Прыжок Веры

Закрыв с некоторым облегчением хронику де Клари, Колин еще некоторое время продолжал сверлить ее ничего не выражающим взглядом. Он полагал, что чтение принесет большее удовлетворение, и ему удастся принести пользу ассасинам, раз уж приходилось безвылазно сидеть в лагере. Но вместе с окончанием книги неотступно приходила мысль, что остальное тоже в скором времени может закончиться. Причем совершенно неясно, каков будет результат. Он так и не решился заикнуться Эзре об отъезде из города, оставив свою борьбу, потому что знал, чем именно тот будет аргументировать свой отказ: — Если я сдамся и позволю им победить, значит и другие так могут сделать. Маленькие люди, подобно пчелам жалящие исполинского хищника, наносят удары-укусы со всех сторон, не позволяя отнять то, что по праву принадлежит им. Но стоит сдаться одному, другому, третьему, как этот исполин победит, почувствовав свободу и могущество. Колин принимал этот выбор и готов был проявить мужество вместе разделить судьбу, что бы их не ждало впереди. Однако он не подозревал, что их с Юсуфом точки зрения оказались схожи. Явившись накануне последней ночи перед встречей с Леандром, Юсуф застал Колина, Эзру и Ру, сидящими у костра. На коленях у Колина лежала хроника, с которой он не расставался ни днем, ни ночью даже после того, как закончил чтение. «Нигде нельзя чувствовать себя в безопасности», так ему сказал Эзра. Как сам момент, когда слова были произнесены, так и заложенный смысл произвели на него неизгладимое впечатление. Нельзя допустить, чтобы они потеряли хронику. Леандр мог вычислить их местонахождение и подослать шпиона, который бы выкрал книгу, чтобы в условленный час им нечего было предъявить для обмена. Под веселенькую мелодию, которую Ру бренчал на уде, Эзра сосредоточенно полировал тряпицей оружие, надеясь, что им не придется пускать его в ход. Но все прекрасно понимали, что после вероломных попыток захватить базы и районы в городе, тамплиеры не упустят возможности убить парочку ассасинов. Наверняка они ждут, что явится внушительная часть Братства вместо двух человек. Что на крышах близлежащих к порту домов Юсуф организует наблюдательные посты с арбалетчиками, у которых в арсенале помимо болтов имелись метательные ножи, отравленные дротики и бомбы. Можно было даже не надеяться, что тамплиеры, вкусившие пьянящую власть и безнаказанность, не оцепят весь порт, расставив патрульные отряды из стрелков, копейщиков и бронированных альмогавров, вооруженных тяжелыми обоюдоострыми топорами. Двое ассасинов, пусть и заслуживших титул мастера, могут стать легкой добычей, а потому как и неделю назад их приоритетом будет ловкость, скорость и легкость доспехов, когда им придется уходить от погони. Ру за эту неделю не единожды предлагал Юсуфу, поскольку они не могли вовлекать в операцию Братство, попросить Тарика Барлети о поддержке со стороны янычаров, которых должно было злить присутствие в городе византийцев так же, как и их. Юсуф объяснил свой отказ тем, что Тарика придется посвящать в малейшие детали их кампании, тем самым выдав Эзру. — Эзре в любом случае могут снять голову с плеч, — беспечно ответил Ру, пожав плечами. — Если не Тарик, то тамплиеры. — Вот уж спасибо, — ядовито отозвался Эзра, не отрывая глаз от меча и пляшущих по лезвию рыжих бликов пламени. Колин бросил на него тревожный взгляд, но решил не встревать в разговор, полагая, что лишь сильнее может накалить напряженную обстановку. — Нам все же следовало посетить остов Влахернского монастыря и поискать Плащаницу, — между делом заметил Ру, не обращая внимания на возмущение Эзры. — У меня были другие дела, — терпеливо ответил Юсуф, по-турецки усевшись у костра между Ру и Эзрой, и с удовольствием протянул руки к трепещущему огню. — Это какие же? — полюбопытствовал Ру, продолжая перебирать струны. Мелодия