Элис

Я читала много любовных романов, но ни в одном из них главную героиню не насиловали. Конечно, в реальной жизни, как правило, всё немного жёстче, но всё же никогда не ждёшь, что нечто подобное случится именно с тобой. Попытка изнасилования – типичный приём в романах, но она всегда остаётся именно попыткой, потому что в самый последний момент появляется герой, который спасает девушку и увозит её на бледно-сером коне, а она прячет заплаканное лицо на его точёной мужской груди. Наверное, именно поэтому отстойно быть лесби – никакой рыцарь в сияющих доспехах не явится тебя спасти. Может быть, Элис бы и примчалась в раздевалку в бронированном бикини с мечом для спасения своей единственной и любимой, но такое было маловероятным. В любом случае, что касается самого процесса, всё могло быть намного хуже. К примеру, я имела дело отнюдь не с мужчинами. Уверена, большинство девушек придут в ужас от мысли быть изнасилованной другой девушкой, но к счастью для меня, я была распутная лесби с некоторыми склонностями к сексуальному унижению. Не хочу сказать, что мне это даже понравилось, но, если уж совсем честно, это было не самое большое несчастье в моей жизни. Мой ужас объяснялся лишь тем, что пришлось заниматься сексом не с Элис, но и это потрясение несколько смягчалось тем, что когда тебя насилуют – это совсем не то же самое, когда ты изменяешь сама. Однако я всё же сопротивлялась. Этим вряд ли можно гордиться, так как самым захватывающим всего действа стало именно преодоление моего сопротивления. Розали стала отлизывать у меня, и сначала я попыталась оттолкнуть её. Ну, может быть, не совсем "сначала". Сначала я долго приходила в себя от того, что такая великолепная девушка, которая меня на дух не выносит и, вероятно, давно желает моей смерти, сидит на корточках голая между моих ног, как кошка, и тыкается языком в мой набухший клитор сквозь тонкую ткань трусиков. Понятное дело, мои ноги мгновенно ослабли, но силы вернулись ко мне, едва я почувствовала, как Виктория лижет мне ухо. Это было немного странное ощущение, немного неприятное, и вдруг я задёргала ногами и закричала. Но тут рука мгновенно зажала мне рот, и я почувствовала жгучую боль в груди – рыжая щипнула мне сиськи. Она велела мне не шуметь и быть умницей. Я ещё попыталась дёрнуться, но она ущипнула меня ещё больнее, и я обмякла. Уверена, благородная героиня сопротивлялась бы до последнего дыхания, но мне правда было больно – у меня груди очень чувствительные. Поэтому я сдалась, по крайней мере на время. Да, никто не приставлял мне к горлу нож, но мне показалось логичным просто получить удовольствие в объятиях рыжей и молча смотреть в потолок, пока блондинка снимает с меня трусики. У Виктории тело было тёплым и мягким, оно превосходно пахла. Она целовала меня в щёку и что-то шептала, а блондинка отлизывала. Боль от щипка постепенно прошла, а прикосновения Виктории стали намного мягче. Она сняла с меня топ, под который я сегодня не надела лифчика, и стала пощипывать мои соски, целовать шею и плечи, а блондинка работала во мне языком. Я не сопротивлялась, пока они не закончили, и закончили они только после того, как я кончила. Я пыталась не кончать, но от этого оргазм получился только ещё более бурным, более мощным. Я даже удивилась, откровенно говоря, и, едва пришла в себя, то даже подумала: вот было бы здорово, если бы я познакомилась с Викторией до встречи с Элис. К такому легко привыкнуть. После этого снова пришлось терпеть унижения, но я снова попробовала сопротивляться. Рыжая задрала топ и велела мне сосать ей сиськи. Блондинка уже подползла поближе и взяла одну из её грудей в губы. При других обстоятельствах я бы с удовольствием повиновалась. Я очень самоотверженная девушка. Для меня секс на девяносто девять процентов заключается в другом человеке. Однако сегодня в обстановке изнасилования, мне показалось, что мне можно даже немного посопротивляться. Юбку с меня давно сняли, поэтому я была голой, если не считать топика, натянутого на мои груди, и сапог, которые доходили голенищами до колен, но почти ничего не скрывали. Наверное, некоторые девушки убежали бы даже в таком виде, но, честно говоря, пусть лучше меня унижают здесь, чем перед всей баскетбольной командой, которая по-прежнему играла в спортзале. При мальчиках я, как правило, очень стесняюсь. Но тем не менее, я не помогала им. Я сидела на полу в раздевалке, прикрывая самые деликатные участки тела руками, и угрюмо смотрела на массивные сиськи, к которым должна была подползти и сосать. Блондинка уже сосала один сосок рыжей губами, и она открыла глаза и посмотрела на меня. Розали погладила другую грудь и развернула её ко мне, как бы приглашая. Но я не двигалась с места. Блондинка прищурила холодные голубые глаза, а потом подошла, схватила меня за волосы и ткнула лицом в сиськи своей госпожи. Это было не самое худшее, что я когда-либо брала в рот. Мамина стряпня могла быть временами намного неприятнее. Поэтому я начала сосать. Может быть, нужно было укусить Викторию, но для меня это было слишком: не люблю причинять девушкам боль, даже тем, кто делает больно мне. Я понятия не имела, когда начнётся следующий урок физкультуры, но рыжая не стала тратить времени на прелюдии. Она дала нам двоим пососать себе сиськи минуту или две, немного поласкала меня, а затем уложила меня на пол и села на лицо, задрав свою джинсовую мини-юбку и сдвинув в сторону трусики. Её киска выглядела невероятно изысканно, но я снова предприняла слабую попытку сопротивления – просто уставилась на неё мрачным взглядом. Однако моё положение было изначально проигрышным: когда на тебе уже сидит полуголая шлюха, вряд ли получится изобразить особою строптивость. Но всё равно я не шевелилась. Она усмехнулся и погладила мои волосы, пытаясь заставить по-хорошему. Но я всё равно не шевелилась, поэтому она пожала плечами и стала тереться о мои губы. Удушающий мускусный запах её возбуждения затуманил мне голову и наполнил голодом, но каким-то образом мне удалось не высовывать язык изо рта. Когда она кончила, то слезла и позволила залезть на меня блондинке. На этот раз мне пришлось отлизывать. Рыжая села у меня между ног, и, естественно, я снова возбудилась, так что моя киска, которую она открыла, раздвинув