Оковы и плети

Выручай-комнату на восьмом этаже замка Гермиона нашла без труда – с ней было связано множество воспоминаний времен ОД. Сильно пострадавшая от призванного Крэббом Адского пламени, какое-то время она была недоступна, но примерно через полгода МакГонагалл упомянула в разговоре, что вместе с окончанием реставрации замка после битвы за Хогвартс восстановилась также и эта комната, известная большинству из тех, кто вообще знал о ней, как хранилище спрятанных вещей. Возможно, она имела какую-то связь с общим состоянием замка и магическим образом самоотремонтировалась после того, как его привели в порядок. В этот раз помещение, куда попала Гермиона было похоже на уютную гостиную с огромным белоснежным кожаным диваном и двумя креслами, круглым стеклянным столиком посередине и огромным, пышущим жаром камином. Под ногами мягко пружинил пушистый бежевый ковер, а на столе в большой вазе благоухала огромная охапка розовых гортензий. Гермиона склонилась над ними, с удовольствием вдыхая сладкий аромат, как вдруг услышала сзади тихие шаги. – Мои любимые цветы, – сказала она, не оборачиваясь. – Они появились, когда ты вошла сюда. Я не имею к этому никакого отношения, – по голосу было слышно, что Малфой улыбается. – Но вся остальная обстановка ведь твоих рук дело? Вернее, твоего воображения. Очень элегантно и уютно, – она обернулась и оказалась с Драко лицом к лицу. На нем, в отличии от Гермионы, была не обычная официальная школьная мантия, а простая неформальная одежда: не застегнутая на последнюю пуговицу белая рубашка с закатанными рукавами, черные брюки и блестящие лакированные ботинки. – Как странно, – прошептала Гермиона впервые так близко смотря ему в глаза, – в последний раз, когда мы здесь были, мы сражались друг против друга и чуть не погибли в огне. – Да, – Малфой не отвел взгляд, хотя было видно, что ему неприятно об этом вспоминать. – Я так и не поблагодарил Поттера за спасение. – Что ж, вероятно, тебе еще представится возможность. – Жду не дождусь, – скептически хмыкнул Драко, жестом предлагая Гермионе присесть. – Но мы же не о Поттере собрались поговорить, не так ли? Слегка покраснев, она кивнула, внезапно не зная, с чего начать, хотя была уверена, что завалит Малфоя вопросами, когда шла сюда. Но тот, кажется, прекрасно всё понял и взял инициативу в свои руки: – У меня для тебя подарок, Грейнджер, – он вытащил что-то из кармана и протянул ей. В ладонь Гермионы опустился небольшой кулон из черненого серебра в виде круга, разделенного на три секции кривыми линиями, идущими из одного центра. В каждой секции находилась маленькая светлая точка. – Трискелион! Символ БДСМ, – она перевернула кулон и нашла на обратной стороне гравировку: «Клуб Трискелион. Г. Грейнджер. 2356». – Помнишь я говорил, что расспрошу кое-кого про твоего Олливера? Этот «кое-кто» - основатель крупнейшего БДСМ клуба Англии Кристоф Велар, давний друг нашей семьи. В клубе состоит более двух тысяч человек, и, если кто-то и мог его знать, то только Кристоф. К сожалению, твой несостоявшийся Верхний не засветился ни в одном из филиалов «Трискелиона» по всей стране. Либо это просто неадекватный одиночка, либо на тебя охотятся весьма оригинальным способом. – Это вряд ли, – потрясенная услышанным, возразила Гермиона, нервно теребя в руках кулон. – Я нашла его сама через журнал «Сладкий грех». – Как бы то ни было, если некий извращенец, прикрываясь Темой, ведет охоту на женщин, это бросает тень на всех остальных Доминантов и БДСМ-сообщество Англии в целом. Кристоф его найдет, для него это дело чести. – Спасибо… – И да, ты теперь тоже