смутно напомнила Колину ту, которую играл Карим для братьев Шоу. — О, всего лишь тамплиеры пытаются подчинить себе город, — миролюбиво признался Юсуф, хотя каждый прекрасно понимал, что на душе у того неспокойно. Братство не могло дать решительный отпор, прикладывая усилия, чтобы отстоять каждый район. Они выигрывали битвы, но пока что проигрывали войну. — К тому же я ходил к Пири, пока тот еще в Константинополе. Взял у него несколько видов бомб, чтобы уйти от тамплиеров или янычаров в случае опасности. Заодно потолковал с ним о сложившейся обстановке. — Что он сказал тебе? — заинтригованно спросил Эзра, подняв взгляд от меча. Юсуф не спешил с ответом. Взяв бутылку вина и чашу, он наполнил ее и сделал долгий глоток, смакуя вкус, будто его в это время не сверлили взглядом три нетерпеливые пары глаз. — Через два дня на рассвете его дядя Кемаль Рейс отправляется в плавание по Средиземному морю, — объяснил он, серьезно смотря на Эзру. — Это корабль флота султана, стража без возражений выпустит его за цепь, — и пояснил специально для Колина. — Она натянута через залив между маяками и перекрывает морской путь из Золотого Рога. Вы вдвоем можете сесть на корабль и уплыть отсюда. Кемаль согласен вас взять с собой. — Что? — с недоверием спросил Эзра. — Чтобы Кемаль вас узнал и взойти на борт, нужно назвать пароль. «Пиритовые монеты», — невзирая на возмущение, продолжил Юсуф. Колин тоже не мог поверить услышанному, как разум не мог допустить, что сказанное правда, и из последних сил пытался не выдать свое ликование. Неужели боги действительно существуют и услышали его? — Заметь, я озвучиваю не приказ, а возможность, — примирительно подчеркнул Юсуф, наблюдая, как потемнело от негодования лицо Эзры. — Как друг, а не наставник. Ты видишь, что в городе назревает настоящее сопротивление, — начал издалека Юсуф, чтобы успеть проговорить масштаб проблемы, пока Эзра не перебил его. — Помимо альянса с гильдией цыган я должен заключить союз с Надиром, лидером воров. Надир. Колин сразу вспомнил это имя. Надир и его приятели помогли ему добраться до голубятни, чтобы отправить письмо султану. Вряд ли среди воров было несколько Надиров. Значит, в ту ночь он повстречал не просто воров, а познакомился с лидером их гильдии… Но Колин не спешил поделиться этим откровением с остальными. Все равно практической пользы его признание не несло. Зато это могло вызвать волну негодования у Эзры, напомнив о том, как он ослушался его и покинул дом, рискуя выдать их обоих. — …а еще нам пригодится помощь оттоманских наемников. — Ладно, я понял, о чем ты, — развел руками Эзра, мрачно вздохнув. По его напряженным губам Колин видел, что тот совершенно не разделяет решение своего наставника, но признает его правоту. — Тебе нужно задействовать все Братство. — Без них мы не справимся, — мягко подтвердил Юсуф. — Ру расставил по городу наблюдательные посты, и я за это благодарен ему. Цыгане умеют быть шумными и приметными, отвлекая внимание. Но ассасины скрытны и терпеливы. Это идеальный баланс. Захват баз беспокоит Братство, и я обязан посвятить их во всю ситуацию. Мне придется рассказать им о вас с Колином. Но так как мы не исключаем, что в Братстве может быть предатель, лучше вам убраться из Константинополя, чтобы не подставить под удар ни себя, ни меня. Предатель не посмеет действовать в открытую. — Куда ты хочешь их отправить? — нахмурившись, произнес Ру. Эзра тоже вопросительно уставился на Юсуфа. Колин же старался сохранять на лице выражение вежливого недоумения. Откровенно говоря, ему было все равно, куда направиться. Он уже видел Европу и мог предложить свои варианты, где они могли бы осесть, не боясь косых взглядов из-за их чужеземного происхождения, но у Юсуфа наверняка уже были свои соображения на этот счет. Так и оказалось. — Корабль посетит Афины, Барселону