мне бёдра, была влажной и вся в предвкушении. Она сказала, что будет рада ублажить меня, если я позабочусь о блондинке, но я всё равно не шевелилась. Поэтому она шлёпнула меня по бёдрам, как если бы я её уже достала, а потом стала щипать за ногу, пока я не подчинилась. Особого выбора у меня не было, так что я припала губами к сочной киске блондинки и стала отлизывать. Щипки прекратились, едва Розали начала стонать, а через несколько секунд я почувствовала губы на собственной киске, а роскошный язык лизал мне клитор. Но поскольку рыжая – просто грёбаная шлюха, она даже не дала мне кончить, а остановилась, едва блондинка слезла, оставив меня возбуждённой, униженной и очень разозлённой. Но по крайней мере всё закончилось. Оргазм получен – и мои очаровательные насильницы бросили мне мою юбку и улыбнулись тому, как я в неё отчаянно влезла. Щёки пылали, как огонь, но ещё я ощущала просто дикое возбуждение. Конечно, я могла убежать, едва надела юбку и опустила топик на груди, но мне захотелось надеть и трусики. Юбка была короткой, и кроме того уже казалось глупым бежать от страха. И, если уж быть до конца честной, было даже увлекательно смотреть, как блондинка одевается. Она делала это очень изящно и на автомате, странно неторопливо, как будто никуда не спешила: белый лифчик, белые трусики. Её тело было просто великолепно. Я попыталась возненавидеть её (честно пыталась), но не смогла. Я почти расстроилась, что её заставили изнасиловать меня. Учитывая, какая между нами разница, возможно, настоящей жертвой всего этого была именно она. – Ну, – рыжая натянула топ на груди, а затем подвигала их под одеждой, чтобы они лучше уселись, и улыбнулась мне, – кажется, мы закончили. Или ты хочешь ещё? От неполученного оргазма у меня до сих пор горело между ног, так что, наверное, над её предложением можно было даже посмеяться. Но я не смеялась. Рыжая легко усмехнулась – приятный звук эхом отлетел от шкафчиков. – Ой, не надо так кукситься, дорогая, – сказала она. – Тебе это точно понравилось. ведь так должно быть. Обязательно расскажи обо всём Элис, когда бросишься ей на руки с мольбами простить тебя грешную. При упоминание об Элис я ещё больше разозлилась. Это ещё унизительнее, когда тебя насилуют, чтобы насолить твоей девушке. Рыжая была настоящей сволочью – мне было бы лучше, если бы она изнасиловала меня только потому, что не устояла перед моим обаянием. Но я не собиралась признаваться, что хотела чего-то столь неправильного и смешного, так что просто посмотрела на неё с праведным гневом за Элис. – Она не твоя собственность, – прорычала я. – Что, прости? – Если ты обратила её, то она от этого не стала твоей собственностью. Она может общаться с кем хочет. Это был слабый довод, но он странным образом подействовал на них обеих. У Виктории резко исчезла улыбка, и она с любопытством посмотрела на меня. Розали перестала расчёсывать волосы и глянула на госпожу. – Я обратила её? – переспросила рыжая. – Это она тебе такое сказала? Меня будто обдало холодным ветром. Элис всё наврала. Уже не в первый раз. – Да, – сказала я, изображая уверенность в своих словах. – А что? Но рыжая только улыбнулась и махнула рукой. – Ничего, я просто так, – сказала она. – У Элис всегда такая крепкая память. Это одна из её самых милых черт, право слово. Я не знала, что думать. Зачем Элис врать о том, что её обратила Виктория? Учитывая их отношения, это казалось настолько правдоподобным. Элис что-то скрывает, или она просто неисправимая лгунья? Розали наклонилась за моими трусиками и теперь протягивала их мне. Она была по крайней мере на полголовы выше меня и смотрела сверху вниз с определённым высокомерием. Казалось, она слишком высока и крепко сложена, чтобы быть секс-рабыней, поэтому я выхватила свои трусики и зыркнула на неё. – Элис убила твоих насильников, а ты даже не была её второй половинкой, – сказала я. – Как сама думаешь, что она сделает с теми, кто изнасиловал меня? Это уже была достойная угроза, но, видимо, говорила я не слишком угрожающе, так как в тот момент неловко натягивала трусики. В общем, Розали, казалось, не особо испугалась. Она просто улыбнулась холодной улыбкой и сказала: – Похоже, чтобы я наложила в штаны от страха? Мне было нечего ответить, совсем нечего, так что я развернулась и поплелась вон. Когда я появилась в спортзале, там собирались начать урок физкультуры, и стайка девушек направлялась в раздевалку. Если бы они появились на десять минут раньше, то могли бы спасти меня или даже присоединиться к нам – вот классная тема для новой фантазии. С Викторией и Розали было весело, но если бы меня отымела вся волейбольная команда, было бы намного круче. Некоторые из девчонок были очень даже ничего. Анжела опять сидела у своей растяжки с двумя банками свежей краски. Жаль, что она ничего не заподозрила, когда не увидела меня и не отправилась на мои поиски. Но опять же, когда твоя подруга пропадает на минуту или две в школе, никогда же не подумаешь, что в это время её насилуют в раздевалке сексуальные лесби-вампиры. Логично было бы предположить, что подруга вернулась на уроки или отошла в туалет. Я села напротив неё и подобрала одну из кистей. Это было так глупо. Даже не хотелось идти на этот выпускной вечер. – О! – Анжела заметила меня и заговорила, как ни в чём ни бывало. – А где ты была? Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но закрыла его. Вопросом меня вернуло к действительности. Когда до меня дошло, чем я занимаюсь, меня захлестнуло странное чувство: меня только что изнасиловали бывшие моей девушки, а я расселась тут с этой кисточкой, как будто ничего не случилось? Тут что-то было неправильно. Всё должно быть по-другому. Мне нужно было как-то ответить на свершившееся попрание собственной чести – но как? Я оглядела спрортзал, как будто искала ответ, но увидела лишь игру в баскетбол и девчонок, высыпавших из раздевалки в спортивных шортиках. У некоторых из них были милые попки, но это не было ответом на вопрос, что мне теперь делать. – Ты вообще в порядке? – спросила Анжела, глядя на меня с беспокойством. – Ты как-то немного странно выглядишь. Мне и самой было немного не по себе. Ничего не ответив, я положила кисть обратно в банку, встала и вышла. Я не взяла с собой ни сумку, ни учебники, ни