Элис

Элис пришла ко мне в пятницу вечером, а потом ещё в субботу утром, пока я была в душе. В тот день мы занимались сексом на заднем сиденье её автомобиля, и она посетила меня снова тем же вечером: забралась через окно и заползла в постель, подобно призраку, мягкая и голая, взволнованно улыбаясь. Она уже шестой вечер забиралась ко мне через окно, скоро у меня появится зависимость от секса с ней. Не знаю, хватает ли у меня мастерства в постели, чтобы она столь же сильно привязалась ко мне, но после нашей первой ночи вместе я многому научилась, и когда я довела её до оргазма, она казалась очень довольной. Мы лежали головами на одной подушке, обнявшись и переплетя ноги. Я купалась в сладком лавандовом тепле, ощущая её голые ноги между своими и её голые груди, прижимающиеся к моим. На мне был только чокер. Она, как обычно, медленно гладила мои волосы. Хотелось мурлыкать, как кошка, но вместо этого я ещё крепче обняла её руками, прижала к себе и сказала: – Я люблю тебя, Элис. Мой голос смягчился от любовных вздохов, и слова не могли прозвучать искреннее. Я ощущала свою любовь к ней, как дополнительный орган в груди – тёплый янтарный тлеющий ком, пропитанный преданностью. После напряжённой недели в школе и переживаний из-за Лорен было приятно расслабиться в объятиях самой сексуальной девушки на земле. Элис хихикнула и поцеловала меня в губы. – Правда? – игриво спросила она. – Ага, – счастливо пробормотала я. – Я могла бы обнимать тебя так вечно. – Приятно слышать, – прошептала она. – Потому что это может быть твоя судьба. Я улыбнулась. Я не могла себе представить судьбы лучше, чем быть вместе с Элис, навеки прикованной к ней наручниками – чистое наслаждение. – Жду, не дождусь, – сказала я ей. – А ты собираешься... – Что собираюсь? – Обратить меня? – спросила я и внезапно покраснела. Глупый вопрос, но мне было любопытно. Она всё говорила о том, что мы будем вместе и навсегда, но вечность быстро закончится, если я состарюсь и умру, или меня хватит инфаркт от частого секса. – В смысле - превратить меня в вампира? Она тихо вздохнула, продолжая гладить мои волосы. – Ну, об этом мы поговорим позже, – сказала она. – Ты слишком молода, чтобы принять такое решение, даже если оно простая формальность. – В каком смысле "простая формальность"? – Я имею в виду, решение уже принято. Где-то в глубине души ты уже всё решила. Или за тебя решила судьба. Как-то так. Ох, опять эта муть про судьбу… Но, так или иначе, она права. Мне даже не нужно заглядывать глубоко в душу – всё лежит на поверхности. Навеки с Элис? Вечная молодость и красота? Да, чёрт возьми! Решение уже принято. – Так и есть, – сказала я. – Слушай, могу я задать тебе вопрос? – Конечно, – она рассмеялась. Я колебалась, потому что немного смутилась. – Если я стану вампиром, буду ли я… ну, знаешь... круче выглядеть? Напрасная озабоченность, но это было весьма важно для меня. Я была довольна своей внешностью, конечно, но не задумываясь променяла бы её на лучшую, особенно, если для этого не придётся ни сидеть на диете, ни потеть в спортзале. Ответ Элис меня не удивил: – Ты и так совершенна, – сказала она, но тут же быстро поцеловала меня, чтобы я не успела закатить глаза. – Но да, вампиром ты будешь ещё привлекательнее. – Это круто. А как это работает? У меня тело, что ли, мутирует? – Нет, Белла, – сказала она с улыбкой в голосе. – У тебя ничего не мутирует. Она не пояснила, и я была слишком смущена, чтобы выспрашивать подробности. Всё казалось так просто. Вампиры не едят, так что я могу рассчитывать, что сброшу несколько килограммов. Но я уже была довольно стройной. Чего мне действительно недоставало, так это накачанности и ног подлиннее, конечно. Люблю, когда ноги длинные, как у Элис. Она была низкого роста, но у неё ноги были заметно длиннее туловища. Она была просто невероятно красивая. Воспользовавшись моим молчанием, Элис нежно чмокнула меня в щеку, а теперь покрывала поцелуями мою шею. Я почувствовала её губы на чокере – интересно, когда она укусит меня снова? Следы укуса почти ушли, а с прошлого раза миновала уже почти неделя. Не хочу, чтобы она вновь изнывала от жажды, ведь той ночью Элис вся была не своя. – Слушай, – прошептала я. – Могу я у тебя спросить? – Конечно, – она снова засмеялась. – Когда ты укусишь меня снова? В комнате было темным-темно, и мы шептались очень тихо, чтобы мама не услышала. Элис пошевелилась, обняла меня крепче, и я услышала, как она мягко вздохнула: – Не знаю, – сказала она. – Наверное, скоро. Почему ты спрашиваешь? Честно говоря, я и сама не знала. Наверное, потому что хотела, чтобы Элис сделала это снова. Я знала, что больше всего она хочет крови, и я хотела ей её дать. Но всё это меня также немного смущало. Неприятно думать, что я – лишь еда. Не возражаю быть секс-рабыней или подстилкой для ног, но еда – слишком унизительно. – Просто интересно, – ответила я. – Всё будет, как в прошлый раз? Меня это немного беспокоило. В последний раз всё было удивительно и не поддавалось описанию, но немного дико. Второй раз будет уже, скорее всего, не так круто, как в первый. – Нет, – прошептала она. – Последний раз был особенным. Это было… демонстрация преданности. В следующий раз всё будет намного проще. И не так опасно, надеюсь. Ты боишься? Я помотала головой в темноте. Её рука спустилась с моих волос и теперь обхватывала мою грудь, осторожно поглаживая её. Я никогда не боялась Элис, и вряд ли когда-либо буду бояться. Вампир она или нет, она относится ко мне нежнее, чем что-либо другой. – Нет, – я обхватила её руку своей и прижала к груди. – Я просто хотела сказать тебе, что готова. Можешь укусить меня, когда захочешь. – Спасибо, – она крепко поцеловала меня в губы. – Но я тоже хотела поговорить с тобой кое о чём. Я закрыла глаза и вздохнула. Мне уже хотелось спать, но я ещё была не готова расстаться с Элис. Мне хотелось подольше подержать её в объятьях. – О чём? – пробормотала я. – Ну, какие у тебя планы на завтрашний вечер? – Я планировала заняться тем, что хочешь ты, – я лениво хихикнула. – Даже если я приглашу тебя завтра на ужин к себе в гости? Я открыла глаза и моргнула, пока осознавала услышанное. Ужин у Элис? Почему от этой мысли я вздрогнула? А, из-за её сестёр: из-за высокой блондинки, которая ненавидит меня, из-за другой блондинки, ростом поменьше, которая против меня ничего не имеет, но дразнит меня, и из-за рыжей, которая смотрит на меня, будто я себя плохо веду. Лия, конечно, классная девчонка, но слишком классная, чтобы дружить с кем-то вроде меня. И Элис хочет, чтобы я сидела с такой публикой за одним столом? Откуда такая уверенность, что они не съедят меня живьём, не подавившись костями? Казалось, это очень опасно. Уж лучше тихая ночь наедине с Элис и её телом. – Э-э... – протянула я, потому что нужно было что-то ответить. – А твои… э-э… сёстры тоже будут? Её тело вздрогнуло от смешка. – Ну, в этом и весь смысл, – сказала она. – Ты ведь уже знакома с ними всеми, но я хочу представить тебя всей семье, как свою девушку, официально. Я хочу, чтобы все они знали, что у нас с тобой серьёзные отношения, и хочу, чтобы они соответствующим образом к тебе относились. Я просияла от мысли, что у нас с Элис всё очень серьёзно, но, вероятно, ещё слишком рано задаваться вопросом о том, чтобы заводить детей, поэтому я просто улыбнулась и сказала: – О… ладно. – Понимаю, что вряд ли ты о них пока хорошего мнения, – Элис погладила моё плечо. – Но тебе было бы здорово познакомиться с ними поближе. А им – с тобой. – Зачем? Ещё один мягкий смешок. – Ну, если мы собираемся вечно быть вместе, будет разумно начать терпимее относиться друг к другу. Как думаешь? – Да, наверное, – усмехнулась я, но про себя подумала: неужели её сестры на самом деле готовы навечно смириться с моим присутствием? Почему они так холодны со мной? Если они знают, что однажды я буду одной из них, не стоит ли относиться ко мне немного дружелюбнее? Элис прижалась ко мне и вздохнула. – А ещё я хочу похвастаться тобой. Что? Я настолько не поверила своим ушам, что мне понадобилось время переварить её слова. Похвастаться мной? Я что, новое платье? – В каком смысле "похвастаться мной"? – я немного нахмурилась. – Ты знаешь, – сказала она. – Ты же моя девушка. Ты симпатичная. Я хочу, чтобы все тебя увидели. Хочешь верь, а хочешь нет, но ты просто находка, Белла. Особенно для вампира. Ты само совершенство. Я почувствовала себя немного вещью, что было очень необычно, потому что я всегда думала, что чувствовать себя вещью плохо. Однако мне было приятно, хотя я не совсем понимала, правду ли говорит Элис. Я никогда не считала себя желанной, но, видимо, у вампиров вкус немного отличается от обычных людей. Элис как-то сказала, что любит беспомощность и такое прочее, а у меня этого было в избытке, так что, может быть, я и вправду достойная находка? – Правда? – переспросила я. – Ага, – пробормотала она. – Ты замечательная. Но я просто хочу донести до всей семьи, что между нами всё очень серьёзно. Эсме до сих пор не совсем одобряет наши отношения, Розали ведёт себя как сука, а Вики и Джейн даже завидуют. Так что, возможно, для всех нас будет лучше пообщаться и узнать друг друга получше. Что думаешь? – Да, – сказала я. – Наверное, ты права. – Но не волнуйся, – Элис вздохнула и прижалась ко мне под одеялом. – Не хочу, чтобы тебе было неудобно. Большинству из них ты уже понравилась, и даже Розали пообещала вести себя вежливо. Я фыркнула. Я не могла себе представить, чтобы эта девушка проявляла вежливость. Я даже не могла себе представить, как будет выглядеть её улыбка. – Я как-то пыталась поздороваться с ней в школе, – рассказала я Элис. – Она даже не посмотрела на меня. – Знаю-знаю, – засмеялась она. – Но пойми: дело не в тебе. Это всё из-за меня. Они за меня беспокоятся. Я опять озадаченно нахмурилась в темноте: – Почему? Элис слегка расправила плечи. Я почувствовала, как её грудь двинулась, и инстинктивно прижалась сильнее. Чувствовать её кожу своей – просто невероятное ощущение. Я до сих пор не могла привыкнуть, насколько она тёплая и гладкая на ощупь. – Не знаю, – ответила она. – Мы вместе уже очень долго. Наши чувства очень глубоки. Им не нравится, когда я встречаюсь с людьми. Столько всего может пойти наперекосяк. Сначала они просто улыбались, когда я проводила время с кем-то ещё, и желали мне удачи, а теперь... При упоминании о других моя самооценка пошатнулась, но я быстро напомнила себе, что надо вести себя по-взрослому. Она же вампир возрастом две сотни лет. Неудивительно, что она была с другими девушками. Но всё же очень неприятно думать, что по теории вероятности все они могли быть намного привлекательнее меня. Вероятно, мне не стоит проявлять любопытство, ведь это, наверное, не самое главное сейчас, но я не могла с собой ничего поделать. – Так у тебя были другие девушки? – спросила я. – Да, – прошептала она. Я почувствовала, как она поцеловала меня в щёчку, а потом зашептала мне на ухо. – Жаль, что я не могла посвятить себя только тебе, – прошептала она грустным голосом, – но больше всего на свете я боюсь одиночества. Мне всегда нужен кто-то рядом, неважно кто. Её нога удобно лежала между моих, и я вся разволновалась от её слов, что она хочет "посвятить себя" только мне. Конечно, это была полная глупость, тупо и старомодно, но я знала, что Элис очень сентиментальная девушка, и было приятно от неё такое слышать. Единственное, я немного сомневалась в её искренности. Она говорила, будто для неё такое было бы спасением всей жизни, и, может быть, она была отчасти права. Двести лет тому назад невесты-девственницы тоже были весьма в цене. Но честно говоря, меня не интересовало, были ли у неё другие девушки. Я была рада, что все эти годы она не была одинока, и за тех девчонок тоже. Элис просто великолепная девушка, с ней любая пойдёт на свидание. – Тебя беспокоит, что у меня были другие отношения? – тихо спросила она, как будто сама забеспокоилась. То ли Элис прикидывалась, то ли не понимала, что она намного привлекательнее меня, и это действительно неважно, волнует это меня или нет. Я подумала, что она прикидывается, и решила ей подыграть. – Конечно, нет, – прошептала я в ответ, сильнее прижимаясь к ней. – Почему это должно меня беспокоить? Она вздохнула и уткнулась головой мне в плечо: – Не знаю. Это беспокоит меня. Я смущённо нахмурилась, понимая, что, возможно, она не прикидывается. Почему я должна беспокоиться о других её девушках? Поколебавшись, я переспросила: – Беспокоит тебя? Она снова вздохнула, я почувствовала в темноте её дыхание над моей грудью. – Да, – прошептала она. – Ты, наверное, посчитаешь меня дурой, но я всегда задумывалась над тем, что такое настоящая любовь и в чём она выражается. С годами мои представления о любви стали очень радикальными. Возможно, слишком радикальными. Я зачарованно слушала. Я никогда не морочила себе голову такими вопросами или тому подобным, потому что никогда не верила в настоящую любовь, но было очень интересно послушать мысли Элис. – Ты что имеешь в виду? – спросила я. – О, да всякие глупости, – сказала она, легонько хихикнув. – Например, девственность. Для меня это важно, что я лишила тебя девственности, и я бы с удовольствием лишилась её с тобой. Я силилась понять её, но у меня ничего не выходило. Такое поймёшь не сразу. Если честно, я уже почти забыла, что Элис лишила меня девственности. Я вообще редко задумывалась над этим вопросом, если уж зашла об этом речь. Когда я вспоминала ту ночь, то вспоминала только саму Элис. – Не стоит придавать значения всякой чепухе, – сказала я в надежде, что это её утешит, но, едва это произнесла, как тут же поняла, что сказала как раз противоположное. Захотелось пнуть себя, но она только хихикнула. – Знаю, – прошептала она. – Но всё равно некоторые вещи заставляют меня задуматься. Вообще я редко над чем-то задумываюсь. У меня нет семьи, детей, ипотеки, счетов за квартиру и коммунальные платежи, карьеры, я никому ничего не должна. Не будет преувеличением сказать, что смысл всей моей жизни – найти истинную любовь и любить всем сердцем. – И теперь у тебя есть я, так? – я улыбнулась и, осмелев, поцеловала её в лоб. Она хихикнула и прижалась ближе ко мне, властно набросив на меня одну ногу. – Да, – сказала она. – Теперь у меня есть ты. Ты же никогда не бросишь меня, верно, Белла? – Конечно, нет, – сказала я, так и думая. Я не могла представить себе ситуацию в жизни, чтобы я не хотела быть с Элис. – Хорошо, – прошептала она, поцеловав меня в губы. – Ты обещаешь? – Конечно, – сказала я, чувствуя, как моё сердце забилось от любви. Приятно было сказать такие слова вслух, я уже начинала понимать её склонность к показным вещам. – Я люблю тебя, Элис. – М-м-м… – она с удовольствием протянула. Элис попыталась прижаться ещё ближе ко мне, но не смогла, поэтому легла на мои бёдра и накрыла меня своим теплом. – Хорошо, – прошептала она, поцеловав меня в уголок губ. – Это очень хорошо. Потому что я не вынесу, если ты бросишь меня. Мне столько раз причиняли боль, что моё сердце с годами очерствело, хоть и не превратилось в камень. Оно стало холодным, как стекло, которое легко бьётся. Я обхватила её руками и прижала к себе. Я будто светилась. – Я никогда не причиню тебе боль, – прошептала я. – Никогда? – она поцеловала меня в губы. – Никогда. – Клянёшься? – ещё один поцелуй, крепче. – Клянусь. – Точно? – её губы прижимались к моим, и я чувствовала её улыбку. – Это не так легко, как ты думаешь. Я очень хрупкая. Моя голова варила так туго, что мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чём она говорит. Мои руки гладили её спину, и я думала о том, насколько я люблю её. – Я клянусь, Элис, – повторила я. – Я верю тебе, – прошептала она, хихикнула и прекратила целовать меня. – Так ты придёшь завтра вечером ко мне в гости? Я тут же замерла. Меня только что развели? Я открыла глаза и посмотрела вверх, но стояла непроглядная темнота, и Элис засмеялась на моё молчание. – Пожалуйста, – прошептала она. – Тебя же не убудет... Я мягко усмехнулась. Ну, да, развели, как последнюю лохушку. Но я не злилась. Во-первых, она была всё ещё голая и лежала поверх меня, а во-вторых, у меня особо не было выбора в этом вопросе. Элис не нужно манипулировать мной; нужно было только попросить, и я бы всё равно согласилась. Я бы согласилась, даже если бы она велела мне выпить яду или прыгнуть в вулкан. Я готова сделать что угодно, чтобы она была счастлива, и ужин с её высокомерными сёстрами и неодобрительно настроенной матерью – не слишком большая жертва с моей стороны. – Конечно, я приду, Элис, – сказала я ей, гладя по голой спине. Она засмеялась и наградила меня ещё одним поцелуем. – Спасибо. Будет весело, я обещаю. Я сомневалась в этом, но тут никогда не скажешь наперёд. По крайней мере, можно будет поглазеть там на ещё пять красивых девушек помимо Элис. Можно ли сказать, что Элис – самая привлекательная из них всех? Блондинка и рыжая выглядят даже симпатичнее, особенно рыжая. Блондинка немного выше ростом, но она также стройнее. У рыжей такие красивые изгибы тела, которые, казалось, вообще не поддаются анатомическому объяснению. Размер её бюста и обхват бёдер такие, что кажутся воплощением чьей-то фантазии. Ни одна женщина не может так выглядеть. Но я не собиралась говорить своей голой девушке, что я приду на ужин с её семьёй только затем, чтобы пялиться на её сестёр, а просто вздохнула: – Как скажешь. – Поверь мне, так и будет, – сказала она, целуя меня снова в губы. Затем она слезла с меня и легла рядом, засунув ногу между моими и обхватив мою грудь ладонью. – В котором часу мне за тобой заехать? – О, не стоит заморачиваться, – я взяла её за руку и закрыла глаза. – Я возьму машину у мамы. – Точно? – Ага. Мне нравится водить. – Да, но... – Но что? – Ну, – она поцеловала меня по голому плечу. – Я просто подумала, что если мы поедем на моей машине, то сможем перепихнуться по-быстрому на заднем сиденье перед ужином. Разве это будет не классно? Кроме того, проведём немного времени вместе в машине. Так что давай лучше я заеду за тобой? – О… – я почувствовала, как сердце подскочило. – Э-э… да, было бы классно. – Ладно. Так я заеду за тобой в семь часов? – Можно и в семь. Элис подняла руку и стала снова гладить мои волосы, нежно лаская. Я вздохнула, чувствуя, что засыпаю под её рукой. – Ладно, – прошептала она. – Оденешься получше? Опять меня застали врасплох. Я открыла один глаз, но вокруг по-прежнему стояла непроглядная темень. – Чего? Она мягко засмеялась: – Хочу, чтобы это был образцовый ужин. Можешь одеться получше? Иначе будет досадно. У меня были некоторые сомнения насчёт того, смогу ли я выглядеть "получше": – Хорошо, подберу что-нибудь. – Спасибо. А косметику нанесёшь? – Нанесу. – Спасибо. Ты такая сладкая, – она слегка приподнялась и страстно поцеловала меня в губы. – Я люблю тебя, Белла. – Я тоже люблю тебя, Элис, – пробормотала я с сонной улыбкой. На этом можно было бы и закончить, но на Элис, похоже, напало желание пообщаться. – Знаешь, Эсме и Карлайл тоже будут на ужине, – сказала она, продолжая гладить мои волосы. – Эсме хорошо готовит, а Карлайл тоже будет рад видеть тебя снова. Ты тогда, в больнице, произвела на него хорошее впечатление. Он был поражён твоей выдержкой. Он всегда поддерживает меня больше других. Я его любимица. Я улыбнулась: – Лия сказала, что тебя любят все, – прошептала я. Особенно та блондинка и рыжая. Как она тогда выразилась? "Сёстры среди сестёр"? – Ну, наверное, так и есть, – засмеялась Элис. – Но мы с Карлайлом знакомы уже очень давно. Он мне как отец. – Это хорошо. – Да. Слушай, ты же увлекаешься литературой и поэзией, верно? – Да, – сказала я, и это было так. Помимо секса с Элис, большую часть свободного времени я проводила за книгами, и я всегда утверждала, что люблю читать, хотя в глубине души у меня не было какой-то настоящей страсти к чтению. Это служило скорее для поднятия самооценки. После средней школы (1) я никак не могла понять, к чему у меня больше лежит душа, и после нескольких попыток попробовать себя в различных хобби я решила, что мне лучше всего читать – за чтением невозможно запачкаться, читать нужно было в помещении, в уединении, – и давало мне возможность казаться интеллектуалкой. Что ещё нужно "зелёному" эмо? Любимым жанром для меня была классическая литература, главным образом потому, что мне нравилось казаться девушкой, которая читает классическую литературу - такие обычно гораздо умнее тех, кто читает всё остальное, а это очень важно, когда тебе больше нечем гордиться в жизни. С поэзией мои взаимоотношения были несколько иные. Я действительно увлекалась поэзией, но только тайно. Я не говорила об этом Элис, и настолько этого стеснялась, что даже мама не знала. Да и самой себе я в этом неохотно признавалась. Я не только любила читать стихи, что уже было не слишком хорошо, но ещё мне нравилось писать их. Даже для подавленной девушки-подростка любовь к поэзии была уж слишком претенциозной, даже с моей собственной точки зрения. Да и стихи у меня выходили довольно фиговые, поэтому я никому не давала читать написанное. В некоторых стихотворениях я упоминаю девочек или части женских тел, так что я точно не могу показать стихи маме и даже Элис. Элис – хорошая актриса, но даже если она скажет, что ей они нравятся, я никогда не поверю. А ещё Элис мне всё-таки небезразлична, и я не могу заставлять её слушать идиотские стихи, которые карябаю в тетрадке в свободное время. Я не садистка, чтобы подвергать её столь изощрённой пытке. Так что о своём хобби я особенно не распространялась. И Элис знала только, что я люблю читать. Но почему сейчас это стало так важно? Не знаю, но Элис не заставила меня ждать объяснений. Она прижалась ко мне ближе в темноте и поправила одеяло. – Ну, я тут подумала, – сказала она. – У Карлайла впечатляющая библиотека с целой кучей старинных первых изданий: Джейн Остин, Генри Джеймс и иже с ними. Бьюсь об заклад, он захочет их тебе показать. Мне это очень понравилось. Как я уже говорила, моя любовь к литературе объясняется попыткой придать себе изысканности, и возможность посмотреть на первые издания знаменитых томов весьма польстила моему самолюбию. Я улыбнулась и сказала: – Правда? Это было бы так классно. – А ещё у него есть старинные фолианты Шекспира, – сказала Элис. – Как ты относишься к Шекспиру? На самом деле я его ненавидела, но если я скажу, что люблю его, то опять покажусь интеллектуалкой. – Да, я очень люблю Шекспира, – сказала я. Элис немного фыркнула, будто от ревности, что слово "люблю" из моих уст предназначалось не ей. – Ну, я всегда думала, что его немного переоценивают, – заметила она, – но каждому своё. Я уже хотела взять свои слова обратно, но от этого я бы только сама себя выставила полной дурой. – А знаешь, Джейн как-то видела Шекспира в театре, – поведала Элис. – Может быть, она тебе расскажет пару историй. – Круто, – сказала я, хотя подумала, что лучше держаться любой ценой подальше от этой маленькой блондинки-чертовки. – М-м-м… – Элис поцеловала меня в губы. Я стала отвечать, но она перевернулась на спину и перекатила меня сверху себя. – Иди ко мне, – прошептала она. – Дай мне свою ногу. Я не совсем поняла, чего она от меня хочет. Чтобы я отрубила ногу и передала ей? Поэтому я просто подвинула колено ближе к ней под одеялом. Она просунула руки под мои бёдра и обхватила мою ногу своими, а затем обхватила меня руками и радостно вздохнула. Я лежала на боку, почти на ней, и, набравшись смелости, чмокнула её в щеку. – Так лучше? – спросила я. – Конечно, – она хихикнула. – Значит, в семь часов? – Конечно, – я усмехнулась. – Спасибо. Для меня это очень важно. Возьми меня за грудь. Я сделала, как она сказала – обхватила её грудь левой рукой. Я медленно провела пальцем по её соску, но не потеряла нить разговора. – Ты уверена, что сёстры не возражают против моего прихода? – спросила я. – Не хочу ни у кого вызывать раздражение. На самом деле меня беспокоила только высокая блондинка, но я подумала, что рыжая и даже Лия тоже могут возражать против моего присутствия. Я не ровня им, а они, как представляется, с кем угодно тусоваться не будут. Кроме того, сколько бы я ни думала о себе, как о взрослой, на самом деле я ещё ребёнок. И вообще вряд ли я буду достойной компанией для нестареющих вампиров. – Конечно же, они не против, – заверила меня Элис уж слишком нежным голосом, который меня ни на секунду не убедил. – Не беспокойся насчёт них, ладно? Джейн может быть очень милой, если вы познакомитесь поближе, а Лии ты уже понравилась. Виктории ты тоже нравишься, но она боится обидеть Роуз, высказав это вслух. Интересно, что из сказанного является правдой? Да, Лия, похоже, способна меня вытерпеть, но чтобы я ей нравилась – это казалось слишком оптимистично. И чтобы я ещё понравилась рыжей? У меня сложилось совсем другое впечатление. Мы встречались всего пару раз, и мне казалось, что я скорее вызываю у неё смех. Если честно, мне было плевать, какого обо мне мнения рыжая. Мне было интереснее, каковы её чувства к блондинке, и я подумала, что лучшего шанса спросить у Элис мне не представится. – Эй, могу я задать тебе вопрос? – Ты же знаешь, что можешь, Белла, – засмеялась Элис, затем добавила: – И продолжай ласкать мою грудь. Мне это нравится. Я обводила пальцем её сосок по кругу, но остановилась, чтобы задать вопрос. Теперь я продолжила и сказала: – А Виктория и Розали... ну… вместе? Я сама удивилась, насколько это прозвучало, как у Анжелы, но по крайней мере я спросила. Я чувствовала любопытную лёгкость в животе, пока ждала ответ. Мне действительно хотелось, чтобы они были парой. Будет просто восхитительно, если так оно и окажется. Элис засмеялась: – Да, они любят друг друга, – сказала она, и я на самом деле почувствовала облегчение. Внезапно мир оказался намного лучше, чем раньше. – А почему ты спрашиваешь? – Просто любопытно, – я пожала плечами, продолжая ласкать её сосок. – Кажется, они не расстаются. – Да, – подтвердила Элис. – У них своеобразные отношения. Можно сказать, у них секс по дружбе, но я бы выразилась по-другому: секс из-за родства душ. На самом деле их чувства друг к другу глубже, чем просто секс или свидания. Это действительно красивые отношения, безо всяких условностей. Иногда я им завидую. Я слушала, и моё настроение медленно портилось. Главное, как я поняла, что обе они не прочь заняться сексом, скажем, с той же Элис, и мне это не казалось особо прекрасным. – Вот как… – я нервно сглотнула. – А ты… э-э... когда-нибудь...? Элис провела рукой вдоль моего тела, обхватила за попу, а потом стала ласкать меня у талии: – Что "я когда-нибудь", детка? Я снова сглотнула. – Я имею в виду, ты когда-нибудь… ну... интересовалась ими? Она ответила не сразу. Её руки прекратили ласкать меня, но потом продолжили. – Я уже давно их знаю, – прошептала она наконец. – И да, у меня были периоды в жизни, когда я ими интересовалась. Особенно Розали. Розали... – Элис поколебалась и затем очень тихо сказала: – К Розали у меня было особое отношение. Пока она говорила, я почувствовала странный всплеск жалости к Элис, хотя и понятия не имела, с какой стати. Наверное, всё объяснялось тем, каким тоном она это сказала: расплывчато и тихо. Я подумала, что