Элис

У нас с Элис в последние недели отношений вошло в привычку хранить личные вещи в одном шкафчике, и этим утром я долго боялась открывать его, потому что не знала, что там будет. Или не будет. Я стояла и медленно проворачивала диски кодового замка, пока не набрала код, известный только мне и Элис. Наконец замок раскрылся, и я рывком сняла его. Затем я застыла, сделала глубокий вдох и открыла металлическую дверь. Всё было так, как мы оставили. Внутри на дверце висели фотографии нас вдвоём, которые Элис сделала и распечатала, а также нас и её семьи, но большей частью – нас вместе. Глаза остановились на фотке, которую она сделала на одном из наших свиданий – мы стояли, прижавшись друг к дружке щеками, чтобы уместиться в кадр, а она вытягивает руку, чтобы снять нас на мобилу. Элис улыбается в объектив, а мои глаза обращены к ней. Я тоже улыбаюсь в кадре, но несколько задумчиво, как будто уже тогда понимаю, что это не будет продолжаться вечно и что так не бывает. Увидев снова её красивое лицо, даже просто на фотке, я ощутила такое сильное головокружение, что невольно схватилась за дверцу шкафчика. Страшная истина снова встала передо мной в полный рост, как уже иногда бывало. Позади меня ходили люди в группах или парах – говорили, смеялись. Но я слышала лишь звон в ушах. Медленно подняв взгляд на фотографии, я невольно удивилась. Очевидно, они были болезненным напоминанием о не менее болезненном разрыве, и если девушка собирается излечиться от сердечной боли, она наверняка порвёт эти фотки и выкинет их в мусорное ведро вместе со всеми другими воспоминаниями о неудачных отношениях. А я не могла. Я не плакала, мне даже не хотелось, но я чувствовала, что ещё не забыла Элис. В конце концов, прошло всего пару месяцев, а наши отношения были довольно близкими. Я знала, что мама вряд ли одобрит, если я сохраню эти фотки, но она никогда не узнает, если я буду хранить их здесь, в своём шкафчике, и каждое утро они будут напоминать мне о том, что давным-давно у меня была девушка – удивительная, сексуальная и больная на всю голову. Кроме того, я перед Элис в долгу. Она моя вторая половинка. Мне позволено немного побыть в депрессии, так даже будет правильно. Поэтому я решила оставить фотографии на месте. Я по-прежнему разглядывала их, когда раздался звонок, и, уныло вздохнув, я подняла руку и коснулась пальцами улыбающейся Элис на фотке. Боже, как она была прекрасна! Я собрала учебники, то и дело бросая взгляды на фотографии. В коридоре тем временем стало пусто. Вскоре я осталась совсем одна, и перед тем как закрыть шкафчик, я мельком оглянулась по сторонам, а затем наклонилась и поцеловала фотографию. В сердце немного кольнуло, как если бы я целовала настоящую Элис. Я хотела закрыть шкафчик, но остановилась, глядя на её красивое лицо, красивые губы, а потом поцеловала кончики пальцев и коснулась ими фотографии, как будто на прощание. Затем, снова вздохнув, я закрыла шкафчик и поспешила на классный час, не желая опаздывать. Все утро между мной и Лорен пробегали странные искры. Я садилась рядом с ней на классном часе, на английском языке и на истории. Я сидела молча, как тень, а она болтала со своими подругами. Лорен не особо со мной общалась, но то и дело поглядывала на меня, и наши взгляды постоянно встречались. За прошедший год между нами столько всего произошло, что я удивлялась полному отсутствию напряжённости, даже чувствовался какой-то едва сдерживаемый порыв, особенно с её стороны. Казалось, она полна решимости произвести на меня хорошее впечатление, и у неё получалось. Она совсем перестала дразнить меня, а если и заговаривала, то говорила вежливо и тактично, как будто боялась упомянуть о чём-то таком, что лучше не упоминать. Я отвечала улыбками, смущением и невпопад, что, казалось, ей очень нравилось. Она даже не сильно материлась. Казалось, Лорен стала совсем другой, по крайней мере со мной, а со всеми остальными она осталась такой же жёсткой, смелой и ершистой сукой, какой была всегда. Единственное, когда она, казалось, действительно напрягалась, это при упоминании Калленов. Это была притча во языцех весь день, особенно за обедом, когда меня подвергли допросу с пристрастием. Я зашла в столовую, следуя за Лорен к столику как потерявшийся щенок, надеясь сесть незамеченной. Но тут пришлось отметить, что мои последние подвиги как лесби и шлюхи обеспечили мне столь широкую известность, что я стала почти популярна. Все утро меня подначивали насчёт Элис и других Калленов, но всё это подавалось с усмешкой вместо язвительного смеха. Все это, а также моя привычка одеваться в тёмное и легкость в общении привели к тому, что я прослыла этакой "дрянной девчонкой", и везде, куда бы я ни пошла, меня