даже мобильный телефон. Я просто вышла за ворота и пошла домой. Главным образом я думала о том, что придётся обо всём рассказать Элис, и всё это казалось не таким простым. Как вообще нужно рассказывать своей девушке, что её сёстры изнасиловали тебя в школе? Особенно, когда твоя девушка – непредсказуемый вампир, которая в ответ может угробить этих самых сестёр, но с таким же успехом обвинить меня в том, что мне это самой понравилось. Пока я шла домой, начался дождь, чего и следовало ожидать. Как будто я недостаточно настрадалась за последнее время, недоставало ещё промокнуть до нитки. Да уж, день выдался на редкость дерьмовым: сначала меня пощипали в чувствительных местах, а потом я ещё и вся промокла – стоит ли удивляться, что не нахожу в своей жизни ничего хорошего? Тем не менее жизнь учит нас, что у каждой неприятности всегда есть светлая сторона, если посмотреть на неё под нужным углом, и через пару минут размышлений я поняла, что не залечу. Слава богу – какое облегчение! Я не верю в аборты, а перспектива подарить миру ещё одного рыжеволосого демона совсем мне не улыбалась. Даже неприятно было себе такое представить. Пока добралась до дома, я промокла насквозь, но, по крайней мере, присутствие яда в организме не давало мне простудиться. Я тут же пошла в душ, беспокоясь о запахе и вспоминая, как замечательно пахла Виктория. Не хотелось об этом думать, потому что приходилось также вспоминать её теплоту и мягкость, её прикосновения, её язык, сексуальную властность в её глазах, когда она выставляет напоказ своё в высшей степени красивое тело, и то, что она заставляет меня с ним делать. Какая же она всё-таки сука, что обломала меня со вторым оргазмом – возбудила почти до конечной точки, а потом просто остановилась. Никакой порядочности вообще! Самое натуральное варварство! А теперь я стою под душем, голая, мокрая и разозлённая тем, что моя насильница чисто по-садистски дала мне кончить всего один раз. Неужели это потому, что я ей не нравлюсь? Неужели я её совсем не возбуждаю? Конечно, прерванный оргазм – не самая большая моя проблема сейчас, но так поступать со мной было в высшей степени подло. Это недостойно даже Виктории. Но ладно. Очевидно, моё мышление заклинило из-за последней моральной травмы. Тем не менее при стойкой боли между ног мне было трудно на чём-то сосредоточиться. Поэтому я стала трогать себя, повторяя в мыслях всю сцену насилия, но с некоторыми изменениями: рыжая приносит мне извинения с прекрасным французским поцелуем, а потом признаётся, что сделала это только потому, что по уши в меня влюблена и хочет быть со мной вечно. После этого всё уже выходит "по взаимному согласию". Горькая фантазия, если учесть, что в действительности всё было как раз наоборот. Элис была неотразима, а я стала своеобразным ножом, который Виктория вонзила своей сестре в спину. После душа я переоделась. В голове стало яснее, пока я ворочалась в постели, соображая, что делать дальше. Можно было накатать заяву в полицию, наверное, но это казалось уже крайней мерой, и, в конце концов, получится моё слово против слова Виктории. Кроме того, я что-то сомневалась, чтобы рыжая позволила себя арестовать. Уверена, у неё будет много друзей в тюрьме, но принимать душ каждые семьдесят два часа вряд ли будет полезно для её рыжих волос. В общем, вероятно, лучше всего будет никому ни о чём не рассказывать. Мне совсем не нужно, чтобы обо всём узнала мама. Ей и так достаточно беспокойства. А вот Элис… Элис – это проблема. Бедная Элис! Как могла рыжая так с ней обойтись? Элис будет просто в шоке. Она с радостью узнает, что я сопротивлялась, как могла (вероятно, придётся немного присочинить от себя), но вряд ли обрадуется, что другая девушка тёрлась своей киской о моё лицо. Я и сама не особо была этому рада, хотя и немного возбуждалась, когда это вспоминала. Неужели Элис будет воспринимать меня как грязную, испорченную шлюху? В прошлый раз, когда ко мне прикоснулась другая, она убежала обратно к той, которая меня касалась, в полном убеждении, что я не её вторая половинка. Что если в этот раз она будет того же мнения? Да, я сопротивлялась, но давайте смотреть правде в глаза: мне это и вправду понравилось. Элис уже показала, насколько её запросы ко мне оторваны от действительности. Родственные души не обманывают. Никогда. Даже когда их насилуют, надо думать. И, возможно, она права. То есть, это даже логично, в самом деле. Я должна была настойчивее сопротивляться, гораздо настойчивее. Я должна была бороться до полного исчерпания сил, до самого последнего вздоха, вырываться, кричать и наконец умереть с именем своей любимой на устах и относительно сухой киской. Но я этого не сделала. Я сделала вид, что сопротивляюсь, но в основном мне всё даже понравилось. Боже, какая же я шлюха! Ну почему, когда тебя насилуют, это так прекрасно? Может быть, это как раз самое худшее? Может быть, меня совсем не беспокоит, простит ли меня Элис? Может быть, мне больше хочется остаться с рыжей? Но нет, что за дурные мысли? Нужно идти в правильном направлении и придумать, что сказать Элис. Она простит меня, она слишком любит меня, чтобы возненавидеть за что-то вроде этого. Может быть, всё будет, как у неё и Розали? Розали изнасиловали, а Элис за неё отомстила. Может быть, Элис и за меня отомстит? Но с Розали всё было совершенно по-другому. Та сопротивлялась, правда сопротивлялась, и досопротивлялась до реанимации со сломанными костями и множественными повреждениями внутренних органов. Конечно, Элис стало её жаль, и она помчалась за неё мстить. Ну, а как же я? Чем я докажу, что сопротивлялась? Синяком на сиське и желанием потеребить себя в душе, потому что всё было так здорово? Да, ты просто молодчина, Белла! Ты находка, а не жертва! Но можно ли меня во всём этом винить? Тут совершенно другой контекст. Не хотелось бы умалять страданий Розали, конечно, но если бы меня насиловала шайка пьяных парней, а не две сексуальные лесби-вампирши, уверена, я бы сопротивлялась до конца. Я бы даже с удовольствием спрыгнула с пятого этажа, чтобы от них убежать. То есть, разве я виновата, что блондинка и рыжая такие горячие? Можно ли винить меня за то, что я от них кончила? И давайте не забывать, что эти девчонки – вампиры. Они не угрожали мне