между ними произошла какая-то трагедия: недоразумение, разбитое сердце или два. Я совершенно не почувствовала никакой ревности или чего-то подобного, но подумала, что Элис хочет поговорить об этом, поэтому я самым заботливо-любознательным голосом спросила: – Что ты имеешь в виду? Она опять ответила не сразу, а тихо вздохнула: – Извини, – сказала она, – но не возражаешь, если мы не будем говорить об этом? Конечно, ты имеешь право знать о моих предыдущих отношениях, но я не могу говорить об этом сейчас. Это несправедливо к Розали и ко мне тоже. И какое это имеет значение? Я ненавижу моё прошлое, даже всё хорошее в нём. Это один из недостатков бессмертия. Если долго жить, то в конце концов твоя память станет тебе врагом. Ничто не свято. Каждый твой шаг отдаляет тебя от того, что ты любишь, пока не начнёшь сомневаться в том, что ты это вообще когда-нибудь любил. Мы с Розали когда-то были очень близки. А сейчас... Она не закончила, и мне стало очень грустно за неё, хотя я до сих пор не понимаю почему. Я тоже не знала, что мне сказать, и в конце концов сказала: – Извини, мне было просто интересно. Она хихикнула, разрядив напряжение, и обняла меня. – Всё нормально, – прошептала она. – Это я глупая. Зачем лить слёзы о том, чего никогда не было. Особенно когда сейчас у меня есть ты. Слушай, не волнуйся из-за Роуз или Вики, ладно? Они классные девчонки, и я действительно обожаю их, но хочу я только одну девушку – тебя. Ты моя единственная, Белла. Она говорила мягко и со смыслом, и я не могла сомневаться в её словах. Она взяла меня за подбородок и заключила в поцелуй, как будто подытоживая своё заявление. Это был такой прекрасной поцелуй, что все мысли вылетели у меня из головы, пока он продолжался. Она не отрывала от меня своих губ и тихо стонала, а потом отвела лицо. – Я люблю тебя, Белла. Между нашими губами было менее дюйма, и я снова начала возбуждаться, но захотела задать ещё один вопрос. – Я тоже люблю тебя, – прошептала я. – Но могу я ещё кое-что у тебя спросить? – Конечно, детка. Я же говорила: можешь спрашивать у меня что угодно. – Я знаю, это просто... немного личное. – Ты же моя девушка, Белла, – засмеялась Элис. Я всё ещё лежала почти сверху неё и ощущала в темноте, как она играет моими волосами, раскидывая их по груди. – Ты можешь задавать мне и личные вопросы тоже. – Ну, мне просто интересно, – прошептала я. – Розали... до сих пор любит тебя? Элис вздохнула. – Всё сложно, – сказала она. – Если честно, её чувства ко мне – не совсем любовь. Это больше похоже на верность. Мы встретились, когда она была очень уязвима. Я наобещала ей кучу всего и даже не выполнила большинства из обещанного, но она всё равно чувствует себя обязанной мне, – она снова вздохнула. – Всё сложно, – повторила она. – Но слушай, не беспокойся из-за Роуз, ладно? Она очень уважает меня и слишком горда, чтобы пытаться нас с тобой разлучить. Ей вообще очень свойственно безответно кого-то любить. Это придаёт ей определённую элегантность. Ты так не думаешь? Я внимательно слушала, но многого не поняла. Так что я просто пожала плечами и сказала: – Наверное. Элис засмеялась и погладила мою спину: – Хочешь спросить ещё что-нибудь, детка? – Ну, а как же Виктория? – А при чём тут она? – Ты ей нравишься? – О, Вики обожает меня. В отличие от Роуз, однако, чувства Вики в основном… ну... более плотские. – Плотские? – я сглотнула. – Ага, – Элис засмеялась, по-прежнему гладя мою спину. – Когда-то мы любили друг друга, пока она не променяла меня на Роуз. Сейчас мы просто друзья, но она по-прежнему испытывает неподдельный интерес к моему телу. Ещё она очень увлекается всякими БДСМ-штучками, а я всегда была прекрасным пассивом. Я вся похолодела в объятьях своей девушки. Честно говоря, я не представляла, как мне на всё это реагировать. Слишком много информации – и очень тревожной. В принципе, уже можно сказать, что моя девушка живёт под одной крышей даже не с одной, а с двумя своими бывшими: одна из них – рыжая фотомодель, а другая – супермодель-блондинка. И обе из них сохраняют привязанность к её сердцу или телу. Я готова доверить Элис свою жизнь, конечно, но могу ли я быть уверена, что она не затеет с одной из этих богинь? С ними я бы и за себя не ручалась. И, чёрт возьми, что такое БДСМ? Уверена, что это не музыкальный стиль и не сокращённое название правительственного учреждения. Что бы это ни было, звучало зловеще. Я не могла сообразить: посмотреть ли мне эту аббревиатуру на Википедии или просто притвориться, что я об этом раньше не слышала. Наверное, это что-то, связанное с сексом, и лучше, если в истории браузера это появляться не будет (2). Плохо, что в жизни моей девушки такое уже было. – О… – только и смогла произнести я. Элис хихикнула и потянула меня на себя. – Иди сюда, – прошептала она, и я легла сверху на её бедра, как она лежала на мне раньше. Я прижалась своими грудями к её, и, должно быть, я девушка удивительно поверхностная, потому что этого было достаточно, чтобы все мои переживания прошли, уступив под действием тепла её тела. – Слушай, – прошептала она, крепко обнимая меня руками. – Ты, наверное, немного в шоке, но я не хочу, чтобы ты волновалась. Вот почему я честна с тобой. Я никогда не изменю тебе и никогда не буду любить никого, кроме тебя. Понятно? На душе потеплело от её слов, и, несмотря на нелепость утверждений, я действительно почувствовала облегчение. Элис ни разу не давала мне оснований сомневаться в ней раньше. Уже почти месяц мы регулярно общаемся и занимаемся сексом. Вряд ли вы станете так делать, если не будете кого-то любить. Я верила ей, поэтому я робко улыбнулась в темноте и прошептала: – Понятно. – Хорошо, – прошептала она. – Хочешь, я тебе поклянусь? От этого вопроса я покраснела ещё больше. – Не нужно, – сказала я ей, и этого действительно не было нужно. Я верила ей. Однако Элис только настойчиво обняла меня. – Я хочу принести клятву, – сказала она. – Скажи, чтобы я поклялась. Я улыбнулась – опять какой-то ненужный театр. – Хорошо, – сказала я. – Поклянись. Она засмеялась: – В чём? – Поклянись, что никогда не изменишь мне. – И? – И что будешь всегда любить меня. Она долго поцеловала меня в губы и сказала: – Клянусь. Теперь ты тоже должна поклясться. – Я клянусь. – В чём? Я фыркнула от смеха. Правда, разве не смешно? Неужели она всерьёз думает, что мне взбредёт в голову обмануть такую горячую и удивительную девушку, как она? Неужели она действительно думает, что я когда-нибудь полюблю кого-то ещё? Я сделала эти обещания в своём сердце много лет назад, в первое же мгновение, когда увидела её, но она хочет услышать всё вслух, поэтому я тоже поцеловала её в губы, и сказала: – Клянусь, что никогда не изменю тебе и никогда не буду любить никого, кроме тебя. Ты для меня единственная. – Хорошо, – она хихикнула. – Очень хорошо. Теперь иди сюда... Она заключила меня в поцелуй, и я почувствовала, как её язык скользит по моим губам. Я послушно открыла губы и пустила его внутрь, отвечая на поцелуй. Её пальцы уже ласкали мои волосы. Она застонала и перевернула меня на спину, расположившись между моих ног. – Давай ещё раз займёмся любовью, – прошептала она у моих губ, прижимаясь ко мне всем телом. – Чтобы закрепить наши клятвы. – Хорошо, – прошептала я. Она поцеловала меня снова, и я снова открыла губы, впуская её язык. Но она быстро оторвалась от меня. – Ты уверена? – прошептала она. – Уже ведь поздно. – Мне плевать. Ещё один поцелуй. Её рука обхватила мою грудь и сжала её. – Ладно, – прошептала она. – И помни: завтра в семь часов. – Хорошо. – И оденься получше. – Ага. – Хорошо. И не стесняйся своей одежды, ладно? Мы все будем нарядно одеты, так что не смущайся. Ужин с вампирами следует рассматривать как полуофициальную встречу. – Ладно. – М-м-м… – она протянула и крепко поцеловала меня. – Я так тебя люблю, Белла. – Я тоже тебя люблю, Элис, – прошептала я и обхватила её попу.

***

Когда я проснулась, Элис уже ушла, а проснулась я потому, что было холодно. В комнате было темно, стояло раннее утро, а я по-прежнему лежала совершенно голая. Обычно я что-то надеваю на ночь, но вчера я немного подустала. Элис умеет довести девушку до сладкого забвения. Вставать было ещё слишком рано, поэтому я сонно подняла с пола одежду, оделась и шатаясь заползла обратно в постель, вздыхая в подушку от мыслей об Элис. Она снилась мне до пробуждения и сейчас, когда я вновь уснула. Элис, Элис, Элис. Когда я опять проснулась, был уже почти полдень. Я проспала одиннадцать часов, но на выходных со мной такое не редкость. Я люблю спать, а других занятий у меня нет, кроме как по дому. В доме слышался гул пылесоса. Я проковыляла по коридору в ванную и увидела в гостиной маму, которая обрабатывала ковёр с эффективностью и целеустремлённостью профессионалки. Я сказала "доброе утро", пообещала помочь ей после завтрака и пошла на кухню за миской холодных хлопьев. Пока ела, я думала об Элис и вспоминала все сладкие слова, которые она говорила мне вчера. Я настолько сияла от любви к ней, что стало почти трудно есть. Я даже пару раз вздохнула про себя. Мне вспомнилась прошлая ночь и всё то, что она рассказала о своих сёстрах: блондинке и рыжей. Я попыталась найти в себе немного беспокойства за то, что эти две супермодели до сих пор питали чувства к моей девушке, но ничего не нашла — не после всех клятв, которые принесла Элис. Сколько раз она сказала мне прошлой ночью, что любит меня? Много. Моя самооценка по-прежнему была практически на нуле, но, кажется, я верила Элис. То есть, серьёзно: неужели это настолько немыслимо, что я тоже могу показаться кому-то привлекательной? Я очень даже симпатичная и определённо стремилась понравиться, что, вероятно, неплохое сочетание. Единственный реальный аргумент не в мою пользу был тот факт, что Элис может найти себе девушку гораздо лучше меня. Любой человек без проблем со зрением будет стремиться угодить такой девушке, как Элис, и на свете полно девушек, которые намного привлекательнее, лучше одеваются и более уверенны в себе, чем я. Такие девушки, как… ну… Розали или Виктория – соседки и лучшие подруги Элис, которые были все ещё немного в неё влюблены. Любая из них станет для Элис более подходящей девушкой, чем я. Я имею в виду, я им и в подмётки не гожусь. На самом деле как-то глупо общаться с кем-то вроде меня, когда есть такие, как они. Но Элис говорит, что они её не интересуют, так что... То есть... Ну... Ну, вот я уже и начинаю беспокоиться. Почему она вообще живёт с двумя своими бывшими? Разве это нормально? Это нездоровая ситуация. Кто знает, чем это закончится. Но что я могла сделать? Предложить ей переехать ко мне с мамой? Нет, нет и нет – я ещё не полная идиотка! Элис обещала, что никогда не изменит мне, и сказала, что не любит по-настоящему ни одну из сестёр. Всё объясняется только чувствами страсти и верности, и в этом нет ничего плохого… хотя… Страстная рыжая вселяла в меня некоторую тревогу. Но Элис сказала, что ей это не интересно, поэтому нет смысла беспокоиться. Кроме того, Розали и Виктория были вместе. "Безо всяких условностей", конечно, но всё равно они были пара. Они не станут изменять друг другу… но опять же, разве это не есть те самые "условности"? Но кого волнует, чем там они занимаются? Элис никогда не обманет и не бросит меня, насколько бы горячие они ни были. Она любит меня – она сама так сказала. Зачем ей нужен кто-то другой, когда у неё есть я? Э-э… Я? А что во мне такого особенного? Ну… э-э… Во-первых, я действительно люблю её. У меня красивые черты лица и приятные тёмные волосы. Я не хожу в спортзал, но каждый день хожу пешком до школы, так что мои ноги в хорошей форме, и я очень стройная. Ещё у меня большие сиськи… ну, большие для шестнадцатилетки. Элис всегда казалась довольна мной, и вряд ли она это показывает из вежливости. Но разве я могу конкурировать с блондинкой и рыжей? Не думаю. Я уступаю им почти в каждой категории. Они высокие, длинноногие, статные. У них даже в области груди округлости побольше будут: у блондинки примерно мой размер бюстгальтера, а рыжей я проигрываю несколько размеров. У неё просто огромные груди, откровенно говоря, а если посмотреть на попы обеих, то можно ослепнуть. Эта парочка была удивительная, благородная и простая, а я – просто человек. Но это не имеет значения, если уж совсем углубляться. Элис меня любит, и это самое главное. Мы – половинки друг друга, мы суждены друг другу судьбой и всё такое прочее. Кроме того, блондинка – просто сука, а у рыжей, вероятно, полно личностных недостатков. Наверное, обе даже не нравятся Элис. Но она же их любила, верно? Она любила их — не так, как меня, но всё же. Они ей достаточно нравятся, что она не отказывается провести с ними вечность в одном доме, что, вероятно, показывает, что их общество не столь невыносимо. Но нет, Элис любит меня, а я люблю её. Кроме того, если Элис говорит, что они ей не интересны, почему я не должна ей верить? У неё было полно возможностей быть с ними, но она явно предпочитает быть со мной — сейчас, по крайней мере. И она поклялась, что никогда не будет любить никого, кроме меня, что очень мило с её стороны. Ещё она сказала, что я у неё единственная. Единственная! Именно так, только я. Хорошо, что она так говорит, даже несмотря на то, что мы знакомы всего месяц. Но неужели она в этом настолько уверена? Я точно знала, что Элис – тоже моя единственная, но это не потому, что у меня много вариантов на данный момент жизни. У Элис вариантов намного больше — два из них живут прямо через коридор от её спальни. Как я могу быть её единственной? Сложные вопросы, и они полностью испортили мне аппетит. Я всё-таки проглотила еду и промыла тарелку, а потом решила попробовать обо всём забыть. Будет лучше просто верить Элис. Она обещала, что никогда не бросит меня, а если и бросит… ну, всегда можно поплакать и убить себя об стенку. Меня не покидала давящая тревога, пока я занималась домашними делами: стирала пыль, убиралась в комнате. За работой я размышляла: как грустно, что моё положение настолько ненадёжно. Элис специально поклялась быть верной мне, чтобы я не беспокоилась – и вот я здесь, вся снедаемая тревогой. И тревожусь я совершенно без причины. Нужно всё же поступать по-взрослому. У Элис возраст более двух сотен лет, она вполне способна сама решать, кого любить и с кем общаться. Она мудрая и взрослая. И всё же, она ещё и немного распутная. Разве нельзя представить себе, как она ночью залезает к той парочке в постель за сестринским утешением? Одной такой мысли было достаточно, чтобы у меня между ног дёрнулось от интереса. Меня одну тревожат такие мысли? А если такая мысль придёт в голову Элис, она так и поступит? Такое действительно возможно? Я не знала, но не могла не думать об этом, а пока думала, у меня в голове возникала картинка. Представить себе, как блондинка и рыжая занимаются сексом – уже возбуждает не по-детски, но представить, как Элис залезает в постель между ними – это уже больше, чем я могу стерпеть, не прикасаясь к себе, поэтому я решила, что нужно перестать об этом думать. От этой мысли я по-настоящему возбуждаюсь, а я не должна. Лучше испытывать тревогу, чем фантазировать о том, как моя девушка изменяет мне со своими великолепными сёстрами. Приёмными сестрами, но всё же. Такие мысли должны быть для меня под запретом. А как насчёт немного ревности? Смешно сказать, но как раз ревность полностью отсутствовала. И правда: кого мне к кому ревновать? Элис несколько раз сказала, что сёстры ей не интересны, и у них нет никаких преимуществ передо мной помимо… ну… помимо почти всего. Вообще-то, да, возможно, я немного ревновала. В конце концов, почему у меня не такие же длинные ноги? Это несправедливо! Черт бы их побрал… Тупые куклы… Как они посмели питать чувства к моей Элис? Мне удалось отыскать в себе немного праведного гнева, но он тут же испарился, едва я взглянула на часы и поняла, что мне лучше начать готовиться к ужину — у Элис в гостях. Разумеется, мне не особо хотелось проводить какое-либо время с любой из её сестёр, но я обещала, что приду, и теперь уже нельзя давать заднюю. Кроме того, Элис обещала перепихнуться по-быстрому в машине, и чем раньше она мне куда-нибудь залезет, тем раньше я буду чувствовать себя снова лучше. Я весь день помогала маме убираться в доме, и мне удалось создать ей хорошее настроение, поэтому я надеялась, что она не придаст значения моей поездке к Элис сегодня вечером. Я подошла к этой теме как бы случайно и сформулировала её в виде вопроса, спрашивая, не возражает ли она, если Элис заедет за мной и заберёт к себе в гости на ужин. Мама оказалась не особо счастлива по целому ряду причин, в том числе и потому, что может пойти дождь, но она всё равно разрешила, и я тут же удалилась в душ. Я мылась и думала об Элис. Что мне надеть? Элис хотела, чтобы я оделась получше, но как это может выглядеть в сравнении с её сёстрами? Не знаю, но чем больше я думала об этом, тем больше понимала, что я правда хотела произвести на неё впечатление. Я хотела, чтобы она взглянула на меня – и засветилась от восторга. Я хотела, чтобы она целых пять минут восхищалась тем, как красиво я выгляжу. Но больше всего я хотела, чтобы она почувствовала ко мне то же, что и я к ней — чтобы в её киске вздрогнуло окончательно и бесповоротно. Нереальная задача, возможно, но девушке нужно попробовать. Итак, обернувшись полотенцем, я нырнула в свою комнату. Очень хотелось забаррикадировать дверь кроватью на случай внезапного появления мамы, но я ограничилась тем, что просто закрыла её. Подготовка к свиданиям оставалась для меня незнакомой территорией, но я подумала, что будет лучше поторопиться. Я порылась в шкафу и ящиках, вынула самые трешевые вещи и бросила их на кровать. Ничего из этого не было моё, всё купила мне Элис на прошлой неделе в торговом центре. Я тогда не обратила особого внимания, но когда посмотрела на всё это сейчас, то поняла, что вкусы Элис был несколько развратны. Похоже, ей нравилась одежда одновременно открывающая и яркая, чего я избегала в своём гардеробе всю жизнь. Тем не менее сегодня там будет только Элис и её семья, но главное – Элис. Если она хочет, чтобы я выглядела сексуально, то клянусь богом, так я и сделаю. Проще всего было, конечно, с нижним бельём. Элис купила мне целую коллекцию стрингов, которые я прятала под стопкой книг в нижнем ящике. Вопрос был только в том, какой выбрать цвет – я не могла принять решение, пока не подберу остальную одежду. Я вернулась к кровати и стала составлять различные сочетания верхов и низов, рассматривая их, положив руки на бёдра и хмурясь, будто они виноваты, что у меня отсутствует чувство вкуса. Основная проблема заключалась именно в том, что я совершенно не следила за модой. Я понятия не имела, что на мне хорошо смотрится, и все вещи казались глупыми. Конечно, юбки выглядят сексуально, но будут ли они на мне хорошо смотреться? Единственный раз, когда я надела юбку в своей жизни, это на свидание с Элис. Казалось, ей это понравилось, да и я себя в ней комфортно чувствовала, но что если Элис просто любезна? Что если я глупо смотрюсь в юбке? Я фыркнула и посмотрела на себя. Откуда мне знать, что на мне хорошо смотрится? Я была уверена, что мне больше всего подходит чёрный цвет, но понятия не имела, какая одежда выигрышнее всего подчеркнёт мою фигуру. Наверное, что-то с глубоким декольте, но помимо этого... Мне стало неловко, и я решила осмотреть себя. В конце концов, может быть, увидев своё голое тело, я найду ответ на вопрос, что мне надеть, или, может быть, на левой ноге под пяткой найду письменные инструкции по подбору правильного дресс-кода для моего типа фигуры. С внутренней стороны дверцы шкафа имелось зеркало, поэтому я быстро скинула полотенце и оглядела себя с ног до головы. Я выглядела... голой. И больше ничего. С растущим беспокойством я посмотрела на своё тело собственными глазами, но отметила только свои сиськи. Мне показалось почему-то странным то, как они сидели на груди. Я обхватила их руками, подняла и отпустила. Они немного подпрыгнули, но всё равно не навели меня на мысли о том, что надеть. Я покачала головой и посмотрела на руки: что-то с рукавами? Не знаю. Мои руки были худощавы, но как вообще должны выглядеть красивые руки? Наверное, как у Элис: стройные с небольшими мышцами. В общем, я решила, что мои руки достаточно презентабельны, а кожа и есть кожа. Если я хочу выглядеть привлекательно, то будет лучше как можно больше открыть. Поэтому никаких рукавов. Как насчёт ног? Я осмотрела свои ноги в зеркале и приняла несколько поз, но они выглядели, как самые обычные. Я подошла, поставила одну ногу на край кровати и посмотрела на неё с разных точек зрения, но почти ничего особенного не увидела. Казалось, нога достаточно стройная, но это ещё как сказать… Элис нравятся мои ноги? Возможно. Она всегда с удовольствием гладит мне бёдра, когда мы занимаемся сексом. Так надевать юбку или нет? Элис потрясающе смотрелась в юбке, а её ноги были просто удивительные, как и её попа. А моя попа? Я повернулась, стараясь разглядеть её в зеркало, но ничего толком не увидела. Я попробовала ощупать её рукой, как слепая, но смогла лишь сказать, что наощупь это была самая обыкновенная попа – гладкая и мягкая. Я почесала голову и посмотрела на одежду на кровати. Взглянув на свои груди, я вздохнула и снова перевела взгляд на одежду. Моё желание выглядеть сексуально быстро испарялось, едва я вспомнила, насколько у меня низкая самооценка. Жаль, Элис не сказала мне, что именно надеть, или даже не одела меня сама, как куклу Барби. В конце концов, если она хочет превратить меня в некую побрякушку, чтобы мной "похвастать", почему бы не идти до конца? Так мне будет намного проще. И помимо всего этого, необходимо было как-то найти грань между тем, что выглядит сексуально и неуместно. В конце концов, в моей одежде Элис представит меня семье как свою девушку. Мне нужно произвести на них должное впечатление. Они не самая обычная семья на свете, и Элис сама говорила, что они все будут нарядно одеты, но всё же: как далеко девушка может зайти в таких ситуациях? Не хочу, чтобы меня посчитали за шлюху. Я ей могу быть только для Элис. Но одновременно мне очень хотелось произвести впечатление на Элис чем-нибудь неожиданным. Чёрт возьми, как всё сложно! Я вздохнула и схватилась за голову. Я настолько перенервничала, что разболелась голова, а я по-прежнему стояла голая, то есть неодетая. Я уже более получаса кумекаю без всякого намёка на прогресс, уже пора принять какое-то решение. Я посмотрела на одежду, раскиданную на кровати, и сильно нахмурилась. Там были зауженные и облегающие брюки, юбки и джинсы. Там были блузки и самые разнообразные топы и майки. Всё было очень мило, но одна вещь неоднократно привлекала мой взгляд. Вообще-то это был топ, но на первый взгляд он был похож на просто кусок фиолетового атласа. Это был из тех топиков, которые так мало прикрывали, что я почти боялась такие примерить. Но я всё же его взяла. Я ещё никогда не держала в руках столь лёгкую и невесомую на ощупь вещь. Я подумала, что он порвётся, едва я его надену. В принципе, он прикрывал мне груди, но лишь слегка. Плечи и руки оставались полностью оголены, как и живот, шея и большая часть туловища. Мерцающий фиолетовый атлас свободно облегал мои груди, открывая их лишь немного со стороны, а сам топ висел на тонком шнурке, цепляющемся за шею и обхватывающем спину. Он был настолько открывающим, что в нём я чувствовала себя ещё более голой, и хотя я никогда бы не надела такую вещь сама, я испытала внезапное желание посмотреть, на что я в нём похожа. Я шагнула к зеркалу... И застыла. Лицо зарделось, и мгновение я просто стояла и смотрела. Я была совершенно голая, если не считать этого атласного топика, который особо ничего не прикрывал, и едва заметного треугольника тёмных волос пониже живота. Моё отражение было таким необычным и привлекательным, что я даже растерялась… и неожиданно для себя восхитилась. В одной яркой фиолетовой тряпочке, накинутой на груди, и больше ни в чём, что бы прикрывало всё остальное, я выглядела дико и фантастично, как служанка колдуньи. Это было неожиданно красиво, я вновь оглядела себя и подумала, что, может быть, я и вправду красивая. Даже выше среднего. Меня столько поносили в школе, что я никогда не обращала внимания на своё тело, но сейчас я посмотрела на себя, и этот простецкий топик подчеркнул все мои достоинства: груди, бёдра, ноги. Да, я действительно красивая и привлекательная. Офигеть! Разве это не здорово? Я улыбнулась, оглядела себя и опять посмотрелась в зеркало. Что подумает Элис, если увидит меня сейчас, только в этом? Не нужно долго размышлять над таким вопросом, потому что я знала точно: ей это очень понравится. Но сколько бы я ни хотела произвести впечатление на свою девушку, вероятно, будет неподобающе приходить к ней в гости на ужин без штанов и нижнего белья. И, конечно же, топик весьма трешевый, чтобы его надевать. Даже завзятая клубная крыса застесняется в такой одежде. И всё же... Такой топик произведёт впечатление на Элис, верно? Если бы она была человеком, я бы никогда не осмелилась надеть такую вещь, но эта девчонка была вампиром, настоящей тёмной распутницей. Она была из тех девушек, которые занимаются сексом в школе, в торговом центре или на заднем сиденье своего автомобиля, той девушкой, которой его всегда мало. Она совершенно лишена стыда и очень любит подобный треш. Уверена, что она это оценит… но можно ли мне надеть такой топик? Вряд ли, но за размышлением я вернулась к куче одежды на кровати и нарыла там что-то, что могло бы с ним сочетаться. Рука нащупала плотную чёрную мини-юбку, и мне не понравилось волнение, которое я испытала, когда на неё посмотрела. Я нахмурилась, выбрала фиолетовые стринги под цвет топика и надела обе вещи, повторяя про себя, что не собираюсь это надевать, а просто примериваю по приколу. Я добавила пару чёрных дизайнерских туфель с открытым мыском из лакированной кожи, продолжая убеждать себя, что через минуту переоденусь, а потом села на кровати, достала косметичку и накрасилась в нечто, более подходящее для шлюхи — ярко-красная губная помада, тёмно-фиолетовые тени, кричащего оттенка румяна. Я твердила себе, что сейчас всё сотру и переоденусь, но, посмотрев на себя в зеркале, почувствовала, что искушение выросло настолько, что уже не оставалось выбора. Я смотрелась совершенно нелепо, даже смешно. Стоять на каблуках было ужасно неудобно, и моё лицо было настолько торжественно, что макияж казался шутовским. Глаза бродили вверх и вниз, выхватывая чёрную мини-юбку, которая едва прикрывала мне попу, и топик, который едва прикрывал груди. Столько всего оставалось открыто, что я даже смутилась. Да, я хотела выглядеть сексуально, но это было уже перебор, глупо и совсем не то, что вы наденете в гости к своей девушке, вампир она или нет. Но почему тогда я так замечательно в этом себя чувствую? Я просто представила себе реакцию Элис, и сколько бы возражений ни придумала, я не могла отделаться от чувства, что Элис это очень понравится. Я знала, что так оно и будет. Я чувствовала это глубоко в сердце. Я была похожа на девушку, которая никогда не пыталась быть привлекательной и