член клуба, а кулон является пропуском. – Член клуба? Правда? Но… разве для этого не надо было заполнить какую-нибудь анкету… или лично явиться на собеседование? – смущенно спросила Гермиона, пытаясь закрепить неподдающуюся застежку кулона на шее. – Нет. В клуб принимают только по личным рекомендациям. А по поводу анкеты – кому среди волшебников сейчас незнакомо имя Грейнджер? Ты позволишь? – наконец не выдержал Драко, наблюдая за ее бесплодными попытками. – Пожалуйста, – она протянула ему цепочку и повернулась спиной. Малфой аккуратно собрал её непослушные волосы и перебросил через плечо. Легкое прикосновение к шее вызвало у Гермионы волну приятных мурашек, которая усилилась, когда его дыхание согрело кожу. Драко заметил её реакцию на него, и ему вдруг захотелось коснуться её намеренно, ощутить под пальцами это шелковое тепло, поэтому, закрепив застежку, он невесомо провел вдоль цепочки до самого кулона в нежной ямочке ее шеи. Дыхание Грейнджер прервалось, она сухо сглотнула и едва заметно поёрзала на своем месте. – Спасибо, – хрипло прошептала она, сама не понимая, почему ей так хочется, чтобы он коснулся её еще раз. – Не за что, – как можно нейтральнее постарался ответить Драко, чтобы взять себя в руки. – Значит так ты попал в мир БДСМ? Через друга семьи, этого Кристофа? – Гермиона вытащила из сумки бутылку воды и сделала несколько глотков, пытаясь собраться. – Почти, – Малфой инстинктивно сел подальше, чтобы видеть ее всю и по привычке отслеживать реакцию, и только потом понял, что в этом нет необходимости. – В этом есть заслуга моей матери. Она хотела, чтобы я научился владеть собой и контролировать агрессию, понял, что такое ответственность за другого человека. Когда мне исполнилось шестнадцать, она познакомила меня с Кристофом, а тот открыл мне мир Темы. И я втянулся. Он учил и направлял меня, следил, чтобы я не наделал ошибок, ведь человеческий организм так хрупок, и его так легко сломать. Как и человеческую психику. – Твоя мама… молодец. – Да. Всё, что есть хорошего во мне – от нее, – ответил Драко, и в его голосе на миг прорезалась боль. – Позже я узнал, что мой отец тоже иногда этим занимался… с другими женщинами. Мать никогда не разделяла его интересы, хотя относилась с пониманием. Она была истинной аристократкой и всегда пеклась о репутации семьи. – Погоди, – вдруг сообразила Гермиона, – ты говоришь, тебе было шестнадцать. Но как это вяжется с Волан-де-Мортом и Пожирателями? Это же было то самое время, когда… – Да. Кристоф многое сделал, чтобы я остался человеком и не стал истинным Пожирателем. То, какой я сейчас – его заслуга, и я навечно останусь его должником. Отец не знал, что я продолжаю с ним общаться, думал, он вернулся на родину, во Францию, когда восстал Темный Лорд. Кристоф всегда был противником любого неравенства и угнетения, и они с отцом никогда не сходились во мнении по поводу концепции чистоты крови. Членом «Трискелиона» всегда мог стать любой, даже магл, хоть таких случаев и не было. Основной постулат клуба – оставить за его дверями свои предубеждения и уважать того, кто перед тобой, просто за то, что он есть. Неважно, маг или магл, чистокровный или полукровка, Верхний или нижний, любого цвета кожи, религии и убеждений – никто не может быть унижен или угнетен за то, кем он был рожден или за то, во что верит. – Потрясающий человек, – прошептала Гермиона, затаив дыхание, слушая рассказ. – Да, он тебе понравится, – улыбнулся Драко. – Я вас обязательно познакомлю. – Но, погоди, разве человек, имеющий по всей стране кучу филиалов клуба, в котором провозглашается всеобщее