смертью, если я буду сопротивляться, но разве не логично такое предположить? Может быть, поэтому я так легко уступила – потому что испугалась? Да, скорее всего, именно поэтому. Ох, кого я пытаюсь обмануть? Элис никогда не простит меня. Вторые половинки не изменяют друг другу – она права. Мне нужно было сильнее сопротивляться. Какая же я безнадёжная! И шлюха. Может быть, мне просто вернуться в школу и отдаться рыжей самой? Похоже, я только на то и способна, что заниматься сексом. Может, я и не самая лучшая овца в стаде, но сиськи у меня всё-таки ого-го! Может быть, мне всё сохранить в тайне и не говорить даже Элис? Может быть... Секундочку. В тайне? Я лежала на кровати, но едва мне пришла в голову эта мысль, я села. Надежда затеплилась у меня в груди. Всё стало так просто, так элегантно, так идеально. Тайна. Если я буду держать это в тайне, всё будет хорошо. Мы с Элис будем продолжать общаться, как будто ничего не случилось и… и... И что потом? Что будет, когда она всё узнает? Но какова вероятность, что она пронюхает? Она больше не общается с семьёй, даже по СМС или по телефону. А к Виктории или Розали Элис не подойдёт сама. Может прокатить! Нужно только... Соврать. Эх... Да, похоже, придётся соврать. Или, по крайней мере, опустить ряд подробностей. Но учитывая всё то, о чём Элис врала или умалчивала в наших отношениях, разве можно меня винить всего в одной маленькой лжи? Так будет лучше всего. Виктория – психопатка, сумасшедшая, спятившая. Она сама сказала себе, что скорее даст Элис умереть, чем быть со мной, а если дойдёт до драки, у рыжей преимущество по росту и весу. А ещё она склонна к подлостям. Наверное, будет лучше просто не связываться с ней. Лучше просто... Сбежать? Да. Уехать из Форкса вместе с Элис. Можно отправиться куда-нибудь, где рыжая нас никогда не найдёт, и мы будем счастливы: я и Элис. Но разве Элис согласится расстаться со своей семьёй? Она так любит их, и хотя сейчас она с ними в ссоре, их по-прежнему связывают несколько веков отношений. Хоть Элис и прожужжала мне все уши, что ей не нужен никто, кроме меня, она по-прежнему выказывает сдержанный интерес к блондинке и рыжей, делая вид, что ненавидит их, но в глубине души по ним скучает. И она довольно быстро согласилась на групповушку с Джейн и Лией, разве не так? Она даже пыталась проявить ласку к Эсме и Карлайлу. Может быть, Виктория права? Может быть, вампирам не свойственно хранить верность одному партнёру? Может быть, она только притворяется, что хочет только меня? Но зачем? Я же не запрещаю ей заниматься сексом со своими сёстрами, особенно сейчас. То есть, мы уже договорились, что любовь – это не сказка. Почему бы не трахаться всей семьёй? Блин, почему бы не поделиться мной с ними тоже? В конце концов, я же просто шлюха, так что не буду жаловаться. Жаль, я не знаю, какие мысли крутятся у Элис в голове. Почему она врала о том, что её обратила Виктория? Почему ей так приспичило хранить верность, когда это даже не заложено в её природе? Почему... Вдруг дождь снаружи зазвучал громче – кто-то открыл окно. Это была Элис. Она залезла в окно, мокрая, но не до нитки, и увидела, что я сижу на кровати. – Детка? – она закрыла окно, не спуская с меня обеспокоенного взгляда. – Что случилось? Я ждала тебя на стоянке, но так и не дождалась. Я понятия не имела, как буду отмазываться, но казалось естественным, что нужно притвориться быть естественной, поэтому я встала с постели и махнула рукой. – Да, я пошла домой, – сказала я. – Прости, что не предупредила. Она обняла меня. От неё пахло дождём и самой Элис – замечательная смесь. Я закрыла глаза и вдохнула её запах, совершенно забыв о рыжей. Моя голова наполнилась Элис, Элис, Элис. – Слава богу, ты в порядке, – сказала она. – Я так волновалась. Я уж думала, Вики опять что-то устроила. Моё сердце вздрогнуло. Значит, Элис ничего не известно. Прекрасно, не так ли? – Не-а, – сказала я. – У меня просто заболела голова. Она вырвалась из моих рук, заглянула мне в глаза – в это мгновение своим выражением на лице она была поразительно похожа на маму, когда та пытается решить, нужно ли мне вызывать неотложку или ещё потерпит. Я вымученно улыбнулась, но почувствовала, что побледнела и занервничала. – Правда? – переспросила Элис. – Ничего не случилось? – Нет, – я помотала головой. – Просто устала. Казалось, Элис не совсем довольна моим ответом, но она отпустила мои плечи. – Хорошо, в следующий раз не забудь взять телефон, ладно? Ты не представляешь, как я волновалась. Хорошо ещё я тебя давно знаю и поняла, что ты могла оставить его в своём шкафчике. Я тебе и на домашний обзвонилась, но ты, похоже, не слышала. – Прости, – сказала я, краснея от сознания того, как это мило, что она так беспокоится обо мне. Как мини-мама. Интересно, она это искренне? Вампирам не дано сочувствовать, но если они считают тебя своей собственностью, то похоже, что они вполне могут поднять панику за своё. Элис улыбнулась мокрым от дождя лицом. – В следующий раз звони, – сказала она мне. – Можно было бы прогулять школу вместе. Я пожала плечами, как если бы не подумала о такой возможности. Но по правде говоря, мне просто не хотелось признаваться, что в один из этих пропущенных уроков я наслаждалась собственным изнасилованием в женской раздевалке. – Ты себя лучше чувствуешь? – спросила Элис. Я кивнула. – Да, – сказала я совершенно искренне. Элис действовала на меня магически. Зависимость или нет, я люблю эту жуткую сучку. Мне не волнуют утверждения её семьи, что она не любит меня и что это ненадолго. Я буду с ней до тех пор, пока смогу. Элис улыбнулась и обняла меня за талию – нежные ласки. – Может быть, детка немного устала от секса? – спросила она. – Может быть, нам немного притормозить? – Не надо, – я улыбнулась и взяла её за руку. – Точно? – Точно, – сказала я и поцеловала её. Элис застонала и обняла меня, обхватив руками за шею. Дождь стучал в окно. Её мокрый запах вскружил мне голову. Я разорвала поцелуй и посмотрела ей в глаза, абсолютно спокойная, будто опьянённая её поцелуем. – Я люблю тебя, Элис. – Я тоже люблю тебя, детка. Мгновение мы смотрели друг другу в глаза, просто улыбаясь. Затем она хихикнула и повела меня к кровати. – Тогда поскорее раздевайся, будем трахаться, – сказала она, и поскольку я