и Лиссабон. Вы можете выйти в любом порту. Я напишу письма местным наставникам, дам свою рекомендацию, — объяснил Юсуф и в упор посмотрел на Колина. — На вас обоих. — Хочешь сказать, что я действительно стану?.. — Ассасином, — подтвердил Юсуф с улыбкой. — Конечно же тебе еще многому предстоит научиться, но… Что скажешь? Колин крепко сжал обложку хроники и бросил быстрый взгляд на Эзру, удрученного предложением об отплытии, не надеясь увидеть реакцию на эту новость… Впрочем это и не было новостью, учитывая, что он уже получил скрытый клинок ассасина. Но все же официальная рекомендация, подтверждающая его причастность к Братству, сулила совершенно новый этап становления ассасином. Колин не давал прямого согласия, но и не говорил, что отказывается примкнуть к Братству. Однако ему было любопытно, какой самим ассасинам от него прок, ведь он еще ни разу не участвовал в настоящем сражении. Что если он погибнет в первом же бою? Или на него не станут возлагать больших ожиданий, определив за какую-нибудь бумажную работу? Вопреки ожиданиям, Эзра нашел в себе силы ободряюще улыбнуться ему, но Колин не испытал от этого удовлетворения. Ему было больно за Эзру, хотя накануне не мог и мечтать о подобном раскладе. Он бы понял, если бы тот злился на Юсуфа, возможно даже вспылил, произнеся горячую речь о том, в чьем гробу видит это решение. Вместо этого его охватили апатия и безразличие. Будто вырвали опору из-под ног. Возможно, он уже думал о том, что Юсуф может потребовать от него так поступить, и морально готовил себя к чему-то подобному? Юсуф оговорил, что это лишь предложение, но предложение, которое ставило слишком много условий. — Почту за честь, — сглотнув ком, произнес Колин, стараясь никому не смотреть в глаза. — Что, если мы откажемся? — холодно спросил Эзра у Юсуфа, и Колин затаил дыхание, чтобы не пропустить ни единого слова. — Я приберег свой главный аргумент на конец, чтобы проверить, станешь ли ты меня слушать. Я должен был убедиться, что ты верен своим идеалам до конца, — слегка улыбнувшись, объяснил Юсуф. Судя по всему Эзра прошел этот тест, не став сразу рубить с плеча. — Ты мой наставник, — в замешательстве ответил Эзра, и все же в его голосе звучал вызов. — А еще друг, — повторил Юсуф. Теперь он улыбался шире. — А у тебя хоть и холодная голова, но горячее сердце. — Он взмахнул рукой, создавая импровизированную паузу. — За эти дни я надеюсь, что мы сумеем найти Плащаницу. — Значит, у нас все же будет время проверить монастырь во Влахернах, — заключил Ру, на что получил от Эзры угрюмый взгляд. — Тамплиеры уже могли найти Плащаницу, — напомнил Эзра. — Слежку за византийцами никто не отменял, — заверил его Юсуф. — Ассасины наблюдают за Леандром и тамплиерами. Я не рассказал им всего, потому что не могу подставить вас, — предупреждая вопросы, заверил он, — пока что их волнует преимущество в контроле над городом. Но рано или поздно мне придется с ними объясниться. — Про Плащаницу ты им тоже расскажешь? — подал голос Колин. Пусть он и не был знаком с Братством, но прекрасно понимал с первого дня в каком положении Юсуф, вынужденный скрывать информацию от своих братьев по оружию. Можно только догадываться, какие последствия это сулит, если кто-то из ассасинов не поймет его заступничество за Эзру. — К черту Плащаницу, — в сердцах отрезал Эзра и поднялся. — Не раньше, чем вы покините город с ней на борту, — беззаботно поведал Юсуф. Эзра так и застыл, не успев вложить в ножны меч. — Ты хочешь отдать ее нам? «Нам», — повторил по себя Колин, смакуя слово. — Я надеялся, что вы согласитесь отвезти ее в Рим наставнику Эцио Аудиторе. Ему уже приходилось владеть Частицами Эдема. Он сумеет надежно спрятать Плащаницу. — Это прекрасно, Юсуф, — не слишком весело отметил Ру, бросив играть. — Но не ты ли не захотел сразу искать ее, когда