узнавали и обсуждали. Но больше всего в первый день учёбы обсуждали исчезновение Калленов. Всем было чрезвычайно любопытно, что с ними случилось, особенно после их развязного поведения на выпускном. Розали целовалась со мной тогда перед всей школой, Джейн и Лия лапали друг друга за попы прямо на танцполе, Викторию уже многие девочки обвиняли в подкатах, а Элис никогда не стеснялась выставлять свою сексуальность напоказ. Это ещё больше распаляло чужое любопытство. В самом деле: несколько привлекательных лесби-сестёр, склонных ко кровосмешению, исчезают с сегодня на завтра без всяких причин, ни с кем не попрощавшись. Их убили и закопали в лесу? Их похитили и продали в рабство? Они сбежали в Калифорнию и стали порно-звёздами? Всё это были очень интригующие версии, но официальное объяснение, по мнению учителей и подруг Лии, было намного проще – чрезвычайные семейные обстоятельства. Казалось, все думали, что мне об этом известно больше. Собственно, так оно и было, хотя я не подавала виду. Вряд ли я смогла бы объяснить, что Каллены суть вампиры, и они уехали из города, потому что Элис не смогла скрепить наши отношения узами смерти. И всё же весь обеденный перерыв у меня выпытывали подробности, пока мои нарочитые пожимания плечами всем не надоели и разговор не перевели на другие темы. Во время этих расспросов Лорен помалкивала. У неё было полно возможностей что-нибудь съязвить, пока я неловко пыталась объяснить, что ничего не знаю, но казалось, что она довольна тем, что не отрывала взгляда от своего бутерброда, пока тема разговора не сменилась. По-видимому, ей было так же неуютно, как и мне, или даже больше. Я молча жевала, пока не закончила есть, и вспоминала: давно ли я так сидела и обедала в столовой? Я даже не помнила. Больше месяца мы с Элис проводили обеденный перерыв в заброшенной классной комнате наверху, наслаждаясь самыми разными блюдами, которые уж никак нельзя было назвать питательными. Однако, эти столовские бутерброды тоже не особо полезны для здоровья. Наверное, не стоит так налегать на хлеб – слишком много углеводов. После расставания с Элис я набрала пару фунтов и больше не ходила в школу пешком, так что, вероятно, пора было начинать следить за своим весом, хотя я смутно понимала зачем. У меня же всё равно нет девушки. Я вздохнула и подняла голову, а Лорен отвернулась. Я почувствовала, что большая часть моей тоски уже прошла, и даже слегка ухмыльнулась. Может быть, я немного растеряла часть своего вампирского очарования, но казалось, что продолжаю нравиться Лорен. Неужели в самом деле возможно, что она по-прежнему любит меня? Я понятия не имела, но всё равно мне было трудно поверить, что Лорен не будет стесняться встречаться со мной, даже если и любит. Я вздохнула, встала из-за стола со своим подносом и решила прогуляться наверху, мимо той пустой классной комнаты, предаться воспоминаниям и поныть от отчаяния, что я больше никогда не увижу Элис. Но едва я встала, Лорен последовала за мной, как будто этого и ждала, до самых мусорных контейнеров. – Эта Джессика меня просто достала, – сказала Лорен как бы между прочим. – Когда же она заткнётся о том неудачнике, с которым встречается? Неужели сама не видит, что всем на него совершенно плевать? От её слов я улыбнулась, как дурочка. Мне всегда нравилось, что Лорен такая ершистая, и было приятно слышать, что теперь она переключилась на кого-то другого. Я подумала, что мы могли бы стать подругами, и, конечно, мне было лестно, что она вышла из-за стола, чтобы чуть побольше побыть со мной. Я вежливо усмехнулась в ответ, но коль скоро я совершенно не помнила, что там говорила Джессика, то не смогла сказать ничего осмысленного. Мы вернули наши подносы, и Лорен взглянула сначала на стол, а потом на меня. – Какой у тебя следующий урок? Это было естественное любопытство, поскольку мы учились по разным расписаниям, но у меня осталось ощущение, что, возможно, она надеялась, что следующий урок у нас общий. Если честно, я сама не помнила, какой предмет у меня следующий, так что вытащила карманное расписание и развернула его. Внутри всё поникло. Следующей была биология. Этот предмет всегда будет занимать особое место в моём сердце, главным образом потому, что именно на биологии мы встретились с Элис, первый раз заговорили с ней в первый же день её появления в школе. Я помнила это настолько же ясно, как будто всё было вчера: я захожу в лабораторию и вижу, как она сидит в бледном свете окна, рядом с ней пустой стул, я подходу с бешено колотящимся сердцем, она оборачивается и... Лорен смотрела на меня. Я сделала морду кирпичом и сунула расписание обратно в карман. – Биология, – изрекла я, ни сном ни духом не намекнув на странные