равенство и либерализм, не должен был стать бельмом на глазу Волан-де-Морта? Почему за ним не пришли Пожиратели? – Кристоф добр и благороден, но отнюдь не глуп. Местоположение каждого из его клубов защищено заклятием Фиделиуса, а его члены обязаны дать Непреложный обет о неразглашении самого факта существования «Трискелиона», а также личностей его членов. Ведь среди них есть и довольно известные люди, которые дорожат своей репутацией. Конечно, если бы Темный Лорд задался целью, то с помощью Круциатуса или Империуса разузнал бы о Кристофе всё, что ему нужно. Но у него в то время было полно других забот, которые в основном доставляла ему некая неугомонная троица. Возможно, со временем у него дошли бы руки и до этого, но Кристофу повезло, что Поттер оказался таким удачливым. – Но я ведь… – Ты теперь тоже член клуба, – Драко указал на кулон на ее шее. – Поэтому я ничего не рассказал тебе о нем раньше. – Но я ведь еще не дала Непреложный обет, а уже знаю имя основателя и как минимум двух участников! – Ты еще можешь с полным правом отказаться его давать и выйти из клуба, никто не будет тебя принуждать. Так поступают со всеми новыми участниками – дают минимум информации, необходимой для принятия решения о вступлении в «Трискелион». Если человек хочет отказаться, то никто не накладывает на него Обливиэйт. Подумай сама, что ты можешь сделать с теми малюсенькими крохами знаний, что у тебя есть? Сообщить в «Ежедневный пророк», что Люциус и Драко состоят в некоем садо-мазо клубе, о котором никто не знает? У тебя на руках не будет никаких доказательств, ты даже на карте его показать не сможешь. – Значит, мне нужно будет явиться в клуб и завершить ритуал вступления? – После праздника я отведу тебя туда. Кристоф жаждет с тобой познакомиться, он много слышал о тебе и читал в «Пророке» и теперь хочет составить собственное мнение. Мне показалось, ты уже заранее ему нравишься. Обычно он не выдает пропуска в клуб до принесения Непреложного обета, но для тебя сделал исключение. – Правда? – слегка покраснев, Гермиона погладила кулон, удобно устроившийся в ложбинке на шее, словно это всегда было его законное место. – Мне тоже он уже нравится, судя по твоему рассказу. С удовольствием с ним встречусь. – Теперь ты знаешь, как я пришел в Тему. Расскажи о себе, Грейнджер. Как вышло, что золотая девочка Гриффиндора ищет себе партнера для жесткого секса в «Сладком грехе»? Кто же отвратил тебя от ванили? Уизли? Или сам избранный Поттер постарался? Она густо покраснела и спрятала взгляд. Драко вздохнул, пожалев, что был резок, и пересел к ней поближе. Его прохладная рука легко скользнула по ее волосам и легла на пылающую щеку, мягко заставив Гермиону поднять голову и посмотреть на него. – Грейнджер… ты же понимаешь, что это не самое интимное, что мы с тобой будем обсуждать, если хотим что-то… предпринять вместе? Я не буду на тебя давить, обещаю. Расскажи только то, что сама сочтешь нужным, хорошо? Но вопросы буду задавать я. Гермиона кивнула, борясь сама с собой. С Джеймсом почему-то было куда проще откровенничать. – Тебя смущает говорить на такие темы вообще или потому что это я? – снова верно считал ее эмоции Драко. – Крам, – наконец собравшись, хрипло прошептала Гермиона и увидела, что Малфой непонимающе нахмурился. – Это был Виктор Крам. – Ого, – Драко потрясенно покачал головой. – Ты полна сюрпризов, Грейнджер. Но разве ты не была слишком молода для него? – Во время Турнира Трех Волшебников мне было не четырнадцать, как всем, а шестнадцать. Всё потому что весь третий курс я с одобрения МакГонагалл пользовалась маховиком