не могу устоять перед доминантными девушками, я сделала, как она велела. Наша одежда упал на пол, и Элис засмеялась в моих объятиях, голая и гладкая. Мы упали на кровать и занялись любовью – просто любовью под звук барабанящего в окно дождя. Каким-то загадочным внутренним чувством, то ли как моя девушка, то ли как вампир, Элис догадалась, что в моей киске сегодня уже что-то побывало, и мне пришлось признаться, что я немного отвлеклась в душе. Она надулась, пожурила меня за безрассудное разбазаривание своих оргазмов и сказала, чтобы отныне все они принадлежали только ей. Потом она улыбнулась и спросила, думала ли я при этом хотя бы о ней. У меня сердце кровью обливалось от собственной лжи, но я сказала, что думала. Потом мы прижалась друг к другу под одеялом, когда она, легла на меня сверху, обернув собственным теплом и мягкостью, как она любила делать. Лицом она уткнулась мне в шею, и какое-то время мы просто лежали молча, слушая дождь. Тогда я сказала: – Элис? – Что? – Могу я задать тебе вопрос? – Конечно. Она подняла ко мне лицо. После секса она всегда была такая красивая: выражение лица смягчалось, губы немного бледнели. Я не представляла себе, как мне рассказывать о встрече с рыжей, но внутренне понимала, что просто не могу ей это рассказать. Просто не могу. Нужно как-то уговорить Элис уехать со мной, но едва я посмотрела в её красивые глаза, на меня внезапно обрушились сомнения. Что если она не настолько меня любит? Я отвела взгляд и посмотрела на неё снова. – Мне просто интересно, – сказала я. – Ты счастлива со мной? От моего вопроса она лучезарно улыбнулась. – Конечно, глупая, – сказала она. – Я же люблю тебя. Я никогда не была счастливее в жизни, чем с тобой. Ты для меня всё, детка. Она сказала это так сладко и с такой любовью, что у меня глаза наполнились слезами. Я обнимала её руками за талию и гладила по стройной спинке. – А как же твоя семья? – спросила я. – Разве ты по ним не скучаешь? Но она непринуждённо повела плечами. – Они меня рано или поздно поймут, – сказала она. – Им просто нужно время, чтобы понять, что я больше не буду спать со всеми подряд. Теперь я буду только с Беллой и больше ни с кем. Она подтвердила свои слова поцелуем, но мне от этого не стало легче. – Виктория тебя не поймёт, – сказала я. Её губы замерли на моих. Мне показалось, что у неё дрогнуло сердце. Затем она оторвалась от меня и как ни в чём ни бывало улыбнулась. – Ничего, поймёт, – сказала она. – Мне всё больше кажется, что она любит меня. По-своему. В конце концов она сама поймёт, что желает мне только счастья. Она не злая, а только очень властная. То ли Элис врала мне, то ли занималась самообманом. Потому что мне была хорошо известна правда: рыжая не остановится ни перед чем, чтобы вернуть себе Элис. Это было лишь начало, разминка. Не иначе Виктория как-нибудь даже прикончит меня. Она уже говорила, что скорее убьёт Элис, но я почему-то подумала, что Элис скорее нужна ей живой – и в её объятиях. Я забеспокоилась и сильно – и попыталась донести эту мысль до Элис, не упоминая, что произошло сегодня. – А что если это не так? – спросила я. – Что если она не остановится, пока не вернёт тебя себе? – я сглотнула и добавила: – Что если накинется на меня? Элис погрустнела. Она посмотрела мне в глаза, но не знала, что сказать. Дождь продолжал стучать в окно, и тогда я сказала: – Я всё думаю. – О чём? – Я хочу, чтобы ты меня обратила, – я сама не думала, что это скажу, но едва это вырвалось, мне показалось, что это реальное решение. Поэтому я продолжила: – Как можно скорее. Просто я устала ждать. Я хочу быть с тобой по-настоящему, стать для тебя настоящим партнёром. И я хочу, чтобы ты рассталась со своей семьёй, особенно с Викторией. Хочу уехать куда-нибудь, где они нас никогда не найдут, где будем только мы с тобой. То есть, разве тебе не хочется того же? В мой голос вкрались нотки истерии, а последняя фраза звучала почти как обвинение, как будто Элис была виновата, что не подумала об этом раньше. И едва сказав, я подумала, что, может быть, она и правда виновата. Ничего этого бы не произошло, если бы у Элис не было столь ребяческой склонности к игре на публику. Но я не могла винить её. Я любила её. У неё были недостатки, но она была столь совершенна. Я смотрела на неё с такой мольбой в глазах, в отчаянии ожидая, что сейчас она скажет "да" и заберёт меня далеко-далеко от всего этого кошмара. Но она некоторое время просто смотрела мне в лицо. Я чувствовала, что в моих глазах стоят невыплаканные слёзы, но я не позволила себе заплакать, и через некоторое время она задумчиво улыбнулась, кивнула и сказала: – Конечно, хочется. – Правда? – Ну, да, – сказала она, её улыбка становилась шире, по мере того как эта мысль вырисовывалась в её голове. – То есть, мы к этому готовы. Я всё надеялась, что у меня как-то образуется с сёстрами, но, может быть, так будет даже лучше. Если ты оставишь свою семью, будет только справедливо, если я тоже оставляю свою, правильно? Меня захлестнула волна чистого блаженства, и я заплакала от облегчения, от внезапной уверенности, что все действительно будет хорошо. – Правда? Она хихикнула и вытерла мне слезы пальцем. – Конечно, детка, – заверила она меня. – Нам уже давно пора зажить "долго и счастливо". В последнее время у нас сплошные напряги, так? Я чуть не заныла от любви к ней и посмотрела на неё с бесконечной преданностью в заплаканных глазах. – Спасибо, Элис, – сказала я. – Это для меня так важно. Я люблю тебя. Она улыбнулась и убрала волосы с моего лба. – Я тоже тебя люблю, детка, – сказала она. – Прости, что тебе пришлось пройти через всё это. Давно надо было уехать с тобой. Я такая глупая: думала, что могу быть одновременно с тобой и с семьёй. Но теперь я понимаю, что мне придётся выбирать. И я выбираю тебя, Белла. Сейчас и навсегда. Она поцеловала меня, и внутри меня оказалось так много счастья, что оно прорвалось наружу в виде смеха. Она тоже засмеялась и снова отерла мне слёзы. В голове уже выстраивались планы и надежды на будущее, и вдруг я сказала: – Так когда ты это сделаешь? – Ты об обращении? Я нетерпеливо кивнула. Она пожала голыми плечами: – Когда захочешь. – А можно прямо сейчас? – Ну, не сейчас, – засмеялась она. – Это не то же самое, что почистить зубы или