Колин прочитал про Влахерны? — Я должен был удостовериться, что у нас есть возможность вывезти ее из-под носа тамплиеров, — пожал плечами Юсуф и подмигнул Эзре, который опустился обратно на раскиданные вокруг костра подушки. — До Рима путь не близкий — в дороге может произойти все, что угодно, — небезосновательно рассудил Ру. — И ты доверяешь этому Эцио? — Я не знаком с ним лично, но надеюсь, что однажды мне представится такая возможность, — широко улыбнулся Юсуф. — Он одолел Борджиа. И о нем уже при жизни ходят легенды. — Я согласен с Ру, — нехотя признался Эзра, — путь до Рима с древним артефактом может быть опасным. Но если мы покинем Константинополь инкогнито и за нами не последуют разведчики тамплиеров, то все может получиться. Колин вспомнил разговор, который у него состоялся во время праздника, устроенного цыганами. Тогда он посетовал, что не может понять Эзру, и Ру поведал ему, что тот всегда чувствовал себя на вторых ролях, и мечтает показать, чего стоит. Теперь отплытие из Константинополя с Плащаницей Эдема подарит ему признание, к которому он так стремился. Из всех для такой ответственной миссии Юсуф выбрал именно его. — Вот и отлично. — Юсуф потянулся и сжал плечо Эзры. — Спасибо тебе, arkadşim. — Я еще не дал своего согласия, — с кривой улыбкой ответил тот, но Колин видел перемену в лице Эзры. Он протестовал скорее из упрямства, чем по-прежнему противился решению Юсуфа, и все же в следующей фразе в его голосе проступила плохо скрываемая озабоченность. — Это изгнание в другое Братство пожизненное или я смогу вернуться? — Время покажет, но я уверен, что это не навсегда, — погрустнев, ответил Юсуф и отпустил его плечо. — Что же… тогда мы должны все обдумать, — деловито ответил Эзра и вновь поднялся. — Ты идешь? — спросил он, в упор смотря на Колина. — Разве мы не должны обсудить завтрашнюю тактику? — растерялся тот. — Мы уже и так обсудили все, что только можно. — Эзра продолжал сверлить его взглядом. — Кроме наших с тобой заманчивых перспектив. Колин боковым зрением заметил, как Юсуф благосклонно кивнул ему, давая молчаливое согласие, что на сегодня они закончили, и встал следом. Эзра шел впереди, больше не оборачиваясь, но знал, что Колин следовал за ним, потому что слышал, как позади по песку шуршат подошвы еще одной пары ног. Против ожиданий Эзра направился не к своей кибитке, а к дому, где обитал Колин. На протяжении всей короткой дороги, поглаживая пальцем кожаный переплет хроники, он гадал, что ему следует сказать, когда они останутся одни. Он понимал, что хоть Эзра не собирался решать за них обоих, но судя по всему в этом вопросе уже была поставлена точка — их дальнейшие обсуждения лишь простая формальность. Тогда о чем еще он намеревался поговорить с глазу на глаз? Когда Колин переступил порог своей спальни, Эзра успел зажечь масляную лампу и устроить ее на столе. — Полагаю, нет смысла спрашивать, что ты решил насчет предложения Юсуфа? — осторожно спросил Колин, пройдя вглубь комнаты. Он откинул в сторону балдахин и сел на постель. — Я знаю, ты думаешь, что он не оставил мне выбора, но это именно он и есть, — не дожидаясь вопроса, заявил Эзра, расстегивая ремень, на котором в ножнах висел меч. — Продолжать скрываться или совершить нечто выходящее за привычные рамки, — кивнул Колин. Он прекрасно это понимал. Но от этого ему не становилось менее страшно. Но это был страх иного рода. Когда он только попал в водоворот событий развернувшегося противостояния между ассасинами и тамплиерами, его не отпускала мысль, что все происходящее несправедливо. Подобное просто не должно было случиться с ним. Он гадал, убьет ли его Эзра или бросит в том доме, где их спрятал Якоб. Боялся, что посреди ночи за ними придут и прирежут прямо в постелях. За ними действительно пришли. Но Колин научился доверять Эзре, научился не