чувства, которые меня обуревали. Это точно будет моим самым нелюбимым предметом до самого окончания школы. Школа без Элис – и так плохо, но биология без Элис – просто неправильно и неестественно. Это был наш общий предмет. Как я могу сесть рядом с кем-нибудь другим вместо Элис? Заглядывать в микроскоп с кем-то другим вместо Элис? Болтать с кем-то другим, вместо... – У меня тоже, – возвестила Лорен. В сердце почему-то вздрогнуло. У Лорен тоже биология? Со мной? Ей хотелось посмотреть, как я отреагирую на эту новость, и, похоже, её весьма обнадёжило то, что она увидела, потому что она добавила: – Давай вместе делать лабораторные? Вопрос повис в шуме столовой, но мой разум ухватил его и проанализировал. Неужели при общих уроках по биологии Лорен ещё и хочет, чтобы мы на пару делали лабораторные? Казалось, это серьёзное предложение со скрытым смыслом, как если бы она также спрашивала, не хочу ли я сидеть рядом с ней, общаться, стать её девушкой, и я поняла, что да, я всего этого хочу. И едва я всё это поняла, как до меня дошло кое-что ещё: Я по-прежнему люблю Лорен. – К-конечно, – заикнулась я, а потом взяла себя в руки, прочистила горло и добавила: – То есть… э-э... конечно. Она улыбнулась моим попыткам сохранять хладнокровие, и я покраснела. Две секунды назад я думала, что биология без Элис будет хуже, чем китайские пытки водой. Теперь всё казалось не так уж и печально. Остальную часть перерыва мы с Лорен бродили по школе и общались друг с другом. На биологии мы сели вместе в самом заду лаборатории, так что половина класса потом извертелась на стульях, не веря своим глазам. Белла и Лорен, сидят вместе – в самом деле? От любопытных взглядов я краснела и стеснялась. Я боялась, что Лорен пожалеет о том, что села рядом со мной, но она только внимательно оглядела лабораторию, отчего все сразу же отвели взгляды, будто смотрели не на нас. У меня по коже пробежал необычный холодок, а когда Лорен повернулась ко мне, она улыбалась. Внутри всё перевернулось. Мне стоило улыбнуться в ответ, но я только поспешно отвернулась, притворяясь, что больше занята своей тетрадью. Я серьёзно ничего не понимала. С какого это праздника Лорен вдруг стала со мной такой учтивой? Тут что-то не вяжется. Единственное объяснение, которое приходило мне в голову, это что я ей правда нравлюсь и, что более важно, она не собирается на этом останавливаться. Но неужели такое действительно возможно? Неужели это всё из-за отъезда Элис? Пришёл учитель, и начался урок. Мы с Лорен тихо работали вместе, много переглядывались, ещё больше обе краснели. Я заметила, что её блестящие светлые волосы, собранные на голове розовым обручем, так же прекрасны, как и всегда. У них был идеальный платиновый оттенок, светлый и льняной. Мне всегда нравились светлые волосы. Сегодня Лорен надела джинсы и розовый топ. Она выглядела так же, как и всегда – красивая и популярная. Но никто не знал её так, как знала я: что она ненавидит розовый цвет, группу поддержки, мальчиков. Лорен на самом деле нравятся девушки, в частности, я. Никто не понимает её так, как я, и не примет её такой, какая она есть, как могу я. Может быть, поэтому она так ко мне тянется? А я? Я все ещё люблю её? Да, похоже на то, особенно сейчас, когда я сижу так близко к ней. Но одновременно мне было как-то странно, чтобы мы делаем лабораторную не с Элис – это как-то неправильно, будто я изменяю Элис или её памяти. Но похоже, что внутри у меня скопилось столько обиды, что это всё уже не волновало. Странная тоска поселилась внутри, когда я косила взгляд на Лорен, пытаясь украдкой поймать каждый её взгляд, обращённый ко мне. Эти взгляды Лорен не обладали такой силой, чтобы во мне забушевали гормоны и я отпросилась с урока ради быстрого секса в туалете, но из-за них я краснела, и мне было приятно испытывать столь простые и понятные чувства. Приятно, когда тебе кто-то нравится, но ты не рискуешь наброситься на неё как животное. Мы болтали, шутили, обменивались записками. Я по-прежнему не понимала, с чего вдруг Лорен стала такой очаровашкой. Она и вправду на меня запала? Она вправду пытается со мной подружиться? Всё это казалось настолько странно и невозможно, но чем больше я задумывалась об этом, тем больше мне это казалось правдой. Может быть, она думал об этом все каникулы, даже фантазировала на эту тему? Её парень уехал учиться в колледж, Элис тоже уехала, и это означало, что теперь наконец у Лорен развязаны руки, и всё ради меня – девушки, которую она втайне обожала бог знает сколько времени, девушки, с которой у неё был удивительный секс на пляже, девушки, к которой она приставала на выпускном. От этой мысли у меня кружилась голова. Я нравлюсь Лорен, и она на этом не остановится. Я