понятия не имела, как это делать, но давайте посмотрим правде в глаза: именно такой я и была. И по каким-то причинам я думала, что Элис это очень понравится. Она сама сказала мне одеться получше – я и пытаюсь. Важно, что я об этом задумывалась, и я была уверена, что она будет признательна мне за мои усилия, может быть, даже больше, чем за сам прикид. Это было одно из самых трудных решений в моей жизни, но я решилась. Всё равно было уже слишком поздно что-то менять. Наверняка, её сёстры посмотрят на меня пренебрежительно, но мне не привыкать. Элис важнее. Единственное я боялась, что она будет стесняться за меня перед семьёй, но скорее она будет рада. Я на это сильно надеялась. Я надеялась, что при виде меня её сердце выпрыгнет прямо из её чёртовой груди. И поэтому я глубоко вздохнула, надела чокер, побрызгалась духами и захватила маленький чёрный клатч. Меня так трясло от нервов, что ноги подкашивались. Я несколько минут размышляла, не забыла ли я чего, но в голове всё настолько перемешалось, что я вряд ли была в состоянии думать вообще. Я вышла из своей комнаты и начала спускаться по лестнице, стараясь не споткнуться на каблуках. Я слышала маму на кухне внизу. Интересно, что она подумает о... Боже мой! Мама. Я замерла на лестнице. Я так увлеклась просчитыванием возможной реакции Элис на свой прикид, что совсем не подумала о том, как на него отреагирует мама. Тут не нужно долго гадать, и от внезапного приступа паники, захлестнувшей меня, я разрывалась между тем, убежать ли мне обратно наверх переодеться или биться головой об стенку. Как мне вообще могло прийти в голову надеть что-то подобное? Мама всегда хотела, чтобы я одевалась красиво, но она никогда не говорила мне ходить с проглядывающими сиськами. Она никогда такого не одобрит, ни в миллион лет. Чёрт! Придётся переодеваться. Другого выхода нет. Нужно просто... Тут мой телефон просигналил, и я чуть не свалилась с лестницы. Мой номер есть только у одного человека, кроме мамы – у Элис. Я вынула телефон из клатча и открыла его. Мне пришло сообщение: Привет! Жду тебя снаружи. Извини, что так рано. ;) Моё сердце подпрыгнуло, едва я его прочитала, но тут выскочило ещё одно: Не терпится увидеться с тобой. Поторопись! Я прикусила губу, распираемая тревогой. Видимо, Элис не слышала выражение "никогда не торопи женщину". У меня не было времени подумать над ответом, я быстро набрала: Сейчас попрощаюсь с мамой и через минуту выйду. Люблю тебя! Последняя фраза казалось немного натянутой, но я не дока писать СМС-ки, и это было лучшее, что я могла придумать в таких условиях. Убрав телефон обратно в клатч, я дёргано вздохнула. Маму кондрашка хватит, едва она увидит меня, но тут уж ничего не поделаешь. Снаружи меня ждала Элис, поэтому придётся пойти на риск. Ох, Элис… Надеюсь, она того стоит, но в глубине души я знала, что да. Возможно ли влюбиться в кого-то за месяц? Я вспомнила, что задавала себе этот же вопрос уже через неделю после нашего знакомства, а затем ещё через две недели. Наверное, я буду задавать его себе и через десять лет. Наверное, я никогда не привыкну к тому, что моя девушка такая удивительная. Мама стояла у стола и резала овощи для рагу. Я подошла к ней сзади, молясь без особой надежды, чтобы она не поворачивалась. Я не любила огорчать маму, и очень не хотелось делать этого сейчас. Но было уже поздно возвращаться, поэтому я прочистила горло, стараясь говорить как можно спокойнее, и сказала: – Мам, Элис уже приехала, мне пора идти. – Уже? А ты, вроде, говорила… Она обернулась и мгновенно поменялась в лице: глаза выпучились, рот остался открытым. Она оглядела меня с ног до головы, не веря своим глазам. – Белла! – ахнула она. – Что это, чёрт возьми, на тебе?! Я посмотрела на себя. – Это мне Элис купила, – промямлила я, пытаясь сначала включить дурочку. Я неловко подняла руки. – Как считаешь? Казалось, мама не услышала. Она покачала головой и взмахнула руками. – Нельзя в таком идти в гости, – сказала она мне. – Ты что, с ума сошла? – Да нет, всё путём, – я попыталась от неё отмахнуться. – Я не замёрзну. – Не замёрзнешь? – повторила она, прищурившись. – Ты издеваешься надо мной, Белла? Я заколебалась. – Нет, – я опустила взгляд в пол. – Тогда не вздумай одеваться во что-то подобное, – рявкнула мама, оглядела мне снова и покачала головой. – Ты только посмотри на себя! Тебе шестнадцать лет, Белла! Нельзя выходить в люди в такой одежде. – Я же только к Элис в гости, – я пожала неприлично голыми плечами. – И это мне тоже не нравится, – отрезала она. – Ты никогда так не одевалась перед встречей с девушкой. Это немного несправедливо, потому что я так оделась первый раз, но тут мама была права. Если уж быть до конца объективной, Элис оказывала на меня ужасное влияние, но мне это даже нравилось, и мама не знала самого главного, так что зачем делать из этого такую трагедию? – Да ладно тебе, мам, – сказала я. – Ты же знаешь, что я никогда так не одеваюсь. Это только один раз. Я хотела выглядеть красиво, вот и всё. – И это ты называешь "красиво"? – она уставилась на меня. – Да, – я снова расправила руки, пытаясь улыбнуться. – Разве я плохо выгляжу? Казалось, мои беспомощные попытки улыбнуться немного смягчили её. Она отвернулась, потом опять осмотрела на меня, покачала головой и выдохнула через нос: – Ну, дело не в этом, Белла, а в том, что ты ещё слишком молода, чтобы так одеваться. У тебя не должно быть такой одежды. Я очень расстроена, что эта Элис тебе такое покупает. Я почувствовала, как в глазах закололо от слёз, и надулась. Закон подлости: я потратила целый час, подбирая себе идеальный прикид, чтобы удивить мою помешанную на сексе девушку, и тут меня из лучших побуждений обломала мама. Неудивительно, что у современных подростков постоянная депрессия. Родители просто не понимают своих детей. Я вздохнула и сникла. – И что мне теперь, переодеваться? – Ну, – сказала мама, ещё больше смягчившись при виде моего огорчения. – Не знаю. У неё есть братья? Я с надеждой подняла взгляд: – Нет, только сёстры. Я не стала говорить, что все они сексуально-активные лесбиянки, потому что это казалось неуместным. Кроме того, они уже состоят в отношениях, как и я. Не говоря уже о том, что я им и в подмётки не гожусь. Даже если бы у меня не было девушки, я бы не стала обманывать себя мыслью, что какая-то из них захочет со мной затеять. Мама вздохнула, уставив руки в бока, оглядела мне снова, видимо, пытаясь убедить себя, что всё не так плохо, как выглядит. Должно быть, это было не так просто, ведь мой наряд прикрывал немногим более нижнего белья. Наверное, она думала, что я просто слишком невинна и неопытна, чтобы понять, насколько смешно выгляжу, и это до какой-то степени верно, потому что в действительности я только пытаюсь выглядеть красиво. Это просто совпадение, что у меня такая девушка, у которой при виде меня потекут слюнки. – Ну… – сказала мама. – Мне это не нравится, но... думаю, сойдёт, если ты будешь только в гостях у подруги. Я вдруг улыбнулась. – Спасибо, мам, – сказала я, спотыкаясь на каблуках, чтобы быстрее обнять её. – Ладно, ладно, – сказала она, отталкивая меня прочь. – Но я должна предупредить тебя, Белла. – Предупредить меня? О чём? Она вздохнула, как будто ей внезапно стало не по себе. – Ну… – сказала она. – Дело в том, что... Если ты так будешь одеваться на каждую встречу с этой девушкой, она может неправильно тебя понять. Я ясно говорю? Меня настолько вдохновили её слова, что я чуть не улыбнулась, но вместо этого я изобразила на лице некое подобие возмущения и отвращения, более подходящие для такого рода обвинений, хотя и думаю, что небольшая улыбка всё же присутствовала. – Мам, – сказала я. – Ну, ты совсем уже... – Я просто хочу сказать, – сказала она с беспокойством. – Кому-то может показаться, что ты её любишь, – она подозрительно посмотрела на меня. – Но это же не так, верно? – Конечно, нет, – сказала я возмущённо. – Что за отвратительная мысль! И должна признать, что я говорила очень убедительно. Все издевательства Лорен за эти годы не пропали даром – я абсолютно точно подобрала интонацию, что почти сама поверила себе. Конечно, это отвратительно: упругая попа Элис, её роскошные молодые ноги – и говорить нечего. "Фу" да и только! – Ну, ладно, – я так и не поняла, поверила ли мне мама. – Просто хочу убедиться. Я не сужу людей, но сама знаешь. Она немного нахмурилась, будто пыталась подтвердить мне, что она, по-видимому, и правда не судит людей. Видимо, она начала что-то подозревать насчёт меня и моей ориентации, и мне стало почти жаль её. Она заслуживала знать правду о своей дочери, но сейчас не лучшее время исповедоваться ей, когда снаружи меня ждёт моя девушка, чтобы трахнуть на заднем сиденье, как куклу. А ещё я была так счастлива, что она разрешила мне остаться в костюме шлюхи, что не хотелось разочаровать её ещё больше, поэтому я решила ещё немного поотрицать действительность, чтобы просто успокоить её. – Мам, я не лесби, – сказала я, изображая полное спокойствие. – Понятно? Казалось, она не очень поверила, но быстро со всем согласилась: – Ладно, ладно, – сказала она. – Я просто так. Сейчас никогда не скажешь с уверенностью. Я позволила себе улыбнуться и помотала головой: – Мам, мне пора идти. – Хорошо, – торопливо сказала мама, – но не задерживайся допоздна. И не… ну, знаешь… – Чего "не"? – Ну, не знаю… Не делай ничего такого. Так будет спокойнее. Она говорила немного странно, но Элис уже ждала, поэтому я попятилась к двери: – Ладно, мам. Увидимся. – Подожди, подожди, – быстро сказала она. – Слушай, почему ты не надела кофту? В ней будет теплее. Я ценила её заботу, но не надела кофту специально. Мне хотелось как можно больше открыть, а кофта только всё испортит. Даже туфли у меня были с открытым носком. Чем больше открыто, тем лучше. – Ну… – я решила быть тактичной. – Лучше не надо. – Может тогда наденешь колготки под юбку? – мама посмотрела на меня с нетерпением. – Ну, на всякий случай? – На какой случай? – Если тебя кто-нибудь увидит! Я усмехнулась. – Мам, давай без глупостей, – сказала я ей мягко. – Там будут только девчонки. Никто не будет на меня смотреть. Хотя… я очень надеялась, что будет как раз наоборот. Конечно, они там все больше любят девочек, но как я буду смотреться среди великолепных девушек-вампиров? Не будут ли надо мной смеяться? Однако я слишком хорошо знала себя, чтобы думать, что у Элис все будут смотреть в мою сторону независимо от того, насколько скуден мой наряд. И всё же будет замечательно, если на меня обратят внимание, особенно высокая блондинка. Конечно, важнее всего Элис, но один взгляд блондинки, вероятно, будет для меня самой большой наградой, о которой я могла думать. – О, отлично, – мама уступила, но потом строго погрозила мне пальцем. – Но в девять вечера чтобы была дома. Я уставилась на неё: – В девять, мам? Ты серьёзно? – Хорошо, в десять. Я картинно вздохнула. – Ладно, в одиннадцать, – она смягчился, но потом опять стала строгой. – И после гостей приезжай прямо домой. Не вздумай в таком виде появляться на улице! Я чуть снова не засмеялась. На улице? Мой бог! Я не ручалась, что Элис оставит меня в целости и сохранности, но была уверена, что надев высокие каблуки и мини-юбку, точно не стану проституткой, поэтому я просто кивнула и попятилась к двери. – Ладно, мам, – сказала я ей. – Увидимся позже. – Хорошо, дорогая, – попрощалась она неохотно. – Не скучай. И веди себя прилично! Наверное, я должна была себя чувствовать ужасно после такого обмана собственной матери, но я утешала себя тем, что это было сделано для её же блага. Даже если мама узнает всю правду, разве она поймёт? Я же не наркотики принимаю, а всего лишь встречаюсь с вампиром втайне от неё и занимаюсь сексом при каждой возможности, независимо от местонахождения или морального обоснования. Уверена, на моём месте она бы поступала так же. Неужели кто-то другой поступал бы по-другому? Я вышла из дома, вдохновлённая тем, как мама отреагировала на мою одежду, и увидела серебристый "Вольво" Элис, припаркованный на обочине. На часах было почти семь, и уже темнело. Я слышала звук работающего двигателя и помедлила на секунду на крыльце, когда моё полуобнажённое тело обдало холодным ветром. Я была по-прежнему уверена, что Элис понравится мой прикид, но тревога просто мучила меня, и собрав всё мужество, я подошла, неуклюже ковыляя на каблуках по плитке, и открыла дверь автомобиля. Элис сидела и слушала музыку с iPod-а на стереосистеме. Когда я залезла внутрь, меня встретила одна поп-песня. Наверное, если бы меня сейчас показывали в кино, то камера должна была бы замедлить ход и показать крупным планом мои голые ноги, облегающую чёрную мини-юбку, голый живот, атласный топик, мои голые плечи, а потом остановиться на моём покрасневшем лице с макияжем. Но в реальной жизни было уже волшебно, что раздавалась музыка. Сердце билось в груди от волнения, и едва я захлопнула дверь, как повернулась к Элис, чтобы посмотреть на её реакцию, и... Ну... Наверное, мой наряд был не таким уж и смешным. Мы были одеты настолько похоже, будто договорились заранее. Единственным различием между нами были цвета и стиль. Элис была одета в розовый топик, который представлял собой лишь полоску мягкой ткани, облегающей ей грудь, которую можно было рассмотреть во всех подробностях. Две тонкие складки ткани в верхней части свободно свисали у неё с груди, что придавало ей отчаянно-девчачий вид. Её грудь была голой, если не считать золотого кулончика в виде сердечка, а плечи и руки тоже были голыми. Я опустила взгляд, краем уха продолжая слушать песню, и увидела, что на ней тоже мини-юбка, но оранжевого цвета, с оборками и объёмная, почти как маленькая пачка. Казалось, в этой мини-юбке нет ничего, кроме оранжевых кружев, с небольшими розовыми вставками, и она была настолько короткой, что едва доходила ей до колен. Я снова подняла на неё взгляд, и от вида её лица чуть не потеряла дух. Её макияж был не таким абсурдным, как мой, но очень обильно уложенным. На губах была розовая помада, на веках — лавандового цвета тени, на щеках – бледно-розовые румяна. Её ресницы были неестественно длинные, толстые и чёрные, но я знала, что это не накладные. В волосах была заколка в виде бабочки с одной стороны, а с другой, чуть выше уха – искусственные цветы, перевязанные ленточкой, три азалии: одна жёлтая, одна оранжевая, одна фиолетовая – все мягких пастельных тонов, как и остальная часть её наряда. Черты её лица были прекрасны и совершенны, как и всегда, и сейчас на них застыло выражение, которое я никогда не видела раньше. Это можно было назвать как изумление и ошеломление. Она смотрела на меня с открытым ртом и широко раскрытыми глазами. Медленно её губы расплылись в улыбке, и она произнесла: – Боже ж ты мой… То же самое думала и я. Вдруг мне пришлось выдохнуть. Я не заметила, как задержала дыхание. Я тоже улыбнулась, и поняла, что нужно поздороваться: – П-привет. Похоже, она даже не пыталась делать вид, что ничего не замечает. – Белла! – завизжала она от восторга, подскочив на сиденье. – О, боже мой, ты только посмотри на себя! Ты выглядишь просто потрясающе! Излишне говорить, я чуть не расплылась от радости и облегчения. Я старалась не особо обнадёживаться, но казалось, вся моя жизнь зависела от этого момента, и я была счастлива, что не умру от смущения. – Спасибо... Она перебила меня страстным поцелуем, опираясь через ручку передач и схватив в горсть мои волосы — осторожно, конечно. Я послушно раскрыла губы, и вдруг её язык уже был внутри. Голову закружило от столь внезапного нападения, и я ответила беспомощно, простонав и подавшись к её лицу. Это был очень смачный поцелуй, когда много помады, но один из самых красивых в недавней памяти. Я очень надеялась, что мы не размажем друг другу макияж. Элис оторвалась от меня, переводя дыхание. – О, боже мой, ты просто невообразима. Это ты для меня так оделась? Вообще-то, я так оделась, потому что она просила меня, но это то же самое. – Конечно, – сказала я. – Зачем ещё? – Ой, это так мило! – восхищалась она. – Не могу поверить, что ты наденешь что-то подобное, только ради меня. Для тебя это должно быть так непросто. Ты же ненавидишь подобную одежду! Я улыбнулась и покраснела, счастливая, что она всё понимает и ценит. – Да, – я усмехнулась, – это было… Но я так и не сказала ей, как это было трудно, потому что она опять заключила меня в поцелуй, и все мысли вылетели у меня из головы. Я едва пришла в себя, когда она снова оторвалась от меня. – А я? – она хихикнула, сложив ноги и откинувшись в кресле, чтобы покрасоваться. – Как я выгляжу? Я оглядела её ещё раз: мягкий розовый топик, оранжевая мини-юбка из оборок, цветы в волосах. Наряд был ужасно сексуальным и девчачьим. Я так и не могла решить, на кого она в нём больше похожа: на милую и невинную нимфетку или на мечту японца-извращенца — но в любом случае, я от этого просто тащилась. – Ты выглядишь невероятно, – сказала я ей. – Спасибо, – сказала она. – Я всё это сшила сама – изучала моду в Париже. Я не знала, что парижане немного с приветом, но воочию убедилась, что моя девушка училась не зря. – Ты выглядишь удивительно. – Ага, могу поспорить, ты хочешь меня прямо сейчас, верно? – Точно. Она хихикнула и поцеловала меня снова. Это уже был мягкий поцелуй, не такой настойчивый, и когда она оторвалась от меня, на её лице читалось сожаление. – Мне хочется того же, – сказала она, – но, возможно, нужно дождаться, пока мы не подъедем к дому. Что думаешь? – Наверное. Она опять поцеловала меня в губы и вздохнула. – Ну, хорошо, – сказала она и подмигнула. – Немного ожидания только подстегнёт аппетит, верно? – Наверное, – я ухмыльнулась. Она хихикнула и повернулась к рулю. – В любом случае, – сказала она, – я хочу десерт до еды, так что не расслабляйся. Я хихикнула. Я уже чувствовала судороги под юбкой от того, насколько я хотела её, и очень сомневалась, что поездка будет расслабляющей. Элис поехала, поглядывая на меня с улыбкой, и я для безопасности пристегнулась ремнём — вот будет трагедия, если я умру в автокатастрофе, не дождавшись секса. Элис ехала быстро, как и всегда, а частые взгляды, которые она бросала на меня, очень мне льстили, но не вселяли чувства безопасности. Она сделала несколько попыток завязать разговор, но в основном она просто ехала и неистово восхищалась моим нарядом – поглядывала на меня, улыбалась и восклицала каждые пять минут о том, что она просто не в силах отвести от меня взгляда. Мне уже начало казаться, что это всё наиграно, но актриса из неё была превосходная. Казалось, я достигла свой цели поразить Элис своей внешностью. Остальная часть вечера должна пройти легко, по сравнению с пыткой садиться в машину. Поездка прошла в сексуальной напряжённости и лихорадочном предвкушении, и вскоре снаружи стало темно. В Форксе солнце садится рано, но снаружи всё равно смотреть не на что, поэтому я повернулась к Элис – на неё всегда приятно смотреть. Я не могла поверить, что наши наряды оказались настолько похожи. Как будто у нас в голове была одна и та же мысль: чем меньше ткани, тем лучше. Удивительно, но кажется, что я её даже перещеголяла. Конечное, мне не конкурировать с её лицом и фигурой, но чёрный и фиолетовый всегда выглядят сексуальнее, чем розовый и оранжевый, а ещё у меня больше открытого тела. Мою спину вообще ничего не закрывало, а юбка облегала подобно коже. Даже моя обувь больше открывала. На Элис были сапоги из телячьей кожи бежевого цвета, а на мне – чёрные туфли с открытым мыском. На прошлой неделе Элис сама нанесла мне лак на ногти рук и ног, и хотя я настаивала на прозрачном лаке, сегодня я был рада, что у меня готовый маникюр и педикюр. Я была вымыта и побрита, дёшево надушена. Я чувствовала себя настоящей шлюхой, и это замечательно, если твоя девушка это ценит. Чем ближе мы подъезжали к её дому, тем больше молчали. Едва мы свернули в последний раз, я увидела его через лобовое стекло – большой особняк на возвышенности с видом на дорогу. Почему они поселились здесь, в лесу? Чтобы их меньше видели? Или просто потому что лучший дом в городе оказался за городом? Я не знала, и в тот момент мне было плевать, потому что меня съедало желание. Я очень, очень хотела Элис. Когда мы притормозили на обочине дороги, на безопасном расстоянии от её дома, я уже нервничала и вся тряслась. Даже на этом этапе отношений я ещё не могла просто наброситься на неё, но в глубине души знала, что Элис хорошо известны мои потребности, и она не заставила меня ждать. Она выключила двигатель, включила верхний свет и одарила меня сальной улыбкой. – Белла, – сказала она. – Если ты сейчас же не полезешь на заднее сиденье и не раздвинешь ноги, я закричу. Я бы хотела ответить что-нибудь остроумное, но мне в голову пришло лишь послушаться её — так я и сделала. Элис залезла прямо после меня и нырнула между моих ног, едва я раздвинула их – я даже хихикнула от её напора. Она тоже хихикнула, одарив моё нутро приятными вибрациями, а затем медленно поцеловала мои трусики и начала лизать. Моей киске было очень приятно. Казалось, я не долго не продержусь и скоро кончу. Наверное, то же самое почувствовала и Элис, потому что она остановилась и забралась на сиденье рядом со мной. Я не стала сдвигать ноги и со страстной улыбкой смотрела, как она пригнулась, чтобы захватить мои губы своими. Глаза закрылись сами, я чувствовала, как она рукой ласкает мои бёдра изнутри, пока целует меня. Я открыла губы, чтобы пустить её язык, и потеряла голову, когда она потёрла пальцами спереди по моим стрингам. После сегодняшнего вечера я точно подружусь с юбками. Всё-таки когда ты в юбке, к тебе легче подобраться, а с такой девушкой как Элис это даже логично. Я уже наслаждалась её языком и пальцами, когда она разорвала поцелуй так внезапно, что у меня закружилась голова. Она засмеялась, и я поняла, что ничего страшного не случилось, но мне было любопытно, почему она остановилась. Я вопросительно посмотрела на неё, и она одарила меня нежной улыбкой, как будто собиралась сказать что-то строгое, но не хотела меня обидеть. – Белла, – начала она. – мне нравятся пассивные любовницы, но сейчас будет лучше, если ты тоже засунешь руку мне под юбку. Я в ужасе ахнула: как я могла так совершенно забыть о ней? – Чёрт! – я чуть не задохнулась. – Прости, я не… Она заставила меня замолчать, коснувшись пальцем моих губ: – Меньше слов, больше дела. Я кивнула, совершенно согласная, и она опять прижалась к моим губам. Я ответила с ещё большей страстью, пробуя её рот своим языком и продолжая дивиться своему чудовищному промаху: как я так могла не заметить растущее возбуждение у своей девушки? Наши губы были влажные и скользкие от помады, а вкус горьковатый, но не неприятный. Я пощупала левой рукой между её ног, неуклюже пройдясь по бёдрам, а потом стала тереть спереди её трусики. Я понятия не имела, что на ней там было надето, но на ощупь это казалось мягкой хлопчатобумажной тканью, и я готова была поспорить, что они розового цвета. – М-м-м… – простонала она. – Кажется, мы припозднимся. Эсме будет злиться... Я облизала губы – на них ещё осталась помада? – Думаешь, нам стоит поторопиться? – Нет, – она улыбнулась. – Я хочу поиграть с твоими сиськами. Не возражаешь? Я хихикнула, и, что удивительно, ответила: – Буду только рада. Конечно, обольститель уровня Казановы так не ответит, ведь у того даже сисек не было, но это было лучше, чем тупо кивнуть головой, и казалось, Элис это даже понравилось. Она схватила мои груди обеими руками, сжимая их через атлас. Немного поигравшись с ними, она занялась моим топом. Ткань была настолько тонкой, что вряд ли представляла серьёзное препятствие, но я бы предпочла, чтобы её не было вообще. Вряд ли было необходимо снимать топ, и Элис не стала этого делать. Она даже не подняла его вверх. Она просто собрала полоску фиолетового атласа между моих грудей, открыв обе сиськи, обхватила их ладонями и любовно погладила. – Обожаю твои груди, – сказала она, улыбаясь. – Я тебе это не говорила? Я помотала головой, не в состоянии сказать что-то осмысленное. Она не говорила мне этого на словах, но я догадывалась, что она к ним неравнодушна, судя по тому, сколько внимания она уделяла им каждый раз, когда мы занимались любовью. Моя грудь начала набухать, и я с замиранием дыхания смотрела, как она склонилась над моими сосками. Элис лизнула один из них и ненадолго пососала. Я простонала и глубоко вдохнула и выдохнула. Она перебралась к другом соску и повторила процесс, а затем вернулась обратно к первому, затем – опять ко второму и обратно к первому, медленно и вдумчиво полизывая и посасывая их, сжимая их руками, издавая слабые стоны. – Элис… – я почти кончала. – Элис… Она хихикнула и остановилась. Я открыла глаза и вопросительно посмотрела на неё. – Я рада, что тебе приятно, детка, – сказала она и стащила свой топик ниже грудей, как будто предлагая их. – Но тебе не кажется, что я тоже имею право на удовольствие? Меня всегда гипнотизировал вид её набухших небольших грудей, но мне удалось улыбнуться и еле слышно ответить: – С удовольствием. Очень слабо, но по крайней мере, что-то. Я обхватила руками её выпуклости и начала массировать их, мягко, как тесто, наблюдая, как её груди поднимаются и опускаются с каждым вдохом. Она улыбнулась и слегка выгнула грудь, как будто хвасталась. – Поработай ртом, – сказала она. – Пососи их. Я порывалась заняться этим ещё до того, как она предложила. Я коснулась губами одного из сосков, и она слегка повернула грудь к моему лицу. Я взяла её сосок губами и начала сосать. Элис всегда нравилось пожёстче, поэтому я поддалась голодному чувству в животе и стала сосать сильнее, слюнявя сосок и немного причмокивая. Она простонала, и я перешла к другой груди, сжимая её в руке, чтобы выделить сосок – я жадно впилась в него губами. Потом я опять вернулась к первому, подразнив его пальцами. Так я переходила от одной груди к другой и сосала, как новорождённая. – М-м-м… – она водила пальцами в моих волосах. – О, Белла! Я кончу только от этого. Я остановилась и улыбнулась, моё лицо покраснело. – Но тогда мне незачем будет отлизывать тебе киску, – я немного надулась, и очень обрадовалась реакции Элис. Она засмеялась и обняла меня за шею. – Ну, не буду тебя разочаровывать, детка, – сказала она, прижавшись ко мне грудью. – Но я хочу, чтобы ты меня сперва подольше поцеловала, – прошептала она. – Обожаю, когда ты меня целуешь. – Я думала, мы хотели перепихнуться по-быстрому, – усмехнулась я – Я тебя обманула, – прошептала она. – Я это часто делаю... А затем она уже целовала меня. Мы прижимались друг к другу грудями, и я не находила в себе сил жаловаться на то, сколько мы потратили времени. Ненавижу опаздывать, конечно, а я не ела ещё с обеда, но сейчас меня одолевал другого рода голод. Мы ещё долго обнимались, целовались и гладили друг другу груди. Я чувствовала тепло, исходившее от её лица, а моя киска уже болела от желания. Но я не хотела торопить Элис, поэтому продолжала целовать её прекрасный рот, сосать её губы и язык, позволяя ей сосать себя. Мы обе сидели, раздвинув ноги, и вскоре наши руки сами опустились друг дружке в трусики. Мы обе замолчали и прекратили поцелуи. Мы просто коснулись друг друга лбами и судорожны