Много самых больших в нашей жизни возможностей появляется под видом проблем. Только мы об этом еще не знаем.
Ян Будяшек
Минерва Макгонагалл мало изменилась после последних событий. Это была всё та же сдержанная, мудрая и строгая волшебница в изумрудной мантии и очках, которой Гермиона всегда восхищалась и мечтала быть хоть чуточку такой же. Минерва немного постарела — в уголках её глаз добавились морщинки. Но она была так же энергична и бодра, как 7 лет назад. Директор стояла, упираясь кончиками пальцев о столешницу, и смотрела на старост поверх очков. — Мисс Грейнджер, я удивлена вашему опозданию настолько, что вынуждена была послать за вами мистера Малфоя. — директор благодарно кивнула студенту. — Уверена этому есть объяснение, но выслушивать я его не стану. — она одарила Гермиону строгим, но снисходительным взглядом. МакГонагалл понимала, что её любимой студентке это не свойственно и была уверена, что такое больше не повторится. Она продолжила: — Я надеюсь, мне не нужно объяснять, какая ответственность на вас лежит в роли старост. Ваши обязанности я изложила вам в письмах с назначением. Их немного, но они требуют полной отдачи. Ваши спальни находятся в башне старост — дорогу вы знаете. — на этих словах лицо Малфоя исказилось, что не ускользнуло от директора. — Мистер Малфой, что-то не так? Вы забыли, где башня старост? — Нет, директор, я помню. — с натугой ответил Малфой. Не мог же он заявить МакГонагалл, что предпочтёт Круцио проживанию с этим отребьем. — Директор, с вашего позволения, могу я проживать в слизеринской спальне для мальчиков, как и раньше? — он постарался произнести эти слова, как обычную просьбу и ему эту удалось. Но только Минерва не так глупа, как того хотелось бы ему. Она поняла куда клонит Малфой и бросила короткий взгляд на Гермиону. — Мистер Малфой, я ценю вашу преданность сокурсникам и факультету, — слукавила директор, — но правила есть правила. И никто их менять ради вас не станет. — она сделала паузу, ожидая ответа, который не прозвучал. — Что ж, в таком случае, на сегодня вы свободны. Дежурить сегодня не нужно. Я разрешу студентам в этот вечер нарушить время отбоя в честь возвращения в школу. Об этом я ещё объявлю в Большом зале. Но не забывайте, что вы обязаны дежурить каждый день после отбоя, — она пошарила на столе взглядом. — Кстати, о дежурствах, мистер Малфой, мисс Грейнджер, к завтрашнему обеду расписание дежурств должно быть составлено. Это не терпит отлагательств. — директор заглянула в блокнот. — Вроде бы всё. Вы можете идти и присоединится к своим факультетам в Большом Зале. Сегодня на вас нет никаких обязательств. Малфой учтиво кивнул, развернулся и быстро покинул кабинет. Минерва заметила замявшуюся у входа Гермиону. — Гермиона, вы что-то хотели? — по-матерински заботливо спросила директор. От этих мыслей Гермиона помрачнела. — Да, профессор, вы, кажется, забыли сказать, какой пароль к гостиной в башне старост. — Гермиона подняла глаза на директора. — О, дорогая, конечно! Хорошо, что вы вспомнили. Вашу гостиную охраняет Эдвард Рабкой. Он страдает dementia praecox.*1 У него 3 личности. Но не волнуйтесь, пароль лишь один: одна голова — хорошо, три в одной — лучше. И, Гермиона, скажите Драко пароль, будьте добры. — Минерва с пониманием растянулась в улыбке. Девушка попрощалась и ступила на первую ступеньку. Гермиона стояла на вращающейся лестнице, пока та спускала её к выходу. Горгулья отъехала, и девушка вышла в коридор. С большого зала доносились сотни голосов. В голове снова было тихо. Она шла и не могла поверить, что сейчас войдет в зал, сядет к друзьям и будет проводить беззаботно время, стараясь ни о чем не думать. Никаких пугающих опасений, кошмарных образов. Наконец-то всё спокойно. Она улыбнулась своим