мечтала об этом с первого дня на школьной скамье, и полагать, что моя мечта сбылась вот так, едва уехала Элис, когда мне это больше всего нужно… всё казалось слишком удачным, чтобы быть правдой. У меня жизнь всегда была полным отстоем. С каких это пор мне стало позволено быть счастливой? Но не занимаюсь ли я самообманом? В конце концов, Элис тоже была мечтой, которая потом превратилась в небольшой кошмар. Такое в моей жизни случается часто. Но всё же, даже если я и нравлюсь Лорен, вряд ли она как-то выразит свои чувства в самое ближайшее время. Небось, ей пришлось собрать в кулак всё своё хладнокровие, чтобы просто сесть рядом со мной. И помимо всего этого – нужна ли мне новая девушка? Готова ли я оставить Элис за бортом и идти дальше с кем-то другим? Я не знала, но бросив на Лорен уже сотый взгляд за день, я подумала, что мне не помешает сбросить пару фунтов – чисто на всякий случай. Последним уроком в тот день была физкультура – ещё один у нас с Лорен общий предмет и ещё один предмет, который раньше был общим у нас с Элис. Та же старая раздевалка, где мы с Элис задерживались, пока все не уйдут, а потом занимались секс под душем, – то место, где меня изнасиловали Виктория и Розали. Ах, какие воспоминания! Я скучала по Калленам, но помимо Элис также и по рыжей и тем эротическим осложнениям, которые она привнесла в мою жизнь. Я всё это время ненавидела её, но, оглядываясь назад, не такая уже она была и страшная. Во всяком случае, она никогда не пыталась убить меня, а её потребности в сексуальном послушании объясняются её женской сексуальностью. Но сегодня, к сожалению, на секс в душе шансов никаких. И на групповое изнасилование тоже. Сколько бы я ни нравилась Лорен, вряд ли она готова полизаться в душевых. И хотя я бы не возражала, если бы несколько девушек держали меня и по очереди садились мне на лицо, вряд ли такое тоже случится. Поэтому я утешала себя тем, что это последний урок на сегодня, и переодевалась в спортивную форму: белая футболки, синие шорты. Футболка уже не так туго облегала мне груди, как раньше, и я очень жалела, что потеряла в размере лифчика. Но мельком оглядев других полуодетых девушек в раздевалке, я пришла к заключению, что у меня не такие уж и плохие внешние данные. Потом мы все вышли в спортзал, я не отходила от Лорен ни на шаг. Физрук решила, что для начала учёбы хорошо подойдёт ненапряжная игра в вышибалы, что не было неожиданностью. Кажется, на физкультуре мы ничем другим не занимались, если не считать обычной гимнастики и редких турниров в бадминтон. Но и тут меня ждал сюрприз. Лорен была капитаном одной из команд и (сюрприз, сюрприз!) она взяла меня – конечно же, не первой. Ведь я по-прежнему была для любой команды балластом, который совершенно не добавлял вероятности выиграть. Но она выбрала меня третьей, до всех своих подруг, что практически означало во всеуслышание объявить меня своей новой лучшей подругой. Первый раз на моей памяти меня взяли перед Анжелой. На Лорен бросали недовольные взгляды, а другие две девушки подняли хай, что в их команде завелась "недотёпа-ебанашка", но едва я заняла место позади блондинки-капитана, как не удержалась и благодарно улыбнулась ей. Ради своей репутации она притворилась, что не заметила, видимо, сделав вид, что взяла меня за мой зашкаливающий атлетизм и ничего более, но я заметила румянец на её щеках, и ещё более убедилась, чем когда-либо, что она намеренно была добра ко мне. Пройдёт ещё много времени, пока я полностью отойду от воспоминаний об Элис, но если Лорен будет так продолжать дальше, то, вероятно, уже скоро я сама сниму перед ней трусики. Вампирский яд или нет, но я уверена, что по-прежнему остаюсь шлюхой, и мне нужна девушка, чтобы это выяснить. Игра началась, и никто не удивился, когда меня вышибли в первые же тридцать секунд. Я потопала на скамейку выбывших под хор насмешек, и вскоре ко мне там присоединилась Анжела. Она по-прежнему была мне как подруга, если не считать попыток Лорен стать моей новой девушкой, и как все в школе, Анжеле было любопытно знать, что случилось с Калленами, и вскоре она стала расспрашивать меня. Мы сидели на скамейке, наблюдая за игрой, и Анжела, вероятно, подумала, что сможет у меня что-то выпытать, если вокруг никто не будет слушать. Но мне правда почти нечего было ей рассказать. – Так ты правда не знаешь, куда они отправились? – спросила она, явно не веря. – Угу, – я пожала плечами, наблюдая за игрой Лорен. – Они исчезли, ничего не сказав. – Ладно, колись, ты же встречалась с одной из них, – она так произнесла слово "встречалась", словно это было самое отвратительное, чем могут заниматься два человека. И учитывая то, чем занимались мы с Элис, по иронии