дышали друг другу в лицо, пока наши пальцы изучали контуры друг друга, подходя всё ближе и ближе к финалу. Элис резко выдохнула. – М-м-м… – протянула она. – Ты готова, детка? Кажется, я да. Я кивнула и лизнула её в губы языком. – Да, – сказала я, целуя её. – Я готова. Она поцеловала меня в ответ, а затем спросила: – Хочешь, чтобы я кончила первой? Мой живот ответил на этот вопрос решительным приступом голода, и я энергично кивнула: - Да. Она хихикнула и сняла с себя трусики – розовые хлопчатобумажные бикини, не слишком сексуальные, но милые, как и она сама. – Хорошо, – она расположилась на сиденье и расставила ноги. – Начинай. Я наклонился и вдохнула её запах, чуть не падая в обморок, а затем медленно лизнула её лоно. Она была уже настолько возбуждена, что вздрогнула, когда мой язык коснулся её клитора. Я лизнула снова, красиво и медленно, а затем снова и снова. – M-м… – протянула она, нетерпеливо двигая бёдрами. – Не останавливайся... Быстрее… Она была горячей и мокрой от возбуждения. Я лизала её медленно и с любовью. В животе у меня всё летало, я могла бы лизать её вечно. В последнее время я заметила за собой странную страсть к киске Элис, лизать её быстро становилось моим любимым занятием. Мне нравились её запах и вкус, её шелковистая гладкость. Мне нравилось, как Элис стонет и двигается. Мне нравилось в ней всё. – О, боже… – она застонала, её дыхание стало сбивчивым. – О, боже… Продолжай, не останавливайся. Я продолжила. Расправив её киску пальцами, я лизала долго и с силой, достаточно сильно, чтобы Элис захныкала. Я ткнула языком в её влагалище, вынула и ткнула снова. Я пососала её клитор. Она резко взяла дыхание… и вздрогнула всем телом. – Белла… – она стонала. – О, Белла… Я два или три раза поцеловала её киску, ненадолго притормозив события. – Хочешь кончить от моего пальца? – прошептала я, чтобы она почувствовала вибрации моего голоса. – Нет! – вскрикнула она. – Продолжай лизать. Я сделала, как она сказала, с нетерпением, облизывая её всю и касаясь её клитора в конце каждого движения. – Да, – прошептала она. – Вот так, быстрее… О, да… да… Быстрее, быстрее. Быстрее, Белла! Я стала лизать быстрее, но продолжая надавливать языком, до боли в шее. Я взяла хороший ритм, и ей это нравилось – я слышала по её прерывистому дыханию. Её бедра сомкнулись вокруг моей головы, и я сосредоточилась на её клиторе, неустанно гладя его всей поверхностью языка. Она громко стонала, и я узнала этот стон. Он означал, что она сейчас кончит, и я просто продолжила лизать и лизать, слушая её голос, как она всё ближе подходит к оргазму. Она не сдерживалась, и я обожала слушать, как она кончает. Всё тело напрягалось, а её крики наполняли автомобиль – всё громче и громче. Обычно мы старались всё делать тихо, но я обожала, когда она давала мне слышать её. Я чувствовала её вкус во рту и продолжала лизать и лизать, упиваясь её блестящей сущностью. Её крики стали выше и порывистее, я лизала сильнее и быстрее, пока наконец она не выгнула спину, сжав в кулаки мои волосы, и вскрикнула, когда наступил оргазм. Это был самый приятный звук на свете – звук её удовольствия. Я продолжала лизать, а одной рукой гладила ей бёдра. Вскоре её крики утихли, дыхание успокоилось, а ноги медленно опустились по обе стороны от меня. Она лениво засмеялась и позволила мне лизать её дальше, уже мягче, с любовью. Она поласкала мои волосы, играя моими локонами в пальцах, и просто лежала, наслаждаясь моим вниманием. – Белла, – сказала она с удовлетворением в голосе. – Это было великолепно. Я в последний раз поцеловала её киску и села. – Спасибо, – сказала я робко, расслабив язык во рту. Мне казалось, он ещё не скоро расслабится до конца. – Мне тоже понравилось. Она хихикнула и подобралась рядом ко мне. – Обожаю то, как сильно ты меня любишь, – прошептала она и захватила мои губы в поцелуе. Теперь я была просто куском воска в руках Элис, мои мышцы нагрелись и расплавились в её руках. Мне не нужно было никаких прелюдий, но Элис всё хотела делать по-своему, и любила действовать тщательно. Она какое-то время целовалась со мной, лаская мои груди — она это очень любила. Мы по-прежнему сидели с голыми грудями: Элис со спущенным топом, и я со своим, собранным между грудей. Пока мы целовались, она прижималась своими грудями к моим и тёрлась о меня всем телом, обнимая меня руками и проникая языком глубоко мне в рот. Она опустила губы к моему горлу и ключице, а потом поцеловала мои груди и занялась сосками. Она гладила рукой мои бёдра, и я чувствовала исключительное волнение ожидания, пока её рука поднималась выше и задирала мою мини-юбку. – Элис… – шептала я. – Элис… Она зацепила за резинку моих стрингов и потянула их прочь. Я пошевелила бёдрами, чтобы помочь ей, и она отвлеклась от моих грудей, одарила меня улыбкой и стала снова меня целовать. Я нетерпеливо застонала. В голове всё смешалось, когда неожиданно она стала гладить пальцами мой вход. Я вдруг вспомнила, что у меня обе руки свободны, и не думая больше, я схватила её лицо и поцеловала в ответ. – М-м-м! – она удивлённо хихикнула. – Уже не терпится? Она посмотрела в моё покрасневшее лицо и улыбнулась. Она ещё поглаживала мою киску – я дрожала всем телом. – Да, – прошептала я. – Ты сводишь меня с ума. Она поцеловала меня в губы, в щеку, в ухо. – Ложись, – прошептала она наконец, и я быстро повиновалась – легла, опершись о дверь автомобиля, закинув одну ногу на спинку, а другую поставив на пол. Она погладила мои бёдра, только чтобы ещё немного подразнить меня, и ухмыльнулась: – Не возражаешь, если я всё буду делать медленно? Я кивнула, сглатывая, чтобы смочить рот. Неважно, как медленно она всё будет делать, если она доведёт всё до конца. – Ладно. Она улыбнулась и склонились между моими бёдрами. Я сгорала от нетерпения и вздрогнула, когда она осторожно прикоснулась губами к моей киске. Я была настолько разгорячённой и расслабленной, что готова была взорваться, но сколь бы я ни жаждала её языка, она не собиралась идти на поводу у моих желаний. Не всё сразу. Она поцеловала мои бёдра изнутри по очереди, а затем вылизала всё вокруг краёв моей киски. – Элис… – я ныла. – Элис… Вдруг я почувствовала её язык на своих бёдрах, чуть ниже киски. Только кончик языка. Я глянула вниз: она медленно пробиралась языком вверх, по мокрым складкам, над пульсирующим клитором и ещё выше к паху. Затем она сделала то же самое, но сильнее. А затем ещё сильнее, и ещё, и ещё. Я громко стонала, и казалось, Элис услышала в этом намёк, потому что вдруг она поцеловала мой клитор, отчего я вздрогнула, а потом она стала нежно посасывать его. Но не надолго. Расправив мне киску пальцами, она стала лизать внутри неё, медленно и с силой. Несколько раз лизнув, она ткнулась языком в моём влагалище. Она сунула его насколько можно глубоко, а потом поцеловала меня несколько раз, и стала лизать, увеличивая скорость, прикасаясь языком к клитору в конце каждого движения. Оргазм неотвратимо приближался, и я готова была кончить в любое мгновение. Я неровно дышала открытым ртом. Одной рукой я держалась за сиденье автомобиля, а другую сжала в кулак у голой груди. Обычно я не кричу во время секса, но сейчас я слышала, что мои стоны становятся все громче: – Элис… О, боже, Элис… Пожалуйста, не останавливайся… Боже мой… О, боже! Элис продолжала, и вдруг я почувствовала, что кончаю. Оргазм пришёл так быстро, что я удивилась. В глазах помутилось, и вдруг я вскрикнула в голос – пронзительно. Всё тело дёрнулось раз, другой, прежде чем я откинулась на дверь автомобиля. Я вся покрылась потом и тяжело дышала. – М-м-м… – протянула Элис лизнув мою киску. – Разве не прекрасно? – Да… – еле выговорила я. – Это было невероятно. Элис вздохнула и села. Я тоже приподнялась навстречу ей. Мы были по-прежнему полуголые, а наши трусики лежали на полу. Я вся вспотела и могла только представить, во что превратился мой макияж. Я заключила Элис в поцелуй и целовала долго и глубоко, показывая ей, насколько сильно я её люблю. Я прижалась своими грудями к её. Я любила её настолько, что хотелось раствориться в ней и находиться там вечно, но Элис оторвалась от меня и вздохнула. Она улыбнулась, взяла меня за подбородок и заглянула мне в глаза. Затем она посмотрела на мои сиськи, задратую вверх юбку и хихикнула. – Пора привести себя в порядок, – сказала она. – Иначе нас не дождутся. – Да, – вздохнула я, не двигаясь. – Жаль, что не могу остаться здесь с тобой. – Мне тоже, – прошептала она. – Но девушке нельзя жить только любовью. Тебе нужно питаться. – Ладно, но… – я вздохнула и улыбнулась. – Что "но", детка? Я застенчиво глянула на её колени. – Можно я отлижу у тебя ещё раз? – Белла, – засмеялась она. – С такими разговорами мы здесь застрянем на всю ночь. Ты этого хочешь? Я бы не возражала, но по-честному всё было гораздо проще: я просто хотела любить её. – Всего один раз? – я умоляла игриво, положив руку ей на ногу и хлопнув ресницами. – Пожалуйста. Она прикусила губу, размышляя, а потом хихикнула: – Ладно, – сказала она, – но давай быстро. – Спасибо! – я хихикнула и припала лицом к её киске, прежде чем она успела раздвинуть ноги.

***

Когда мы вошли в дом, было уже около восьми вечера. К счастью у Элис с собой была косметичка, и она привела меня немного в порядок, чтобы я не выглядела, как проститутка после тяжёлого трудового дня. Она и свой макияж тоже подправила, мы причесались и вновь оделись. Мы ещё немного поцеловались, и наконец выбрались из автомобиля. После секса с Элис моё настроение значительно улучшилось, как и всегда, но тревога вновь стала просачиваться на поверхность, едва мы вошли внутрь. Дом был точно таким же, каким я его помнила: освещённый тёплым светом и бежевый. Неожиданно я осознала, насколько страшно выгляжу в своём наряде. Я утешала себя тем, что Элис выглядит примерно так же, но Элис – безумно милый и суперуверенный в себе вампир, а я – лишь чикса, с которой она встречается. Я не привыкла так выглядеть, и очень стеснялась, что смотрюсь уродливо. Я стеснялась своих голых ног, а на каблуках было очень неловко. Я едва могла нормально ходить и понятия не имела, как стоять, или куда девать руки. Обычно я сую руки в карманы, но на юбке их не было. Там вообще не хватало места для карманов. И хуже всего – мой топ. Какое затмение вообще нашло на меня, когда я переодевалась и вдруг решила, что будет неплохо явиться на ужин к своей девушке в фиолетовой атласной тряпочке, едва прикрывающей сиськи? И ведь они даже не полностью закрыты! Там оставалось по крайней мере несколько квадратных дюймов оголено с обоих боков и на вырезе. А про спину я вообще молчу. Её прикрывали только волосы, длинные и густые, но всё равно это не одежда. Держа меня за руку, Элис вела меня через дом. Мы прошли обеденный стол, и я увидела, что он сервирован дорогой посудой и столовым серебром, которое блестело в свете люстры. Стулья были из красного дерева с кремового цвета обивкой. На белой шёлковой скатерти стояли серебряные канделябры, а посреди стола красовалась ваза с белыми лилиями. Всё выглядело даже круче, чем в пятизвёздочном отеле, куда Элис притащила меня на прошлой неделе, и я ещё больше осознала, насколько неуместен мой наряд. Я была одета для групповухи на задворках какого-нибудь ночного клуба, а не для изысканного ужина с семьёй своей девушки. Но я же добилась своего – произвела впечатление на Элис, верно? Ну, хоть это немного утешало, хотя сейчас, когда секс и приятные слова уже прошли, это больше не казалось так уже необходимо. Семья ждала нас на кухне, но там не было петли, чтобы я могла в случае чего повеситься, так что я просто сделала глубокий вдох и дала Элис подвести себя к ним. Они тихо разговаривали между собой, но прекратили, едва показались мы с Элис. Там было четыре сестры и мать, никаких признаков мужчины-врача, и каждая из них смотрела на меня с широко открытым ртом. Я чуть не сдохла. Пять пар великолепных глаз осмотрели моё позорно одетое тело, и, наверное, я чувствовала бы себя более комфортно, если бы они вместо этого кололи меня иголками. – Народ! – бодро начала Элис. – Помните мою девушку Беллу? Я ощутила некоторую гордость за то, что я теперь официально девушка Элис, но стеснение подавляло всё остальное. Я попыталась улыбнуться им и совсем не обрадовалось тому, как они обменялись немыми взглядами, а потом уставились на меня с различными выражениями на лице. Джейн ухмыльнулась с притворным сочувствием, как если бы ей было грустно, что я выгляжу одновременно жалко и мило. Виктория разглядывала меня с привычной улыбкой, а Эсме, казалось, было немного не по себе. Розали смотрела на меня без всякого выражения на лице, но мне казалось, что ей меня жаль. Лия просто оглядела меня и приветливо улыбнулась. Я быстро оглядела их наряды, пытаясь убедить себя, что выгляжу не так уж и плохо. Как сказала Элис, они были все одеты нарядно и, возможно, мы с Элис выглядели не так уж и безнадёжно. Эсме, естественно, была одета наиболее консервативно. На ней было кремового цвета платье, которое хорошо сочеталось с цветом мебели, и кожаные босоножки, тоже кремового цвета. Обувь была на невысоком каблуке, а платье облегало её женственную фигуру не плотно, но достойно вокруг груди и талии. Её карамельного цвета блестящие волоса были собраны в изысканный пучок. Лия была тоже консервативно одета, но только потому, что она всегда одевалась немного сексуально. Сегодня она опять была в одном чёрном: чёрный топ, чёрная юбка, чёрные сапоги. Это немного отличалось от того, что она надевала в школу, но всё же выглядело немного стильнее обычного. На ней была мини-юбка, почти как у меня, а также замшевые сапоги на высоком каблуке. Они выглядели невероятно дорого. Розали выглядела на удивление просто. На ней было гламурное серебристое вечернее платье, всё в блёстках. Она сверкала, как бриллиант, а у платья был косой срез по линии её удивительно длинных ног. На ногах у неё были чёрные кожаные босоножки на каблуке с бриллиантовым браслетом на лодыжке. Её платинового оттенка волосы ниспадали великолепными волнами на её голые плечи, а её ресницы были достаточно длинные, чтобы у меня на другом конце комнаты ёкнуло сердце, когда она голубыми, как лёд, глазами оглядела меня с ног до головы. Виктория был самой привлекательной в комнате помимо Элис. Она сидела на табурете, и было трудно не заметить её голые скрещенные ноги. На ней было пылающе-красное коктейльное платье – короткое и узкое, с бретельками, – и туфли на красном каблуке. Её кожа была бледная, как фарфор, на губах – красная помада, на ногтях – красный лак. Её полные груди грозили выпрыгнуть из декольте платья. Она излучала образ знойной притягательности, от которого трудно было оторвать взгляд. И наиболее нелепее всех, даже хуже нас с Элис, выглядела Джейн. На ней было блестящее розовое платье, короткое и без бретелек, и блестящие розовые босоножки. Её светлые волосы были собраны в две косички с розовыми резинками, а губная помада и тени для век также были розового цвета. Как и мы с Элис, она, видимо, воспользовалась возможностью, потому что одевалась она совсем по-другому, если сейчас она, конечно, не косплеила какого-нибудь героя из аниме. Это были пять самых удивительных женщин, которых я когда-либо видела в жизни, и вдруг я почувствовала себя таким простым человеком, даже в той одежду, в которую была одета. Казалось, никто из них не горел желанием поприветствовать меня, поэтому Элис шагнула вперёд и широко улыбнулась. – Ну, народ, – сказала она с нежной настойчивостью. – Поздоровайтесь, наконец, с Беллой. Они ещё раз переглянулись и, к моему удивлению, первой заговорила Виктория. Она вздохнула от молчания остальной семьи, затем картинно спрыгнула с табурета и подошла ко мне с улыбкой. – Белла, – сказала она, будто пробуя моё имя на язык. – Элис настояла, чтобы мы были с тобой были приветливы, так что позволь мне первой проявить к тебе почтение. Она взяла меня за руку и слегка наклонилась поцеловать меня. Я предполагала, что она хочет поцеловать меня в щеку, как они, вероятно, делали двести лет назад, но вместо этого её губы припали к моим губам. И она не просто чмокнула меня, а крепко прижалась губами и задержалась на мгновение. При определённых обстоятельствах это могло сойти за поцелуй между двоюродными родственниками, но точно не за приветствие между незнакомыми людьми. Естественно, я покраснела, а когда она, наконец, оторвалась, у меня слегка кружилась голова. Я понятия не имела, притворяться ли мне, что всё нормально, или оттолкнуть её, как развратницу. Глядя на неё вблизи, я отметила, что она была ещё прекраснее, чем я думала. Она по-прежнему держала меня за руку и одарила ослепительной улыбкой, показав идеально белые зубы и два острых клыка. – Приятно познакомиться, – сказала она. – Мы ведь станем хорошими подругами, верно? – Э-э… конечно, – я попыталась улыбнуться. Я думала, что официальное знакомство на этом закончилось, поэтому попробовала вырвать руку, но она не выпустила её, и я больше не пробовала. Она оглядела меня с ног до головы, её красные губы изогнулись в ухмылке. – Позволь заметить, что сегодня вечером ты выглядишь совершенно восхитительно. Тут наконец вмешалась Элис. Она взяла меня за другую руку и властно потянула к себе. Я с облегчением высвободилась из цепких клешней рыжей. – Не позволяю, – сказала Элис с улыбкой. – Не надо делать комплиментов моей девушке помимо того, что она моя девушка. Я снова почувствовала гордость, что меня назвали "девушкой", и застенчиво улыбнулась. Виктория слегка улыбнулась сначала Элис, а потом и мне: – Элис такая глупая, не находишь? Она думает, что я с тобой заигрываю. Наверное, это должно было показаться всем шуткой, так что я выдавила из себя вежливый смешок. – Знаешь, что я тебе скажу, Вики, – фыркнула Элис. – Давай не будем спорить об этом сейчас. Кроме того... – Элис обняла меня сзади за талию и поцеловала рядом с ухом. – Белла принадлежит мне, верно, Белла? Наверное, это звучало немного по-собственнически, но да, я принадлежала Элис. Я застенчиво улыбнулась и сказала: – Конечно. При этом Джейн захихикала. – А она мне нравится, – она подбежала и чмокнула меня в щеку. – Жаль, не я первая увидела тебя. Мы могли бы неплохо повеселиться с такой девушкой, как ты, хотя и не могу обещать, что ты при этом останешься в живых. Наверное, с Элис тебе будет лучше, хоть она и не совсем вписывается в нашу семью. – Да пошла ты, Джейн! – Элис засмеялась, продолжая обнимать меня за талию. – Обсудим это позже, – Джейн подмигнула мне, – после того как ты бросишь этого человека. Прелестно… Похоже, язва-Джейн в своём репертуаре. Если я и никогда не думала о том, что Элис может мне изменить, то сейчас мне на это тонко намекнули. Я просто молила про себя всех богов, чтобы это было шуткой, хотя в доме, полном лесбиянок-вампиров, возможно всё. – Впрочем, будет даже лучше, если она к нам присоединится, – хихикнула Джейн. – Наверняка, она не такая уж и страшная в постели, если так долго занимает твоё внимание. Мы же почти целый месяц не видели Элис голой, правда, девушки? Последнюю фразу она бросила через плечо, но, к счастью, никто не ответил. Розали стояла, прислонившись к стойке и даже не глядя в нашу сторону, а Виктория только ухмылялась. Лия улыбнулась, поймала взглядом Джейн и похлопала по ноге, подзывая её к себе. Джейн покорно вернулась к своей любимой и встала рядом. Лия обняла Джейн примерно так же, как и Элис обнимала меня – за талию. Тем временем Элис мягко рассмеялась и прошептала мне на ушко: – Не слушай её, она просто злится. Я никогда не прикоснусь к кому-то ещё, кроме тебя. Это должно было меня обнадёжить, и я вымучила улыбку, но одновременно мне показалось, будто в желудок налили свинца. Меня окружали самые сексуальные женщины, каких я видела в жизни, и вдруг я осознала, насколько чужая здесь. Я всегда чувствовала дискомфорт с любыми взрослыми, кроме мамы, но это были не просто взрослые, а бессмертные. Я прекрасно понимала, что Элис и Джейн просто прикалываются, но означает ли это, что Джейн просто смеётся, или что Элис лгала, когда говорила, что не прикоснётся ни к кому, кроме меня? Я уже знала, что у Виктории и Розали нет никаких "условностей" в отношениях, а судя по тому, что я видела в школе, я могла поспорить, что у Лии и Джейн тоже что-то аналогичное. Возможно ли, что отсутствие "условностей" распространяется и на Элис тоже? – Ну, Белла, – Эсме нарушила неловкое молчание и одарила меня тёплой улыбкой. – Ты не голодна? Я вежливо улыбнулась. Коли уж она упомянула, я почувствовала очень дразнящий запах из духовки. – Умираю с голоду. – Ужин будет скоро готов, а пока почему бы тебе не поиграть в видеоигры с Джейн? – Э-э… ладно. Элис выпустила меня из объятий и схватила со стойки бутылку вина. – Эй, Эсме, – сказала она, наливая себя стакан. У некоторых других уже были стаканы в руках. – Где Карлайл? Я обещала Белла, что он покажет ей свою коллекцию первых изданий. – Он должен приехать с минуты на минуту. И едва она это сказала, все услышали, как входная дверь открылась и закрылась. – А вот и он, – улыбнулась Эсме. Я опять застеснялась. С сёстрами и так было непросто, но как мне выжить, если меня в этом прикиде увидит мужчина? Конечно, это всего лишь отец Элис, но все же мне было очень неловко. Я инстинктивно подошла поближе к Элис, встав так, чтобы она заслонила меня от остальных, и вскоре пришёл Карлайл. Он был одет в рубашку и галстук, и я опять поразилась тому, как он прекрасно выглядит. Не в традиционном мужском смысле — он, конечно, не выделялся огромным ростом или морщинами. Он был высокий, но стройный, а черты его лица отличались молодостью и женственностью. Его волосы были светло-жёлтые, а его глаза – блестящими, красивыми и женственной формы. Эсме первой поприветствовала его, поцеловав в губы, как настоящая жена. Элис и Джейн восторженно заорали, как дочери-подростки, которые до смерти любят своего папу, и обе подошли и поцеловали его в щёку. Что ещё удивительнее, Лия и Виктория тоже поцеловали его в щеку, хоть и без лишнего восторга. Прекрасный пример притворной семьи, но, что самое странное, наиболее естественно повела себя Розали. Она по-прежнему стояла в углу, прислонившись к стойке с сложенными на груди руками и обычным холодным выражением на лице. Она лишь посмотрела на Карлайла и всё. Ни поцелуев, ни приветствий. Пока что я не услышала от неё ни слова. Чем моё присутствие так ей достаёт? Наконец Карлайл обратил своё внимание на меня. Вежливо поприветствовав своих родных, он посмотрел на меня безо всякого осуждения во взгляде и улыбнулся. – Добрый вечер, Белла, – дружелюбно сказал он. – Вы прекрасно выглядите. Я покраснела, но в действительности была благодарна ему за тактичность. Он должен был что-то сказать, но сказал это так, как будто ему было совершенно неважно, какой у меня прикид. Однако Элис восприняла это слишком близко к сердцу. Она хихикнула и хлопнула его по руке: – Чёрт, ну почему все так набросились на мою девушку? Я же сказала: будьте с ней полюбезнее. Я же не говорила набрасываться на неё. Виктория улыбнулась и отпила из бокала. – Мы как раз и проявляем любезность, Элис, – сказала она. – Да, ну, вы уж слишком любезны, – сказала им Элис и обратилась к Карлайлу. – Слушай, можешь показать Белле свою коллекцию первых изданий? Она любит старые книги и вещи, и я обещала, что ты ей их покажешь. – Конечно, – он улыбнулся. – Белла, пойдёмте со мной? Я взглянула на Элис, и та обнадёживающе кивнула. Жаль, что она не пошла с нами, но я последовала за её отцом, оставив Элис наедине с сёстрами. Карлайл привёл меня в кабинет – небольшое помещение с двумя стенами, сплошь уставленными книгами. Там был стол из чёрного дерева с кварцевыми часами и золотистой подставкой для ручек и карандашей. На нём лежали небольшая стопка книг и сложенный ноутбук. С потолка лился тёплый жёлтый свет, и казалось, что в маленьком помещении очень уютно. – Во-первых, – сказал он, вынимая очки в золотой оправе из нагрудного кармана рубашки, – хотелось бы осмотреть вашу шею, если не возражаете. Такая просьба застала меня врасплох, но мне она показалось достаточно разумной: – Э-э… ладно, – я сняла чокер. – Следы почти пропали. Он надел очки и слегка склонился к моей шее. Глядя на очки на его носу, я задалась вопросом: почему он их носит? У вампиров же прекрасное зрение: они могут видеть даже в темноте. Мне было любопытно, и так как он казался достойным мужчиной, я решила рискнуть и спросить его: – Зачем вам эти очки? – Вы правы, они мне не нужны, – он усмехнулся, покачал головой и снял их. – Ношу по привычке. С годами мы очень привыкаем притворяться. Я кивнула, и он указал на бледные следы укуса на моей шее: – Вижу, Элис была немного жёстче обычного, но всё здорово заживает. Он мягко коснулся моей шеи рядом со следами укуса. Я напряглась, потому что не привыкла, когда меня трогают, врачи или нет. – Из-за вампирского яда кожа слегка пошла пятнами, – сказал он мне. – Это не страшно. Они вскоре пройдут. – Яд? – я вопросительно нахмурилась. – Да, – сказал он. – Вампирский яд содержит мягкий антикоагулянт, который разжижает кровь и не даёт ранке закрыться во время кормления. Именно это позволяет Элис не кусать глубоко и не создавать опасности для вашей жизни. Без яда ей пришлось бы прокусить вам артерию, что привело бы к смерти. – То есть от этого я не превращусь в вампира? – Нет, – он улыбнулся. – Из-за яда вы не станете вампиром. Затем он указал на шкаф слева: – Вот коллекция, о которой вам рассказывала Элис. Многим из этих книг более двухсот лет, по крайней мере. – Круть! – сказала я, окидывая книжный шкаф поверхностным взглядом. – Слушайте… э-э… можно задать вам вопрос? Мне было очень любопытно, как становятся вампирами. Элис не хотела об этом рассказывать, однако возможно, что Карлайл будет более откровенным. – Конечно, – кивнул он. – Что бы вы хотели узнать? – Ну… э-э... Мне просто интересно. Как человек становится… ну… вампиром? Он улыбнулся и посмотрел на полки с книгами, а затем на меня. – Наверное, вам лучше спросить у Элис, – сказал он. – Я лишь скажу, что всё не так просто, как можно надеяться или даже желать. В конце концов, быть вампиром – это проклятие. – А мне кажется, что это наоборот круто. – Вам бы хотелось питаться кровью невинных? Я слегка вздрогнула, но даже это не показалось мне большой трагедией, если не нужно убивать людей. – Ну, нет, но... Разве вы не можете, например, пить кровь животных? – Нет, – он покачал головой со слабой улыбкой. – Страсть не побуждает нас к этому. В любом случае, пролитие крови происходит, в основном, случайно. Нам важнее чувства и страсть. Он говорил с британским акцентом, что было странно, потому что когда мы с мамой впервые увидели его в больнице, он говорил, как обычный американец. Я почувствовала себя немного неловко при упоминании о страсти, так как тут же вспомнила, во что я одета и на кого похожа, но наш разговор оказался очень увлекательным. – Но как можно кормиться от людей, не причиняя им боль? – спросила я. – Мы не причиняем им боль, – сказал он просто. – К сожалению, не удаётся избежать некоторого вреда их здоровью, даже если это просто лёгкая ранка от укуса. – А как тогда вы это делаете? – я улыбнулась, решив покопаться в