времени, чтобы одновременно посещать несколько занятий, которые мне не хотелось пропускать. – Маховик времени? Интересно, – Драко кивнул собственным мыслям и догадкам, удержавшись от комментариев. – Значит, Крам? – Да, – Гермиона выдохнула, понимая, что ее отпускает напряжение. Похоже, подсознательно она все еще ждала от Малфоя шпилек и издевки, но его реакция, его спокойствие и понимание позволили расслабиться и располагали к откровенности. – До него у меня никого не было. Я бы не сказала, что он был каким-то особенно жестким… Просто довольно страстным и требовательным… в первую очередь к себе самому. Мне с ним было по-настоящему хорошо, и я по неопытности сочла, что таким всегда и бывает секс. А потом он уехал, и мне на какое-то время стало не до отношений. – И когда случились следующие? – спросил Драко, видя, что она замолчала, задумавшись. – После падения Волан-де-Морта. Я и Рон… в общем, мы решили попробовать встречаться. И когда случился наш первый секс… – Гермиона нерешительно взглянула на сидящего рядом Малфоя. – Все было не так, как с Крамом? – понимающе кивнул он. Предчувствия по поводу едких комментариев в адрес Уизли не оправдались, и Гермиона мысленно обругала себя. Кажется, пора уже перестать бояться подвоха. Людям свойственно меняться. Нельзя все время ожидать худшего от человека, который пытается исправиться, это просто сведет все его усилия на нет. Малфой несколько раз за последние дни буквально спас ее, доказав, что он достоин доверия. – Это было ужасно, – Гермиона закрыла глаза и помотала головой, словно пытаясь избавиться от воспоминаний об этом. – Точнее, в общепринятом смысле Рон не так уж и плох, но… – Но не для тебя. – Да. Всё было слишком… слишком медленно, осторожно и… нежно. Все прикосновения были едва ощутимыми, и так и хотелось крикнуть, чтобы он не сдерживался! Пусть будет больно, только не эта сводящая с ума осторожность! Я не фарфоровая кукла, в конце концов! Мне хотелось шлепков, укусов, чтобы меня взяли за волосы и… Она резко замолчала, будто испугавшись, что наговорила лишнего, позволив себе разоткровенничаться. Но Драко лишь ободряюще кивнул и задал следующий вопрос: – Ты не говорила с ним об этом? Вы не обсуждали вкусы, желания друг друга? Гермиона лишь покачала головой. – Да, – задумчиво проговорил Малфой, – говорить о самом сокровенном порой не так просто, особенно с тем, кого давно знаешь. Иногда гораздо проще довериться незнакомцу. Поэтому я и не давлю на тебя. В отношениях Верхний-нижний нет места насилию, и в первую очередь насилию над самим собой. Что ж, исход ваших с Уизли отношений мне понятен. Как ты пришла к Теме после расставания с ним? Не встала же ты однажды утром с мыслью, что тебе нужно срочно купить «Сладкий грех» и порыскать в колонке знакомств? – Нет, я купила книгу, – улыбнулась Гермиона. – «Оковы и плети», которую ты уже видел. Наткнулась на нее во «Флориш и Блоттс», полистала и… унесла домой. Сначала не могла себе представить, что кто-то добровольно может позволить себя связывать, пороть и делать всякие другие вещи, хотя мне самой нравится гораздо более жесткий секс, чем тот, который принято называть ванильным. А потом вдруг поняла, что БДСМ на самом деле совсем о другом… Она встала и обошла вокруг дивана, остановившись у камина, подсветившего ее лицо и волосы теплым золотистым светом. Любуясь танцующим пламенем и тлеющими углями, Гермиона тихо продолжила: – Всю жизнь я была умом, честью и совестью в нашей маленькой компании. Всю жизнь Гарри и Рон полагались на меня в том, что касается зелий, заклинаний, информации… Когда мы пустились в бега