судьбы, так оно и было. – Почему это Элис вдруг совершенно не сказала тебе, куда отправляется? Мне совершенно не хотелось разговаривать на эту тему, но, видимо, у меня так хорошо получалось изображать равнодушие, что Анжела не могла удержаться от расспросов. – Я не знаю, – сказала я. – Мы немного поссорились. На выпускном. Я с тех пор её больше не видела. Я даже не знала, что она собиралась съезжать. – То есть, она просто уехала и всё? – Анжела по-прежнему мне не верила. – Ага. – Нифигасе… – фыркнула она. – Что же это за бессердечие такое? Она даже не позвонила тебе? Я помотала головой, внутри всё переворачивалось. Честно говоря, я до сих пор не могла понять, имею ли я право злиться на Элис. Конечно, она вампир и совершенно ненормальная, стало быть именно я должна была как-то разрулить то, что произошло. Однако Анжела, казалось, во всём винила Элис. – Ёлки-моталки… – сказала она. – Вот сука! – Она не виновата, – сказала я. – Это ещё почему? Что ты такого сделала? Я опустила взгляд. А что я действительно такого сделала? Я не оправдывала надежд Элис, причём не только в самом конце, но и на каждом шагу. Я изменяла ей, спала со всеми подряд, я настолько категорично отказала ей в исполнении её мечты, что она не могла меня даже видеть. Но этого всего не объяснить Анжеле. – Я не могу говорить об этом, – я просто покачала головой. – Ты опять переспала с одной из её сестёр? Я посмотрела на неё. Звучало немного резковато от такой девушки, как Анжела, но она сказала это с игривой улыбкой и тут же извинилась. – Прости, конечно, – сказала она. – Но ты же знаешь. То есть, я понимаю, что у вас всё было всерьёз, однако со стороны всё казалось по-другому. Складывалось впечатление, что вы просто спите вместе. На самом деле это было даже немного отвратительно. Я нахмурилась. Я никогда не переставала думать о том, что другие люди думают о наших отношениях, но кажется, Анжела говорит правду. Маму мне никак не удавалось переубедить в том, что мы с Элис не самые обыкновенные безответственные шлюхи, какими в школе нас считало большинство. В семье Элис тоже никто не верил, что мы вторые половинки друг друга. И в глубине души возможно, что я тоже никогда в это не верила. Только Элис действительно верила в наши отношения. Я внезапно почувствовала ком в горле, и опустила взгляд, чтобы Анжела не увидела слёз в моих глазах. – Я всё равно любила её, – сказал я. Анжела посмотрела на меня на мгновение, а потом рассмеялась в голос. – Ты скучаешь по ней? – спросила она. Я замялась, не желая задумываться над своими чувствами, и переспросила: – По кому? – По Элис, идиотка ты эдакая, – усмехнулась Анжела. По-прежнему не желая отвечать, я беспомощно пожала плечами и посмотрела на игру. Лорен была в спортзале и ухмылялась с мячом в руках. Она бросила его и попала одной девушке по башке. Ещё пару месяцев назад я сидела здесь и смотрела, как играет Элис, как она мелькает и изящно подпрыгивает на паркете, а её круглая и милая попа едва умещается в шортиках. У Лорен тоже была неплохая попа, но её бедра были тоньше и просто другие. Поэтому я снова пожала плечами и обратилась к Анжеле. – Да, – сказала я. – Скучаю, наверное. То есть… ну, знаешь… Мы ведь так долго были вместе. Она кивнула и вздохнула. – Мы с парнем дольше были вместе, – сказала она. Очевидно, ей надоело говорить обо мне и захотелось рассказать о себе. И поскольку тема Элис была для меня ещё довольно болезненной, я благодарно показала свой интерес. – "Были"? – переспросила я. – Я не знаю, – она мрачно пожала плечами. – После выпускного мы просто перестали общаться. Наверное, нас ещё можно считать парой. – Что случилось? – Скорее всего, он обиделся, что я ушла с выпускного без него. Я вспомнила, что на выпускном последний раз видела Анжелу с Лией. А ещё вспомнила, что потом парень Анжелы везде искал её и не мог найти. Анжела уехала с Лией? – А почему ты ушла без него? – спросила я. – Я не знаю, – она снова пожала плечами. – Мне просто не хотелось отказывать ему в сексе. – Разве не от подвозил тебя на выпускной? – Ну, да. – А как же ты тогда добралась домой? – Меня Лия подвезла. Она говорила, не глядя на меня, равнодушно, как если бы это был совершенно нормально, что тебя подвозит домой агрессивно настроенная лесби-вампир, по которой ты тайно сохнешь. Я слегка ухмыльнулась. – Лия? – переспросила я. В этот раз Анжела ухмыльнулась. Видимо, ей самой пришло в голову, что это несколько подозрительно, но судя по выражению её лица, между ней и Лией ничего не было. Я не удивилась. Анжела не лесби, а Лия, безусловно, самая рассудительная из всех сестёр Каллен. Она не будет наседать на Анжелу, если та сама не хочет. – Ну, да, Лия – Анжела рассмеялась. – А знаешь, она