этой теме поглубже. – Просто подходите к кому-то, кусаете и убегаете прочь? – Нет, – он усмехнулся, – но возможно, это было бы не столь чудовищно по сравнению с тем, как это происходит на самом деле. – Что вы имеете в виду? Мгновение он колебался, рассказывать ли мне или нет. – Я думаю, вам это лучше спросить у Элис, – повторил он наконец. Я кивнула, но всё равно продолжила: – У нас в школе есть девочка, – сказала я, вспомнив Лорен. – У неё тоже след на шее, но не от укуса. Джейн сказала, что она… – С вашей подругой всё будет хорошо, – сказал он, кивнув головой. – Мы никогда не отнимаем чужую жизнь, даже Джейн этого не сделает. Кто у вас любимый писатель? Он сменил тему разговора, и я решила не упорствовать. Видимо, придётся действительно спросить ещё раз у Элис. Мне очень хотелось знать, как кормятся вампиры, и пока что воображение рисовало привычную картинку, как Джейн в плаще забирается через окно в спальню Лорен, заползает ей в кровать кусает её так, что та даже не замечает во сне, не оставляя следа укуса. – Ну… – я глянула на книжный шкаф. – Я люблю Джейн Остин. Из разряда: выпалила первое, пришедшее мне на ум – он улыбнулся. – Неудивительно, – сказал Карлайл. – И Эмилию Бронте, – добавила я, что было не так избито, но ближе к истине. – Я люблю "Грозовой перевал". – Элис тоже любит этот роман – он подошёл к стене, где что-то висело в стеклянной раме. Он снял раму и передал мне. – Вот стихотворение Эмилии Бронте, написанное её собственной рукой, – пояснил он мне. – Я купил его на аукционе несколько лет назад. – Ух ты! – я стала разглядывать предмет под рамкой. Это был обычный лист бумаги, пожелтевший от времени и весь покрытый чернилами. Некоторые слова не удавалось прочесть, я поразилась, насколько корявый был у писательницы почерк. Многое было зачёркнуто, а на полях встречались рисунки каких-то змей и мечей. Казалось, листок был вырван из моей же тетради – я заметила странное сходство. Я посмотрела на Карлайла и улыбнулась: – Это почерк Эмилии Бронте? С трудом можно что-то прочесть. – Вы ещё не видели почерк Шекспира, – усмехнулся он. – Вы любите поэзию? – Да, очень, – в этот раз я была на редкость честна. – Кто ваш любимый поэт? Я растеряно улыбнулась. Вообще-то моей любимой поэтессой был Сапфо, но по весьма банальной причине: она была лесбиянкой. Больше я о ней ничего не знала. Её стихи были слишком сложны для моего понимания, да и вряд ли их много с тех пор сохранилось. Не люблю казаться помешанной на своей ориентации, но ничего не могу поделать даже в том, что касается книг и телешоу. Если среди героинь есть лесбиянка, она автоматически станет моим любимым персонажем. Но мне не хотелось выглядеть идиоткой перед Карлайлом, поэтому я просто пожала плечами: – Так сразу трудно сказать. Может быть Эдгар Аллен По или Александр Поуп. Не люблю всякий романтический мусор. Ненавижу Байрона. Всегда смешно, когда его читают вслух. Я бы могла ещё немного поразглагольствовать о том, почему любовная лирика кажется мне глупой, но остановилась. Отвращение к обычной любви было лишь одним из проявлений моей сексуальности, и этой детской болезнью нужно было ещё переболеть, что было тяжело. Меня так долго ненавидели в школе, что было трудно не испытывать ответной ненависти, хоть и тайной. Карлайл взял что-то с полки и передал мне. – Это первое издание сборника сочинений По, – сказал он. – Весьма ценный экземпляр, учитывая то, как мало его печатали при жизни и насколько популярен он стал после смерти. Я кивнула, перелистывая страницы. Книга По сохранилась гораздо лучше, чем листок Эмилии Бронте, но то была рукопись самой писательницы, а эта книга была напечатана. Я листала и дошла до "Маски красной смерти". Я улыбнулась, почему-то вспомнив Элис, закрыла книгу и отдала её обратно. Я ещё раз взглянула на полки. – Э-э… – начала я. – А у вас есть стихи Сапфо? Глупый вопрос, но я не теряла надежды. Я знала, что большая часть её стихов утеряна, но коли он был вампиром, может быть, ему попало что-то несколько сот лет назад, когда они ещё были доступны. Но он покачал головой. – Нет, – сказал он. – Сохранились только отрывки её стихов. Большинство из них были уничтожены современниками после её смерти или в различных религиозных чистках на протяжении веков. Вы ведь понимаете, что она поднимала в своих стихах довольно рискованные темы. Я кивнула, краснея. Мне не хотелось говорить об этом с незнакомцем, и даже хуже, с мужчиной, но почему-то я чувствовала себя с ним комфортно. Он производил впечатление умного и непредвзятого человека, с которым я могла беседовать часами обо всём на свете и получать разумные ответы. – Вроде, она писала стихи о лесбийской любви, – сказала я, краснея от слова "лесбийской". – Но я мало чего в них разобрала. Как-то пыталась читать в Интернете, но там было слишком сложно. – При переводе многое теряется, – сказал Карлайл. – Чтобы оценить её стихи должным образом, потребуется выучить древнегреческий. – А вы знаете древнегреческий? Он кивнул: – Ключевыми темами в поэзии Сапфо были темы общения и понимания, а также равенства, в то время как её сверстников больше занимали темы господства и подчинения. Именно это делает поэзию Сапфо уникальной, наряду с её увлечением лесбийской любовью. Я снова покраснела, и коль скоро он знал гораздо больше меня по этому вопросу (он даже знал древнегреческий), я не могла не задать ещё один вопрос. – А она правда была лесби? – спросила я. – Я где-то читала, что она покончила с собой из-за какого-то мужчины. Он пожал плечами и опёрся о край стола. – О жизни Сапфо мало что известно, – сказал он, – и с годами историки то и дело пытались загнать её в какие-то рамки: жена, мать, лесбиянка… А ещё на неё сильно клеветали ревнивые мужчины-современники. Древняя Греция была очень патриархальна. Мужчины не понимали, как женщина может быть независимой, поэтому они придумали прекрасного рыбака по имени Фаон, который якобы спал с ней, отверг её, а она потом спрыгнула со скалы, потому что никто другой не мог удовлетворить её – и история независимой женщины превратилась в ещё один пример мужской сексуальной силы. Внутри, я вся сжалась от мысли, что древние греки могли сделать что-то подобное с такой женщиной, как Сапфо. Придурки! Но внешне я просто фыркнула. – Вот западло! – заметила я. Он улыбнулся и снова пожал плечами. – Ну, большинство учёных согласны с тем, что это всего лишь легенда, и большинство людей достаточно умны, чтобы её такой и считать. Но разве это важно? Факт или вымысел, именно реальная жизнь заставила людей вообще что-то придумывать. У каждого из нас есть свои предпочтения, а у окружающего мира – свои, и похоже, людям нравится, когда женщина бессильна что-то изменить. Даже такая женщина с талантом и силой духа, как Сапфо, не могла вечно оставаться независимой. Это грустно. Кого ничему не учит жизнь, тех примиряет смерть. Постепенно мы все излечиваемся от чувств. Некоторые доживают до этих дней, некоторые нет. Печальная речь, но он говорил очень убедительно. Карлайл смотрел на книжный шкаф, но потом перевёл взгляд на меня и улыбнулся: – А вы пишете стихи сами? – О… – я запнулась, внезапно краснея. – Нет, не пишу. Очевидно, он мне не поверил. – Правда? – он улыбнулся. Он хотел, чтобы я не стеснялась, и я не могла не улыбнуться. Я пожала плечами и отвела взгляд, хотя очень хотелось рассказать ему. Никто не знал о моём хобби, но если нельзя доверить свои тайны незнакомцу, то кому можно их доверить? – Ну, вы знаете… – я старалась говорить непринуждённо. – Есть пара стихов – написала ради прикола. Просто... ну, знаете… – Любите стихи? – он улыбнулся. Я снова покраснела. Казалось, я всё время краснею рядом с Карлайлом. – Да, – сказала я. – Люблю. – Вы говорили, что вас смешит от романтического мусора? Я опять покраснела. – Ну, вы знаете… – я хихикнула. – Иногда я лицемерю. – Прочитайте мне что-нибудь, – попросил он. Моё сердце учащённо забилось: – Что? – Что-нибудь собственного сочинения, – он улыбнулся. – Мне очень хочется послушать. На мгновение я замолчала с открытым ртом, перевела взгляд на книжный шкаф, а потом обратно на Карлайла. Я помнила наизусть несколько своих стихотворений, но ни одно из них не подходило, чтобы зачитать его вслух, особенно Карлайлу, который собирал антикварные первые издания и носил интеллигентного вида очки, хотя ему это было не нужно. Но в то же время соблазн был велик. То есть, почему бы и нет? Вряд ли он будет смеяться надо мной или обзовёт чокнутой. Можно даже сказать, что пока он общался со мной вежливее, чем даже некоторые из его дочерей, не считая Элис. Казалось, ему это действительно интересно, и мне важно знать его мнение, как совершенно незнакомого человека. Кроме того, он уже показал себя открытым человеком. Я пришла к нему в дом в одном атласном топике и мини-юбке в облипочку, а он даже взглядом не моргнул. Если я и могла кому-то прочитать своё стихотворение, не сгорая от стеснения, то, вероятно, только ему. – Ну, – сказала я скромно, – я написала одно стихотворение об Элис. Он улыбнулся, и я заметила, что у него очень красивая улыбка. Он не показывал зубы, но его лицо будто излучало тёплое сияние, как у ангела. – Прекрасно, – сказал он. – Оно не очень удачное, – я помотала головой, по-прежнему краснея. – Уверен, оно замечательное. – Ну… – меня раздирали противоположные желания. – Есть одно стихотворение, которое я недавно написала. Оно называется "Приди ко мне". – Прошу, – он кивнул. Меня обдало холодом волнения, но я держала себя в руках. Я стояла в своей мини-юбке и чёрных туфлях на высоком каблуке, косолапя, как маленькая девочка, с неприлично голыми ногами. Я понятия не имела, куда девать руки, поэтому нервно крутила ими, и слышала, как сердце гулко стучит в груди. Я до боли чувствовала себя восьмилетней девочкой, пытающейся впечатлить отца неумелой игрой на пианино, но это было приятное чувство. Я до боли стеснялась, но одновременно чувствовала большое воодушевление. Сделав глубокий вдох, я сглотнула и начала: Приди ко мне - И смолкнет рядом шум и гам. Приди ко мне - И сердце я тебе отдам. Сомкну глаза в полнейшей тьме, И образ твой явится мне. Приди ко мне - И будем вместе навсегда. Казалось, я покраснела всем телом, а когда закончила, то будто прошла испытание на посвящение в мужчины у индейцев. Всё лицо горело, в горле и животе стоял ком, но почему-то я улыбалась. Я понимала, что стихи – дерьмо, а голос дрожал и сбивался, но Карлайл выслушал меня с вежливым интересом на лице, поэтому меня не стошнило прямо там. – Тупые стихи, конечно, – сказала я смиренно, – но... – Очень мило, – отметил он с улыбкой. – Возможно, немного неуклюже, но очень искренне. Я кивнула, и даже немного возгордилась. – Спасибо, – сказала я.

***

Обед прошёл не так ужасно, как я думала, главным образом благодаря Элис и Джейн. Продолжая изображать девушек-подростков, они шумели, смеялись и болтали обо всём и ни о чём. Они помогали Эсме подавать ужин, пока остальные сидели вокруг стола в неловком молчании… ну, это мне было неудобно, а им, как представляется, скучно. Эти двое ни на мгновение не умолкали, устраивая словесные перепалки, что давало возможность переключиться и немного улыбнуться. Элис поставила передо мной тарелку и нежно погладила по голове, и я была приятно удивлена, когда увидела, что Эсме точно так же погладила мужа. Как говорится, яблоко от яблони. Когда все сели, мы похвалили работу поваров: Эсме и Лии, как ни странно — и наконец начали кушать. Это была курица в белом винном соусе – французское блюдо. Вкусно было, как в ресторане, и я жалела, что не могу ещё больше выразить свой восторг из-за продолжающейся нервозности. Всё же прикид у меня был совершенно не в кассу, а Элис не предложила мне свои брюки или кофту, чтобы прикрыться. Я настолько смущалась, что готова была признать правоту мамы: надеть кофту и брюки мне уже казалось прекрасной мыслью. Но, по крайней мере, я выглядела не так уж и плохо, по сравнению с другими девушками за столом. Розали и Джейн казались уж слишком разодетыми в ярких серебристом и розовом коктейльных платьях, а Элис сидела рядом со мной в топике и пачке. Единственный, кто был в брюках за столом, это Карлайл – по типу папа Элис. Элис и Джейн были душой компании, благодаря им всё не погружалось в тишину ни на мгновение. Они говорили о музыке, кино, школе, политике – обо всём на свете, что приходило им в головы. Они хихикали, устраивали перепалки, подначивали сестёр при каждой возможности и, как хорошим хозяйкам, им удавалось привлечь остальных к своим безумным затеям. Внимание окружающих было преимущественно сосредоточено на мне, и они прекрасно друг друга дополняли, как хороший полицейский и плохой полицейский. Элис подбивала меня на комментарий или высказать мнение по тому или иному вопросу, а Джейн в привычной садистской манере язвила, чем вызывала бурную реакцию у Элис, а иногда смешки у Лии или Виктории. Эсме то и дело их одёргивала, когда они матерились или кормили кошку со стола, как если бы они правда были шаловливыми подростками, и даже у Карлайла была своя роль. Было очевидно, что Элис – его любимица, и он по любому вопросу вставал на её сторону. Каждый раз, как Джейн говорила что-то особенно гадкое, Элис бросала щенячий взгляд на Карлайла, и тот мягко ругал Джейн и просил её быть повежливее. Однажды он даже не согласился с Эсме. Элис предложила мне вина, но её мама настаивала, чтобы мне налили воды, и Элис обратилась к отцу за окончательным ответом. Карлайла явно беспокоили этические последствия того, что не совсем одетой девушке нальют алкоголь под его крышей, но он сказал жене, что от одного стакана мне плохо не станет. Однако Эсме осталась при своём мнении и извинилась передо мной за безответственность своей дочери, добавив, что считает меня достаточно зрелой, чтобы не позволять Элис соблазнять себя различными нарушениями общественной морали. Я согласилась, что мне нужно проявлять твёрдость с моей взбалмошной девушкой, но внутренне я была не слишком уверена в том, до какой степени я могу это делать в своём прикиде, больше подходящем для шлюхи, и после недавнего секса на заднем сиденье её автомобиля. И, конечно, мой ответ не произвёл приятного впечатления на Элис, которая надулась и заметила, что это несправедливо, что её вечно притесняют в собственной же семье. Она кратко объяснила, что я, Белла, являюсь её девушкой и что это её, Элис, прерогатива развращать меня любым способом, если на то есть моё согласие. Затем она добавила, обращаясь к родителям, что "Белла не ваша собственность" и что она, Элис, уже "взрослая женщина". Последнее, вероятно, было совершенно лишним, но всё равно довольно прикольно. Однако, Эсме всё равно не пошла на уступки, и сёстры Каллен вскоре высказали свои мнения по этому вопросу. Джейн достаточно тактично заметила, что меня, при моём прикиде, один стакан вина едва ли подвигнет сделать что-то такое, на что я уже внутренне не решилась бы. Виктория тоже вспомнила, что в её время девочки начинали пить вино уже с двенадцати лет, и это совершенно не вредило их здоровью. Но никто не собирался углубляться в исторические вопросы, поэтому Эсме возразила, что в современном обществе необходимо соблюдать некоторые вполне конкретные законы для таких ситуаций, и нет оснований для их нарушения. Затем она объяснила, главным образом мне, что в современном мире требуется больше ответственности в принятии решений чем в прошедшие эпохи, особенно для молодых людей, и будь то один стакан или десять, умной девушке лучше соблюдать законы, которые общество установило для её же защиты независимо от того, насколько пустяковыми они бы ни показались в конкретный момент. Никто с этим не решился поспорить, и даже Элис пришлось признать разумность такого подхода. В конечном итоге вина мне так и не налили, но обстановка была настолько приятная, что я немного расслабилась даже без алкоголя. Я ела спокойно и как могла аккуратно, хотя приходилось признать, что мой аппетит несколько ослаб из-за того, что меня окружало несколько очень привлекательных женщин, каких я когда-либо видела в жизни. Я постоянно бросала взгляды на их лица и плечи, и они были настолько прекрасны, что у меня каждый раз сводило живот, особенно если я смотрела на блондинку или на рыжую. Виктория как-то поймала мой взгляд и настолько решительно посмотрела в ответ своими удивительными изумрудными глазами, что во рту полностью пересохло, и я целую минуту не чувствовала вкуса пищи. Разговор перешёл на другие темы. Элис и Джейн обсуждали, как они ненавидят матешу (пока что в этом вопросе они сегодня были единодушны), и я была очарована тем, как они общались между собой. Помнится, Карлайл говорил, что с течением времени они очень привыкают прикидываться. Я подумала, что они могут быть даже благодарны за то, что их слушают, несмотря на то что я знала, кто они на самом деле. У меня складывалось впечатление, что когда рядом не было людей, они, вероятно, ведут себя намного более сдержанно. Эсме идеально играла роль строгой матери семейства, в более утончённой версии, а Карлайл был просто картинкой любящего отца. Джейн была воплощением злой и вредной сестры, Лия убедительно играла крутую сестру, а Виктория было абсолютно удивительной и неотразимой сестрой. Только Розали не была заинтересована играть какую-то роль, и странным образом мне это казалось увлекательнее, чем поведение любой другой из сестёр. Она даже не притрагивалась к еде, а просто сидела, элегантно удерживая бокал белого вина в руке, откинувшись в кресле и, возможно, скрестив ноги под столом. Она была прекрасна до умопомрачения, даже прекраснее Элис, и так же невероятно холодна. Я то и дело бросала на неё взгляды, очарованная каждым её действием: как она потягивает вино, как бросает холодные взгляды на сестёр. Я понятия не имела, какие мысли вертелись у неё в голове, но уже могла быть уверена, что тут всё непросто — одно её молчание уже казалось чем-то неоднозначным. Что она тут вообще делала, если происходящее было ей столь неприятно? – Итак, Белла, – сказала внезапно Джейн, когда в разговоре наступило затишье, – расскажи нам, как ты познакомилась с Элис. Мы все слышали это от неё, но хотим услышать из твоих уст. Правда, Роуз? Розали взглянул на неё сухо. Она до сих пор не притрагивалась к еде, и казалось, ей было совершенно насрать, как я познакомилась с Элис, кто бы об этом ни рассказывал. Наверное, Джейн опять пыталась подначить Розали, что было ужасным безрассудством с ей стороны. Другие, однако, с интересом посмотрели на меня, и я подумала, что лучше бы что-то сказать. – Ну… – начала я. – Мы встретились на биологии. Это было очень слабое начало, но Джейн, как и Элис, умела повернуть разговор в нужное русло. – О-о-о, на биологии… – сказала она, с усмешкой. – То есть тебя с самого начала восхищало естество Элис? Я покраснела. Элис немного придвинулась ко мне на стуле и взволнованно улыбнулась. Я взглянула на неё, ещё больше покраснела и сказала: – Конечно. Я бы хотела ради Элис добавить немного подробностей, но очень стеснялась при всех. Элис засмеялась, а Лия улыбнулась: – Элис говорила, что ты не сводила с неё глаз, – сказала она, и я тут же согласно кивнула. Разговаривать с Лией было легче, чем с Джейн, поэтому я усмехнулась. – Да, – сказала я. – Я была так очарована. Она была такая... – Клёвая? – подсказала Джейн. – Красивая? – предположила Лия. – Великолепная? – ухмыльнулась Виктория. Я краснела от каждого эпитета, но честно, ни один из них не описывал Элис точно. Лучше всего выразилась рыжая, да и сама она была просто неотразима, поэтому мне захотелось согласиться с ней. – Да, великолепная, – кивнула я, глянув сначала на рыжую, а потом на Элис. – Она была великолепна. – Белла тоже показалась мне очень симпатичной, – улыбнулась Элис, наклонившись на стуле, чтобы обнять меня. – Это была любовь с первого взгляда – правда, Белла? Вообще-то это была любовь ещё до первого взгляда – я влюбилась в неё до того, как встретила. – Да, – согласилась я, немного наклоняясь в её объятиях. – Ух… – Джейн сюсюкала. – Как сладко! Какие мы сладкие, а? Настоящая любовь с первого взгляда. Я улыбнулась её язвительности. Я и сама никогда не верила в любовь с первого взгляда, пока это не случилось со мной. – Однако так оно и было, – настаивала я с улыбкой. – Серьёзно. Это было, будто между нами пробежала искра. Я так сильно раскраснелась, что у меня всё лицо горело. Я и сейчас краснела и хихикала, когда вспоминала нашу первую встречу на биологии. – Я чуть не упала со стула, когда она протянула мне руку, – сказала я, застенчиво глядя на неё. – Даже сейчас у меня мурашки идут по коже, когда она прикасается ко мне. – Это так мило, – улыбнулась Джейн и повернулась к Розали. – Разве не мило, Роуз? Розали фыркнула, не глядя на меня. – Ага, – сказала она сухо. – Что может быть очаровательнее, чем щенячья подростковая любовь! Это были первые слова, которые я услышала от неё за весь вечер, и они задели меня больнее обычного. Я странным образом уважала её за молчаливые страдания, но не могла понять, почему она не уважала меня в ответ. И ещё меня бесила Джейн. Ну зачем нужно быть такой язвой? Элис посмотрела на Розали и слегка нахмурилась. – Роуз, – сказала она, – ты же обещала быть любезной. Ядовитая блондинка взглянула на неё, но ничего не сказала. Виктория улыбалась, а Эсме смотрела, будто хотела отругать Розали или извиниться за неё, но я не услышала ни того, ни другого. Розали своим поведением разорвала шаблон, и никто не знал, как реагировать. Джейн улыбалась, выглядя особенно язвительной с косичками и розовыми тенями для век. – Да не слушайте вы Роуз, – сказала она, сводя всё к шутке. – Она просто расстроена, что Элис в последнее время совсем перестала с нами трахаться. Расскажи нам о вашем первом свидании, это должно быть интересно. Я предположила, что слова "перестала с нами трахаться" об Элис – это просто шутка. Мне очень хотелось, чтобы это было шуткой. После некоторого поощрения от Элис и Лии я стала рассказывать им о нашем первом свидании. Элис была рада услышать мой рассказ, поэтому я подчеркнула некоторые детали для её удовольствия, например, как я волновалась и нервничала. Я рассказала им, как специально купила для свидания новый прикид, и как потрясающе выглядела Элис. Я рассказала им, как мы ели пиццу и ходили в кино. Я не стала рассказывать, как мы занимались сексом в её машине, потому что… ну, я не такая девушка и не хочу, чтобы меня неправильно поняли. Я не люблю быть в центре внимания, но Джейн совсем не доставала меня своими постоянными подколками, а Элис всегда поддерживала меня в таких случаях. Розали продолжала игнорировать меня, Лия и Карлайл вежливо слушали, а Эсме время от времени улыбалась. Странным было поведение Виктории. Она главным образом сидела тихо, как и её пара, но не игнорировала меня, а наоборот пялилась. Я не замечала этого раньше: либо она делала это незаметно, либо я отвлекалась на Элис — но заметила теперь. Каждый раз, как мои глаза случайно падали на неё, они встречались с её взглядом, и я так же быстро отворачивалась. Она потягивала красное вино, и выражение её лица можно быть назвать только хищным: спокойное, оценивающее, как у волчицы. Она смотрела на меня, будто прикидывала, какая часть моего тела была наиболее вкусной, и от этого я вся терялась и холодела. Моё сердце нервно подпрыгивало каждый раз, как я отводила взгляд от её горящих глаз, но я чувствовала себя в безопасности рядом с Элис, и находила это странным образом лестным. Довольно скоро с едой было покончено. Эсме подала кофе и десерт, который был очень вкусен, а потом пошла мыть посуду. Карлайл ушёл сразу же по окончании ужина. Казалось, жене не терпелось его догнать. Лия и Джейн также пошли играть в видеоигры, а Виктория расположилась на коленях Розали, попивая кофе, и зашептала ей на ухо что-то такое, что, похоже, не особо впечатлило блондинку, но отчего рыжая заулыбалась ещё шире. Они полностью игнорировали меня и Элис, если не считать случайных взглядов, и смотреть на них было так возбуждающе, что мне было трудно переключать внимание на Элис. Элис пододвинула стул ещё ближе ко мне и шептала мне что-то насчёт того, что меня нужно отвезти домой, чтобы насладиться вторым десертом, когда Эсме протянула руку и взяла мою тарелку. – О… э-э… – сказала я, краснея от предложения Элис. – Я могу помочь мыть посуду? – Нет, нет, нет, – сказала Эсме, улыбаясь. – Я прекрасно справлюсь сама. К тому же становится поздно. Когда тебе нужно вернуться домой? Не хочу, чтобы из-за Элис тебя отругала мама. Я посмотрел на часы на стене: половина десятого. – Ну, она сказала, что в одиннадцать, но... – Эсме права, – сказала Элис, вскочив и оправив ажурную юбку. Она улыбнулась и протянула мне руку. – Пора отвезти тебя домой. Я улыбнулась и взяла её за руку, давая ей помочь мне встать. Вообще-то мне не нужна была помощь, даже на каблуках, но это был галантный жест, от которого я внутри затрепетала. По правде говоря, я была даже рада, что ужин наконец-то закончился, и ждала, когда мы с Элис окажемся в постели. Ужин был страшным испытанием для моих нервов, и мне хотелось просто раздеться и расслабиться в руках Элис. Учитывая то, как рано я встала этим утром, всё равно ещё рано ложиться спать, даже когда мы вернёмся домой, но Элис знала, как нужно целовать девушку перед сном, и должна признать, я с нетерпением этого ждала. Картинки её сестёр в сексуальных позах всплывали в моей голове всю ночь, сколько бы я ни пыталась прогнать их, а созерцание их ножек и грудей при каждой возможности уже соответствующим образом подействовало на моё либидо. Известно же, что лесбиянки не бросаются на каждую встречную, но я уже начинаю подозревать, что я – нестандартная лесби, потому что у меня, похоже, безумная тяга к другим кискам. В любом случае, я любила и хотела киску Элис, и мне хотелось выразить свою любовь к ней независимо от того, что видели этим вечером мои глаза. К сожалению, нужно ещё было пройти официальную процедуру прощания с семьёй. Эсме осталась на кухне, и я хотела поблагодарить её за ужин, но как же остальные? Я не уверена, должна ли я что-то говорить Карлайлу – пусть Элис мне скажет. В комнате оставалось только две из её сестёр, поэтому я сперва обратилась к ним, растянув рот в робкой улыбке. Мне ещё не выпадало счастья поговорить с этой парочкой, но казалось, что за время ужина рыжая ко мне потеплела, а от блондинки я ничего такого не ожидала. – Ну… увидимся, – сказала я достаточно вежливо. – Как? Уже уходишь? – рыжая улыбнулась. Все ещё держа Элис за руку, я придвинулась поближе к своей девушке, как бы призывая её поторопиться. – Да, – сказал я рыжей. – Было приятно вас… ну… встретиться с вами… снова… Рыжая посмотрела сначала на меня, а потом на блондинку. Она шепнула ей что-то, и блондинка покачала головой. Затем рыжая спрыгнула с колен своей пары, обошла вокруг стола и подошла ко мне. – Слушай, я тут подумала, – сказала она. – Давай я покажу тебе свою комнату? Уединимся там – и я расскажу тебе столько интересного о нашей дорогой Элис. Как её старшая сестра, это мой долг посильнее вогнать её в краску. Я занервничала от мысли, что окажусь наедине с кем-то из семьи Калленов, кроме Элис, и стала лихорадочно