сомневаться. И боялся теперь он не просто смерти, а того, что следует за ней. Конец истории. Конец возможностям, конец чувствам. Одиночество. Колин не готов был мириться с тем, что может потерять Эзру. За столь короткое время он стал неотделимой частью его жизни. Он привязался к нему, чувствовал родство и единение между ними. Он полюбил его. Больше чем друга, он полюбил его как часть себя, без которой не сможет выжить в этом мире ни телесно, ни духовно. Ему оставалось лишь догадываться, насколько взаимной была эта связь, потому что ему бы не хватило смелости спросить об этом вслух. Но если не сегодня ночью, то когда? И он вновь возвращался к вопросу о жизни и смерти. — Полагаю, вы уже решили с Юсуфом, как будете действовать завтра, — озвучил он другой волновавший его вопрос. — Пока ты читал хронику, — Эзра кивнул на книгу в его руке, — мы с Юсуфом проработали стратегию. — И в чем она заключается? — Колин старался не показывать волнения. — У нас наготове будут бомбы, чтобы сделать дымовую завесу и уйти, — объяснил тот, сев рядом, и положил меч на пол, после чего занялся ремнями на наруче со скрытым клинком. — Юсуф хотел подключить ассасинов-арбалетчиков, чтобы они расположились на крышах, сославшись на то, что сверху меня в капюшоне все равно не узнают, но тогда им бы пришлось все рассказать. И тогда мы придумали план с бомбами. План вселял надежду. Колин уже видел бомбы в действии, и тогда они действительно помогли им с Эзрой унести ноги от янычаров. — Но Юсуф сказал, что ассасины следят за Леандром и тамплиерами, — напомнил Колин. — У них возникнут вопросы, если они увидят завтрашнюю встречу. — Оставим это Юсуфу, — устроив наруч рядом с мечом, уклончиво ответил тот. — Через пару дней нас здесь уже не будет. Колин проследил, как Эзра опустился на постель, откинувшись назад, и посмотрел на него из-под полуопущенных век. — Тебе страшно? — А тебе? Трудно понять, прочитал ли Эзра тревогу на его лице или же догадался. А может спрашивал потому, что сам чувствовал нечто подобное? Эзра покачал головой и указал рукой под стол. Колин заметил там бутылку из темного стекла. — Припрятал ее на завтра, — объяснил тот. Уголки его рта дрогнули в подобии улыбки. — В моей комнате, — похвастался наблюдательностью Колин и усмехнулся. — Надеялся, что мы отпразднуем мое возвращение, когда уйдем с Юсуфом живыми от тамплиеров. — Мне нравится это «когда», — признался Колин, укладываясь рядом. Он устроился на боку, и Эзра развернулся к нему, чтобы видеть лицо. — После того, как ты передашь Плащаницу наставнику в Риме, ты вернешься сюда? Его это беспокоило не меньше остального. Вопрос возник не сейчас, он зрел в его голове уже давно. В перерывах между чтением, наблюдая, как Эзра тренирует цыган, Колин гадал, согласился бы тот покинуть Константинополь, если бы он предложил, и пожелал бы тот вернуться обратно в скором времени? Эзра пожал плечами, но, заметив сосредоточенный взгляд Колина, решил пояснить: — У меня ведь не было времени загадывать наперед. Ру прав, всегда что-то может пойти не так. Я просто буду смотреть по обстоятельствам. К тому же… — загадочно проговорил Эзра и замолчал, чтобы привлечь внимание Колина, в чем не было необходимости: тот и так сверлил его недоуменным взглядом. — К тому же не я передам ее. А мы. В тусклом свете масляной лампы едва ли можно было в подробностях рассмотреть его лицо, разглядеть каждую ресницу и морщинку. Колин невесомо опустил ладонь на его щеку, подушечка большого пальца коснулась губ. Эзра накрыл его руку своей, не позволяя ее убрать. Его губы шевельнулись, приоткрывшись, и он прикусил зубами кончик пальца, хитро улыбнувшись. Дыхание стало поверхностным, лицо обожгло жаром, будто Колин прильнул к открытому огню. Только жар этот поднимался из самого нутра, заполняя саму его суть сводящим с ума ликованием. Как мог он сомневаться в Эзре? Разве нужны еще какие-то вопросы, ответы и бессмысленные клятвы, которые скорее усугубят момент, нежели скрасят его? Колин потянулся к Эзре всем своим существом, чтобы с губ, занятых поцелуем, уж точно не слетело ни единого слова.