пыталась ко мне подкатить? То есть, я бы никогда не согласилась, но мне было приятно, что я ей нравлюсь. Трудно поверить, что у них вся семья лесби. То есть, ты же спала не только с Элис, но и рыжей тоже, а также с блондинкой целовалась на выпускном. А Лия рассказывала, что они с Джейн учились целоваться друг на друге. То есть, это же неприлично, а? Я улыбнулась. Приятно было видеть, что она преодолела свою рефлекторную гомофобию, но похоже, что притворный инцест Анжела всё равно не принимала. Наверное, она была права. Какими бы Джейн и Лия ни были сводными сёстрами, это всё равно было неприлично, по крайней мере для обычного человека. Для меня это было даже круто, но я тут не самая консервативно настроенная девушка в городе. В любом случае, она была права, тут важен принцип, так что я согласилась. – Да, не слишком прилично. – Ну, я и говорю, – она смотрела так, будто собиралась ещё что-то сказать на эту тему, но вдруг вспомнила что-то другое. – Ой! Вот дерьмо, а я и забыла! Физрук свистнула и что-то гаркнула в сторону Лорен. Лорен всплеснула руками и сделала вид, что совершенно не собиралась попадать другой девушке по носу. – Что ты забыла? – я улыбнулась и повернулась к Анжеле. – Тогда на выпускном, – сказала она. – Мы с Лией тусовались, а тут ей звонит одна из сестёр. Наверное, пришли какие-то плохие новости или что-то в этом роде, потому что Лии пришлось резко возвращаться домой. Но прежде чем уехать, она велела тебе кое-что передать. Я резко перевела всё внимание на неё. – Что? – Флеш-карточку от камеры, – сказала Анжела. – На ней все фотографии с тобой и Элис. Она сказала, наверняка ты захочешь посмотреть, – затем она пожала плечами и добавила: – Видимо, она уже знала, что все вскоре уедут. Я собиралась отдать её тебе в понедельник после выпускного, но не встречала тебя. Потом начались каникулы. У меня нет номера твоего телефона, а сегодня это совершенно вылетело из головы. Сейчас только вспомнила. У меня возникло странное ощущение. Лия, зная, что Каллены уезжают, решает оставить что-то на память о них – на память об Элис. От этой мысли я вдруг с особой теплотой вспомнила Лию. Она всегда была намного внимательнее ко мне и моим чувствам, чем другие. Но зачем было оставлять карточку Анжеле? Неужели Элис настолько расстроилась, что у Лии не было даже времени попрощаться? Анжела по-прежнему ждала ответа, поэтому я прекратила витать в облаках и сказала: – Эта карточка у тебя с собой? – Да, кажется, она в моём шкафчике, – сказала она. – Заберёшь?

***

Я ехала домой с первого дня учёбы с задумчивым выражением и карточкой в кармане фотографиями моей бывшей девушки, от которой я ещё не полностью отошла. Я всё думала: не следовало ли мне отказаться от этих фотографий или просто выбросить карточку? – но не смогла этого сделать. Я даже не рассматривала такой выход. Я воспользовалась теми же доводами, что и с фотографиями, найденными в шкафчике: я не сердилась на Элис и не стремилась поскорее забыть её. За неимением самой Элис, у меня оставались только сожаления. Кроме того, если держать фотки в компьютере дома – это почти то же самое, что и держать их в шкафчике в школе. Главное, чтобы мама не нашла, и всё. Едва эта мысль пришла мне в голову, я невольно фыркнула и помотала головой. Это были просто фотки, а мне нужно сохранить их в тайне. В тайне от мамы. Элис уже нет рядом, и всё равно мне приходится из-за неё что-то скрывать. Добравшись домой, я остановилась на обочине, оставив подъездную дорожку свободной для мамы, и зашла внутрь. Едва я закрыла дверь, как кошка сбежала вниз по лестнице и стала неожиданно тереться мне о ноги. Я улыбнулась и присела. – Привет, Ночка, – сказала я приятным тоном, которым обычно разговаривают с теми, кто всё равно вряд ли поймёт твои слова. – Скучала по мне? Вижу, что скучала. Не бойся, можешь признаться. Я протянула руку и очень осторожно погладила кошку по голове. Он терпела пару секунд, но потом попыталась меня тяпнуть. Но я этого ждала и резко со смехом отдёрнула руку, погрозив ей пальцем. – Какая ты злюка, Ночка, – игриво увещевала её я. – Не кусаться! Кошка мяукнула и уставилась на мой палец, будто желая укусить, а я быстро схватила её за хвост с другой стороны, застав врасплох. Она обернулась кругом и присела на пол, наверное, воображая себя львицей. Я хихикнула, встала и поднялась наверх. Кошка проследовала за мной. Я села за компьютер с нервной судорогой в животе и вставила карточку. Пока машина занималась обновлением программного обеспечения, я взглянула на кошку, пытаясь отвлечься. В том месте, где кошка весь день спала у подножия моей постели, располагалась вмятина, и теперь Ночка вскочила на одеяло и улеглась в том же самом месте, свернулась