Just one more time before I go I'll let you know That all this time I've been afraid Wouldn't let it show Nobody can save me now, no Nobody can save me now
Билл впервые летел бизнес-классом, но никакого удовольствия не испытывал – мучительная тревога не давала покоя, грозя перерасти в безудержную панику. Средний палец правой руки сжимало необычайно тяжёлое для своих размеров кольцо с электронной начинкой внутри; в шею впивался воротничок наглухо застёгнутой рубашки, которую он почему-то не решался расстегнуть; в тесный карман брюк была еле втиснута последняя модель айфона; блестящие новизной ботинки неудобно жали; обыкновенно непослушные кудри были скрупулёзно уложены и ощущались неприятно стянутыми и жёсткими из-за воскового стайлинга. Одним словом, Билл оказался целиком и полностью в чужой шкуре – во всех смыслах этой фразы. Он старался даже лишний раз не шевелиться, а потому скованно сидел, вцепившись в широкие подлокотники кресла. Несмотря на внешнее оцепенение, мысли у него в голове скакали как бешеные. После того как Билл, сидя на уютной и безопасной кухне, дал своё согласие, его словно подхватил и понёс вперёд стремительный поток событий, которые он не контролировал. Грей, не теряя времени, отдал по телефону распоряжения – моментально был куплен билет в Стокгольм с вылетом на следующее же утро, а спустя всего пару часов на дом Биллу привезли свежеотпечатанные документы на имя «Артура Ширвуда», где уже красовалась его фотография. Остаток дня и весь вечер ушёл на авральную проработку и заучивание шпионской легенды. – Помни, если тебя раскроют, – напутствовал Грей, – правительство не сможет за тебя вступиться, официально мы не имеем к этому делу ни малейшего отношения. Радости это не прибавляло. Через два с половиной часа самолёт начал снижение. Билл выглянул в окно: внизу расстилались безбрежная зелень леса до самого горизонта. Тревога тут же зашкалила. Что происходит? Где виды столичного мегаполиса? Это что, преждевременная посадка?! Самолёт тем временем окончательно снизился и мягко коснулся посадочной полосы, сюрреалистично протянувшейся посреди этого сплошного леса. Раздался профессионально поставленный голос старшей бортпроводницы: – Наш самолёт приземлился в аэропорту города Стокгольм. Местное время тринадцать часов тридцать минут. Первыми к выходу приглашаются пассажиры бизнес-класса. Благодарим за выбор нашей авиакомпании... – дальше Билл уже не слушал, главное было ясно – он на месте. В памяти всплыл успокаивающий факт, что от аэропорта до города около двадцати пяти миль. Всё в порядке. Всё по плану. Аэропорт Арланда принял его в свои стеклянно-металлические объятия. – Цель Вашего визита? – буднично уточнила женщина в униформе. В её английском проскальзывал тот же самый акцент, как у Торина и его приятелей. – Бизнес, – выдавил из себя Билл единственное слово. Пока она рассматривала его фейковый паспорт, время для Билла растянулось на нескончаемые века. Он весь вспотел и успел вообразить сотню возможных сюжетов из криминальных драм: вот сотрудница встаёт и во всеуслышание обличает его в подлоге или незаметно нажимает на тревожную кнопку, и вооружённая охрана заламывает ему руки... Безобидный щелчок въездного штампа прозвучал для него подобно отмене смертного приговора. Получив обратно паспорт, Билл как во сне проследовал по коридору в сторону зоны прилёта. Миновав выдачу багажа, так как летел с одной лишь ручной кладью, и следуя указателям, он выбрался к веренице встречающих. Табличку с его именем – вернее, с именем Артура Ширвуда – держал высоченный широкоплечий мужик с выбритыми висками и в строгом костюме. У Билла аж ноги ватные сделались. Верзила, оказавшийся водителем, проводил его на автостоянку. Там их поджидал серебристый вольво V90 – массивный и мощный с виду, как танк, которому придали изящества и лоска. Расположившись на немыслимо просторном заднем сидении, Билл сообщил, что готов ехать. За окном потянулись унылые пейзажи: нескончаемые ряды ёлок, нагромождения серых скал, редкие одинокие строения. И вроде бы полёт занял всего пару часов, но уже явно чувствовалось, что он не дома, в родной Британии, а на чужбине. Они объехали Стокгольм стороной, свернув с трассы Е4 на Е18, и устремились на запад. Полупустые ровные дороги, то и дело нырявшие в скалистые туннели, и дымчато-серое преддождевое небо действовали удручающе на и без того приунывшего Билла. К тому же, то ли от необычайно плавного хода машины, то ли от клокочущего