***

Горячие ладони Эзры сжимаются на члене Колина, и тот утробно стонет в ответ. Язык влажно скользит по шее, зубы покусывают мочку, и Колин разводит бедра шире, когда Эзра опускает ладонь ниже. Пальцы зарываются в густые курчавые волосы на лобке, гладят мошонку, сжимают яйца… А потом надавливают на вход. — Нет, нет, нет — простонал Грейвз, уткнувшись лицом в подушку. Он с облегчением вздохнул, что проснулся, но при этом испытывал горькое разочарование, прервавшись на таком моменте. — За что ты так со мной? — прошептал он, сам не зная к кому обращается. Как будто без этих эротических видений у него не было проблем поважнее. — К черту это, — буркнул Грейвз себе под нос. Он с трудом выпутался из влажного от пота одеяла, брезгливо взглянул и уже засохшие на белье пятна спермы и попытался натянуть пижамные штаны и футболку на липкое тело. С недавних пор, как Криденс стал запирать спальню на ночь, Грейвз решил ложиться спать почти обнаженным, чтобы лишний раз не пытаться украдкой оттереть с одежды свою сперму, прежде чем отправить все в стирку. Анимус сжалился над ним, не показывая в последовательностях откровенных подробностей. Возможно, если бы Грейвз перепрошел некоторые последовательности с лучшим результатом, выполнив дополнительные условия, то мог бы… Хотя тогда придется смириться с тем, что помимо него их близость увидит как минимум Ребекка. Он крадучись вышел из спальни, тихо прикрыл за собой дверь, боясь что та скрипнет в самый неподходящий момент, и двинулся к спальне Криденса. Как назло та находилась в самом конце коридора, и сначала предстояло пройти мимо спален Ребекки и Шона. Замерев перед дверью и прислушавшись, нет ли посторонних шорохов, он тихо постучался. Как и следовало ожидать — ему никто не ответил. — Криденс, это я, — прошептал он, прижавшись губами к щели между дверью и коробкой и постучал настойчивее. За дверью послышались тихие шаги. — Что тебе надо? — приглушенно спросил Криденс. — Прошу, впусти меня, не заставляй обсуждать это здесь, пока не появятся Ребекка или Шон. К облегчению Грейвза замок щелкнул и дверь отворилась. — Так что? — требовательно спросил Криденс, привалившись плечом к стене. Грейвз сглотнул — на нем были только штаны, и над резинкой виднелись темные курчавые волосы. Криденс проследил за его взглядом, самодовольно фыркнул и сложил руки, отчего напряглись грудные мышцы. — Я был неправ. — И для этого ты пришел будить меня посреди ночи? — Ты не спал, — возразил Грейвз. — Допустим. И ты знаешь, почему. — Теперь я не могу спать по той же причине, — с ноткой упрека поведал Грейвз. Криденс кисло улыбнулся. — Я понимаю твою боль. — И чем я могу помочь? Тем, что похож на Эзру? Грейвз понимающе хмыкнул — Криденс ударил его же оружием. — Наверно, я зря пришел, — вздохнул он, признавая поражение. — Какой же идиот, — покачал головой Криденс, опустил руки и подошел ближе, заглядывая ему в глаза. — У тебя же все на лице написано. Перехватив за талию, Грейвз резко дернул Криденса на себя и прижался губами к его губам. Криденс помедлил, словно удивлен, что это произошло, хотя Грейвз был уверен — не удивлен. Более того — ждал этого, желал, вот только не знал, как объяснить, чтобы его не отвергли. Криденс ответил с неожиданной яростью и обнял Грейвза за плечи. Его губы были нежнее, чем у Эзры в воспоминаниях. Не обветренные и загрубевшие, а мягкие и чуткие. Но и тот, и другой целовали с заставляющей сердце пропускать удары властностью, будто их любовник уже принадлежит им, и при этом тянулись со сводящей с ума покорностью. Они точно пытались