постричь волосы. Кроме того, разве ты не хочешь, чтобы это было чем-то особенным? A немного расстроилась, что опять придётся ждать, но очень хотелось, чтобы она была довольна, поэтому я заставила себя спросить: – А когда мы это сделаем? – Ну, почему бы нам не сделать это на выпускной вечер? – предложила она. – Думаю, это будет очень романтично. Наверное, она права, но у меня внутри всё было натянуто до предела, и я решила ухватиться за предлог. – Не знаю, – сказала я. – То есть, я вообще не хотела идти на этот вечер. На нас будут только пялиться. Да и вообще мне больше не хочется ходить в школу. Не могу больше видеть эту шлюху Викторию. Я просто хочу уехать отсюда, Элис. Необязательно обращать меня этим же вечером, но разве мы не можем просто уехать? У тебя же есть деньги, правильно? Давай просто сядем в машину и уедем, а? Элис задумчиво посмотрела на меня, как бы спрашивая, с чего это я стала вдруг такой отчаянной, но прежде чем она ответила, мы услышали, как поднялась дверь гаража, а мама заехала внутрь. – Бли-и-и-ин… – я очень расстроилась, но не из-за мамы. Мы выскочили из постели и стали спешно одеваться, и я понимала, что нужно что-нибудь сказать и быстрее, чтобы Элис поняла, что нам нужно уехать, немедленно, пока не стало слишком поздно, пока... – Давай не будем торопиться, ладно, детка? – сказала Элис, застёгивая джинсы. – Твоё обращение должно быть особым событием, и я не собираюсь позволить Вики его испортить. Не беспокойся из-за неё. Я никогда не позволю ей причинить тебе боль, ясно? Но Виктория уже причинила мне боль, она и сейчас причяла мне боль, и... – Элис…. Я не знаю, что собиралась сказать, но ничего не пришлось говорить. Входная дверь открылась и закрылась внизу, и Элис быстро поцеловала меня в губы. Моё сердце разрывалось на части от беспокойства, но она только улыбнулась и подмигнула. – Поговорим позже, – пообещала она. – Пойдём поздороваемся с твоей мамой. *** Но мы так и не поговорили, не о том, что действительно беспокоило меня. Элис была почему-то убеждена, что моё обращение в выпускной вечер будет идеальным завершением нашего бурного периода ухаживания, и при других обстоятельствах я бы согласилась с ней. Но когда где-то поблизости бродит психованная рыжая со своей блондинкой, мне казалось наилучшим смотаться из Форкса как можно скорее. Я пыталась подать такую мысль, не показавшись подозрительной, но Элис только велела мне не говорить глупостей. Её хотелось, чтобы я насладилась последней неделей в качестве человека и как следует наобщалась с мамой. Так мы и сделали. Это были выходные дни, и когда мы были не одни, мы были с мамой. Мы ездили с ней в магазин, смотрели телевизор. Мы помогали ей по дому и на кухне. Мама не знала, что я прогуляла половину уроков в пятницу, но она вообще много чего обо мне не знает. И вскоре я её покину. Наверное, я самая ужасная, неблагодарная дочь, какие когда-либо жили, но даже когда я обнимала маму, зная, что скоро мы больше не увидимся, я не чувствовала у себя никакого желания остаться. Я хотела поскорее уехать отсюда – с Элис. Маму было жаль, но, может быть, без меня ей будет лучше. Я на это очень надеялась. Она заслуживает лучшего. Выпускной вечер был в следующие выходные. Пять дней нужно было скрывать мою тайну в школе, но я думала, что справлюсь. Всё зависело от того, узнают ли обо всём Каллены, и я надеялась, что ничего не узнают. Изнасилование из тактических соображений – не самая лучшая тема для сплетен между сёстрами, так что казалось разумным надеяться на то, что рыжая не расскажет им. Элис по-прежнему общалась с сёстрами в школе, особенно с Джейн, и я не могла позволить себе, чтобы Джейн, эта маленькая садистка, отпустила очередное едкое замечание о моей поруганной чести. Но главным образом я беспокоилась из-за рыжей. Единственная цель, с которой она изнасиловала меня, было спровоцировать реакцию Элис, а если Виктория узнает, что Элис даже не в курсах, то что может помешать Виктории просто подойти и всё ей рассказать? Конечно, не тактичность – но, возможно, гордость заставит её молчать хотя бы неделю. В конце концов, Виктория явно надеялась вызвать неприязнь между нами, и несмотря на властный характер, она не охотник, а больше пассивный хищник, как венерина мухоловка. Она не преследует свою добычу, а ждёт, когда та сама придёт к ней, заманивая неосторожных в свою пасть действием феромонов и большими сиськами. Ни разу Виктория не попыталась соблазнить меня. В первый раз это произошло в их доме, когда я пришла на обед. Во второй раз – во время случайной встречи в коридоре. А в последний раз – когда наши пути пересеклись в спортзале. Также она никогда не выслеживала Элис. Она просто расставила ловушки и ждала, пока Элис сама придёт к ней. Вероятно, этого Виктория ждёт и в этот раз, и если это так, она может счесть ниже своего достоинства устраивать сцену самой. По крайней мере, я так надеялась. В общем, в понедельник утром я проснулась с нервной дрожью. День мог легко стать худшим в моей жизни. Мы с Элис наконец определились с планами на будущее, и в этих планах было много счастья и ещё больше секса, а рыжая могла всё разрушить. Я до сих пор не знала, как Элис отреагирует, если узнает об изнасиловании, но почему-то понимала, что она будет разочарована во мне, особенно после того, как я пыталась держать всё в тайне. Самое печальное заключалось в том, что она имеет на это полное право. Девушке ещё можно простить, что она так легко сдалась, а вот второй половинке нужно было сопротивляться сильнее. Поэтому мне и приходилось держать всё в тайне. Это была моя последняя надежда. Я не могла больше выносить нервотрёпку в наших отношениях. Нужно было уехать с Элис и начать всё заново. С чистого листа. Без лжи, без этой госпожи, без остального человечества. Только я, Элис и любовь между нами. Вот какая у меня была мечта. И чтобы она сбылась, нужно было продержаться ещё всего одну неделю. Я не теряла надежды. Это казалось возможным. Но надежда несколько поблекла, едва мы припарковались на школьной стоянке и увидели блондинку и рыжую, которые стояли, прислонившись к красному кабриолету, по-видимому ожидая нас. Рыжая скрестила руки и выглядела не особо довольной. Видимо, у неё выходные прошли не совсем так, как она