в груди волнения Билла нестерпимо укачивало. Чтобы отвлечься, он лихорадочно прокручивал в голове фиктивные подробности своей новой биографии. Сначала предполагалось, что Билл представится владельцем семейного бизнеса, и Грей с Торином в срочном порядке натаскивали его по основным базовым вопросам. Но время катастрофически поджимало. Стало ясно, что Смауг – человек, тесно знакомый с деловыми кругами – раскусит его без особого труда. Поэтому ему сочинили другую легенду: Билл, то есть Артур, получил свою компанию от родителей, но сам весьма далёк от темы бизнеса. Его дела ведут наёмные управляющие, а он позволяет себе не утруждаться и не вникать в детали. Зато увлекается искусством и восточной культурой и посвящает почти всё своё время путешествиям. Они отрабатывали череду вопросов-ответов до автоматизма. Лечь поспать так и не удалось – будильник, установленный на новом выданном Биллу айфоне, зазвонил в четыре утра, прервав их посиделки и напомнив, что пора выдвигаться в сторону аэропорта. За Биллом явилась служебная машина из Министерства иностранных дел, Грей вызвался проводить его в аэропорт и на этой же машине отправиться дальше по своим делам. Торин оставался дома у Билла один до завтрашнего дня – его вылет должен был состояться через сутки на таком же утреннем рейсе. Уже в дверях, прощаясь с Торином, Билл вцепился ему в плечи и долго, отчаянно целовал, как будто в последний раз.***
Билла не отпускало ощущение, что всё происходит будто бы не с ним. Поездка из аэропорта Арланда в город Эребру прошла как в тумане. В конце пути его ждала встреча со Смаугом – неудивительно, что Биллу хотелось ехать подольше. Это было похоже на наивное детское желание, чтобы дорога к неприятной цели вообще не кончалась. Но когда машина, проехав по аллее вдоль старых дубов, затормозила перед входом в поместье, делать было нечего – пришлось собрать в кулак всю свою смелость и выйти. Тишина стояла умиротворяющая: тихо шелестел ветер в вековых дубах, серебрилась гладь озера, отражая серое северное небо. Старинный особняк, невысокий и сдержанный, отлично вписывался в окружающее величественное спокойствие. У дверей его встречал сам Смауг. Его сложно было не узнать, хотя бы раз видев на фото. Одновременно пугающее и притягательное лицо, высокие скулы, зализанные назад чёрные волосы, настойчивый сверлящий взгляд – Билл ощутил себя провинившимся школьником, которого старшие видят насквозь. И где-то внутри зазудила стыдливая готовность немедленно сознаться во всех своих затеях. – Добро пожаловать, мистер Ширвуд. Как добрались? Голос у Смауга оказался неожиданно низким и бархатным, что не очень вязалось с его худым лицом и змеиной стройностью. Билл мило улыбнулся, хотя внутренне метался в панике. – Должен признать, с отменным комфортом. Было очень великодушно с Вашей стороны выслать за мной машину, господин Гун. Я благодарен за заботу. Смауг покровительственно кивнул, принимая благодарность. – Энтони, отнеси вещи мистера Ширвуда в подготовленную комнату, – обратился Смауг к застывшему возле машины водителю, потом вновь повернулся к Биллу, – если Вы не сильно устали, желаете ли сразу в общих чертах осмотреть дом? – Сгораю от нетерпения. Водитель поплёлся с сумкой Билла куда-то за угол — очевидно к заднему входу, а Смауг гостеприимно распахнул высокую парадную дверь с затейливой кованой ручкой, пропуская гостя вперёд. Сумрачная просторная прихожая встретила их торжественной тишиной. На фоне приглушённых тонов и строгого интерьера резко бросались в глаза ало-золотые китайские драконы с длинным туловищем, подвешенные под потолком. Билл был хорошо знаком с подобными украшениями: обычно их мастерили из картона и рисовой бумаги, а тех, что подороже – из бамбуковых обручей, обтянутых тканью. Но, откровенно признаться, настолько великолепных драконов он видел впервые: блестящие позолотой глаза, выразительный хищный оскал, детально прорисованная чешуя. Билл постарался вложить в голос максимальное восхищение: – Эти роскошные декорации посвящены Новому году? – Верно. Рад, что Вы оценили. Драконов мне изготовили на заказ, я самолично выбирал дизайн. Порой очень расстраивает, когда некому показать результаты своих трудов. – Вы живёте в особняке один? – изумился Билл, хотя прекрасно знал это по материалам дела. Однако необходимо было убедиться, что к его приезду ситуация не изменилась, и Смауг не притащил сюда банду подельников. – Да, один. Если не считать повара, который приходит