придумывать причину, чтобы отказаться. Но мне так ничего и не пришло на ум, поэтому я просто посмотрела на Элис, и та улыбнулась. – Она уже устала, Вики, – сказала Элис сестре. – Как-нибудь в другой раз. – Не будь такой собственницей, Элис, – сказала рыжая, а потом улыбнулась и рывком вырвала мою руку у Элис. – Уверена, Белла не просила тебя отвечать за неё. Верно, Белла? Верно, не просила, но я солгу, если скажу, что сейчас это очень помогало. В любом случае, мне не дали ответить. Блондинка осушила свой бокал, встала и пошла прочь, не удостоив нас ни словом, ни взглядом. Я старалась не смотреть на её ноги – не получилось, и я повернулась к Элис. – Вики, – Элис нахмурилась. – Мне нужно отвезти её домой. Но Виктория только улыбалась и уже тащила меня прочь: – Не волнуйся, дорогая, ты получишь её назад в целости и сохранности. Пойдём, Белла. Я понятия не имела, что мне делать, но подумала, что Элис не отпустила бы меня, если бы не хотела. А потом не умру же я, если пару минут посплетничаю о своей девушке с её сестрой. Комната рыжей располагалась дальше по коридору от комнаты Элис, и я удивилась тому, какой там царил беспорядок. Кровать стояла неубранной, и выглядела подозрительно так, будто её недавно использовали. На полу была разбросана одежда и нижнее бельё — изысканное бельё. На тумбочке рядом с кроватью лежал вибратор, а на перекладине над изголовьем висела пара наручников. Шкаф был распахнут, но скрытых камер я там не заметила, только одежду, преимущественно платья. В комнате стояло два зеркала в полный рост, ещё одно зеркало было встроено в туалетный столик. На поверхности туалетного столика лежала стопка журналов, целая коллекция лаков для ногтей и не менее обширная коллекция кремов для кожи и косметических средств. Полный беспорядок, но странным образом не было ощущения грязи. В воздухе стоял запах духов. Пыли я не заметила. В углу стоял стол с ноутбуком и док-станцией для iPod-а. У стены располагался комод с большим количеством фотографий в рамках. Быстро взглянув на них, я увидела, что на многих была Элис: либо с Розали, либо с Викторией, либо с обеими сразу. Некоторые из фотографий были очень старые, чёрно-белые. На стенах висели постеры моделей в купальниках, что было очень странно видеть в комнате женщины, даже лесбиянки, и, что ещё более жутко, я заметила старый живописный портрет, стоявший на столе у стены. Портрет показался мне знакомым, и когда я разглядела его, то узнала на нём Элис. – Здесь обретаемся мы с Розали, – сказала Виктория, впуская меня внутрь. – Извини, что предварительно не убралась, но потом всё опять станет таким же, так что не вижу смысла. – Я тебя хорошо понимаю, – усмехнулась я и стала рассматривать портрет. Элис на нём выглядела как-то по-другому, и меня посетило странное чувство, когда я рассмотрела его поближе. Художнику не удалось в полной мере передать неземную красоту Элис, но на портрете она выглядела ещё привлекательнее, чем в жизни. Её лицо было круглее, щеки полнее, и выглядела она моложе – где-то на шестнадцать лет, как и я. Я повернулась к рыжей и кивнула на портрет: – Это Элис? Глупый вопрос, но у меня это уже вошло в привычку. – Да, – Виктория села с краю кровати и положила ногу на ногу – голые ноги, длинные и очень красивые. – На портрете она ещё человек, его писали очень давно. Я посмотрела на портрет с ещё большим интересом. Вот как, значит, выглядела Элис, когда ещё не была вампиром. Она была не так прекрасна, как теперь, но её лицо показалось мне безумно милым. Но что здесь делает этот портрет? Разве он не должен быть в комнате Элис, или её матери, или где-то ещё, где его наличие не означало бы, что одна из этих супермоделей до беспамятства втрескалась в мою девушку? Рыжая следила, как я изучаю портрет. Я повернулась к ней и кивнула на него снова. – Почему он здесь? – спросила я, пытаясь изобразить праздное любопытство. – Он принадлежит Розали, – сказала Виктория. – В отсутствие оригинала, портрет – самое ценное, что у неё есть. Розали всегда уважала нашу малютку Элис. Элис ей как мать. – Мать? – моё сердце почему-то вздрогнуло. Она кивнула и улыбнулась, глядя на портрет. Виктория прилегла на кровать, лениво растянувшись и подперев голову рукой. – Да, – подтвердила она. – Розали была ещё человеком, когда впервые встретила Элис, и, как и ты, она была без ума от её неземной красоты. Некоторое время Розали была предана ей душой и телом, но, видимо, не судьба. Наверное, кто-то приберёг её для меня. – Кого? Элис? – я нахмурилась. – Нет, Розали, – улыбнулась она. – О… – я почувствовала себя идиоткой. Виктория тихо хихикнула и дала мне минутку ещё раз взглянуть на портрет. Было удивительно думать, что Элис прожила сотни лет, и ещё более удивительно представить себе, что на каком-то этапе своей жизни ей встретилась девушка по имени Розали, которая влюбилась в неё, боготворила её, и... И что? Почему же они потом не "жили долго и счастливо"? Обе безумно красивые, а Элис просто удивительная. Розали немного сука, но вряд ли она так относилась к Элис. Почему же закончились их отношения? Я не знаю, но у меня появилось плохое предчувствие. Я отвернулась от портрета, и мой взгляд упал на коллекцию фотографий на комоде. Я немного наклонился рассмотреть их, и очень удивилась, когда разглядела старую одежду, старые места — и тех же девушек на каждой фотке, вечно молодых и красивых на все времена. Элис была почти на половине из них. У меня кольнуло в сердце, когда взгляд остановился на фотографии Элис и Розали в свадебных платьях. Они держались за руки и смотрели друг другу в глаза. Эта чёрно-белая фотография была вставлена в старомодную серебристую рамку – наверное, с какой-то официальной церемонии, но всё равно мне было больно от мысли, что они когда-то были настолько близки. Но что хуже всего, они прекрасно смотрелись вместе. Глядя на них "женатых", когда Элис улыбается, глядя вверх на Розали, а та, глядя вниз на Элис, было невозможно не сожалеть, что их отношения всё же закончились. – В наших сердцах Элис занимает особое место, – сказала Виктория, – и каждый из нас по-своему это выражает. Чувства Розали очень высоки и духовны, – она усмехнулась. – Мои же чувства к Элис не столь глубоки. Она милая девушка и прекрасная подруга, но главным образом мне просто нравится её трахать. Меня будто окатили ледяной водой. Я повернулась к девушке, растянувшейся на смятой постели, с пересохшим горлом. Зачем она сказала такое о моей девушке? Её манера говорить была настолько утончённая, что слово "трахать" прозвучало сильнее обычного. Она смотрела на меня, как кошка, своими изумрудными глазами, а потом улыбнулась и сказала: – Что ты забилась там в угол, как испуганная мышь? Подойди поближе, чтобы я могла пошептаться с тобой. У вампиров острый слух, и я хочу слышать только тебя. Я колебалась, меня с ног до головы обдавало холодом. Я опять со всей очевидностью осознала, что похожа в своём наряде на шлюху, и вдруг почувствовала себя маленькой, глупой и беззащитной. Виктория улыбнулась. – Не бойся, дорогая, – прошептала она мягко, поглаживая постель рядом с собой. – Подойди поближе. У меня есть что рассказать тебе. Об Элис. Я сглотнула и подумала, что лучше сохранять спокойствие. В её поведении чувствовалась угроза, скрытая бархатной перчаткой, но я серьёзно сомневалась, что она мне может сделать что-то плохое. В конце концов, пока она мне даже не сказала ничего плохого. Элис сама признавалась, что у них с Викторией были отношения, и что Виктория может ревновать. Наверное, она хочет поиграть со мной, просто по приколу. Так что я подошла и присела на край кровати спиной к ней, глядя на неё через плечо. Виктория села, стряхнула пылающие волосы с плеч и улыбнулась. – Так-то лучше, – заметила она. – Скажите мне, тебя не смущает, что мы с Элис когда-то любили друг друга? – Нет, – я помотала головой. – Элис как-то говорила, что... Я не закончила, и Виктория улыбнулась, смерив меня взглядом. – Значит, она уже рассказала. И что именно она рассказала обо мне? Она лежала всего в нескольких сантиметрах от меня, но от её близости я вся покраснела. Я чувствовала запах её духов, розы и мускус, и он пьянил без вина. – Не так много. – Ну, наверное, – она игриво прищурила глаза. – Нельзя же допустить, чтобы из-за нас тебе всю ночь снились кошмары, верно? Я неуверенно улыбнулась, её игривость слегка успокоила меня: – Ты мне не кажешься страшной. – Как? Неужели ты меня совершенно не боишься? Она подняла руку и погладила меня по голому плечу тыльной стороной ладони. Я чуть не вздрогнула от покалывания, увернулась от её руки и сглотнула. – Ну, совсем чуть-чуть, – сказала я. – Это хорошо, – она улыбнулась. – Ты девушка Элис, я никогда не сделаю тебе ничего плохого, но, может быть, тебе стоит беспокоиться о другом, а? По правде говоря, я никогда не любила причинять боль невинным девушкам. Мне нужно совсем другое. Она сказала эти слова таким кокетливым тоном, что стало совершенно ясно, что именно ей нужно от девушек, и вдруг я осознала, что эта женщина – лесби, а я сижу на её кровати. От этой мысли у меня закружилась голова, а всё тело обдало холодом от волнения. Пока я не встретила Элис, я совсем не думала, что лесбиянки вообще существуют не в Интернете, и вот одна из них здесь, и не просто лесби. Она выглядела неотразимо, пахла ещё лучше и смотрела на меня так, чтобы я готова была сама раздеться перед ней. Я сглотнула, не представляя, что делать или говорить, поэтому попыталась сменить тему. – Кажется, ты хотела рассказать мне об Элис, – сказала я осторожно. Она фыркнула и отвела взгляд. – Ах, Элис, Элис, Элис… И почему свет клином сошёлся только на Элис? Но ладно. Если хочешь, давай поговорим об Элис. Что именно ты хочешь знать? Я настолько оробела от её слов, что не могла придумать ни одного вопроса. Виктория не стала долго ждать. Кошачья улыбка вновь появилась на её лице, и она обняла меня сзади за талию. Я замерла от страха. Она положила подбородок мне на плечо. – Мне рассказать тебе о наших встречах? – прошептала она мне на ухо. – Или о том, что она просила меня делать все эти годы? Уверена, некоторых вещей ты даже представить себе не сможешь. Я отвела взгляд, сидя вся в напряжении, её запах вскружил мне голову. – Сомневаюсь, – сказала я. – Хм, ты прямо кокетничаешь, – она усмехнулась, хриплый смешок. – Разве тебе не стоит быть чуточку поревнивее, моя дорогая? Не забывай, что ты разговариваешь с женщиной, у которой не только был секс с твоей девушкой, но которая ещё и гораздо привлекательнее тебя. А также имеет наглость говорить это тебе в лицо. Я ужасная злодейка, верно? Как я поняла, она пыталась запугать меня, и это ей удалось. Я всегда не любила физическую близость, но когда эта девушка обнимает меня за спину, пока я сижу на её кровати, с таким мне не справиться. Однако её слова звучали как-то пусто, и я не почувствовала никакой ревности. Я верила Элис, а сейчас, более чем когда-либо, я верила её словам, что она никогда не оставит меня. Так что я просто сидела, застывшая, как каменная глыба, и уставилась в стену. – Элис сказала, что ты ей не нужна, – сказала я. Но женщина только опять усмехнулась мне в ухо. – Какая она преданная! – сказала Виктория с нескрываемой насмешкой. Затем она коснулась пальцем моего лица, отведя прядь волос. – Но ты можешь быть права, – прошептала она. – Хм… Скорее, это мне нужно выказывать ревность. Раньше мы с Элис занимались сексом дни напролёт, а потом вдруг появилась ты, и у неё нашлись другие занятия. Что думаешь, моя дорогая? Я не кажусь тебе слишком ревнивой? Ведь ревность – это так низко, верно? Я едва слышала, что она мне говорит. Лицо пылало. – Не знаю, – только и смогла вымолвить я. Ещё один ленивый смешок. – Или я должна ревновать Элис к тебе? – продолжила она. – В конце концов, ведь ты такая милая девушка, верно? И человек. Я чувствую вкус твоей крови, просто глядя на тебя... Её губы коснулись моей шеи справа, где Элис обычно меня кусала, и вдруг я напряглась ещё больше, чем когда-либо в жизни. Я рывком повернулась к ней. – Мне пора идти, – сказала я, почти шёпотом. Она улыбнулась и посмотрела мне в глаза, продолжая обнимать за талию. – Идти? Куда? – Уже поздно, – я сглотнула. – Мама будет волноваться. Её красные губы изогнулись в волчью ухмылку. – И Элис тоже, да? Уверена, Элис уже начинает беспокоиться. Я нахмурилась. Её лицо было прямо передо мной, и она была настолько привлекательна, а её губы – такие полные. Мои глаза оглядели её, как будто я не могла от этого воздержаться, и я сказала: – Почему? – Почему? Дорогая моя, неужели ты не понимаешь, что происходит? – Нет. – Нет? – она улыбнулась. – Нет, – я помотала головой. Она пристально посмотрела на меня, а затем нарочито облизнулась, пройдясь языком по клыкам, и этот жест был настолько возбуждающим, что у меня задрожала киска. – А мне кажется, что понимаешь, – ухмыльнулась Виктория. Я резко встала. Её руки слетели с моей талии без сопротивления, и я быстро подошла к двери. Виктория оставила её открытой, когда мы пришли, но я не вышла. Я просто остановилась и повернулась к ней, растянувшейся на кровати. Она смотрела на меня, я покорно стояла в своём атласном топике и мини-юбке, нерешительная, неуверенная в себе. Я настолько была сбита с толку произошедшим за последние мгновения, что не понимала, произошло ли что-нибудь неуместное. Весь разговор казался настолько нереальным, что для его осмысления мне приходилось убедить себя в том, что я слишком болезненно на всё реагирую, а эта рыжая не сделала ничего неправильного. Поэтому я стояла и ждала, пока Виктория не встанет и не выведет меня, чтобы мы притворились, что всё прошло нормально. – Мне пора идти, – повторила я. Она улыбнулась и вздохнула, лениво ощупав меня взглядом. Затем она поднялась с кровати и лениво подошла к двери. Я почувствовала облегчение, думая, что весь кошмар закончился, но тут Виктория спокойно, но накрепко заперла дверь, оставив меня в комнате. Наедине. С ней. – Что ты делаешь? – спросила я, стараясь не показывать своего страха. – Ты о чём, дорогая? – она обернулась и приятно улыбнулась мне. – Почему ты заперла дверь? Я же сказала, что мне нужно идти. Она посмотрела на меня и подошла ещё ближе, покачивая бедрами. – Я не забыла, что ты сказала, – усмехнулась Виктория. – Но я не хочу, чтобы ты уходила. Не сейчас. Разве ты не останешься со мной ещё ненадолго? – Зачем? – я нахмурилась. – Зачем? – она широко улыбнулась, как если бы я сказала что-то смешное. – Ну, если уж на то пошло, моя дорогая, я не просто так затащила тебя сюда. Ты не догадываешься зачем? Я догадывалась, но не верила в это. Неужели сестра моей девушки пригласила меня в свою комнату, чтобы соблазнить меня? Я в упор не врубалась, зачем ей это может быть нужно. – Нет. Она была выше меня почти на пол-головы, и слегка наклонилась, чтобы заглянуть мне прямо в глаза. – Я хочу проверить твою верность Элис. Я слегка отпрянула, но не сдвинулась с места. – Что? – Я хочу проверить твою преданность моей сестре, – повторила она. – Я хочу понять, правда ли ты любишь её. Я быстро моргнула, не сводя с неё взгляда. – Я люблю её, – прошептала я. Она улыбнулась полными красными губами. – Любишь, значит? – Конечно, – в моём голосе сквозило отчаяние. Я едва осознавала, что говорю. – Элис – моя вторая половинка. – Это хорошо, – она сально похихикала. – Ты не возражаешь, если мы это проверим? – Каким образом? – я нахмурилась. Она не ответила, а положила руки мне на плечи, наклонилась и поцеловала меня в губы. Я застыла в ужасе. Мои губы сами раскрылись, я могла только стоять и смотреть, как эта девушка, эта незнакомка, эта "не-Элис" поцеловала меня. Мой разум заволокло красной пеленой, и самое худшее в этом поцелуе было то, что мне это очень понравилось. Её губы были больше и полнее, чем у Элис, и настолько мягкие и тёплые, что просто невозможно описать. Они прижались к моим губам нежно, но твёрдо. Мои глаза даже не закрылись, взгляд просто метнулся в сторону, к столу, где стоял портрет Элис. Казалось, поцелуй длился целую вечность, но женщина всё же оторвалась от меня. Наши губы слегка чмокнули при расставании. Она улыбнулась и облизала их. – М-м-м… – протянула она. – У тебя восхитительные губы, дорогая, – она ухмыльнулась. – Но не слишком верные, а? Элис будет так расстроена... Мне было нечего сказать. Я был так напугана тем, насколько удивительным был поцелуй, что вряд ли была в состоянии соображать, не то что говорить. Наверное, я очень побледнела и испугалась, потому что улыбка Виктории стала несколько жалостливой, и она склонила голову. Она положил руку мне на плечо, склонилась и посмотрела мне в глаза. – Наверное, проверка была немного неправильной, – прошептала она. – Я вижу, ты правда любишь мою сестру, но ты так слаба. Только посмотри на себя. Ты же мне почти не сопротивляешься. Даже не знаешь, как это сделать. Она говорила и гладила моё плечо, а когда закончила, наклонилась и лизнула. Я вздрогнула и попыталась пошевелиться, но куда мне было идти? Что я могла сделать? – Пожалуйста, – прошептала я. – О, дорогая, – она усмехнулась мне в лицо. – Уже немного поздно что-то просить. Наверное, это верно. Мои соски уже набухли, киска дрожала, и я знала, что если Виктории хочется меня трахнуть, я не буду сопротивляться. Затем она вдруг отпрянула. – Слушай, – сказала она радостно, – у меня идея. Хочешь сыграть в игру? Она спрашивала с таким восторгом, будто общалась с сердитым ребёнком, и я нахмурилась, не совсем её понимая. – Что? Она пристально на меня посмотрела, будто слегка раздражённая тем, сколько раз ей приходится повторять мне одно и то же. – Я спросила, – прошептала она медленно, – хочешь поиграть в игру? Вряд ли она имела в виду видеоигры. Я рывком пожала плечами и сказала: – Не знаю. Виктория улыбнулась. – Всё просто, – заверила меня она. – Тебе лишь нужно снять одежду, лечь и позволить мне делать с собой всё, что я хочу. Разве это не здорово? Моя киска вздрогнула в знак согласия, что да, это будет здорово. Или, скорее "здорово" – плохо сказано. Это было не просто здорово, а я этого хотела, сильно хотела, сильнее, чем чего-либо ещё. Но это был дом Элис, и я была на свидании с Элис. А Виктория – сестра Элис и её "бывшая". Элис – моя девушка, моя любимая, моя вторая половинка. Так почему мне так страстно хотелось раздвинуть ноги перед Викторией? Я сглотнула, и несмотря на всепоглощающее искушение, туманящее мне разум, я произнесла: – Нет. Но она только улыбнулась, и я с нездоровым волнением поняла, что именно этого я и хотела. – Ой, ну ладно тебе, – она погладила меня по щеке. – Мне будет обидно, если ты откажешься. – Я не буду играть, – я помотала головой, лихорадочно краснея. Опять же она не поверила мне. – А я думаю, что будешь, – она отшагнула. – Давай, сними свой топик. – Что? Казалось, ей смешно – она улыбнулась, будто я ребёнок-копуша. – Тебе медведь на ухо наступил, дорогая? Сними топик, я сказала. Такого приказа невозможно было ослушаться. В дальнем углу сознания я понимала, что, сняв топик, я покажу ей свои груди, и по какой-то необъяснимой причине это казалось очень заманчивой мыслью. Внезапно мой топик, едва ли что-то прикрывающий, показался мне слишком тесным, и мне правда захотелось его снять. В противном случае я готова была его порвать. Однако я всё-таки сняла его и достаточно аккуратно, чтобы не порвать. Я сняла его, обнажив груди, отбросила прочь и просто встала с голыми сиськами, дрожа от волнения. Виктория улыбнулась, как волчица. – Молодец, – сказала она одобрительно. – Элис хорошо тебя натренировала. Затем она, казалось, в первый раз обратила внимание на мои сиськи. – И какие прекрасные груди! – воскликнула она с восхищением. – Они просто удивительные, правда? Она говорила, обхватив мои груди руками, и от души помяла их, что, должна признать, было не самым неприятным. Её руки были элегантными и с длинными пальцами, она крепко обхватила меня, не совсем лапая, а сжимая мои формы, будто проверяя их на зрелость. Виктория смотрела мне в глаза, трогала меня, наблюдая за выражением моего лица, а затем улыбнулась. – Что ты такая напряжённая? – спросила она. – Что с тобой, дорогая? Может, тебе будет легче, если я тоже сниму платье? Она продолжала щупать руками мою грудь, но её руки остановились в ожидании ответа. Я не могла заставить себя подчиниться, так как у меня было ощущение, что она всё равно всё сделает по-своему. – Нет, – сказала я. Я была права. Её руки оторвались от моих грудей, и она шагнула назад, а потом подобрала подол своего огненно-красного платья и сняла его через голову, слегка извиваясь под жёсткой тканью. Под платьем были кружевные стринги и больше ничего. Платье упало на пол к её ногам, одетым в туфли на красном каблуке. Я затаила дыхание, едва взглянув на её тело. Она была высокая, ростом не менее ста семидесяти пяти сантиметров, с жемчужно-белой кожей. Казалось, её высекли из глыбы чистейшего мрамора, без единой прожилки или дефекта. Её бедра были круглые и шире груди, а ноги невероятно длинные и идеальной формы, груди – большие, тяжёлые и увенчанные полными розовыми сосками. Её живот был плоский и упругий, а в малиновых трусиках скрывались греховно привлекательные формы. Она была великолепна, изысканна, божественно прекрасна. Это было тело живой греческой богини, когда те являлись на землю и соблазняли королей, вызывая войны. Я была настолько поражена её красотой, что могла лишь дрожать и смотреть. Она улыбнулась и глубоко вздохнула. – Вот так, – сказала она, распушив волосы пальцами. – Так лучше? Это был не вопрос, и я не стала отвечать. Если раньше я сомневалось, то теперь исчезли все сомнения: Виктория собирается меня трахнуть. Наверное, мне следовало побеспокоиться об этом раньше, учитывая, что у меня уже есть девушка, которую я люблю всем сердцем, но сейчас дело обстояло уже по-другому. Похоже, моё сердце ушло на перерыв, а вместо него всем стала заправлять моя киска. Она уже трепетала, как сумасшедшая, а при виде голого тела этой женщины исступлённо забилась. Рыжая недолго смотрела на меня, а потом решила положить конец моей агонии. Она улыбнулась, подошла ко мне, обняла меня из-за спины и запустила руку в мои волосы. – Иди ко мне, – прошептала она и прижала свои красные и прекрасные губы к моим. Её язык сохранял привкус вина. Я даже не пыталась помешать ему проникнуть в мои губы, но не подалась навстречу сама – слишком рано. Мои глаза закрылись, а руки потянулись к её плечам. Лицо само поднялось вверх, и это было в первый раз, когда я целовалась с кем-то выше меня ростом, не с Элис. Разум затуманило, я чувствовала её руку в своих волосах, а другой Виктория гладила мою спину. Она прижалась ко мне всем телом, и её груди прижимались к моим. Языком она стала искать входа в мои губы, едва я начала осторожно отвечать на её ласки, прижавшись к ней и обняв руками. Её рот был тёплым и влажным внутри. Поцелуй был медленным и страстным, вскоре мои руки обхватили её за шею. Её запах был невероятным, как мускус и розы, и вдруг она протянула руку и схватила меня за попу. Я вздрогнула от неожиданности столь грубого движения, еле слышно вскрикнула и выгнула спину навстречу ей. Её руки недолго щупали мою мини-юбку, а потом задрали её вверх на пару дюймов. Из белья на мне были только стринги, и я тут же почувствовала, как она рукой хватает мою голую попу. Вдруг я оторвалась от неё, не в состоянии больше продолжать. Я стояла, прислонившись головой к её плечу, едва дыша. Виктория усмехнулась и отшагнула назад. – Сними юбку, – велела она. – Что? – я подняла взгляд. Она с улыбкой посмотрела мне в глаза. Она не повторила, но этого было и не нужно. Попа помнила прикосновение её рук, а между ног прошла судорога, мне уже самой не терпелось поскорее скинуть юбку, чтобы Виктория коснулась меня своими губами там, где мне этого действительно хочется. Засунув пальцы за пояс юбки, я стянула её вниз, до самых лодыжек, а затем осторожно отбросила прочь, что было не очень удобно на высоких каблуках. – Классные трусики, – заметила Виктория, улыбнулась и повертела рукой. – Повернись. Я помедлила. Сейчас уже будет глупо комплексовать, поворачиваясь к ней попой, прикрываемой только стрингами, но я всё равно медлила, стоя почти обнажённая, с киской, прикрытой только небольшим треугольником фиолетового кружева. – Дорогая, тебе пора проверить слух, – рыжая терпеливо вздохнула. – Повернись кругом. Я повернулась, остановившись спиной к ней, чтобы Виктория меня рассмотрела, а потом снова повернулась к ней лицом. Она улыбалась, и от её улыбки моё сердце болезненно засветилось. Казалось, она искренне удивлена, чего совершенно не может быть — ведь она же не Элис, которая любит меня, а не просто проявляет вежливость. Виктория была хищницей, которой явно было плевать на мои чувства. Она хотела моего тела – и при виде него она улыбнулась. – У тебя очень красивое тело, – сказала она мне. – Это даже удивительно. Элис, как правило, не столь взыскательна. Она больше девушка с внутренней красотой, если поверишь. Она опять повертела пальцами, и я снова повернулась к ней спиной. – Да, просто прекрасно! Если бы у меня была такая девушка, как ты, возможно, я тоже бы меньше внимания уделяла своим сёстрам. Сними трусики. Странно, но последнему приказу я быстро подчинялась. Киску сводило судорогами от возбуждения, а трусики казались тугими, тесными и неудобными. Я даже не размышляла, а просто сдёрнула их, и они упали у моих ног. Я посмотрела вниз, чтобы выйти из трусиков, не спотыкаясь на каблуках, и волосы упали мне на лицо. Я заправила их за ухо и посмотрела на Викторию. – Хорошая девочка, – похвалила она с улыбкой. – Быстро учишься. А теперь раздень меня. – Как? – я замерла, оставшись голая в одних туфлях. Она немного подумала над моим вопросом, а потом слегка расставила ноги. – Ртом, – сказала она наконец. – Обожаю, когда девушка стоит на коленях. Уверена, тебе это тоже будет приятно. Давай. В голове стучало, и, особо не думая, я опустилась на корточки у её ног. Её бёдра были прямо передо мной, и я была настолько ошеломлена от такой близости, что немного качнулась. – Давай, дорогая, – мягко поторопила меня рыжая. – Я не возражаю, когда на меня пялятся, но уверена, что тебе ещё больше понравится, как ты меня разденешь. Я сглотнула и неровно вздохнула. Затем я обхватила её за бедра и склонилась спереди к её стрингам. Они были кружевные, из красного шёлка, я могла разглядеть цветочный узор. Я прижалась лицом к её паху и попыталась зацепить за резинку зубами. Когда мне удалось, я потянула их вниз, склонив голову до самых ног, как жрица, поклоняющаяся богине. Я встала, лихорадочно дрожа. У Виктории были удалены волосы из области бикини, как у Элис, и её киска была влажная и гладкая. Она опустила руку и погладила мои волосы, как и Элис когда-то. – Молодец, – сказала она. – Угадай, чем мы сейчас займёмся? Мне не нужно было долго гадать. Я облизнула пересохшие губы, во рту скопилось много слюны, а живот сводило от ощущения, что я делаю что-то совершенно неправильное. Я посмотрела на неё с колен снизу вверх, оглядела её неземную фигуру, её красные улыбающиеся губы, а затем опустила взгляд на её бедра, наклонилась вперёд и осторожно поцеловала её в промежность. От прикосновения