в поисках крестражей, только я подумала взять с собой самое необходимое для выживания – палатку, лекарства, еду… Когда нас схватили и притащили в Малфой-мэнор, и я осталась один на один с Беллатрисой… Она пытала меня, а я думала лишь о том, что обязана защитить Гарри, обязана выдержать, не сломаться, не выдать его… Обязана, обязана, обязана! – она бессознательно потерла место на руке, где сумасшедшая ведьма вырезала слово «грязнокровка», и глаза ее против воли наполнились слезами. – А сейчас… когда уже всё закончилось, я снова должна быть умом, честью и совестью, потому теперь что на меня смотрит глазами «Ежедневного пророка» вся магическая Британия! Кингсли ждет, что я приду работать в Министерство, и я не могу подвести его! И мои родители… я стерла им память Обливиэйтом и отправила в Австралию, чтобы защитить от Волан-де-Морта, а теперь должна найти способ обратить заклятие! И я не знаю, существует ли он, или я просто заставлю их сойти с ума, когда попытаюсь! Это… это слишком много для меня! Я не хочу! Не могу! Хватит! Мне уже достаточно! Я не хочу ничего решать и ни за что отвечать! Я не выдержу больше! Тихие слезы переросли в истерику, и Гермиона зарыдала, обхватив себя руками, не в силах сдерживаться из-за всего, что на нее навалилось. Казалось, она сейчас рассыплется на мелкие осколки, либо просто взорвется изнутри. Драко молча подошел и прижал её к себе как можно крепче. – Тише-тише, Грейнджер. Всё будет хорошо. Ты больше не одна. Тебе больше не нужно всё решать самой. Я буду делать это за тебя. Отпусти напряжение, расслабься. Я с тобой. Ты больше не одна… Он продолжал тихо шептать, покачивая Гермиону в теплых объятиях, и она постепенно расслабилась, а рыдания утихли. – Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросил Малфой, убирая с ее заплаканного лица растрепанные волосы и ладонью стирая остатки слез. – Лучше, – всхлипнула Гермиона, все еще дрожа всем телом. – Идем, – Драко увлек ее на диван и усадил рядом, снова заключив в объятия. Лежа щекой на его груди, она слушала размеренный стук сердца, который успокаивал и убаюкивал. Не хотелось вставать, говорить и куда-то идти. Рядом с Малфоем было на удивление тепло и уютно, безопасно и спокойно. – Мы никуда не спешим, – шепнул он, будто снова прочитав ее мысли. – У тебя столько времени, сколько тебе нужно. И Гермиона окончательно расслабилась, закрыв глаза и растворившись в умиротворении и покое. Трудно было сказать, прошло две минуты, двадцать или два часа, но, когда она вынырнула из охватившего ее транса, Драко все также крепко прижимал ее к себе, ласково поглаживая по спине и волосам. Пошевелившись, она отстранилась и смущенно заглянула ему в глаза: – Прости… Малфой строго покачал головой, но голос его был мягким и тихим: – Никогда не извиняйся за эмоции, Грейнджер. Не передо мной. Мне ты можешь всегда откровенно говорить и показывать, что чувствуешь. Хорошо? – Да… сэр. – Об этом мы поговорим позже, – улыбнулся он, вставая и протягивая ей руку. – Слишком много еще предстоит обсудить, но уже поздно, и ты устала. Идем, я провожу тебя до гостиной Гриффиндора. Взяв его за руку и поднявшись с дивана, Гермиона поняла, что и впрямь едва стоит на ногах. Очевидно, эмоциональный выброс окончательно ее вымотал. Они шли по пустынным темным коридорам спящего замка, и Гермионе казалось, что они снова беззаботные подростки, ищущие по ночам приключений. Драко держал ее за руку, и она подумала, что, если бы кто-то пару лет назад сказал ей, что они будут вот так бродить по Хогвартсу с Малфоем, она тут же прокляла бы этого безумца. На одной из