ожидала. Наверное, неприятно слоняться по дому в напрасном ожидании, что твоя давняя рабыня прибежит к тебе обратно в тревоге и беспомощной истерике. Но Виктории хоть блондинка составила компанию. Элис взглянула на них, но никак не отреагировала. Она повернулась ко мне с улыбкой и взяла меня за руку, и мы прошли в главное здание. Всё это время рыжая не спускала с меня взгляда своих тёмно-зелёных глаза. После этой встреча моя надежда усилилась. Может быть, я права в своей теории? Может быть, Виктория слишком горда, чтобы преследовать свою добычу, как настоящий хищник? Может быть, она будет просто ждать и смотреть, что произойдёт, или попробует застать меня одну, или, может быть... Она подкараулила меня в туалете после истории. Это оказался тот же туалет, что и в прошлый раз, как я потом догадалась, когда вышла из кабинки и увидела её у раковин. Я не слышала, как Виктория вошла, не заметила, как она за мной следила. Она стояла, прислонившись бёдрами к раковине и всё так же скрестив руки, как и утром, будто кто-то просто взял её оттуда и поставил её здесь подобно манекену. Она улыбнулась тому, как я застыла, не успев выйти из кабинки. – Ты ничего ей не сказала, – она усмехнулась и покачала головой. – Я такого не предусмотрела. Какая же я дура после этого, не находишь? Она говорила с подчёркнуто британским акцентом, но я не обращала внимания на то, как мило это звучало, а сосредоточилась на мысли, что передо мной та, которая меня изнасиловала. Поэтому вместо того, чтобы покраснеть и смущенно спросить, почему она сама не позвонила Элис, я покраснела и подошла к дальней от неё раковине помыть руки. Она проследила за мной взглядом и продолжила говорить своим сладким голосом. – Полагаю, тебе слишком понравилось играть роль жертвы, – сказала она. – Наверное, тебе ужасно стыдно за то, что ты так легко поддалась. У тебя удивительно коварная киска. Признаюсь, я скорее… Но мне было неинтересно слушать её бред, так что я даже не стала вытирать руки, а просто встряхнула ими и прошла мимо, к двери. Вдруг Виктория резко схватила меня за запястье. Движение было таким внезапным, что застало меня врасплох. Она притянула меня к себе и прошипела: – Думаешь, от меня можно уйти просто так? Я ударила её левой рукой, неловко стукнув запястьем, а не ладонью, но мне всё равно стало волнительно, когда она прищурила глаза от гнева. Я никогда не видела, как она злится, в бешенстве. Мне это даже понравилось. – Ах ты шлюшка… – она сплюнула, и ударила меня в ответ. У неё получилось намного лучше, чем у меня. Шлепок эхом отскочил от настенной кафельной плитки, а я отшатнулась, еле слышно вскрикнув и схватившись за щеку. Кожа горела под моей рукой, но, возможно, я просто переволновалась. Казалось, Виктория удивилась своей пощёчине не меньше меня. Она отвернулась, взяла себя в руки и вновь посмотрела на меня – по-прежнему с недовольством. – Ты действительно намерена потакать мечтам Элис, не так ли? – спросила она. – У нас с ней мечты совпадают, – я вызывающе посмотрела на неё. – Тогда я тебе не завидую, – усмехнулась она. – Мечты часто оборачиваются кошмарами, что и произойдёт в твоём случае, моя дорогая – заверяю тебя. С этими словами Виктория снова потянулась ко мне рукой. Я замахнулась на неё, но в основном просто сжалась от страха, как делаю на физкультуре, когда кто-то бросает в меня мяч. Я почувствовала, как она больно схватила меня за волосы… и вдруг она стала целовать меня. Её отвратительный язык проник сквозь мои губы, и вдруг я поняла, что сейчас она изнасилует меня снова. На мгновение, слишком длинное мгновение, я чуть не решила отдаться ей сама. Её запах порабощал меня так же, как и её губы – горячий аромат роз и полевых цветов – и я уже устала от беспокойства и сопротивления. Как было бы легче, если бы я просто покорилась ей! Легче, чем даже уехать с Элис. Кажется, теперь я поняла, почему Элис была настолько очарована этой девушкой все эти годы. Элис как-то говорила, что Викторию нельзя совратить, потому что она развратна сама. Это было верно. Виктория представляла собой абсолют, который невозможно запятнать – чистое и откровенное желание. Соблазн отдаться ей был ещё и оттого сильнее, что впервые у меня появилось ощущение, что она хочет именно меня. Да, она хочет Элис и Розали, но и меня тоже. Я чем-то возбуждаю её, и поэтому она подкараулила меня. Поэтому она взбесилась, что я сохранила нашу последнюю встречу в тайне. Поэтому она разозлилась, когда я попыталась уйти. Потому что она меня хочет. Но я вернулась к действительности, едва она рукой взяла меня за грудь. Наверное, такая девушка, как я, не имеет морального права называться чьей-то второй половинкой, но я люблю Элис, и моё сердце никогда не захочет никого другого. Так что я вывернулась от губ рыжей и боднула её головой в лицо. Вышло опять неуклюже. Я промахнулась мимо её носа и рта, а попала лбом в район щеки, не причинив ей особого вреда. Наверное, больнее было именно мне, чем ей, но я воспользовалась этим мгновением, чтобы выпутаться из её хватки. Но её руки были очень сильны, и вскоре я сменила тактику и принялась колотить свободной рукой по её груди. Она зашипела то ли от боли, то ли от злости, и сумела схватить меня за руки, заломав их мне за спину. Она снова потянулась ко мне губами, но я подняла колено и врезала ей в промежность. Вряд ли бы это возымело на неё такое же действие, как на обыкновенного насильника, но я надеюсь, по крайней мере, что это было унизительно. К моему вящему удовольствию, она простонала, а я задёргалась сильнее – сильнее, чем раньше. И тут взгляд подёрнулся красной дымкой, я издала дикий рык и вырвалась из её хватки. Она зашипела на меня, как кошка, обнажив клыки, но я не почувствовала страха или желания убежать – только голод. Я бросилась на Викторию и попыталась укусить в лицо. Теперь уже отбивалась она. Она заехала мне коленом в промежность, но удар был не сильным. Мы вцепились друг другу в волосы и зашипели обе. Потеряв равновесие, мы свалились на пол, катались и молотили друг друга кулаками. Мне каким-то образом удалось залезть сверху на её бедра и прижать её руки к полу. Она зашипела на меня от собственной беспомощности, но это только меня возбудило, придало новых сил, опьянило непонятным мне способом. В глазах