Прыжок Веры

Пребывание в доме Пири Рейса не прошло для Эзры и Колина даром: за это время они изготовили по чертежам несколько бомб разных назначенный и свойств. На замечание хозяина дома, что Колин не ассасин, а значит его нельзя посвящать в тайну, Эзра возразил, что он теперь союзник, и намекнул «может умом он еще не понял, но душой с нами заодно». Колин сделал вид, что не слышал, но ему это польстило. Эзра поведал, что с помощью Пири ассасины научились делать бомбы, способные помочь в любой ситуации — зависело от того, какой подберешь корпус, порох и начинку. Одни бомбы могли смертельно покалечить шрапнелью или скрученными гвоздями и даже убить, смотря насколько мощный порох выбран и какова оттого дальность поражения. Другие бомбы «обманки» отвлекали громким хлопком, фальшивыми монетками из пирита, которые бросались поднимать горожане, мешая передвижению стражи, или повергали противника в панику, заставляя думать, что ранен, когда взрывалась бомба, начиненная овечьей кровью. Были и опасные снаряды, основу которых составляли яды, такие как порошок дурмана и белладонны, отчего противник начинал задыхаться, впадал в безумие, а затем умирал. Если при этом он держал меч, то мог заодно покалечить стоящих рядом с ним стражников. Ассасины называли это смертельным танцем. Одни корпусы разрушались сразу, другие давали фору в несколько секунд. Еще одни можно было установить на растяжке, чтобы противник не глядя зацепил ее ногой, или начинить липкий корпус, в котором бомба могла пристать почти к любой поверхности, в том числе одежде и доспехам. Эзра изготовил себе несколько бомб на случай, если во время вылазки в город столкнется с неприятностями (а ему наверняка придется). Большая часть бомб была диверсионными — «обманками», создающими дымовую завесу. Такие Эзра использовал, когда они убегали от янычаров. Он объяснил Колину, что предусмотрительно оставил у Якоба небольшой арсенал, и именно он так выручил их в трудный момент. Раз Юсуф не пришел до сих пор сам, Эзра ждал знака от него, чтобы узнать время и место их встречи в городе, но шел уже второй день, а вестей по-прежнему не было. Успокаивало Эзру и Пири лишь то, что Юсуф наставник турецкого Братства, а значит если его что-то и могло задержать, то только не взбунтовавшиеся ассасины — они не посмеют ослушаться приказов и нарушить дисциплину. По крайней мере большинство. Хотя Колин высказывал свои опасения, но Эзра верил в ассасинов: они все еще были его братьями, он рос среди них, сражался бок о бок, делил пищу и крышу над головой. Лишь один безымянный брат, которого подозревал Эзра, беспокоил его. Он был гнилым яблоком, лежащим в одной корзине со здоровыми. Полежав рядом долгое время, гниль могла перекинуться на соседние фрукты. Для Юсуфа было важно как можно скорее перебрать всю корзину, чтобы ассасины смогли вновь действовать в полную силу, не опасаясь предательства. — Мне не дает покоя один вопрос, — подал голос Колин, изучая контуры суши и воды, кропотливо нанесенные на карты Пири и его учениками. Он слышал удивительные истории о мореплавателями, отыскавших по ту сторону большого моря земли, о городах золота, которые искали испанские и португальские конкистадоры, о местных жителях, никогда не видевших белых людей. Диковинные легенды складывались в реальные острова, заливы, русла рек, берущих свои начала там, где крупными буквами расползлась надпись «Terra Incognita». — Говори, — поощрил Эзра. Задумчиво уставившись в пространство, он вертел в руках кинжал, который обычно носил на поясе рядом с мечом. — Чем вам так досадили эти тамплиеры? Почему вы воюете с ними, и кто они на самом деле? Сколько лет я живу, но ни разу не слышал, чтобы их орден дожил до наших дней. — Как и не слышал об ассасина, — ответил Эзра с кислой улыбкой. — Потому что вы действовали… действуете скрытно, — объяснил Колин. — Но тамплиеры вели свою политику в открытую. — Тогда ты, наверно, знаешь, к чему привела их публичность, — Эзра