губ к её шелковистой киске я чуть не потеряла сознание. Я не понимала, почему я так нежна с девушкой, которая мной пользуется, но мне это нравилось и казалось правильным… и совершенно неправильным одновременно. Я поцеловала с нажимом, а затем стала лизать. Я лизнула раз, два, а после третьего раза я приоткрыла глаза и увидела, как она ухмыляется мне красными губами. Я почувствовала такую обиду, что всё тело покрылось потом, и вдруг стала лизать с силой. Я сжала руками её бедра и продолжала лизать, ещё и ещё, и мне было плевать, что я кажусь шлюхой или чокнутой, и меня не волновало, что она воспользовалась мной, потому что на вкус она была просто восхитительна. – Спокойно, моя дорогая, – она завела мне пальцы в волосы. – Я не возбуждаюсь так... стремительно, как Элис. Мне нужно постоянное внимание. Я люблю медленно и красиво. Я притормозила, ненавидя себя за покорность, но одновременно очень возбуждённая. – Да, так-то лучше, – промурлыкала она. – Продолжай так же. Я опять принялась лизать, и теперь уже чувствовала её возбуждение с каждым движением языка. Моя киска тоже вся взмокла от предвкушения. Я чувствовала, что смелею с каждым мгновением. Просунув язык между её складками, я изогнула его во влагалище. Не вынимая его, я гладила её ноги по всей длине руками, а затем вынула язык, лизнула её клитор и вставила язык снова. Она хихикнула и резко отпрянула, оставив меня на корточках с высунутым языком. Я убрала его и вопросительно посмотрела на неё, но она просто улыбнулась и прошла мимо меня к кровати. Моя голова сама повернулась вслед за её попой. – Иди сюда, – сказала она. – Ложись. Я встала, облизнула губы и сглотнула. Я чуть не споткнулась у края кровати. Она стояла сбоку кровати и протянула мне руку. Я робко посмотрела на неё, не принимая руку. – Туфли снимать? – буркнула я. От моих слов она улыбнулась ещё шире. – Не надо, – сказала она. – Можешь не снимать их. Давай, возьми меня за руку. Я так и сделала, сглотнув снова и забралась на кровать. Я легла на одну из подушек, не размыкая ног, и смотрела, как она полезла ко мне. Раскачивая грудями, она заползла на меня и раздвинула мне бёдра. Я посмотрела на неё испуганными глазами, всё тело дрожало от волнения, а она улыбнулась и легла на меня всем телом. – Всё нормально, – прошептала она. – Не бойся. Я же сказала, что не сделаю тебе плохого, так? Она поцеловала меня в губы. Я рефлекторно сглотнула, неровно дыша. Почувствовав тёплое давление её грудей, лежащих на моих, я настолько возбудилась, что думала в любой момент загорюсь. Она улыбнулась. – Постарайся расслабиться, – прошептала она. – Я просто дразнила тебя, когда говорила, что хочу проверить твою верность Элис. Такое невозможно проверить. Ты молодая и можешь совершать ошибки. Это будет твоя первая ошибка... И тогда она поцеловала меня. Её язык заполз в мои губы, и я не стала сопротивляться. Я ответила сразу, обняв её руками за спину, и простонала, встретив её язык своим, капитулируя перед её всепоглощающей страстью. Она взяла меня за подбородок и продолжала целовать. Виктория умела это делать просто фантастически, а как она гладила моё лицо сводило меня с ума. Затем её руки опустились ниже. Она обхватила мои груди и сжала, почти до боли. Её ногти были короткие, но немного длиннее, чем у большинства лесбиянок, длиннее, чем у Элис, и я чувствовала, как она уколола ими мягкую плоть моих округлостей. Я простонала и двинула грудью, как бы в знак благодарности. Она тоже простонала, играя языком в моих губах. Виктория начала гладить мне груди и тереться о меня всем телом. Звуки наших стонов заполнили всю комнату. Я водила руками по её шелковистой и бледной спине и исходила слюной – я глотала, стонала и ахала от её поцелуев. Наконец Виктория оторвалась от меня, давая отдышаться, и посмотрела с улыбкой. Она сама тяжело дышала, но не так, как я. Пока я лежала, дрожа и сглатывая, она просунула руку между нашими телами к моей промежности. Я вздрогнула, когда её пальцы погладили мою киску, и немного дерзко посмотрела Виктории в глаза. Она только улыбнулась и провела языком по моим губам. Я открыла их, чтобы поймать его. Она снова провела языком - я ответила, а затем она впилась в меня губами и стала целовать и теребить меня одновременно, так что я стонала и изгибалась под ней. Она не останавливалась, и вскоре я уже была мокрая и обессилевшая. У меня уже не хватало сил целоваться дальше, и вскоре я повернула голову в сторону и просто лежала, тяжело дыша. Она засмеялась. – Не волнуйся, дорогая, – прошептала она. – Скоро всё закончится. Как страшный сон. Она убрала руку от моей промежности, и когда я повернулась к ней лицом, она облизывала пальцы, эротично по очереди засовывая их в рот. Затем она ещё раз поцеловала меня в губы и уселась на мои бёдра. Она была прекрасна, как никогда, а её пылающие рыжие волосы ниспадали на бледные плечи. Помада на губах стёрлась, а улыбка была ленива и очень сексуальна. Обеими руками она взялась за мои груди, и, оседлав меня, стала энергично мять их, поглядывая на меня. У меня не было сил поднять руки, и я лишь глядела на её сиськи. Потом я перевела взгляд на её лицо, и она улыбнулась. – Всё нормально, – сказала она, по-прежнему лаская мои груди. – Можешь на меня смотреть. Я не стесняюсь. О чём ты думаешь? Я опустила глаза на её грудь и смотрела, как они покачиваются вместе с её движениями. – Ты красивая, – прошептала я. – Даже прекраснее Элис? – она улыбнулась. Я не ответила, но, честно говоря, в тот момент, я вообще с трудом припоминала, как выглядит Элис. Она игриво сжала мои сиськи. – Всё нормально, можешь сказать, не стесняйся, – прошептала она. – Я не скажу ей. Я всё равно ничего не ответила, и она ухмыльнулась. – Молчишь? – она усмехнулась. – Ладно, пусть твоё молчание будет знаком согласия. Но чего ты ждёшь? Смотрю, ты не такая вздорная, как наша малышка Элис, но ты наверняка способна не только пялиться. Прикоснись ко мне. Я подняла руки и положила их ей на груди. Они были настолько большие и мягкие, что мои пальцы, казалось, утонули в них. Я сжала и облизала губы, в руках покалывало. Я ласкала груди Виктории, поражаясь тому, какие они горячие и тяжёлые, и она смотрела на меня с улыбкой, пока ей не стало скучно. Она оттолкнула мои руки прочь и, ни слова не говоря, наклонилась, опустив груди к моему лицу, а затем схватила меня за голову, прижала к себе и стала тереться сиськами о моё лицо, едва не придушив меня их тяжестью. Я открыла рот, ухватила губами один из огромных сосков и стала сосать его, достаточно жёстко, причмокивая. Она хихикнула и сунула мне в рот другой сосок, и я пососала его тоже. Потом она опять сунула мне первый сосок, и я резко провела по нему языком, так что вся грудь закачалась. Виктория хихикнула, выгнула спину и поцеловала меня. Её губы опустились на мою шею, лизнули мой чокер, а затем опустились ниже на мои груди. Она схватила мои сиськи в горсти и стала сосать мои соски, сначала один, потом другой, лизала их, покусывая зубами – я вздрагивала и ахала. Моя киска терзалась от возбуждения, я уже чуть не плакала от острой необходимости получить разрядку. Наконец она переместилась ниже, склонившись у моих ног. Я лежала ногами вместе, так как никогда бы не раздвинула их сама, сколько бы там у меня ни болело. Она улыбнулась и погладила мои голени: – Раздвинь ноги, дорогая. Нежного приказа было достаточно, чтобы я сломалась. Мои ноги раскрылись сами по себе, обнажив промокшее женское естество. Ноги уже промокли от возбуждения до коленей, и в следующее мгновение я почувствовала, как её руки ласкают мои бёдра изнутри. – Молодец, – сказала она и хихикнула. – По правде говоря, я и не думала, что с тобой будет так легко. Это очень приятный сюрприз. Думаю, мне это очень понравится. А тебе это нравится? Я не ответила. Запрокинув голова, я глядела в потолок, тяжело и неровно дыша. Я ждала и в итоге почувствовала, как её язык касается моей киски. Я выпустила стон, который больше походил на всхлип, и стала извиваться, пока Виктория лизала, немного вскрикивая и не разжимая веки. Она лизала и лизала, медленно и настойчиво. Я чувствовала, как её язык ощупывает мои складки и тыкается во влагалище. Я чувствовала, как он свернулся внутри меня. Я чувствовала, как она лижет мне клитор. Я не разжимала веки и вся вспотела. Мне чуть не стало плохо оттого, насколько удивительными были ощущения, что я занималась этим не с Элис, а с кем-то, кого я не люблю и даже не знаю, но я ничего не могла с собой поделать. Её губы были удивительными, и я могла только лежать, тяжело дыша и вскрикивая, постепенно растворяясь в горячей муке. Вскоре она присосалась к моему клитору, и я быстро кончила. Оргазм пришёл с приглушённым вскриком, а потом я лежала - с горящим лицом, тяжело дыша пересохшим ртом, вся покрытая потом. Волосы были влажные, я сложила руки на груди, свернувшись калачиком на кровати, сомкнула ноги и закрыла глаза, дрожа и переводя дыхание. – М-м-м… – протянула Виктория. – Это было вкусно. Тебе понравилось, милая? Я не могла ответить, впрочем, она и не дала мне времени прийти в себя. Перевернув меня на спину, она села на мои бёдра, а потом схватила мои руки и прижала их к подушке по обе стороны головы. Я сглотнула и посмотрела на неё. Она улыбалась и вновь склонилась ко мне для поцелуя. Я почувствовала вкус собственного тела на её губах. – Интересно, что бы сказала Элис, если бы увидела тебя сейчас? – прошептала она, глядя мне в глаза с сексуальной искоркой. – А? Ты о ней думала, пока я у тебя отлизывала, дорогая моя? Или бедняжка просто выскользнула у тебя из головы? Я не ответила. Её лицо было в нескольких сантиметрах от моего – настолько красивое, от неё пахло так сладко, что я, особо не задумываясь, высвободила свои руки, обхватила её лицо и заключила в медленный поцелуй, страстно работая языком и давая понять, что я не беззащитная маленькая девочка, которой она воспользовалась, а мне тоже было приятно. Она хихикнула и оттолкнула меня. – Рада, что ты ещё не совсем выдохлась, – сказала она, – потому что боюсь, что мне придётся настаивать на некотором внимании к себе. Я ничего не сказала, просто ждала. Она улыбнулась и наклонилась поближе. – Скажи мне, дорогая, – прошептала она. – Если я сяду тебе на лицо и потрусь о тебя киской... тебе же не будет обидно? От такого предложения я возбудилась намного больше, чем должна была, но, к счастью, мне не пришлось говорить это вслух. Она просто ухмыльнулась, встала и обнажённая подалась вперёд, качая грудями, а потом опустилась у моего лица коленями по обе стороны головы, прижав мои руки ногами. Её киска была прямо передо мной, и я начала лизать без лишних намёков. Я слышала, как она присвистывает от удовольствия, и представила себе, как она выгибает спину и запрокидывает голову назад. – Хорошая девочка, – шептала она и тёрлась бёдрами о мои губы. – Не останавливайся. Чем раньше я кончу, тем быстрее ты вернёшься к своей драгоценной Элис. К твоей... как ты её назвала? Второй половинке! Теперь я уже лучше соображала, чтобы вздрогнуть при упоминании об Элис, но продолжала лизать. Её киска была вкусной, и от укола совести, напоминания о моих отношениях, я только ещё больше возбудилась, но то было не сексуальное возбуждение, а что-то более тёмное, более холодное. Я весьма невовремя открыла в себе скрытую тягу к мазохизму в сексе, но у меня не было времени думать об этом сейчас. Сейчас я могла только лизать киску этой ужасной рыжей… и получать от этого удовольствие. К тому же у меня не было особого выбора. Моя голова была зажата между её толстыми бёдрами, а руками я могла только обхватить её ноги для устойчивости, вытянуть шею и сильнее лизать её. Я слизывала её соки и ощупывала её складки своим языком. Я забыла о времени, сопротивлении, колебаниях. Я работала почти механически, в ошеломлении, и нельзя сказать, что мне это не нравилось. Запах её возбуждения действовал удушающе, а звуки её удовольствия – опьяняюще. В отличие от меня, это были спокойные и намеренные, мягкие и ритмичные стоны, иногда смех, когда я засовывала язык ей во влагалище или касалась её клитора. Она с самого начала тёрлась о меня, но через некоторое время остановилась и позволила мне полизать себе клитор, вцепившись мне обеими руками в волосы и прижимая моё лицо к своей промежности. – М-м-м… – стонала она. – Да! Я сейчас кончу, дорогая. Ещё немного… Она опять стала тереться бёдрами, и я продолжила лизать. Было трудно поймать ритм её движений, но мне удалось, сосредоточившись на её клиторе. Её дыхание участилось, и я понимала, насколько она близка к оргазму по тому, как она вцепилась в мои волосы. Хватка становилась крепче и крепче, пока не стало почти больно, и наконец она кончила, двинув бёдрами мне в нос и чуть не задушив меня своей киской. – У-у-у… – протянула она, успокаивая дыхание, и я слышала улыбку в её голосе. – Это было замечательно! Я начала лизать у неё снова, медленно, просто для удовольствия. Почему бы нет? Я же теперь всё равно шлюха. Она хихикнула и минуту наслаждалась этим, а потом слезла с моего лица. Матрас просел под весом её тела, когда она плюхнулась рядом со мной. Она села, вытянув ноги перед собой. Я тоже села и увидела, что она вся покрыта плёнкой пота и очень счастливо улыбается. Следы её возбуждения размазались по моему лицу, и я отвернулась утереться краем простыни. Она проследила за мной взглядом, а когда я закончила, подползла ко мне и поцеловала в щёку. – А ты молодец, – прошептала она. – Уверена, Элис может тобой гордиться. Я тупо посмотрела на неё. Она хочет уколоть меня своими насмешками над Элис? Но мне не больно. Я просто в прострации. Боль, вероятно, придёт позже. – Так, – она хлопнула в ладоши и жадно посмотрела на меня. – Я немного попью твоей крови, и ты можешь идти. Ладно? Я нахмурилась. Ещё и крови? А моего тела, достоинства и самоуважения было недостаточно? Наверное, мне стоило ещё и испугаться, но я почувствовала лишь раздражение. Она была сексуальной и всё такое, но секс уже закончился. Тогда что мне тут ещё делать? – Так, – повторила она, улыбаясь по-волчьи. – Из какой артерии? Из сонной? Нет, это любимая артерия Элис. Из плечевой? Нет, недостаточно эротично. Как насчёт бедренной, а? На внутренней стороне бедра, вот здесь. Ладно? Она прочертила ногтем линию на внутренней поверхности моего бедра, предположительно, где проходила бедренная артерия. Я немного возбудилась, и мне пришло в голову, что было бы здорово, если меня там укусят. Мне уже хотелось поддаться соблазну и дать ей себя укусить, но я этого не сделала. Продолжая хранить упорное молчание, я нахмурилась, уняв покалывание между моих ног, где она провела пальцем. Она улыбнулась. – Прости, дорогая, – сказала Виктория, – но боюсь, тебе придётся ответить. Без твоего согласия я не могу. Её рука лежала на моей ноге, и я почувствовала сильное желание сказать "да". Я пала так низко, что немного крови вряд ли что-то изменит, но потом я вспомнила Элис. Я вспомнила, насколько важны для неё были кормления, и вспомнила её слова о ритуалах и церемониях. Я вспомнила, что Элис тоже спрашивала моего согласия, и что я ей его дала. Я сказала Элис "да" потому, что люблю Элис, а Викторию я не любила. И глядя на неё сейчас, голую, бледную и отвратительно сексуальную, я поняла, что она мне даже не нравится. – Нет, – сказала я. Я даже не задумывалась над тем, как она ответит, но она удивила меня; её глаза лишь немного расширились — от волнения? Не знаю. Потом она улыбнулась и склонила голову, надув губы со стёртой помадой. – Нет? – переспросила она. – Даже несмотря на то, что я прошу вежливо? Я нахмурилась. Этим вечером я совершила большую ошибку в своей жизни, и хотя моё бедро по-прежнему покалывало после её прикосновения, мне сильно захотелось сделать что-то ей назло. – Нет, – повторила я, уже твёрже. Она уставилась на меня с полуоткрытым ртом. Проведя языком по клыкам, она убедилась, что я их увидела. Её глаза сверкали, и казалось, она изо всех сил старается не улыбаться. Если бы она стала настаивать, я бы, вероятно, сдалась, но она, видимо, позволила мне одержать небольшую победу. – Жаль, – она улыбнулась и похлопала мою голую ногу. – Ну, как-нибудь в другой раз тогда? Сначала узнаем друг друга немного получше. Она подмигнул и встала с постели, давая мне возможность оглядеть своё удивительное тело сзади: пышные формы, сочную попу, светлую гладь спины. Она была по-прежнему невероятно и ужасно сексуальной, и в то мгновение я действительно ненавидела её за это. Она вздохнула и потянулась, ещё покрасовавшись передо мной, а потом повернулась и улыбнулась, протягивая мне руку. – Пойдём, – сказала она. – Нужно одеться, а потом, кажется, я должна вернуть тебя твоей второй половинке. Я посмотрела на её красивую руку с тупой обидой, протянула ей свою, и она помогла мне подняться.

***

Едва я выбралась из постели, меня обуял ужас. Элис. Что она скажет? Я не обманывала себя надеждой, что смогу сохранить всё в тайне. Вряд ли между ней и сёстрами вообще есть какие-то секреты, а рыжая, очевидно, девушка не особенно сдержанная. Элис всё узнает, а когда узнает... И что тогда? Я не знала. Я изменила ей, говоря простым и понятным языком. Я ходила с ней на свидания, спала с ней, а потом изменила ей. Как я могла? Даже не знаю. Сначала мне показалось, что это неплохая мысль, особенно когда рыжая показала свои сиськи, но теперь, после всего, думая об Элис, это того не стоило. Я "одевалась" в полном смятении. Не знаю, можно ли назвать эти вещи одеждой, но я надела их на себя с холодной ненавистью и чуть не расплакалась, когда надевала фиолетовые стринги перед Викторией, которая только что скакала на моём лице, как дикое животное, и торжественно пообещала себе никогда больше не надевать ничего, кроме уродливых брюк и дешёвых толстовок. Я не из тех девушек, которая носит всякие стринги, не из тех... Виктория оделась раньше и воспользовалась паузой, чтобы подправить макияж, пока ждала меня. Я поймала отражение своего лица в одном из зеркал в полный рост и снова чуть не залилась слезами: тушь размазалась, губная помада стёрлась, волосы спутались. Если раньше я думала, что похожа на шлюху, то преувеличивала. Вот теперь я и правда выгляжу, как шлюха. К счастью для меня, однако, рыжая сжалилась и позволила мне вытереть лицо и причесать волосы перед возвращением к Элис - очень тактично с её стороны. Я была настолько благодарна, что чуть не зарезала её расчёской по сиськам – они всё равно казались ненатуральными. Или они стали такими, когда она превратилась в вампира? Казалось, я провела в благоухающей спальне у рыжей все три недели, но на самом деле прошло менее часа. Она вывела меня наружу за руку и провела вниз по лестнице. Холодный пот проступил у меня на затылке. У меня даже не было сил вырвать руку из рук Виктории. Мы спустились по лестнице, держась за руки, как подруги, и я увидела, что Элис, Лия и Джейн все сидели в гостиной. Розали я так и не увидела – хотя бы по этому поводу не придётся беспокоиться. Мне и так было фигово от мысли, что моя идеальная девушка справедливо бросит меня за измену, что не нужно к этому добавлять возможные оскорбления от ледяной блондинки, которая была парой той девушки, с которой я изменила Элис. Джейн развалилась на диване в объятиях Лии и играла в какой-то файтинг на Playstation. Элис сидела в кресле с кошкой Ночкой на коленях. Она гладила кошку так, как когда-то гладила меня, и едва она подняла взгляд и увидела меня, как всё поняла - ей для этого было достаточно одного взгляда на меня. Она не улыбалась и не улыбнулась. Моё сердце всё разрывалось, и я быстро отвернулась. Джейн и Лия подняли головы и, казалось, тоже до всего догадались. Наверное, всё было написано у меня на лице и теле, читалось по осанке. Начнём с того, что мой макияж весь стёрся, а стояла я так, что можно было догадаться, что в меня только что засовывали язык. Я посмотрела на Элис, и она отвернулась. Кошка посмотрела на меня с колен Элис и, наверное, тоже всё поняла. Рыжая продолжала держать меня за руку, но теперь она шагнула вперёд и выпустила мою руку, как если бы бросала меня прочь. – О, Элис, – сказала она нарочито сладко. – Мы с ней закончили. Забирай её, если хочешь. Поразительно, какая же она была сука. Я стояла, сгорая от позора, и мгновение никто ничего не говорил. Лия и Джейн переглянулись. Джейн, эта чертовка, ухмылялась, и Элис первая пошевелилась. Она взяла с колен кошку, встала и положила кошку ровно туда, где до этого сидела. Ночка немедленно свернулась калачиком и закрыла глаза. Все смотрели на Элис, даже я. Она по-прежнему была одета в розовый топик и оранжевую кружевную юбку-пачку, но мне было стыдно вообще подумать, что она не выглядит невинно. Элис была сама невинность, и каким бы вызывающим или провокационным ни был её прикид, она по-прежнему была самая милая и сладкая девушка на свете. Даже привлекательнее, чем рыжая. Рыжая была в каком-то смысле похожа на корову, право слово. Элис одарила меня слабой и обнадёживающей улыбкой, отчего я прониклась надеждой и стыдом, а потом прошла через гостиную и взяла меня за руку. Я вздрогнула от отвращения к себе, когда вспомнила, где моя рука побывала, а я даже не помыла её, но я не смогла отдёрнуть руку прочь. Элис поглядела на Викторию, не скрывая своего разочарования, но ничего не сказала и не врезала шлюхе пощёчину. Она просто повернулась, продолжая держать меня за руку, и вывела наружу. Было уже темно и очень холодно. Достаточно холодно, чтобы я задрожала, но это было не только от холода. Я изменила не только Элис, но и самой себе тоже. То есть, ну что я за девушка? Я всегда была о себе благоприятного впечатления, более или менее, но теперь становилось очевидным, что я не такая хорошая, как думала. По всему выходило, что я из тех девушек, которая придёт к своей девушке в гости и трахнется в спальне с её сестрой после десерта. А с учётом этого, как мне теперь с этим жить? С Элис, конечно, я всегда была ласковой и нежной, но это потому, что Элис моя девушка и самопровозглашённая вторая половинка. То, чем мы с ней занимались, не было сексом – мы занимались любовью, даже в торговом центре и на заднем сиденье машины. Но рыжая… Да, она меня возбуждала, но больше ничего. Этого достаточно для моего оправдания? Может быть, и достаточно, если бы у меня не было Элис. Но измене нет никакого оправдания, только не после моей торжественной клятвы прошлой ночью. Если бы я была Элис, я бы себя бросила. Если бы я была Элис, я бы себя расстреляла. Я бы и сама застрелилась, если бы у меня был пистолет. Элис так ничего и не говорила, а молча привела меня к своему серебристому "вольво", который продолжал стоять на обочине. Она открыла мне дверь, и я опять чуть не сгорела от позора. Я помедлила, пытаясь найти какие-то слова. Но мне ничего не пришло в голову. Что я могу сказать, что не оскорбит её ещё больше? Всё, что я скажу, любой слог, который я произнесу, будет только лишним оскорблением её чувств. Единственной настоящей просьбой о прощении было бы побежать на кухню, схватить большой нож и сделать себе искупительное харакири. Но я была слишком молода, чтобы умереть, и у меня не хватало мужества вспороть себе живот, поэтому я просто уставилась в землю, как позорная блудница, и смиренно села в машину. Элис закрыла за мной дверь и села в кресло водителя. Когда она завела двигатель, я чуть не расплакалась от благодарности. Элис везёт меня домой. Даже после того, как я изменила ей, она всё равно везёт меня домой. Какая же она ангел! Я не заслужила, чтобы меня отвозили домой. Я заслужила, чтобы меня выбросили на дороге, как мешок мусора, подтолкнув в задницу - опозоренную, недостойную, униженную, и оставили в тёмным и страшном лесу без мобильного телефона. Я заслужила, чтобы меня бросили. Со слезами на глазах я отвернулась и уставилась в окно. Я не хотела, чтобы она видела мои слёзы, потому что ей не нужно знать, как плохо я себя чувствую. Она может пожалеть меня, а я этого тоже не заслуживаю. Мы ехали долго, в полном молчании. Я не виню её. А что ей говорить мне после того, что я сделала? Полагаю, она может назвать меня шлюхой и сказать мне, как она меня ненавидит. Она может наорать на меня, чтобы я больше не приближалась к ней. Хорошо ещё, что Элис и её клан не убивает людей, иначе мне бы несдобровать. Да, я заслуживала смерти, но сиськи рыжей, какими бы удивительными они ни были, вряд ли того стоили. Учитывая всё это, наверное, молчать было лучше всего. Это было неудобное и мучительное молчание, но с тенью надежды. Чем больше я об этом думала, и чем больше я мысленно оправдывала себя, тем больше начинала верить, что Элис может даже простить меня. Виктория сама сказала, что я имею право на ошибки. Я совершила ошибку и очень в этом раскаивалась. Я готова была провести остаток жизни, вымаливая прощение у Элис, если она меня вообще простит. Боже, я не могла поверить, что когда-нибудь усомнюсь в верности Элис. Все утро я размышляла, изменяет ли мне Элис со своими сёстрами, а теперь посмотрите на меня. Мне следовало больше беспокоиться за себя. По сравнению со мной, Элис была ангелом. Но откуда мне было знать, что такое вообще возможно? Неужели каждый, кто видит такую рыжую, как Виктория, должен мгновенно готовиться отражать попытки соблазнения? О таком даже мечтать трудно! Как я могла предположить, что рыжая представляет для меня угрозу? Я знала, что она лесби, и знала, что она любит пользоваться "отсутствием всяких условностей", но вы всерьёз думаете, что такие знойные красотки будут клеить уродливых школьниц, даже одетых, как я?.. Но я же не уродина, так? Мама так не думает, Элис тоже, и даже рыжая имела наглость заявить мне, что я горячая, пока сексуально унижала меня, как какую-то средневековую потаскуху. Но каким бы гадким утёнком я ни была, мне неоткуда было знать, что рыжая вообще глянет в мою сторону, не говоря уже соблазнит меня, как какой-нибудь препод-извращенец. Откуда мне было знать, что я войду в ту комнату добродетельной молодой девушкой (в основном), а выйду с несмываемым пятном на всю жизнь? Меня застали врасплох, принудили, запугали и соблазнили. Она не приставляла к моей голове пистолет, а показала мне сиськи, которые сразили меня надёжнее крупнокалиберной пули – они и сами были в некотором роде крупнокалиберные. Неужели меня можно винить, что я не устояла перед такой огневой мощью? То есть, действительно. Неужели только я во всём виновата? И давайте не будем забывать, что мне всего шестнадцать лет, а Виктория – явно педофил или, по крайней мере, хищница. Законно ли соблазнять девушек даже тогда, когда они этого очень хотят? Не знаю, но должно быть незаконно, особенно когда у девушки уже есть такая пара, как Элис. Может, мне позвонить в полицию? Ведь это преступление разгуливать с таким великолепным телом, как у Виктории. Но полиция мне уже не поможет, и даже Супермен меня не спасёт. Рыжая злодейка меня совратила, и уже слишком поздно. Злодеяние свершилось – она трахнула меня, и мне это понравилось. Теперь я должна прожить оставшуюся жизнь с осознанием, что изменила такой девушке, как Элис. Я кусала губы, не зная, куда деть руки, лежащие на коленях. Отвращение к себе окатывало меня, как волнами, и, сделав над собой огромное