покраснело, и вдруг я перестала слышать, за исключением пульсации артерии на её бледной шее. Она попыталась вылезти из-под меня, но я её не отпускала. Повинуясь неизвестно откуда взявшейся тёмной страсти, я вдруг припала к её шее и яростно впилась в неё зубами. Она еле слышно ахнула. Её горячая кровь хлынула мне в рот, и казалось, что каждый вкусовой рецептор во рту сжался в экстазе, как от мощного оргазма. Она пыталась сопротивляться, извивалась подо мной с глухими стонами, но потом сникла. Я сосала из её ранки, глотая её славную красную кровь, а потом подняла голову и посмотрела на неё с окровавленными губами. В голове стучало, я могла только смотреть на неё отсутствующим взглядом, а Виктория смотрела на меня. Тёмно-красная кровь струилась из раны и казалась почти чёрной на её шее цвета слоновой кости. Я осознала, что у меня дёргается всё тело от сильного желания припасть губами к её губам, целовать её, трахать, насиловать, терзать её бледное тело зубами, пока она не... – Давай, не жди! – сказала она. Я едва услышала её слова – еле слышный шёпот, так невыносимо соблазнительный, что я чуть не поддалась. Но я не могла. Очень хотелось причинить ей боль, но я знала, что лучший способ навредить ей будет просто встать и бросить лежащей на полу в туалете. Так что я сглотнула, по-прежнему чувствуя вкус крови на языке, встала на ноги и поправила одежду дрожащими руками. Виктория лежала и смотрела на меня, слегка подняв и разведя колени, как будто ждала. Она была так прекрасна, так сексуальна, так совершенно и ужасно желанна. Меня накрыло отвращением к ней, и вдруг я наклонилась и плюнула её собственной кровью на её прекрасное лицо. – Да пошла ты! – я развернулась, рывком открыла дверь и вышла из туалета. Следующим уроком была биология. Я шла по коридору, постоянно сплевывая, стараясь избавиться от вкуса крови. Красный туман, заполнивший мне голову, стал постепенно рассеиваться, но меня по-прежнему лихорадило и трясло. Я не верила в то, что только что произошло. Наверное, у меня проснулся какой-то вампирский инстинкт, что я Викторию так укусила. Наверное, я уже очень близка к обращению. В коридорах было пусто, и я некоторое время потопталась у двери биологической лаборатории – вытирала рот и отплёвывалась. Я вспомнила Элис, и вдруг мне очень захотелось увидеть её. Я понятия не имела, что я собиралась делать или что будет, но мне захотелось, чтобы она была рядом, хотелось прикоснуться к ней, потому что в глубине души я понимала, что только с Элис мне будет лучше. Так что я сделала глубокий вдох, толкнула дверь и вошла. Биология уже началась, но я поспешила сесть рядом с Элис, не прерывая учителя. Элис улыбнулась и взяла меня за руку под партой. – Привет, детка! – сказала она. – Привет! – я рассеянно ответила, и затем огляделась и, склонившись к ней, прошептала: – Слушай, давай пойдём домой? – С чего это? – спросила она. Потому что мой приступ вампирского ража иссяк, и я снова боялась рыжей. Потому что мне хотелось уединиться с Элис. Потому что школа – отстой. Причин была масса, поэтому я просто пожала плечами и сказала: – Надоели уроки. Ну, правда – нафиг они нужны? – Ну, иногда бывает прикольно, – сказала Элис, как будто действительно считала, что в школе может быть весело. – А ещё у нас сегодня физкультура. Можно ненадолго задержаться в душевой, когда все уйдут, а? Я не видела особой разницы между сексом в школьной душевой или сексом под душем дома, и, если честно, я опасалась появляться в женской раздевалке. Не хотелось вспоминать о том, что там произошло. Так что я глянула на учителя, убедилась, что мы не привлекаем внимания, и повернулась к Элис. – Я просто хочу быть с тобой, Элис, – сказала я. – Пожалуйста, давай поедем домой! Наверное, у меня на лице читалось подозрительное отчаяние, потому что она остановилась и внимательно посмотрела на меня. Элис большим пальцем поласкала мою руку под столом. Я не смогла посмотреть ей в глаза. – От тебя пахнет Викторией, – прошептала она. Я с тревогой посмотрела на неё, не в состоянии отделаться от предчувствия, что сейчас всё полетит к чертям, но кивнула головой и пожала плечами. – Я столкнулась с ней в туалете, – призналась я. Её лицо оставалось безучастным, но большим пальцем она продолжала ласкать меня, как бы ничего не замечая. – Она тебя трогала? В её голосе не было ничего: ни тревоги, ни осуждения. Пока ещё не было. – Она пыталась, – сказала я. – Но я... – Что ты? Почему-то я застеснялась того, что в действительности произошло, поэтому я сказала: – Я надрала ей задницу. Она резко выдохнула, как будто задерживала дыхание, и широко улыбнулась. Я чуть не потеряла сознание от облегчения. – Не может быть! – она усмехнулся. – Ага, – я позволила себе тоже улыбнуться. – Кажется, у меня появилась в тот момент вампирская сила. Ну, знаешь… от действия яда. – Боже ж ты мой! – она полувзвизгнула-полушепнула, обняв меня от своего стула. – Это так здорово! Учительница прочистила горло: – Может быть, поделитесь своей радостью с остальными, мисс Каллен? Все поржали. Я была ещё достаточно человеком, чтобы покраснеть от чужого внимания, но Элис это не волновало. Она посмотрела на учителя, а потом на меня. Я подняла брови, умоляя её выйти, и Элис хихикнула, схватила меня за руку – и мы выбежали из класса. В коридоре она толкнула меня к шкафчикам и страстно поцеловала. Затем она испуганно отпрянула, как будто учуяла что-то странное у меня во рту. – Ты укусила её? – спросила она. Меня опять охватила неуверенность за то, как Элис будет реагировать, так что я просто кивнула. Мне не стоило волноваться: она опять широко улыбнулась и снова прильнула ко мне губами. Но снова поцелуй был недолгим. – Боже ж ты мой! – она хихикнула, погладив меня по лицу, дыша мне в губы и прижавшись ко мне всем телом. – Я от этого так возбуждаюсь. Я знала, что ты не позволишь этой грязной шлюхе прикоснуться к тебе снова. Я люблю тебя, детка. Мой триумф слегка подпортило то, что я два раза пыталась должным образом сопротивляться (и намеренно скрывала неудачи предыдущих попыток), но сейчас я не чувствовала за собой вины. Сердце распирало от гордости, и я почувствовала себя достойной Элис. – Я тоже люблю тебя, Элис, – я поцеловала её и схватила за невероятно милую попу, обтянутую джинсами.