перевел взгляд с кинжала на дымок, вьющийся над курительницей. — Папа Римский разрешил суд над Орденом, и после сожжения магистра тамплиеров Жака де Моле они залегли на дно. Но их цели не изменились. Колин сосредоточено слушал, надеясь, что может сейчас ему станет понятнее происходящее, что он наконец-то поймет, почему его судьба повернулась таким крутым образом, а судьбы братьев Шоу трагически оборвались. Во всем должен быть смысл… Ему до последнего не хотелось верить, что они стали лишь случайными героями стечения обстоятельств. — Каковы же их цели? — Порядок, — ответил Эзра. — Тамплиеры хотят изменить мир под себя. Они создают правила и ограничения, которые позволят контролировать остальных. Создают собственную иллюзию бытия через власть, деньги и религию. Запирают нас в рамки, делая послушным манипулируемым стадом. Их учение в корне противоположно креду Братства ассасинов. Мы видим реальный мир сквозь эту пелену и стремимся к тому, чтобы показать это остальным. Чтобы они поняли, что ничто не истинно, и все дозволено. Что никаких преград нет, это надуманные правила, и мы имеем право сами выбирать по каким законам жить. Законы исходят не от султана, короля, духовников или Бога. Они исходят отсюда, — Эзра прижал ладонь к груди, а затем приставил указательный палец к виску, — и отсюда. Кредо призывает быть мудрым и справедливым. — Это вечная непримиримая борьба идеологий, — поразмыслив над услышанным, сделал вывод Колин. — Разве в ней может быть победитель? — Может, — заверил Эзра. — Тамплиеры победят, уже давно победили бы, если бы не ассасины. Именно благодаря этому противостоянию и держится баланс, который не позволяет миру скатиться в бездну контроля. Наших сил недостаточно, чтобы победить, но их достаточно, чтобы сдерживать. — Судя по крестовым походам, тамплиеры есть по всей Европе от северных морей до Средиземного. Как вы собираетесь сдерживать их и поддерживать баланс отсюда? — Ты удивишься, но наше Братство не ограничивается одним лишь Константинополем. Это был не Эзра. Слова принадлежали Юсуфу. Эзра резко поднялся и направился к нему. — Эй, полегче! — рассмеялся Юсуф и примирительно поднял руки, увидев в его руке кинжал. — Я пришел с миром. — Тебя долго не было, — фыркнул Эзра, но все же убрал кинжал в поясные ножны. — Что говорят в Братстве? — Ассасины считают, что ты мертв, — развел руками Юсуф и сел рядом с Колином. — А их не смутило, что янычары ищут меня и Колина, а значит я более чем жив? — нахмурился Эзра. — Смутило, — кивнул Юсуф. — Они настроены довольно воинственно и хотели выследить тебя, чтобы узнать ответы, но Вали запретил им вас трогать. Так что скажи ему спасибо, хоть я и знаю, что ты его недолюбливаешь. Однако братья не сказали Галь, что ты жив. Не хотели ее расстраивать. Сказали, что ты исполнил свой долг перед Братством. — Но они все же считают меня предателем, и я для них умер, — мрачно заключил Эзра и тяжело опустился на стул. — Не без оснований. В вещах Карима, которые они хотели символически похоронить вместо тела, они обнаружили туго набитый деньгами мешочек. — Что? — неверяще выдохнул Эзра, задохнувшись от возмущения. — Я сам их видел. Там были дукаты, а не нашы акче. Братство считает, что Карим продался тамплиерам, и ты вместе с ним, — объяснил Юсуф. — Но это же неправда! — Из чего я делаю вывод, что или Карим и правда продался тамплиерам, или кто-то в Братстве подложил Кариму деньги. — Но ты же не веришь, что он мог так поступить? — требовательно спросил Эзра. — Что? Конечно нет. — Значит, продался кто-то другой, — уверенно сделал вывод Эзра. — В это мне тоже не хочется верить, но пока приходится, — печально заметил Юсуф, почесав черную бороду. — А Галь? Ты не сказал ей? — настороженно спросил Эзра. — Мне пришлось, брат, — не особо раскаиваясь, поведал тот. — Юсуф! Я же просил тебя! — Тише, она не знает, где ты, — обнадежил Юсуф. — Я просто сказал ей, что ты жив. — Ты не знаешь мою сестру, она могла