выразить все свое негодование, ярость, боль, желание и зависимость в поцелуе, потому что не находили нужных слов. И Грейвз с Колином были готовы принять их дар. Криденс шумно вздохнул, когда начало перехватывать дыхание, ладони легли на виски, не позволяя отстраниться. Он прекратил поцелуй и ткнулся лбом в лоб Грейвза. — Прошу, не говори ничего, — прошептал он. Грейвз понимающе улыбнулся, тяжело дыша, мягко сжал его плечи и провел ладонью по шее, погладил стриженный затылок и закрыл глаза, ощущая удовлетворение и покой. Он наконец поймал своего мучителя, свою цель, за которой так долго гонялся во снах, и больше уже не отпустит, не позволит уйти. Грейвз легко провел ногтями по шее и обнаженной спине вдоль позвоночника, и Криденс выгнулся ему навстречу, шумно вздохнув. — Испытываешь меня? Когда я сдамся? — обреченно усмехнулся Криденс. Грейвз настойчиво надавил на затылок, притягивая ближе для нового поцелуя. — Ты уже сдался, — прошептал он в самые губы. Криденс ответил жарким, но неторопливым поцелуем. Руки нащупали край футболки, задрали наверх и погладили живот. Грейвз обнял его за обнаженные плечи, чувствуя вместо наэлектризованного возбуждения, что Криденс расслабляется, будто только сейчас почувствовав безопасность. Это приятно удивило Грейвза, хотя он полагал, что после бессонных ночей и неудовлетворенного желания они набросятся друг на друга как дикие звери. Криденс медлил, точно хотел растянуть удовольствие, зная, что это их единственный шанс и следующего раза не предвидится. Будто Грейвз может передумать или передумает он сам. Подавшись тазом вперед, Криденс потерся членом о его пах и лениво улыбнулся в поцелуе, ведя ладонями по плечам. Грейвз двинул бедрами в ответ и почувствовал эрекцию через тонкие штаны, а потом многообещающе сжал зубами его нижнюю губу и потянул на себя. Криденс гортанно застонал ему в рот, и низ живота Грейвза свело сладкой судорогой. Он помнил эти стоны в своих снах. Призывные, надрывные, громкие и откровенно непристойные. Господь милосердный, как же они заводили Колина, разрушая все заповеди и правила, что он воздвиг перед собой. Как горячи и умелы были руки Эзры, доводя до исступления, какими сладкими были поцелуи и какие жаркие он дарил объятия… — Эзра, — с неприкрытой мольбой в голосе выдохнул Грейвз, балансируя на грани, и тут же пришел в ужас от сказанного. Криденс не поймет, погонит его прочь, не захочет с ним больше ни о чем говорить… Вопреки ожиданиям Криденс лишь яростнее потерся о его член и поласкал уголок рта кончиком языка… Может, вместо него Криденс сейчас видит Колина? По нему он сходит с ума и корит судьбу за то, что их разделяет пять сотен лет? Он ревновал к своему далекому предку — Грейвз все же совершил это пугающее открытие. От него становилось не по себе, ведь о конкуренции тут не могло и речи идти — они не ровня друг другу. Разве что Грейвз оказался пером в руках вместо птицы в небе, которой был Колин. — Погоди, — взмолился Грейвз, разорвав поцелуй. Криденс еще пару секунд беспомощно хватал губами воздух, будто рыба на берегу. — Кого ты представляешь? — Мы условились ничего не говорить и дать волю эмоциям, — напомнил Криденс и облизал яркие, припухшие от поцелуев губы. — И все же? — настойчивее повторил Грейвз, не размыкая объятий, потому что знал, что если ослабить их, то Криденс сразу отпрянет. Вместо этого он ненавязчиво поглаживал его плечи, будто даря невысказанное обещание на нечто большее. — Нельзя задать этот вопрос позже? Грейвз хмыкнул от этой беспардонности. Он ломал Криденсу настрой своими разговорами. Но был ли он сам честен перед ним? Криденс ничего не обещал ему, кроме как завоевать доверие, но хотел ли сам Грейвз быть с Криденсом или его манил Эзра? Быстрый и грациозный, как гончий пес, решительный, едкий, харизматичный. Имел ли он право ревновать, когда