калачиком и посмотрела на меня через хвост. Я улыбнулся и помахала ей рукой. Она не ответила, но мне показалось, что она была рада меня видеть. Почему Каллены оставили её в доме? Да, они вампиры, но неужели у них совсем не хватило человечности, чтобы найти новый дом для их верной питомицы? Уверена, многие семьи с радостью взяли бы себе эту злючую и нелюдимую кошку. Ведь это жестоко оставлять её одну в пустом доме, хоть и лучше, чем отдавать в приют для животных. Если она умеет выходить наружу, она, вероятно, смогла бы выжить за счёт охоты на мелких птиц. Ночка казалась не слишком домашней. К тому же она очень красивая кошка. Ночка была маленькой, менее двух с половиной килограммов веса, с длинным и пушистым мехом. Расчёсывать её по вечерам было сущим наказанием, при которой требовались толстые перчатки и умение хватать из засады, но у неё была очень красивая шерсть – чёрная с белыми пятнами на лапах, как носки или чулки, и с белой полоской на лбу. Я смотрела на кошку с глупой улыбкой восхищения, пока бедняжка не стала настолько подозрительной, что задёргала хвостом, и тогда я повернулась обратно к компьютеру. Помедлив пальцем на мышке и успокоившись внутри, я открыла фотографии в галерее. На первой фотке была Элис. Лия сфоткала её ещё до того, как мы вошли в спортзал, при дневном свете, пока мы шли по стоянке. Картинка была под небольшим углом – Лия сфоткала Элис, пока та шла в своём коротеньком платье из чёрного атласа. Элис смотрит в объектив и радостно улыбается, слегка наклонив голову. В её ярких глазах нет и намёка на тёмные мысли, которые за ними скрываются. Мне стало как-то неуютно. В глазах помутилось, и я отвела взгляд, а в горле встал ком. Я сглотнула раз, другой, вдохнула и выдохнула. Потом я вновь подняла взгляд к фотке. Не знаю, сколько я смотрела на неё, но прошло много времени, и всё это время я думала только о том, как прекрасна Элис и как я по ней скучаю. Я перешла к следующей фотке. На ней были Элис и Джейн – они обнимали друг друга за плечи и улыбались. Эту фотку тоже сделали снаружи, а светлые волосы Джейн почти светились. Интересно, вместе ли они сейчас? Восстановила ли Джейн близкие отношения с Элис, которые потеряла, когда Элис стала встречаться со мной? Я надеялась, что да. Джейн классная девчонка, и я знала, что она очень нравится Элис. Я перешла к следующей фотке… и замерла. На ней была я. Не знаю, чем это меня так удивило, но так оно и было. Я стою в белом платье и белом чокере, смущённо улыбаюсь и заправляю клок непослушных тёмных волос за ухо. Я выгляжу просто невероятно: бледная и нереальная на ветру в серо-голубых сумерках, будто скорее мертва, чем жива. Я долго разглядывала эту фотку, бродя глазами по второй мне, чья жизнь распадалась на куски, по той самой мне, которая была готова на всё ради своей девушки, за исключением смерти, той самой мне, которой так удивительно шло это платье. В моих глазах что-то блестит, какая-то неохота и скрытое нежелание, словно где-то глубоко внутри меня уже покинула всякая надежда. Я всхлипнула, покачала головой и щелкнула дальше. Слезы закапали у меня из глаз, пока я смотрела на фотки – молчаливые капельки стекали по щекам, а я вытирала их пальцами. Я видела фотографии Элис, Джейн и Лии, всех их подруг, свои фотографии. Кто-то сфоткал Розали и Викторию, и я ненадолго задержалась взглядом и на них, рассматривая у рыжей декольте её роскошного темно-бордового бархатного платья, а потом опустила взгляд на её лицо и заглянула в резкие зелёные глаза, которые смотрели на меня с такой уверенностью в себе. Блондинка была рядом, обнимала свою госпожу за талию. Розали не улыбалась, но, конечно же, совсем не выглядела несчастной. Я заметила, что блондинка лишь немногим выше ростом, чем рыжая, чего раньше никогда не замечала. Они обе очень красивые и прекрасно сложенные. Я смотрела на них и на мгновение позавидовала их отношениям. Элис однажды описала их как вторых половинок без условностей, и кажется, я поняла, что это означает. Их отношения выходят за рамки моногамии, обычаев и всего в этом роде. Сколько бы они ни были помешаны на Элис, в сердцах они всегда оставались друг для друга на первом месте. Я продолжал рассматривать фотки. Их было много, более ста, и вскоре мои эмоции установились на том уровне, что я могла смотреть на Элис и не изнывать от безнадёги и тоски. Она была так прекрасна, так счастлива. И всё это время она хотела убить меня в постели, как чёрная вдова. Я наткнулась на фотку нас двоих на танцполе – мы покачиваемся в темноте под отблесками огней. Джейн или Лия, наверное, сфоткали нас тайком, потому что мы не смотрим в объектив. Мы не отводим взгляда от глаз друг друга, с одинаковыми улыбками любви