проследить за тобой до дома Пири, — ворчливо предостерег Эзра. — Думаю, что я узнал твою сестру достаточно в этом плавании, чтобы делать выводы самому. — Поверить не могу… — Так и знал, что Юсуф думает не головой, а тем, что между ног, — хохотнул внезапно появившийся Пири. — Галь отправилась в лагерь цыган, — проигнорировав колкость, заверил Юсуф. — Думаю, что Ру даст ей исчерпывающую информацию. — Ассасины могут последовать за ней, — возразил Эзра. — Это вряд ли. Она сказала, что хочет почтить память брата, посетив места, где вы росли. Хотя, будь моя воля, я бы для надежности приставил к ней кого-нибудь, но она отправилась в лагерь не в одежде ассасина. Ее никто не узнает. Кстати, пока вы с Колином прятались, Вали нанес официальный визит Тарику Барлети. — Ты, должно быть, шутишь? — искренне удивился Эзра. Как из разговора понял Колин — Вали и был тот самый ассасин, оставшийся в качестве наставника Братства в отсутствие Юсуфа. — Ничуть. Тарик даже согласился на встречу и заявил, что ассасины поддерживают иноземных наемников и предали память наставника Исхака-Паши. И лишь в память о нем, как великом визире султана Мехмеда Второго, и благодаря великодушию Баязида он не будет убивать Вали прямо сейчас. И добавил, что любой ассасин, замеченный по эту сторону Золотого Рога пожалеет об этом. — Значит, я оказался прав — Тарик всего-лишь бездумный палач в этой истории. Но на фоне всего остального это было слабым утешением. — И весьма успешный, надо заметить, — вставил Колин, до этого не вступавший в разговор, полагая, что его мнение мало кого интересует. Зато услышанное было важным для его понимания происходящего. — Но кто тогда надоумил его? — поглаживая острую бородку, заметил Пири. — Это не может быть предатель из Братства. Тогда у этого предателя должен быть какой-то влиятельный союзник, вхожий в круг визирей султана. Юсуф одобрительно качнул головой. — А что, если Карим и правда был в сговоре с тамплиерами? — предугадывая реакцию, все же спросил Колин. — Это невозможно, — отмахнулся Эзра. — Но почему нет? Представь хотя бы на мгновение. Говорят, что самое простое решение подчас самое верное. — Наверняка и был расчет на то, что мы так подумаем! Братство ведь поверило. Вдруг и мы поверим? И упустим след настоящего предателя. — Ты говорил про капитана тамплиеров Леандра, которого на Базаре видел Карим, — ткнув в Эзру пальцем, напомнил Юсуф. — Начнем с него. Выследим, допросим. Возможно, нам удастся отмыть твое честное имя перед Братством. Вот только где искать этого Леандра? Наверняка придется просить Ру, чтобы цыгане смотрели в оба и доложили, когда заметят его на улицах. Где он бывает, с кем общается. — Юсуф? — нарушил тягостное молчание Эзра, пока каждый думал о своей стратегии. — Да? — А ты не допускал мысли, что я могу быть предателем и врать тебе? Юсуф выразительно закатил глаза. — Ты слишком бесхитростен, чтобы так поступить. У тебя нет мотива, — терпеливо объяснил он. — Деньги? — предположил Эзра. — Власть? — Тогда тамплиеры бы уже или ввели тебя в свой внутренний круг, или убили бы, — заверил его Пири. — А может я хочу разрушить Братство изнутри, — не сдавался Эзра. Ему было важно услышать, что в нем не сомневаются, пусть и таким глупым способом. — Я разрушу тебя прямо сейчас, если не прекратишь нести подобную чушь, — пообещал Юсуф и для убедительности активировал механизм скрытого клинка. Острое лезвие с навершием в виде птичьей головы опасно блеснуло возле его раскрытой ладони. — Ладно, но у меня одно условие, — предупредил Эзра. — Я больше не буду отсиживаться в укрытиях. — И что же ты предлагаешь? — Мы вернемся в цыганский лагерь, расставим по городу патруль, и я тоже буду участвовать в поисках. — Если ты забыл, то Тарик не хочет видеть ассасинов в этой части города, — невзначай напомнил Юсуф, но по его загоревшимся идеей глазам было видно, что возразил он исключительно для порядка. — Значит, придется сменить ассасинскую одежду на цыганскую.