каждое утро и работает до четырёх вечера. А по субботам клининговый сервис. Но не волнуйтесь, мистер Ширвуд, я вызывал клинеров сегодня вне графика, чтобы они подготовили комнату к Вашему приезду. И повар тоже сегодня задержится – без ужина не останетесь. – Я очень рад, что Вы любезно согласились на запрос моего ассистента о проживании. Я убеждён, что перед покупкой дома просто необходимо провести хотя бы одну ночь под его крышей! – Если пожелаете, можете задержаться даже дольше, чем на одну ночь. Смауг произнёс это ровно, без какого-либо намёка или подтекста, но Билл всё равно смутился. Были какие-то вибрирующие полутона в его низком голосе, что заставляли формальную вежливость звучать двусмысленно и соблазнительно. – Мой кабинет, – продолжал Смауг, распахивая перед Биллом одну из дверей возле лестницы на второй этаж. – Не переживайте, как только мы подпишем договор купли-продажи, я незамедлительно уеду и освобожу все помещения. Билл выучил планы особняка под пристальным руководством Грея, который принёс их вместе с другими бумагами, и с помощью ценных замечаний Торина. Поэтому он знал, что перед ними кабинет Торвальда Дуринссона. Видимо, Смауг особо не утруждался и просто занял кабинет покойного. Где-то в этом помещении и предстоит искать тайник – основную цель всей безумной авантюры. Но сейчас главное, что требовалось от Билла – сохранять невозмутимость и тщательно скрывать своё волнение под маской вежливой заинтересованности. На первом этаже они заглянули также в кухню и столовую, отделанные тёмным деревом, затем поднялись на второй этаж по широкой мраморной лестнице. Смауг провёл Билла до конца коридора и указал на дверь: – Ваша комната, мистер Ширвуд. Билл шагнул внутрь и обомлел... да это же комната Торина! Угловое окно, массивный дубовый стол, высокие шкафы с книгами, одинокая картина на стене – меланхоличный пейзаж в простой квадратной раме. – Вы как-то странно выглядите, – подметил Смауг, – Вам не нравится? Чёрт! Не хватало ещё проколоться на ровном месте. – Я ожидал, будет более роскошно, – Билл постарался замаскировать тошнотворное волнение за нарочито капризными нотками. – Скажите, мистер Ширвуд, Вам знакомо понятие «лагом»? – Увы, впервые слышу. – Это типично шведская философия. Умеренность и простота во всём. С точки зрения состоятельного англичанина, вроде Вас, такой подход может выглядеть аскетизмом или даже чрезмерной скупостью. Но, мой Вам совет, если хотите подыскать недвижимость в этой стране, будьте готовы: роскошь тут не в почёте. – Я Вас понял, господин Гун. Спасибо за разъяснение. Скажу честно, я ничего толком не знаю о Швеции. – Если Вам категорически не нравится... – задумчиво начал Смауг. – О, нет-нет, что Вы! Мне просто надо привыкнуть и, быть может, чуточку отдохнуть. Тем более, природа вокруг поместья потрясающая, я уже очарован. – Прекрасно. Тогда спускайтесь к ужину в восемь. Приветливо улыбаясь, Билл кивнул и закрыл дверь, воздвигая долгожданную преграду между собой и оставшимся в коридоре Смаугом. Улыбка преобразилась в гримасу отчаяния. Боже праведный, во что он ввязался!***
В восемь вечера Билл и Смауг сидели на разных концах длинного стола, за которым свободно разместилось бы человек десять. Приглашённый повар угрюмого вида и такой же неразговорчивый официант подавали ужин. Смауг, в кроваво-красном пиджаке и чёрной, вероятно, шёлковой рубашке, сидел неподвижно, соединив пальцы, на которых в приглушённом свете настольных свечей поблёскивали золотые кольца. Он выглядел сногсшибательно, но Билл едва это замечал – его мутило от страха. Когда официант принялся разливать по бокалам вино, Билл вдруг с кристальной ясностью осознал, что находится в полной власти Смауга: в принадлежащем ему доме, в окружении его людей. Изо всех сил пытаясь не дрожать, Билл панически оглядывал стол, и в голову лезли всякие дикости: вдруг еда отравлена? Или в вино подмешана сыворотка правды? Если она вообще существует?.. Биллу было не по себе в этом гробовом молчании. Его даже стали одолевать страшные подозрения: а не нанимает ли Смауг исключительно немых сотрудников, чтобы те надёжно хранили его жуткие тайны?! Но когда повар коротко попрощался и пожелал приятного вечера, надуманные ужасы развеялись. Билл почувствовал себя чуть уверенней. Перед ним лежали на выбор европейские приборы, начищенные до зеркального блеска, и палочки из тёмного дерева с перламутровой инкрустацией. Билл взял палочки. – Что привело Вас в эти холодные