мыслям и пошла в сторону большого зала. Единственное, что омрачало хорошее настроение Гермионы — Малфой. Ну, не то, чтобы она прям впадала в апатию. Нет, конечно. Но удовольствия его постоянное присутствие не приносило. И сейчас мысли Гермионы были заняты тем, как сообщить ему пароль, для начала. А потом — как ужиться с ним под одной крышей, как вообще с ним можно ужиться? Это же сплошной сгусток негативной энергии, кусочек дементора в твоей гостиной! С таким не уживешься… Она шла, углубившись далеко в себя, шум из зала приближался, вырывая её из размышлений. Она вскинула голову и сказала себе, что подумает б этом завтра, как говорила любимая литературная героиня её мамы. Мамы… Она на секунду остановилась, глаза предательски заблестели. — Неужто ты ревёшь из-за меня? Это мне льстит! — Малфой едва склонил голову в фальшивом поклоне. — Даже не мечтай! — она смахнула слезинки с лица и только сейчас начала соображать. Что здесь делает слизеринец и почему до сих пор не в зале? Спрашивать Гермиона его, конечно же, не станет. Она пронеслась мимо него и затерялась в толпе большого зала.***
Драко присел на подоконник и провёл взглядом убегающую в зал тень Грейнджер. Шум и веселье, там сидящих, его не привлекали. Поэтому он позволил себе немного побыть в полумраке замка наедине со своими мыслями и … Отчасти он был рад вернуться в Хогвартс. В конце концов здесь прошло его беззаботное детство до определённого момента. До момента, когда он принял метку. От этих мыслей лицо Драко помрачнело. Он не забудет ликующее лицо отца, когда Лорд выводил на мальчишеской тонкой руке вьющуюся тварь. Тогда Драко понял, чем отличался отец от матери. Она была лишь жертва обстоятельств. Жена пожирателя. Мать сына пожирателя. В то время, как он, отец, был фанатиком. Он верил в Лорда и его победу. Иногда такая слепая преданность отца пугала Драко. Нарцисса возненавидела Люциуса за то, что тот позволил сделать с их домом. Мэнор перестал быть домом, убежищем, тихой гаванью для его хозяев. Из этого места хотелось бежать без оглядки. С тех пор прошло не так много времени, но многое изменилось. Темный лорд мертв — окончательно и бесповоротно. Мерлин, от этих мыслей так легко дышится! Никто из пожирателей не радовался этому так же сильно, как Драко Малфой — сын правой руки Воландеморта. Немыслимо! Он как сейчас помнит ту секунду, когда пришло осознание, он свободен ото всех оков — жжение в левом предплечье прекратилось, воздух свободным потоком хлынул в легкие, давая возможность дышать полной грудью, чувство страха покинуло разум. Это ни с чем не сравнится — свобода. Да, им с родителями многое пришлось сделать, чтобы избежать наказания и вернуться всё на свои места. Они сотрудничали с аврорами, рассказывали всё, что знали, участвовали в облавах, частично компенсировали материальный ущерб, нанесенный Лордом министерству и Хогвартсу, оплатили выжившим лечение в больнице Св. Мунго. Вспоминая это всё, Драко невольно усмехнулся — когда они, Малфои, успели стать такими правильными добродетелями? Улыбка сменилась на жестокий оскал — чтобы не коротать дни в одиночку со своими страхами в Азкабане, не испытать на себе весь ужас Поцелуя дементора, не слышать сумасшедшие крики из соседних камер, чтобы выжить и не на такое способен. Он не столько думал о себе, сколько о матери. Нарцисса хоть и была сильной, но Драко знал, что такая пытка её убьёт. А он слишком её любил, чтобы это допустить. Поэтому, после десятков разговоров на повышенных тонах с отцом, он добился от него сотрудничества с министерством. И вот, он сидит в Хогвартсе, он вернулся сюда студентом, старостой, его родители дома, в безопасности. Всё вернулось на свои места. Вот только этот год не будет простым. О, нет! Его ждут другие испытания, о