***

Он снова несся по нагретым солнцем черепичным крышам, ловко выдвигая крюк-клинок, чтобы зацепиться за край ската или какой-нибудь выступ в стене и остановить падение, если его прыжка окажется недостаточно, чтобы перемахнуть над улицей. Запад утопал в кровавом как кресты тамплиеров закате, полная бледно-желтая луна, затмившая собой звезды, походила на головку ноздреватого сыра. Его цель маячила впереди — высокая тень с грацией дикой кошки неслась по крышам к Золотому Рогу. Активировав механизм скрытого клинка и подбежав к краю крыши, она спрыгнула вниз, но успела зацепиться крюком за натянутый между домами под уклоном трос. Трос выдержал, и вот уже его цель уверенно стоит ногами на крыше дома, до которого так просто не допрыгнешь. Сам он пока не был готов к «скольжению», боясь не успеть зацепиться и сорваться вниз. Он остановился, и его цель остановилась, будто давая фору, и обернулась. Их разделяло несколько десятков метров, но даже на таком расстоянии он видел насмешливую улыбку. — Эзра! — обреченно крикнул Колин. …Или это был Грейвз? Грейвз проснулся весь в поту на перекрученных простынях. Он резко сел в постели, на глаза от резкого пробуждения навернулись невольные слезы, ресницы слиплись. Он был дезориентирован, но осознал главное — он у себя в комнате в Убежище, а это был лишь сон. Тяжело вздохнув, он рухнул назад на кровать, и жгут из перекрученной простыни больно впился в спину. — Чтоб тебя, — недовольно пробормотал Грейвз и отполз вбок. Утерев с лица пот, он взглянул на часы — было слишком рано для завтрака, и вся остальная команда наверняка пока еще спит. — Ну хоть душ первым займу, — решил он с иронией, стараясь прогнать навязчивый сон. Придя немного в себя и не дожидаясь остальных, он сделал на всех кофе, перехватил сэндвич и устроился на месте Шона, изучая его заметки. На стенде позади рабочего стола располагались файлы о средневековье, раннем и позднем Ренессансе, первой половине двадцатого века и современности. Отдельно Шон отложил краткие заметки про генерального директора Абстерго Индастриз Алана Риккина и Уоррена Видика, главы проекта Анимус, занимающегося поисками Яблока через воспоминания своих подопытных. Человек без прошлого Дэниел Кросс — начальник службы безопасности, спящий агент тамплиеров, вступивший в Братство ассасинов и убивший предыдущего наставника. По его вине тамплиерами были обнаружены большинство убежищ ассасинов, из-за чего их ряды сильно поредели, и ассасины стали почти исчезающим видом. Тамплиеры назвали это «Великой чисткой». Фотография куратора этой резни — пожилого Альфреда Стернса — также украшала рабочее место Шона. Но больше всего сейчас на стенде находилось информации о Европе начала шестнадцатого века. Почти все это Грейвз уже читал в базе данных Анимуса — султан и его семья, Пири Рейс собственной персоной, крохи информации о Юсуфе Тазиме. Сохранившиеся достопримечательности с пометками и предположениями, где могут быть тайники, оставленные ассасинами для будущих поколений. — Просвещаешься? — сонно спросил Шон, входя в комнату. Вид у него был потрепанный. — Пытаюсь занять чем-то время. — Мог бы завтрак приготовить, например, — лениво предложил Шон и направился к кухонному уголку. — Кофе-кофе-кофе, — пробормотал он. — Шон? — позвал Грейвз. — Да? — Что будет, когда мы найдем Яблоко? — Правильнее будет сказать «если мы найдем Яблоко», — подумав, ответил Шон. Достав чашку, он налил себе кофе из френч-пресса. — Не уверен, что здесь есть Частица Эдема. Но даже если так — тогда мы должны будем проверить, осталось ли Яблоко на месте. И не дать тамплиерам его заполучить. Грейвз задумчиво перевел взгляд на стенд — его внимание привлекло изображение небольшой металлической на вид сферы с причудливыми рисунком. — Ты когда-нибудь видел его? — Грейвз ткнул пальцем в рисунок. — Только в мечтах, — в предвкушении протянул Шон, сделал глоток и поморщился. — Что за гадость?! — Эту гадость я купила вчера, когда выбиралась на улицу, — невозмутимо ответила появившаяся на пороге Ребекка. — Вот и пей ее сама, — обиженно заявил Шон. — Это, — он ткнул пальцем во