движущихся лестниц, ведущих вниз, на седьмой этаж, где располагалась гостиная «львиного» факультета, они встретили миссис Норрис, злобно сверкнувшую на них глазами. Но время, когда это напугало бы их, прошло, поэтому они просто оставили ее за спиной яростно мяукать им вслед. Однако вместе с кошкой всегда приходила беда похуже. – Ученики в коридорах! – истерически возопил выскочивший из-за угла запыхавшийся Филч, в праведном гневе потрясая шваброй. – После отбоя! Ученики! Гермиона хотела отдернуть руку, но Драко лишь сжал сильнее, не позволяя высвободиться. Остановившись, они смотрели на беснующегося завхоза, ожидая что будет дальше. После всего, что оба пережили, застукавший их в коридоре полубезумный старик был последним, чего стоило опасаться. – Что случилось, мистер Филч? – вдруг раздался голос МакГонагалл, и в коридоре словно из ниоткуда появилась директор. – Ученики в коридорах! После отбоя! – яростно сверкая глазами, доложил Филч, едва ли не подпрыгивая от возмущения. Минерва оглядела Гермиону и Драко, на секунду остановив взгляд на ее маленькой ладошке в его руке. – Благодарю, мистер Филч, я разберусь с ними лично, – заверила директор завхоза, – Мистер Малфой, мисс Грейнджер, следуйте за мной. Филч злобно зыркнул им вслед и удалился с чувством выполненного долга, прихватив наконец заткнувшуюся миссис Норрис. Когда он и его кошка скрылись из вида, шедшая впереди МакГонагалл обернулась: – Драко, Гермиона, я понимаю, что вы уже не дети, но правила, к сожалению, едины для всех, и я не могу сделать для вас исключение. – Да, профессор, мы понимаем, – невозмутимо отозвался Малфой. – Я провожал мисс Грейнджер до гостиной и как раз собирался вниз, в подземелья. Минерва бросила на него быстрый взгляд через плечо, глубоко вздохнула, и остановилась перед портретом Полной Дамы. – Напоминаю вам, что находиться вне гостиных своего факультета после отбоя запрещено, – сухо сказала директор, как вдруг тон её смягчился и сменился на заговорщицкий: – В конце концов для этого есть Выручай-комната. – Мы как раз оттуда, профессор, – сказала Гермиона, и МакГонагалл, закатив глаза, развернулась и пошла прочь, хотя Грейнджер готова была поклясться, что директор улыбается. Драко тоже тихонько рассмеялся, и от этого смеха на душе у Гермионы потеплело. – Как ты себя чувствуешь? – внезапно посерьезнел он, привлекая ее к себе и внимательно рассматривая. – Всё хорошо, – заверила его она, чувствуя, что ей и впрямь стало легче. Наверно, давно нужно было кому-то высказаться. – Я хочу, чтобы ты при серьезных отклонениях от нормы твоего самочувствия или настроения сразу сообщала мне. Мы с тобой еще почти ничего не обсудили и ни о чем не договорились, поэтому это не приказ, а просто дружеская просьба. Но я прошу тебя отнестись к ней со всей серьезностью. Ты поняла меня, Грейнджер? – строго спросил Драко, и она нервно сглотнула. – Да. – Отлично. Завтра сочельник, у тебя, наверно, есть планы? – Да, Гарри звал меня отметить Рождество в Годриковой впадине… А ты где будешь завтра? – Думаю, дома, в Лондоне. Там хотя бы есть интернет, – усмехнулся Малфой. – Что ж тогда мы поговорим позже, после праздника. Его рука ласково погладила ее по щеке и спустилась вниз по шее к кулону. – У меня еще одна просьба, Грейнджер. Разговор пойдет о вещах гораздо интимнее, чем мы обсуждали сегодня, и в следующий раз я буду куда более требователен к ответам. Ты должна настроиться. Справишься? – Да, сэр, – улыбнулась Гермиона, пряча под показным энтузиазмом смущение. – Нет, правда, я справлюсь. – Молодец. Спокойной ночи, Грейнджер. – Спокойной ночи, Малфой.