которых сейчас не хочется думать, позволив себе побыть обычным слизеринцем, у которого одна единственная проблема. Грейнджер. Какого дракла? Чем думала старуха, когда назначала старост? Жить под одной крышей с Грейнджер — немыслимо. Слизерин и Гриффиндор. Чистая кровь и … г-р-р-я-з-н-а-я. О, Мерлин, дай терпения! С этими мыслями он встал и пошел в Большой зал. На входе, он поправил галстук и уверенно шагнул через порог. Его порадовало то, что за шумом, его появление почти никто не заметил. А те единицы, что заметили, поспешили отвести взгляд. Опасаются. Это хорошо — так и нужно. Он прошел к своему столу и, нагло растащив Пэнси и Нотта, сел между ними на скамейку. Паркинсон улыбнулась уголками рта, закинула руку на его плечо и придвинулась, пока Нотт и Малфой что-то обсуждали. Малфой не оставил это жест без внимания: — Пэнс, детка, ты что-то слишком нежная сегодня, — она всматривалась в его серые глаза, — Неужели соскучилась? Она нагнулась и что-то шепнула ему. Он, не подавая вида, закинул в рот кусок пирога: — Сегодня я развею твою тоску, Пэнси. Я тоже не прочь развлечься, — хмыкнул он. Лгун! Ему это просто необходимо. Паркинсон приятно замурчала и продолжила ужин. — Драко, мы с ребятами в гостиной хотим немного развлечься тоже, — сказал Нотт, многозначительно покачивая стакан с тыквенным соком. — Ты как? Присоединишься? Или старостам негоже нарушать правила? — парень засмеялся. — Нотт, ты себя слышишь? Я хоть раз упускал возможность разделить с тобой тяжкую ношу — скольки? — 3 бутылок огневиски?! — Малфой вопросительно взглянул на Теодора. — Нет, мой друг, 10! 10 бутылок огневиски, — Нотт похлопал Драко по плечу. — Ну так как? — Дружище, я тебя не брошу, — сказал с фальшивой серьезностью Малфой, и ребята дружно засмеялись. Кажется, сегодня будет хороший вечер. Не стоит забивать голову проблемами. Он сверкнул взглядом в сторону гриффиндорского стола, где виднелась копна каштановых волос. Нужно просто насладиться моментом, когда всё на своих местах. Так, как нужно, как должно быть.***
Гермиона вышла из гостиной гриффиндора и направлялась в башню старост. Уже было далеко за полночь, и она ощущала усталость. Эта усталость заполняла каждую часть её тела — ноги лениво тащились, руки вяло болтались вдоль хрупкого тела, голова склонилась влево, а глаза полузакрыты от тяжести век, но на лице играла улыбка. Несмотря на всё это, усталость не приносила Гермионе неприятных ощущений. Наоборот. Гермиона провела отличный вечер со своими друзьями в Большом зале — они поприветствовали первокурсников и поделились новостями, произошедшими за лето, много смеялись и веселились. На этом праздник не закончился. Джинни предложила Гермионе посидеть с ними в гостиной, та не смогла отказаться от заманчивого предложения. Они с Джинни заняли диван и провели весь вечер болтая. Гермионе показалось, что они так много успели обсудить, что, наверстали, всё то время, пока не общались в силу сложившихся обстоятельств. Джинни говорила без остановки — про лето, про их с Гарри отношения, про семью, про планы на будущее. А Гермионе даже не хотелось прерывать её. Зачем? С этой болтовнёй она возвращала своей душе состояние покоя и умиротворения. Такими они были раньше. Теперь она надеялась, что всё будет по-прежнему. Часы пробили два часа ночи и Джинни умолкла. Гостиная была полупустая. Гермиона оглянулась — она любила эту комнату, такая неизменная, теплая, хранящая огромное количество воспоминаний. Родная гриффиндорская гостиная… Она едва заметно вздрогнула. Девушка не знала, как выглядит её новое пристанище. Она там ещё не была. Джинни обняла подругу, и они разошлись. Гермиона кое-как доплелась до башни и замерла у входа. Пароль. Как она могла забыть… *1 — латинское название шизофрении.