френч-пресс, — не кофе, а напиток смерти. — Неженка. — В следующий раз наружу пойду я. Зайду в какую-нибудь кофейню, возьму кофе на вынос и пойду прогуляться по солнечными испанским улочкам, — мечтательно поведал Шон и брезгливо сделал еще один глоток. — Тебя же бесит Испания. — Меня бесит затворничество, — не согласился Шон. — Это все равно что поехать в отпуск, но вместо того, чтобы культурно просвещаться, сидеть в отеле и смотреть кабельное. — Даже хуже, — подхватил Грейвз, — у нас нет кабельного. — Да, спасибо, — оживился Шон. — Вот Грейвз меня понимает! Хотя ему еще ничего — он гуляет по старому Стамбулу. — Разве что по туннелям и лагерю цыган, — поправил Грейвз. — Кстати об этом, — сказала Ребекка, пытаясь привлечь их внимание. — Грейвз, ты сегодня отдыхаешь от Анимуса. — Что? Почему? — Тогда с тебя точно завтрак, — ввернул Шон. — Я переживаю, что ты слишком много времени проводишь в Анимусе, — это может вызвать негативные проявления эффекта просачивания. — Галлюцинации, безумие? — напряженно спросил Грейвз. — Да, я помню, ты говорила. — А еще параллельные реальности, расщепление сознания, возможность изучать воспоминания предков и без Анимуса… В горле Грейвза стало сухо, но он постарался приложить все усилия, чтобы не выдать свою нервозность. — Но разве это не удобно? — предположил он. — Вряд ли у кого-либо получится контролировать себя в таком состоянии, — усевшись на столешницу, покачал головой Шон. — Сейчас тебя отключает Ребекка, когда последовательность воспоминаний заканчивается. Она контролирует процесс, как и твои показатели жизнедеятельности. А без этого ты неизбежно сойдешь с ума, бесконтрольно проваливаясь в память предков. Что-то подобное Грейвз и предполагал услышать от них. Возможно, Ребекка не посвящала его так подробно в тонкости побочных эффектов, потому что не хотела отпугнуть на первых порах? Грейвз понял это именно так: он еще только вникает в суть вещей, и, зная все возможные риски, не согласился бы на сотрудничество. — Пока мы неплохо движемся, но спешить нет необходимости. Считайте, что я — паникерша, — пожала плечами Ребекка и, подойдя к кухонному столу, тоже налила себе кофе. — Но лучше перестраховаться. — Чем же мне тогда заняться? — спросил Грейвз. Он не решился озвучить то, что предложение Ребекки оказалось весьма кстати. Как раз тогда, когда ему в очередной раз приснились Константинополь и погоня за тенью. Возможно, это было всего лишь сном… но нельзя исключать вероятности, что его видения и правда являются последствиями эффекта просачивания. — Тренировкой? — предложил появившийся Криденс. — И тебе доброе утро, — меланхолично пожелал Шон. — На тебя у меня другие планы, — возразила Ребекка, указав на Криденса кружкой. — Надо подключить тебя к «Малышке». Сам знаешь, перепроходить предыдущие воспоминания не получится. Я, конечно, работаю над этой функцией, но не все сразу. — Хорошо, — согласился Криденс и нахмурился. Совсем как Эзра в воспоминаниях Колина. — С самого начала? — С самого начала, — подтвердила Ребекка. — Но не с сотворения мира, Адама и Евы и все такое прочее, конечно, — благодушно заметил Шон. — Анимус и не потянет с Адама и Евы, — отмахнулась Ребекка. — Сколько тысяч лет назад они жили? — Шесть, согласно библии, — невозмутимо ответил Криденс. — Вот именно, за это время воспоминания предков наслаивались друг на друга. Если про предка, жившего две тысячи лет назад, можно еще что-то попытаться выудить, то шесть… — фыркнула Ребекка. — И кто знает, когда Адам и Ева жили в реальности. — Чувство юмора, Ребекка. — Шон пощелкал пальцами перед ее лицом. Ребекка оттолкнула его руку. — Помнишь, что это такое? Криденс против воли улыбнулся, наблюдая за ними, и подошел к Грейвзу. — Я их шипперю, — шепнул он. — Что? — не понял Грейвз. — Забудь, — Криденс, все еще улыбаясь, покачал головой. — Для тебя чувство юмора и быть сволочью — это примерно одно и то же. Британцы, — резюмировала Ребекка и с достоинством сделала медленный глоток кофе, раскритикованного Шоном. — А я и сам потренируюсь, — почесав нос, беспечно заметил Грейвз в повисшей тишине. — Обо мне не беспокойтесь.