усилие, я осмелилась взглянуть на Элис. Она смотрела вперёд, и выражение её лица было спокойным с оттенком печали. Чёрт возьми, она была так прекрасна! Как я могла смотреть на кого-то ещё, когда у меня есть она? Ведь я же люблю её! Я чувствовала любовь в своей груди даже тогда, когда сидела окаменевшая в её машине, и в глубине души я знала, что мне больше никого не нужно. Так э-э... зачем я тогда ей изменила? Элис, наверное, почувствовала мой взгляд, потому что она тоже на меня взглянула. Она даже обнадёживающе улыбнулась, и от этого мне стало ещё тяжелее от стыда. Я опустила глаза и постаралась не заплакать. Я люблю её. Я поняла, что действительно люблю её. И едва я поняла, насколько сильно люблю её, как тут же поняла, что будет неправильно рассиживаться и уничтожать эту любовь попытками оправдать себя. Потому что не было никакого оправдания, а только неоспоримые факты. Да, я ещё несмышлёныш, и да, Виктория была шлюха, но в конце концов измене нет никаких оправданий. То есть, глянем правде в глаза — да, Виктория соблазнила меня, но она не приковывала меня наручниками к кровати. Всё это время никто не ограничивал мою волю, и я по своей воле решила насладиться самыми изысканными частями женского тела, которое когда-либо видела. Дело закрыто. Подсудимый виновен. И каково же наказание? Это уже было решать Элис, но меня не покидала нездоровая надежда, что она простит меня. Она уже дважды улыбнулась мне, к тому же Элис была гораздо взрослее меня – такая милая, такой ангел. Я поклялась ей, что никогда не изменю ей и что никогда не полюблю никого, кроме неё, и пока я сдержала, по крайней мере, одну из клятв. И это было самым важным, верно? Элис всё поймёт. Она пожалеет меня. Я всегда говорила, что я слабая, и Элис это знала, именно это она и ценит. Она простит меня. По-другому никак. Оставшуюся часть поездки я молилась, чтобы Элис простила меня, потому что честно я понятия не имела, что буду делать, если она не захочет меня больше видеть. Мы знакомы всего месяц, но в такое короткое время мы вместили столько любви и нежности друг к другу, что казалось, мы уже женаты. Я не могла представить себе жизни без неё, правда не могла. Мне нужно чувствовать её объятья, пока мы становимся старше, покупаем дом, заводим детей. Я видела это со всей ясностью. Я, конечно же, стану домохозяйкой, буду возиться на кухне с кастрюлями и сковородками среди ароматных паров, а дети будут бегать вокруг и играть. Одетая в фартук и, возможно, беременная, я буду тревожно поглядывать на часы, дожидаясь прихода трудолюбивой жены, чтобы встреть её поцелуем в щёчку и улыбкой, а потом повалить её на кухне на пол и трахаться до умопомрачения. К тому времени дети уже будут спать, конечно. Всё может быть настолько совершенно, хотя и только в моём воображении. Ведь две девушки не могут завести детей, во всяком случае, не традиционным способом, к тому же вампиры не стареют. И всё же это было бы неплохо. Когда мы остановились у моего дома, часы показывали уже половину одиннадцатого, и мы по-прежнему не обменялись ни единым словом. В животе, казалось, всё связалось узлом, и когда автомобиль плавно остановился, меня охватил внезапный страх. Что если это конец? Что если Элис бросит меня? Что если я вижу её в последний раз? Я испуганно взглянула на неё. Почему она ничего не говорит? Неужели она просто высадит меня у дома, молча, и уже никогда и ничего мне не скажет? Неужели мир действительно настолько суров, что случайность может всё изменить? Я должна была что-то сказать. Я не могла расстаться с ней вот так, просто не могла. Паника поднималась в горле, и я уже готова была броситься ей в ноги и умолять о прощении, расплакаться и вымолить его, но когда я открыла рот, смогла произнести только одно слово: – Элис… Дыхание споткнулось, но я не заплакала. Она посмотрела на меня, но я так и не поняла, что означало выражение её лица. Там было сочувствие, но и что-то ещё, и я молилась про себя, чтобы она не бросила меня, молилась и молилась, и... – Слушай, – сказала она осторожно. – Поговорим потом, ладно? Не закрывай для меня окно. Моё сердце воспарило, и я судорожно кивнула. Это ещё не полное прощение, но хотя бы надежда. Мы всё обсудим, и всё будет нормально, я как-нибудь объясню ей, что это не моя вина, и... Наверное, Элис прониклась моими чувствами, потому что она опять одарила меня обнадёживающей улыбкой и нежно коснулась моей щеки. – Я не сержусь на тебя, – прошептала она. – Ясно? Ничего не бойся. Я снова кивнула, и она пригнулась, чтобы поцеловать меня. Паника. Мои губы! Она собирается поцеловать меня в губы, которые до этого… Я резко отвернулась, и Элис остановилась. Я не могла смотреть на неё, и она, видимо, поняла меня. Она молча откинулась в кресле, и я взглянула на неё. Я не могла придумать, что сказать, поэтому просто схватила ручку двери, открыла её и вышла наружу. Я то и дело бросала взгляд через плечо, пока шла через сад в темноте, обхватив себя руками от холода. Автомобиль Элис оставался на обочине, когда я вошла в дом, и я была очень благодарна ей за то, что она не уехала в то же мгновение, как если бы я была какая-то грязная девка. И теперь я была дома. В доме мамы, которая совершенно не догадывалась, ни что я лесби, ни что я мерзкая шлюха. Наверное, моя измена затронула и её каким-то образом. Она воспитывала меня совершенно по-другому. Она лежала, свернувшись калачиком на диване, и смотрела "Секс в большом городе" на DVD, одетая в пижаму и ночнушку, с подушкой на коленях и печеньем на журнальном столике под лампой. Помню, я подшучивала над ней за то, что она смотрит сериал со словом "секс" в названии, но тогда я ещё была девочкой без единого тёмного пятна на совести. Своим незрелым умишком мне казалось вполне логичным предположить, что если женщина любит сериалы о сексе, то и сама она на многое способна, но теперь у меня не было больше права смеяться над ней. С таким же успехом она может сидеть и смотреть гей-порнуху, и я не буду её судить. Она посмотрела, как я вошла, опять нахмурилась при виде моего прикида, а затем заставила себя улыбнуться. – Привет, дорогая, – сказала она. – Что-то ты рано. Я кивнула и перевела взгляд на телевизор, чтобы не встречаться с ней глазами. – Да, – сказала я. – Элис... Я не закончила, а только махнула рукой. Я не представляла, что мне говорить, но мама кивнула, как будто поняла. Как будто Элис – достаточная причина явиться домой пораньше. – Было весело? – вежливо поинтересовалась она. В её улыбке сквозило подозрение. Я чувствовала, что она анализирует каждое моё слово и движение в поиске скрытых смыслов, но сейчас у меня не было сил обращать на это внимание. – Да, – сказала я.– Типа того. Она кивнула, не сводя с меня взгляда. – Как тебе её сёстры? Я беспомощно пожала плечами, не глядя на неё. – Нормально, – сказала я, чтобы она не беспокоилась. К тому же это было отчасти верно: Лия всегда выглядела круто, Джейн в этот раз не изрезала меня скальпелем, Розали всего раз заставила меня понервничать, а Виктория обласкала, как шлюха. Мама снова кивнула и улыбнулась. – Хорошо, – сказала она. – Очень хорошо. О да, лучше некуда! Всегда приятно, когда тебя насилует неотразимая рыжая. – Да, – пробормотала я, продолжая не смотреть на неё. – Слушай, я приму душ и пойду спать. Меня достал запах этих грёбаных духов. Обычно мама не позволяла мне ругаться, но она видела, что я чем-то расстроена. Кто знает, что она думает? Наверняка заметила у меня отсутствие макияжа и явно предположила, что я стёрла его после того, как меня задразнили "нормальные" сёстры Элис. Она не стала спорить с моим стремлением принять душ, что уже было несказанным облегчением. Не знаю, выдержала ли бы моя отмазка проверку её допросом с пристрастием. Если бы она стала копать эту тему, наверное, пришлось бы признать, что на самом деле я хочу в душ, чтобы смыть остатки грязи, прилипшей ко мне после встречи с подлой рыжей соблазнительницей. – Ладно, милая, – сказала она. – Я досмотрю эту серию и тоже пойду спать. – Ага. Спокойной ночи, мам, – кивнула я. – Доброй ночи, милая. Поцелуешь меня на ночь? Я пыталась незаметно улизнуть, но она остановила меня. Я запаниковала от мысли, что придётся поцеловать маму этими губами, но всё это меркло по сравнению с тем, что произошло между мной и Элис. – Мам, мне уже не четыре года, – сказала я, что и так было очевидно, если посмотреть, во что я была одета. У четырёхлетних девочек груди не колыхаются. – Однако ты ещё не совсем взрослая, – мама улыбнулась и указала пальцем на щеку. Я вздохнула, подошла и быстро чмокнула её. И чуть не расплакалась снова. Как вообще всё так вышло? Грустно, в самом деле. Мама предупреждала меня, что мой прикид могут неверно истолковать, но я не послушала её. Конечно, дело было не только в нём, но и в нём тоже. Мне стало жаль её – добродушную, трудолюбивую и одинокую маму. Все эти годы она из кожи лезла вон, чтобы воспитать из меня приличную, богобоязненную и сторонящуюся наркоты девственницу, и вот ей награда — поцелуй на ночь губами, которые всего на час назад прижимались к киске рыжеволосой распутницы. Ведь дети – главное богатство, верно? Я оставила мама у DVD в заблуждениях о моей невинности и пошла в душ. Я не стала бросать одежду в корзину для белья, так как оттуда она предназначалась для химчистки, поэтому я просто бросила всё на пол, сделав себе мысленную заметку собрать одежду завтра и выбросить в мусор, где ей самое место. Я мыла каждый сантиметр моего тела и волосы, хмурясь и размышляя, долго ли я буду ещё переживать. Наверное, это зависит от Элис. Удивительно, но всё оказалось намного больнее, чем я предполагала. Я вообще никогда не думала, что на такое способна, а теперь, когда всё случилось, я уже не могу сказать, кем я была и кто я на самом деле. Это странно, учитывая, что при других обстоятельствах, сексом с рыжей можно было бы гордиться. Хотя, в некотором смысле, этим действительно можно гордиться. Если я кому-то изменила, это совсем не значит, что Виктория становится от этого не такой сексуальной. Большинство людей даже таким не могут похвастаться за свою жизнь, особенно женщины. Женщины-натуралки вообще не особо спят с другими женщинами, а только с мужиками, а переспать с мужиком – в чём тут предмет для гордости? Но Виктория... Сколь бы мне ни хотелось ненавидеть её, я не могла. Я уже решила, что во всём произошедшем виновата сама, и под душем на меня нашла какая-то меланхолия. Она не виновата, что я настолько слаба, и я бы никогда не обвинила "другую женщину" в такой ситуации. Как в кино или сериалах, если муж изменяет жене, то всегда виноват муж. Нет никакого оправдания, независимо от того, что сказала или сделала жена. Никто не приставлял пистолет к его голове, как и к моей голове. Точнее, Виктория просто села на неё. Я склонила голову, давая горячей воде стекать по телу. Я думала о том, насколько меня возбуждала рыжая, и поняла, что в глубине души даже не жалею о произошедшем. Я поняла это с грустью и даже проронила пару слёз. Виктория была так прекрасна, что во всё произошедшее просто не верилось. Я вспомнила её тело, такое круглое и женственное. Я вспомнила тяжесть её грудей, когда она опустила их на моё лицо. Я вспомнила, как посасывала её соски, лизала её киску, целовала её в губы. Зачем она всё это со мной сделала? Чтобы отомстить за что-то Элис? Или просто ради собственной развлекухи? Когда я вышла из душа, гнев и ненависть прошли, а им на смену пришла тупая подавленность. Я надела пижаму и забралась в кровать, не выключая прикроватную лампу, заполняющую комнату тусклым оранжевым светом. Я слышала ветер за окном, но не смотрела в окно. У меня не хватало сил на тревогу о том, что скажет или сделает Элис. Я вспомнила, как Элис говорила, что ничто не изменит наших чувств друг к другу и ничто не разлучит нас. Эти слова ещё верны? Или я разрушила связь, когда изменила ей? Как я могла изменить ей, если она – моя вторая половинка? Как... Я услышала звук и повернулась к окну. Элис открыла его и забиралась внутрь, ещё одетая в свой топик и пачку. Под юбкой мелькнули розовые трусики, и я вздрогнула от волнения – мне можно только посочувствовать. О чём я вообще думаю?.. Оранжевый свет лампы выгодно высвечивал её наряд. Она казалась такой маленькой и нежной, и вдруг я действительно захотела, чтобы она простила меня. Мне казалось, я умру, если она меня не простит. Я приподнялась на локтях, ища в её движениях намёк на то, что мне сказать или сделать, и она улыбнулась, мило двинув бёдрами. – Привет, – сказала она. – Привет, – сглотнула я. – Я могу к тебе присоединиться? – она указала на кровать. Я кивнула, в груди затеплилась надежда. Элис скинула кожаные сапоги и сняла топик. Её идеальные груди качнулись, и я со стыдом посмотрела на неё. Она спустила мини-юбку и вышла из неё, а затем забралась в постель рядом со мной в одних носках и трусиках. Она положила голову на подушку всего в нескольких сантиметрах от меня, и я посмотрела на её хорошенькое личико в тусклом свете. Мы лежали лицом друг к другу, но не касались друг друга. – Прежде всего, – прошептала она, – я хочу сказать, что не сержусь на тебя, и не виню за то, что произошло. Во всём виновата Виктория, а не ты. Я была не совсем согласна с этим, но рада такое слышать. Кости сами расслабились от облегчения. Я была уверена, что она собирается простить меня. – А ты знаешь, что произошло? – спросила я робко. – Да, – она отвела взгляд. – Вики рассказала мне все. Но... – она опять посмотрела на меня. – Я готова послушать и твою версию. Хочешь мне всё рассказать? Именно этого мне и хотелось, но вдруг язык распух, и я чуть не задохнулась. Я должна была сказать ей, как мне жаль и что я по-прежнему люблю её, но я не смогла вымолвить ни слова. Само то, что мне всё это нужно говорить, действовало парализующе. Ведь само собой должно разуметься, что я люблю её. В этом не должно быть сомнений. Как я могла так облажаться? – Я... – только и смогла прошептать я. И всё. Больше ничего я не произнесла. – Если честно, – прошептала она, после того как молчание затянулось, – я немного удивлена. Ещё прошлым вечером ты клялась, что никогда не сделаешь ничего подобного. Или ты всё забыла? Почему ты это сделала, Белла? Её слова сокрушили меня, и я отчаянно попыталась оправдаться. – Она... – я всё пыталась переложить вину на Викторию и добавила: – …мне дала. Я была настолько измотана, что мне и самой это казалось правдой, прежде чем я это сказала. Но едва сказав, мне показалось, что я душу себя собственной подушкой. Что я вообще подразумевала? Что если такая девушка не возражает, её можно спокойно трахнуть? Неужели в моих устах это прозвучало именно так? Губы Элис изогнулись в ухмылке, но её глаза были грустными. – Отмазка не катит, детка. – Прости меня, Элис, – выпалила я в панике. – Я не знаю, как так вышло. Мы просто болтали, а потом... – …она тебе дала. – Нет, просто... – я поняла, что говорю слишком громко и понизила голос. Я беспомощно посмотрела на неё, пожала плечами и ухватилась за другое объяснение. – Я не знаю, – я практически простонала. – Может, вампиры способны управлять мыслями других? В вопросе содержалась толика надежды, но Элис мягко помотала головой. – Нет, – прошептала она. – У нас повышенный уровень феромонов, но не настолько, чтобы лишить других воли. Я сморгнула слёзы. Было бы западло, если бы рыжая могла управлять моими мыслями, но это хотя бы стало идеальной отмазкой. А теперь у меня не было никаких оправданий. Я всхлипнула, стараясь не плакать. – Значит, я просто шлюха, – пробормотала я. – Ты не шлюха, Белла, – шепнула Элис, погладив моё плечо под одеялом. – Это Вики шлюха. Но я до сих пор в это не верила и не хотела унижаться тем, чтобы сваливать вину на других, когда виновата сама. Так что я уставилась на неё заплаканными глазами и спросила прямо: – Ты злишься на меня? – Нет, – Элис помотала головой и улыбнулась. Она уже мне это говорила, но мне очень хотелось, чтобы она повторила это несколько раз. – Правда? – Я не злюсь на тебя, Белла, – прошептала она, взяла меня за плечи и привлекла к себе. – Дай обниму тебя. Я положила голову ей на плечо и позволила обнять меня. Я завернулась в её тепло, но всё равно чувствовала себя испачканной в грязи и слабой, не заслуживающей такого отношения. Жаль, что это ощущение не проходило. – Слушай, – прошептала она, поглаживая мои волосы, – ты ни в чём не виновата, поняла? Вики – сильная женщина. Её чарам трудно сопротивляться, – она мягко засмеялась, – хотя, судя по рассказу, ты особенно и не сопротивлялась. Это была не подколка, но всё равно было немного обидно. – Прости меня, – прошептала я. Она вздохнула – моя голова поднялась и опустилась на её груди. – Мне очень неприятно, – прошептала она. – Я хотела представить тебя своей девушкой, но всё пошло не по плану. Я не представляла, что тут сказать, поэтому просто повторила: – Прости меня. – Всё нормально, – прошептала она, по-прежнему гладя мои волосы. – Мне тоже не нужно было отпускать тебя с Вики. Она всегда была шлюха. Вам хоть понравилось вдвоём? Я напряглась. Почему она это спрашивает? Мне показалось, в её вопросе скрыта угроза, как у рыжей, и внезапно у меня пересохло во рту. Она ждала ответа, продолжая гладить меня, и я прошептала: – Нет. – А она говорит, что да. Я уставилась в точку. Моя голова лежала под её подбородком, и я не могла видеть её лицо. Я мог только лежать, замерев, пока она гладила мои волосы. Мы некоторое время молчали, а потом она вздохнула. – Как-то оно всё странно, – прошептала она. – Эсме, Розали и даже Карлайл - мне все они говорили, что ты рано или поздно причинишь мне боль. Вот такая цена твоим клятвам? Две слезы скатились на её грудь. – Прости меня, мне очень жаль, – прошептала я срывающимся голосом. Она поцеловала меня в макушку. – Вот и мне тоже жаль, – сказала она. – Не стоило мне этого говорить. Возьми меня за грудь. – Что? – Прикоснись к моей груди, – повторила она. – Давай, всё нормально. Мне нравится, когда ты прикасаешься ко мне. Я сделала, как она просила, не совсем уверенная в своих чувствах. Сейчас для этого подходящее время? Я обхватила ладонью её тёплую грудь, и она тихо простонала. – Так-то лучше, – прошептала она. – Спасибо. Она у меня не такая большая, как у Виктории, так? Она говорила совершенно спокойно, как будто разговор шёл на отвлечённые темы, но я была уверена, что её чувства оскорблены. Я причинила ей боль. Она пытается винить во всём сестру, но в глубине души я понимала, что Элис не снимает вины с меня. – Всё-таки ты злишься на меня? – прошептала я. – Нет, – она прижала мою руку к груди. – Ты не виновата, Белла. Я просто... разочарована. Не тобой. Ты совершенно не виновата, я не виню тебя. Я разочарована вообще: в себе, в Виктории, во всём мире, в любви. Вечно что-то идёт не так, сколько ни начинай сначала, сколько клятв ни приноси. Казалось, она верно говорит, хотя я не совсем её понимала, и я поцеловала её голую грудь. – Прости меня, – прошептала я. Это было действительно единственное, что я могла сказать. – Не переживай, – сказала она и вздохнула. – Я знаю, на что это похоже. Когда живёшь в полной безнадёге, можно потерять голову, когда открываются какие-то возможности: сначала я, потом Вики. Наверное, ты пока просто неспособна чувствовать настоящую любовь. – Неправда, – возразила я. – Я люблю тебя. – Наверное, это моя вина, – продолжала она, как если бы не слышала меня. – Не надо было создавать такую обстановку. Я же знала, на что способна Вики. Следовало оберегать тебя от неё. Нужно было лучше заботиться о тебе. – Ты не обязана заботиться о мне, – я нахмурилась. – Я должна сама заботиться о себе. Она мягко рассмеялась. – Я даже не могу винить Вики, – сказала она и слегка прижала меня к себе. – Этим вечером ты была такая красивая. Скорее это она не смогла устоять. Я сглотнула и подняла голову, чтобы видеть её лицо. – Ты правда не злишься на меня? – спросила я, ловя её взгляд. Она улыбнулась и взяла меня за подбородок. – Я люблю тебя, Белла, – прошептала она. – Я не разлюблю тебя за одну маленькую ошибку. Ты ведь ещё любишь меня? Моя грудь чуть не разорвалась, когда она сказала, что ещё любит меня, и я ухватилась за возможность сказать ей, что люблю её, люблю сильно, гораздо сильнее, чем всё остальное на свете. – Да, – я прошептала с настойчивостью. – Я люблю тебя больше всего на свете. – Хорошо, – сказала она с улыбкой. – Это самое важное. Но мне всё равно показалось этого мало, поэтому я повторила: – Прости меня, Элис, – прошептала я, глядя в её красивое лицо. – Ты правда прощаешь меня? Я чувствую себя такой... – Конечно, я прощаю тебя, Белла, – засмеялась она. – Ты же моя вторая половинка. Я всегда буду прощать тебя. Я просто боялась, что больше не нравлюсь тебе. Предположение, что она мне больше не нравится, показалось мне настолько диким, что я даже улыбнулась. – Конечно, ты мне нравишься, – сказала я ей искренне, с облегчением в сердце. – Я же люблю тебя. – Правда? – она немного прикусила губу и стыдливо улыбнулась. – То есть ты не предпочтёшь мне такую, как Вики? Повыше ростом и сексуальнее? Краем сознания я отметила, что она опять вошла в роль девочки-подростка, но мне было плевать. Я была так рада, что она все ещё хочет меня, что и сама впала в такую же роль, отбросив тревоги и стыд и сосредоточившись исключительно на ней. – Конечно, нет, – сказала я, как будто само такое предположение было смешно. – Ты само совершенство, Элис. Я так люблю тебя. Правда. Ты для меня всё. Я подписывалась под каждым словом, и было приятно такое говорить. Отвращение к себе прошло, хотя бы и временно, осталось только светлое чувство к девушке рядом со мной. Она восторженно улыбнулась и покраснела, как если бы это была лучшая новость за сегодня. – Ты это правда? – Да, – сказала я ей. – Тогда докажи, – она слегка ухмыльнулась. – А как? – спросила я, уже зная ответ. Она посмотрела мне в глаза. – Давай займёмся любовью, – прошептала она, и я вместо ответа прижалась своими губами к её. Я хотела её больше всего на свете, что могла припомнить, и я очень страстно целовала её. Она стонала, и от звука её стонов я целовала её ещё сильнее. Я водила руками по её обнажённому телу, остановившись ненадолго на её грудях, её совершенных небольших грудях, а затем мои руки скользнули ей в трусики и погладили её там. Она была влажной, и вскоре я вставила два пальца, не переставая целовать её. Я работала пальцами, заставляя её стонать, а потом прошлась губами по её шее и груди и стала сосать её соски, вставляя пальцы внизу всё глубже. Она ахала и вся выгнулась. В животе стремительно росла страсть, и вдруг я уже не могла продолжать, не попробовав её на вкус. Я резко оторвалась от её грудей и расположилась у неё между ног, сгорая от волнения, а она развела для меня бёдра, открыв влажное пятно на трусиках. Я стянула их и отбросила прочь. Вздрогнув при виде её блестящего женского естества, я вдруг припала к нему и стала с наслаждением лизать, заставляя её громко стонать. Я переместилась ещё дальше на кровати и легла на живот, лицом к её киске и стала лизать, лизать и лизать у неё с такой страстью, как если бы она была чем-то самым вкусным, самым прекрасным на свете, что так и было. Она с криком кончила и откинулась на подушку. Я продолжала лизать, пока не слизала все её соки, а потом медленно поцеловала её киску и осыпала поцелуями её тело, животик, груди. Ещё я поцеловала её шею и подбородок, а потом в губы. – Белла… – она тяжело дышала. – О, Белла… – Тебе понравилось? – спросила я, готовая повторить, если она захочет. – Да, – шепнула она с красивой улыбкой. – Это было замечательно. Спасибо, детка. – Всегда пожалуйста, – сказала я и вся засветилась от счастья, когда посмотрела на её покрасневшее лицо. – Я люблю тебя, Элис. Она счастливо улыбнулась мне. – Я тоже тебя люблю, детка, – сказала она, и игриво схватила меня за попу. – Чего бы ты хотела сейчас? Я была по-прежнему одета в шортики и топик и вся вспотевшая от усердной работы, но я честно не хотела ничего. От мысли, что Элис коснётся губами моего тела, которым я изменила ей, мой отвращение к себе вернулось, и я подумала, что не имею права просить у Элис любви ко мне. Слишком рано, и хотя я сходила в душ, мне хотелось выдержать некоторое время, чтобы грязь полностью смылась. Я так расстроилась, что поцеловала её, посмотрела ей в глаза и помотала головой. – Ничего, – прошептала я. – Мне нужна только ты. – Белла, – она улыбнулась. – Нет, серьёзно. Я просто хочу тебя обнять. Она запустила руку в мои шортики и обхватила ладонью мою попу. – Позволь мне всё же сделать что-то для тебя, детка, – прошептала она. – Я хочу, чтобы ты знала, что я продолжаю любить тебя. Я колебалась. Затем я посмотрела ей в глаза и сказала: – Можешь укусить меня? Она застыла молча. Её рука остановилась на моей попе, и Элис медленно вынула руку из моих шортиков. Она отвернулась, но я видела, что она борется с собой. – Элис? – прошептала я. – Ты хочешь укусить меня? Она моргнула на меня в тусклом свете. – Да, – прошептала она. – Но только, если ты хочешь этого сама. Я почувствовала прилив волнения. Да, я этого хочу. Я хотела, чтобы она отметила меня, как свою, но больше всего мне хотелось, чтобы она знала, как сильно я её люблю. Так было лучше всего: моё тело – и моя кровь. – Конечно, я хочу, Элис, – прошептала я. – Правда? – Да. Всё, что хочешь. Пожалуйста, начинай. Она бросила взгляд на мой чокер и снова отвернулась. – Белла, – прошептала она. – Не нужно делать это, только потому что... Она не закончила, а я перебила её. Я не сводила с неё глаз, а голос обрёл силу и настойчивость от эмоций. Я и сама не понимала, чего я так разволновалась, но это было так. – Я знаю, но, пожалуйста… Прости меня, Элис. Я знаю, это не загладит моей вины, но я хочу, чтобы ты знала... Я хочу, чтобы ты знала, как сильно я тебя люблю. Как сильно я… тебя хочу, как сильно ты мне нужна. Поэтому пожалуйста, просто укуси меня. Она посмотрела на меня на мгновение и улыбнулась. – Ладно, – прошептала она, и я почувствовала облегчение. – Ложись. Я легла рядом с ней, а она села на мои бёдра, взяла меня за подбородок длинно поцеловала в губы. От этого поцелуя моё сердце воспарило. – Спасибо, Белла, – прошептала она. – Мой укус будет неглубокий. Всё будет не так, как в прошлый раз. – Делай, как хочешь, Элис, – прошептала я в ответ. – Мне всё равно. Я лежала, тяжело дыша, пока она медленно расстёгивала мне чокер. Неожиданно я явственно ощутила, что не могу дождаться, когда она вонзит в мою голую и мягкую шею свои клыки. Отложив чокер на тумбочку, она потянулась к абажуру, улыбнулась мне и выключила свет, оставив нас в кромешной темноте. Я почувствовала, как она уселась на меня и осторожно потёрлась о меня всем телом. Её губы коснулись моего горла, и я задрожала. – Повтори, что любишь меня, – прошептала она у моей шеи. – Я люблю тебя, – я обняла её за голую спину. Её клыки коснулись моей шеи, и я почувствовала, как они проткнули кожу. Я вздрогнула от боли и вытянула шею, чтобы ей было удобнее. В моей киске всё задрожало. Она начала сосать из ранки, а я улыбнулась в темноте, всё сильнее обнимая её руками. – Я люблю тебя, Элис, – прошептала я, вложив в эти слова всю душу. – Я очень-очень тебя люблю.