северные края из Поднебесной? – спросил Билл на безупречном китайском. Губы Смауга тронула довольная ухмылка. Он оценивающе смерил взглядом собеседника и ответил: – У моего пути долгая история. – Терпение – добродетель. – Что ж, как пожелаете. Родился я в Хэкоу, у самой границы с Вьетнамом. Печальное захолустье для амбициозного человека, должен Вам сказать. Однако упорства мне было не занимать. В шестнадцать мне удалось получить академическую стипендию, и я уехал на учёбу в Малайзию. А после окончания университета остался там работать – Куала-Лумпур предлагал много карьерных перспектив. Вы бывали в Куала-Лумпуре? – Да, заезжал как-то на выставку современного искусства в башни Петронас, – махнул рукой Билл, стараясь придать своему голосу лениво-высокомерные нотки. Он действительно заглядывал на ту выставку, правда будучи студентом-второкурсником, экономящим на всём подряд ради достопримечательностей. Смауг задумчиво покивал в такт своим мыслям: – Я вижу, Вы ценитель искусства, мистер Ширвуд. И имя у Вас интересное: Артур... Как ваш король из «Рыцарей Круглого стола». – Вы хорошо знакомы с западной культурой, – похвалил его "псевдоартур". – Я долго работал в европейских компаниях. А вот почему Вы решили изучать китайский? Биллу почудилось, будто он вышел на минное поле. На самом деле ответ был прост: мистер Грей – близкий друг и ровесник его дедушки по материнской линии – пристроил его в университет, оплатив обучение. Билл до сих пор не понимал, таился ли в этом дальновидный расчёт, чтобы было кому в будущем спихивать секретные документы на перевод или просто так всё совпало. Разумеется, он не мог позволить себе никаких упоминаний о мистере Грее, правительстве и своей настоящей семье. Сейчас он Артур, и рассказывать предстояло соответствующую историю. – Понимаете, я очень люблю путешествовать, – сбился он от волнения на английский, но быстро взял себя в руки, – азиатская цивилизация всегда меня влекла. Я проявил интерес к языку ещё в детстве. А когда впервые посетил Китай – влюбился окончательно. Никогда не забуду грандиозное и красочное празднование Нового года: тысячи свечей и фонариков, аромат мандаринов, ослепительное безумство фейерверков... – И танец драконов! – добавил Смауг, и глаза его алчно сверкнули. – О да, впечатляющее зрелище! – с готовностью согласился Билл. Потом мысленно пробежался по списку вопросов, которые ему необходимо выяснить, ненавязчиво разбавляя их светской беседой. – Знаете, я планирую жить в этом доме только летом. Меня несколько ужасает перспектива проводить в Швеции зиму. Есть ли в доме видеонаблюдение? Чтобы в моё отсутствие я мог контролировать прислугу и всё происходящее? – К сожалению, видеонаблюдения в доме нет. Надеюсь, в случае покупки Вы самостоятельно озаботитесь установкой видеосистемы. Телефонный звонок раздался неожиданно, прервав их неторопливый разговор. Смауг извлёк мобильник из внутреннего кармана ярко-красного пиджака и посмотрел на экран. – Вынужден Вас оставить, – сбросив звонок, он поднялся из-за стола. – Надеюсь, Вы меня извините и не сочтёте за грубость завершить ужин без моей компании. – Конечно, ничего страшного. Было приятно провести время в Вашем обществе. Спасибо за беседу, – нельзя сказать, что Билл кривил душой – общение действительно доставило ему удовольствие. У него никак не укладывалось в голове, что такой вежливый, деликатный и сдержанный человек мог быть убийцей и беспринципным злодеем, каким его описывал Торин. – Вы очень красивы, мистер Ширвуд, – обронил господин Гун в дверях и вышел, оставив Билла в одиночестве и полнейшем смятении. Билл знал, что азиатов приводят в восторг его светлые кудрявые волосы и зелёные глаза. Когда он полгода жил и преподавал английский в Китае – во время своей студенческой стажировки – то был центром всеобщего любопытства. Для провинции иностранцы были редкостью, и он отбоя не ведал от местных. Все от мала до велика стремились с ним сфоткаться, дети показывали на него пальцем, парни приглашали на тусовки и хвалились им перед друзьями, точно какой-то диковинной зверушкой. Девчонки так вообще проходу не давали: обсуждали, хихикали, фоткали из-за каждого угла, будто папарацци, а самые смелые просили потрогать кудряшки. Билл жутко устал тогда от гипернавязчивого внимания к своей персоне. Тем не менее, слова Смауга вызвали укол разочарования: Торин ни разу ему ничего подобного не говорил, а этот драконолюб при первой же встрече разбрасывается комплиментами.