***

Эзра ненавидел ждать, но с годами научился терпению и смирению, потому что выдержка отличала хорошего ассасина от плохого. А его целью было стать хорошим ассасином. С самого детства он старался быть успешным и довольным своими поступками не ради чужого одобрения, а самого себя. Разница между его зрелыми и подростковыми ценностями была велика, но Эзра независимо от возраста всегда был верен себе. Будучи мальчишкой он мечтал стать лучшим в своем ремесле, хоть и ошибался, грабил чтобы выжить не только тех, кто мог себе позволить быть ограбленным, но и таких же нуждающихся людей. После того, как они с Галь попались Юсуфу, и тот решил принять их в ряды учеников Братства, Эзра не перестал воровать. Более того — отточил свои навыки, но теперь этот проступок обрел смысл, потому что использовался во благо. Ему приходилось незаметно красть письма у тамплиерских курьеров и донесения у чиновников. Он крал для того, чтобы уравновесить чашу весов и добиться справедливости. Он был частью Братства, где носили одинаковую одежду, жили в одних условиях, воспитывались по одним принципам и служили одному делу — свободе. Но как до их дней ассасины из уст в уста донесли мудрость великого наставника Альтаира Ибн Ла-Ахада: ассасины борются за свободу, но признают необходимость правил. Эзра неукоснительно следовал этим правилам, потому что хотел в первую очередь доказать самому себе, что достоин носить скрытый клинок и быть частью семьи ассасинов. Огромной семьи, простиравшейся от закатных морей Европы до восточных земель далекой Китайской Империи. Он не знал и не желал другой жизни, кроме Братства. Детство, проведенное в лишениях, он мучительно забывал каждый день, и при Юсуфе не знал нужды. У него было все, о чем можно мечтать, и он не собирался сдаваться без боя. Эзра не собирался позволить стечению обстоятельств отнять у него дом и семью, и он намеревался вернуть себе положение в Братстве. Именно в этом Эзра видел принципиальную разницу между ассасинами и тамплиерами. Одни называли себя братством, другие орденом. Семья и братья против многоуровневой иерархии, где каждый кому-то подчиняется и идут по головам, добиваясь своего. Юсуф учил его, что нет равно черного и белого, и ассасины несовершенны так же, как и тамплиеры не являются воплощением мирового зла. Суть крылась в представлении об устройстве мира и принципах, за которые следовало умереть. Но также Юсуф учил, что каждый человек имеет право выбора и голову на плечах, которая должна помочь понять, что есть благо, а что несет страдания. Именно поэтому Эзра не чувствовал угрызений совести, отнимая жизнь, если знал, что человек сознательно причинял другим страдания и оправдывал это высшей целью ордена. Ничто не истинно, все дозволено. Но никогда не позволяй клинку поразить невинного.

***

После длительного перерыва без Анимуса им пришлось потратить несколько дней на то, чтобы Криденс поднял синхронизацию с ДНК Эзры. Он выбирал уже пройденные воспоминания и проходил их заново, по возможности изучая новые места, на которые перед сессией советовали обратить внимание Ребекка и Шон. Некоторые воспоминания имели условия для их завершения, чтобы соответствовать натуре Эзры — например остаться незамеченным, использовать определенный тип оружия во время убийства. Повышенная синхронизация давала надежду, что им могут открыться дополнительные, ранее скрытые воспоминания. Теперь Грейвз понимал, почему Криденс во время его сеансов проводил время внизу. Он еще никогда не видел, на что похож сеанс со стороны, когда не подключен к Анимусу. Криденс почти неподвижно лежал на кушетке, обвешанный датчиками и проводами, а Ребекка следила за показателями жизнедеятельности и стабильности написанной программы, наблюдала на экране то, что он видел, и иногда отправляла ему аудиосообщения. Грейвз мог поклясться, что Ребекка и ему отправляла такие сообщения, но не помнил их. Возможно потому, что не осознавал себя как Грейвза в теле Колина и действовал интуитивно. Наверняка наблюдение за воспоминаниями было бы увлекательнее, если бы Криденс следовал контрольным точкам, но вместо этого он просто ходил по городу, изучая обстановку. Это были самые ранние воспоминания еще до убийств братьев Шоу и Карима. Дом, в котором расположились Колин с братьями, пока был недоступен для воспоминаний. О чем предупредило системное сообщение, когда Эзра приблизился к дому слишком близко. Если он не уйдет, то последует неминуемая десинхронизация. При загрузках очередного массива памяти в меню Анимуса Грейвз наконец мог увидеть самого Эзру до тех событий: он носил желтоватый тюрбан и пестрые