сам оказался увлечен другим? Именно с ним он проводил дни напролет, учась владеть мечом, рискуя, выбираясь из стычек со стражей… «К черту все», — ясно понял Грейвз и жадно поцеловал оторопевшего Криденса. Опустив руку ему между ног, он прижал раскрытую ладонь к паху и настойчиво потер, чувствуя как отзывчиво напрягается член. «Спасибо» прочитал Грейвз в его широко распахнутых, потемневших от возбуждения глазах. «Спасибо, что понял сам и не стал выяснять отношения». Он стащил его пижамные штаны до середины бедра, и взгляду открылся член с блестящей крупной головкой. Грейвз замешкался, но Криденс сам направил его руку, притянув к паху, и облегченно выдохнул сквозь зубы, когда пальцы сжались в кулак. Грейвз смущенно закусил нижнюю губу и на пробу пару раз двинул ладонью, не отрывая взгляда от Криденса, жадно наблюдая, как тот меняется в лице, зажмурив глаза и в беззвучном стоне распахнув рот. Грейвзу казалось, что из него хлещет чистая энергия: он словно весь преобразился, жадно ловя губами воздух и напрягаясь, как тетива арбалета. Он тянулся к Грейвзу и при этом старался сохранять дистанцию, чтобы тот в любой момент мог отстраниться… Но Грейвз не собирался отступать. Продолжая ласкать член Криденса, он приспустил свои штаны, и тот, лениво и довольно улыбнувшись, точно сытый кот, сжал зубами припухшую губу и погладил его член. — Siktir! — не отдавая себе отчета, по-турецки выругался Грейвз, и Криденс, без труда поняв его, довольно хмыкнул. Накрыв ласкающую его ладонь своей, другой он прижал член Грейвза к своему. Не выдержав больше, тот глухо застонал, впился яростным поцелуем в губы Криденса и услышал ответный утробный стон. Все было в точности так, как грезилось Грейвзу — ласкающие ладони Криденса могли быть ладонями Эзры, чувственные губы могли быть его губами, его собственное тело… сколько раз ему уже приходилось быть Колином. Он был им, спасаясь от янычаров, был им на изнуряющих тренировках, ощущая усталость вместе со своим предком… Неужели он не заслужил поблажку? Самую малость тепла. А Эзра, как глубоко в своих воспоминаниях он похоронил то, что испытывал к Колину? Видел ли Криденс это так, как он? По всей вероятности увиденного было достаточно, чтобы надолго лишить и его покоя. Но добрался ли он до этих воспоминаний, когда впервые столкнулся с Анимусом в Абстерго? Или же синхронизация между их с Эзрой ДНК на том этапе оказалась недостаточной, чтобы разблокировать недоступные воспоминания? Что Криденс успел узнать, когда без возражений решил согласиться на условие Уильяма Майлза и оказаться ближе к тому, кто был настолько един с Колином, что совпали ДНК и синхронизация оказалась возможной? …Они так и не решились перебраться в постель, опасаясь, что все зайдет слишком далеко, животный голод возьмет свое, и они просто не смогут остановиться, а наутро последуют неловкие объяснения и, наверняка, колкие комментарии от Шона, который по иронии судьбы обязательно застукает их вместе. Самым правильным сейчас было уйти. Грейвз запоздало осознал, что назвал Криденса Эзрой на пороге оргазма. Криденс оказался более сдержан и оставил секрет невысказанного имени при себе. «Только секс и ничего больше», — четко уяснил Грейвз. Не глядя на Криденса, чтобы не провоцировать их обоих, он обтерся салфеткой и подтянул штаны. Будто в трансе Грейвз пожелал ему спокойной ночи и вышел за дверь. На обратном пути он утратил всякую осторожность, не крадясь и не заботясь о том, что может кого-нибудь повстречать посреди ночи. Лишь когда лег обратно в постель, не потрудившись раздеться, он почувствовал, что их близость не принесла облегчения. Грейвз надеялся, что его отпустит, но казалось, что все стало только хуже — теперь между ними повиснет еще больше вопросов. Поутру его успокаивало только то, что этой ночью Эзру и Колина он больше не видел.