одежды, но не ассасинскую робу. Оружия не было видно, но он наверняка не безоружен, имея при себе скрытый клинок, метательные ножи и бомбы Пири Рейса. Эзра наконец добрался до места, отмеченного на карте восклицательным знаком — начало воспоминания. Его встретил высокий крепкий турок, в котором Грейвз сразу признал Карима. Он сидел на козлах запряженной телеги с сеном и тут же спрыгнул, увидев Эзру. — Где ты ее раздобыл? — спросил Эзра, с удовольствием рассматривая внушительную гору соломы. — Пришлось одолжить у одного торговца рядом с Арсеналом, — Карим широко улыбнулся, демонстрируя ровные зубы. — Он вез сено для лошадей к лагерю янычаров. Я убедил его повременить с доставкой. Эзра одобрительно кивнул и забрался на козлы. — Я буду на соседней крыше, kardeşim, — напомнил Карим и двинулся прочь. Эзра дернул поводьями, и лошади нехотя двинулись вперед. Колеса телеги заскрипели, и Эзра поморщился от неприятного звука. Он старался не гнать лошадей слишком быстро, чтобы не распугать горожан и не привлечь внимание стражи, которая патрулировала улицы, и все же один грузчик, не заметив телегу, уронил свою ношу и покрыл его отборной бранью. Наконец остановив телегу, Эзра задумчиво почесал подбородок, заросший клочковатой бородой, взглянул на дом, располагавшийся слева, затем направо на крышу. Там его будет ждать Карим. Стоило спуститься на дорогу, как на него налетел турок, размахивая руками. — Стоянка на площади запрещена! — Но я не доехал до площади, beyefendi, — возразил Эзра. — Все равно. Это тебе не хлев, а богатый район! От лошадей будет грязь и запах. И прямо у моего дома. Эзра хотел вручить ему несколько акче, чтобы он заткнулся, но решил, что турку вознаграждение покажется недостаточным, того и гляди — начнет сильнее шуметь. Тонкий слух уловил скрип. Эзра поднял голову и заметил, что на втором этаже нужного ему дома кто-то приоткрыл ставни. Шайтан, его могли заметить и запомнить! Турок продолжал причитать; Эзра обошел телегу, потянул поводья и повел лошадей под уздцы вперед, чтобы скрыться с глаз под навесом крыши. Тогда телега займет как раз удачную позицию. Выведя лошадей из-под оглобли, он с трудом добился, чтобы животные последовали в обратном направлении. — Телегу заберу потом, — пообещал Эзра, даже не обернувшись. Будет скверно, если его в самом деле запомнят, так что Эзре было на руку, что ему для грядущей операции все равно придется бриться.

***

— С возвращением, Криденс, — поприветствовала Ребекка и поднялась со стула, чтобы отключить того от «Малышки». Грейвз столько раз приходил в себя на этой кушетке, что чувствовал смущение, наблюдая за тем, как это происходит с другим человеком, и отвел взгляд. Ему бы не хотелось, чтобы на него пялились, пока он еще уязвим после связи с предком, и не хотел, чтобы Криденсу было неуютно. Однако сказать ему было что по поводу последнего воспоминания, и потому честно выждав пять минут… — Так это был ты. — Прошу прощения? — насторожился Криденс. — Я видел тебя накануне. И та телега, в которую мы спрыгнули во время побега. Это ты пригнал ее туда. Криденс поджал губы, недобро сощурился, разглядывая его лицо. — Технически это был Эзра. Но да. Грейвз помотал головой и равнодушно отмахнулся: — Ты понял, о чем я. — Что тебя смущает? Они планировали нападение и пути отступления. Конечно они пригнали телегу, — терпеливо «разжевал» Шон, будто говорил с несмышленым ребенком. — Но я не узнал тогда Криденса… Эзру. Шон закатил глаза, находя эту претензию недостойной внимания. — Может, тебе отдохнуть, Грейвз? — настороженно спросила Ребекка. Грейвз нахмурил брови, вопросительно уставившись на нее. — Я имею в виду… — замялась она, ища веский аргумент, — тебе действительно надо сделать перерыв с Анимусом. Меня напрягает, что ты путаешься в себе, Колине и Эзре с Криденсом, и я не могу понять — это просто оговорки или эффект просачивания. Она натянуто улыбнулась ему, будто это был целиком и полностью ее косяк. — Я в порядке! — Грейвз вздернул руки, защищаясь. — Правда, тебе не помешает перерыв, — поддержал идею Криденс. — Разве я уже не отдыхаю от него? — он ткнул пальцем в «Малышку». — Сейчас Анимусом занимается Криденс. — Грейвз, пошли на выход, — хлопнув в ладоши, скомандовал Шон. — Пойдем, подышим свежим воздухом. Заодно купим нормальный кофе, — он послал Ребекке нахальную улыбку. — Что? На улицу? — не поверил Грейвз и не двинулся с места. — Можешь высунуть голову в окно. Но, боюсь, это не поможет. — А как же тамплиеры? Абстерго, которое меня ищет? Шон смерил его сочувствующим взглядом. — Ну как хочешь, — пожал он плечами, развернулся и пошел на выход.

***

— Значит, мы и правда в Испании? — недоверчиво уточнил Грейвз, оглядываясь по сторонам. Он уже бывал в Европе во время отпуска и не раз видел такие похожие и одновременно непохожие друг на друга улочки — невысокие старинные дома с лепниной, где каждый по-своему уникален. Вместе они составляли архитектурный ансамбль, разительно отличающийся от американского. — Я бы предложил тебе проверить через джи-пи-эс, но Абстерго контролирует спутники. Тебе придется поверить на слово, — улыбнулся Шон. Грейвз скорчил недовольную физиономию, намекая, что не настроен шутить. — Ладно, мы на окраине Барселоны. Так что не проси показать тебе Саграда-Фамилия. Грейвз прислушался к прохожим — он не мог до конца понять их речь — жуткую смесь испанского и английского. Говорили они так в реальности или это был навык, приобретенный от Колина через эффект просачивания? — Почему именно здесь? Я имею в виду, разве это не опасно — находиться так близко к врагу? У них же здесь база. — Вообще-то Реабилитационный Фонд Абстерго Индастриз находится в Мадриде. Но это верно, Барселона хоть и другой город, но одна страна. Именно поэтому Убежище стратегически выгодно, — резонно заметил Шон. — Держи друзей близко, а врагов еще ближе, — понимающе хмыкнул Грейвз. — Точно. В случае операции нам потребуется убежище, чтобы разместить группу, так как вчетвером мы вряд ли справимся. — Надеюсь, она не потребуется, — сказал Грейвз, невольно отметив, что Шон посчитал и его за одно из членов команды, хотя он до сих пор так и озвучил свое согласие стать частью Братства. — Хотелось бы верить, а то мы и так исчезаем как вид. На город стремительно опускались сумерки, старинные улочки осветили фонари. Всю их прогулку небо хмурилось, и вот, наконец, в воздухе отчетливо проступил запах дождя. Грейвз с радостью согласился выпить кофе, когда Шон предложил зайти куда-нибудь. После долгого заточения в Убежище Грейвз и подумать не мог, что обычный кофе может быть настолько вкусным, водяной туман в свете фонарей магическим, а город завораживающим. Он жадно разглядывал дома, что попадались им на пути, пытаясь осмыслить свое новое место в этой жизни. — Шон, скажи, я ведь не нравлюсь тебе? — Что, это Ребекка так сказала? — Нет, просто мне так показалось, и я решил тебя прямо об этом спросить. Как мужчина мужчину. — Ты мне не ненравишься. Хотя мог бы! Я сижу в Убежище дольше тебя, на мне висит куча разной работы, так что не принимай близко к сердцу, если я срываюсь. Только не говори Ребекке, что я это сказал! Иначе она решит, что я раскис, и поднимет на смех. Грейвз широко улыбнулся и покачал головой, давая понять, что не скажет. Вдали от Убежища он правда почувствовал себя спокойнее. В последнее время, если он и гулял по улицам, то только в облике Колина. Прогулка под настоящим, а не виртуальным открытым небом, теплые тяжелые капли дождя, падающие на лоб и щеки, пробирающиеся за воротник, отлично отрезвляли, напоминая, кто он на самом деле. Вечная война тамплиеров и ассасинов продолжится и дальше, пока одну из групп физически не истребят. И даже тогда идеология продолжит свое существование, пока не придут новые, не раскопают историю и не сделают служение кредо целью своей жизни. Потому что кредо не передается по наследству, оно рождается в головах независимо от того, носили ли твои предки скрытый клинок или плащ с крестом. Борьба контроля и свободы вечна, борьба идеологий, она заключена не только между тамплиерами и ассасинами, но и между всем человечеством испокон веков. Так что неважно — останется Грейвз с Братством или покинет его после завершения своей миссии с Анимусом. Он заглянул за завесу, скрывающую изнанку мира, и теперь, где бы он ни оказался, эта борьба все равно будет преследовать его. — Шон, — позвал Грейвз, когда они медленно и не озираясь по сторонам, брели обратно к убежищу. — Да? — В самом начале вы спросили, что я выберу — уйти или остаться. — И? — Думаю, я принял решение.