и преданности на губах. Я долго смотрела на лицо Элис. Что она думала в тот момент? Она любит меня – и хочет моей смерти? Как в её сердце могут уживаться два столь противоречивых желания? Я не знала, но пока смотрела на фотографию, то стала жалеть, что отказала ей. Я никогда не соглашусь с ней в том, что смерть – самое лучшее для нас, но именно этого ей и хотелось, и, в конце концов, я стремилась лишь к одному – чтобы она была счастлива. Я вздохнула и продолжила щёлкать мышкой. Там было ещё несколько фоток, на которых мы с Элис танцуем, пара фоток подруг Элис и вдруг… попалась фотка трусиков Джейн. До этого я рассеянно предавалась горьким воспоминаниям, опираясь на локоть, но едва на экране крупным планом показались горячие розовые стринги Джейн, я отпрянула в шоке. Затем я усмехнулась и пригляделась. Очевидно, Джейн сунула камеру под платье и щёлкнула своё нижнее бельё в упор. Мило. Я перешла к следующей фотке, и, конечно же, на ней во весь экран были уже другие стринги, из чёрного кружева – Элис. Я хихикнула про себя и покачала головой. Это уже смешно. Они – бессмертные существа возрастом несколько веков, и в своей безграничной мудрости они спрятались в кабинке школьного туалета и стали снимать друг у друга под юбками, предположительно, чтобы удивить своих девушек снимками сексуальных трусиков. Лицо залилось румянцем, и я долго смотрела на эти фотки, дольше, чем на другие. Они служили довольно унылым дополнением моим тягостным чувствам, но честно говоря, именно эти фотки я нашла самыми классными. Казалось, именно на них до конца раскрыта душа моей очаровательной второй половинки – сексуальной, игривой, и немного развратной. Я опёрлась подбородком о ладонь и с тоской смотрела на тонкий треугольник из чёрного кружева, вспоминая, какая киска под ним скрыта, как прекрасна была эта киска, как вкусна, как я любила её вылизывать. Слабое жжение возникло у меня между ног, и я подумала: почему бы нет? Мама ещё не скоро будет дома, и мне предоставлен весь дом, так что... На самом деле, не весь дом. Я посмотрела на кровать – кошка спала на одеялах. Мне не хотелось будить её, но то, чем я собиралась заняться, скучно делать без зрителей, поэтому я взяла её, выставила за дверь и заперлась в комнате. Затем я села за стол, пододвинув стул вперёд, и сунула руку в свои чёрные брюки-карго. Закончив, я бегло просмотрела остальную часть фотографий и сохранила их всех на жёсткий диск. Когда мама пришла домой, я сидела за кухонным столом, склонившаяся над учебниками, как хорошая девочка. В первый день занятий домашки было немного, но я начала поздно, и успела сделать только половину. Кошка была накормленной и сидела у небольшой банки из-под тунца на столе. – Белла! – мама с укоризной глянула на кошку. – Я же говорила не пускать её на стол. Я не совсем понимала, почему кошка не имеет права есть за столом, как благовоспитанные люди, но я не хотела спорить. Мама пошла погладить Ночку, но этого не стоило делать, пока она ест. Кошка предупреждающе зарычала и махнула лапой. Мама вздрогнула и резко отпрянула, а кошка спрыгнула со стола и с кислой миной убежала, как будто ей не дали поужинать и ей хотелось, чтобы это не прошло незамеченным. – Привет, мам! – сказала я. Мама потёрла руку (видимо, кошка её всё же оцарапала), заметила, что я занималась домашкой и улыбнулась. – Привет, дорогая! – ответила она. – Как прошёл первый день в школе? Судя по выражению её лица, она ждала от меня какого-то позитива, поэтому я решила не упоминать, что я по-прежнему ненавижу школу и свою жизнь, и что это отстой целый день сидеть на уроках без секса в туалете на переменах между ними. Вместо этого я улыбнулась и пожала плечами с необходимой толикой равнодушия. – Очень хорошо, – сказала я и, вспомнив, что день был не так уж и ужасен, добавила: – Мы теперь делаем лабораторные по биологии с Лорен. При упоминании о Лорен мама улыбнулась. В конце концов, ведь это правда. Я всегда рассказывала о Лорен, будто она моя лучшая подруга, и мама не имела ни малейшего представления о том, что на самом деле она не самая сладкая девочка в мире. По крайней мере, до сегодняшнего дня. – Это та девушка, которой ты, вроде как, нравишься? – мама поставила сумку на стол. Я улыбнулась, стараясь не краснеть. – Ага, – мне захотелось продолжить. Мама всегда хотела, чтобы я не стеснялась рассказывать ей о своих отношениях, поэтому можно было бы начать. – Наверное, тут немного больше, чем "вроде как". Она весь день строила мне глазки и даже задвинула подруг, чтобы пообщаться со мной. Я боялась, что она опять начнёт читать мне лекцию о том, что лесбийские отношения – это просто проходящий этап и что мне пора становиться натуралкой и не терять на этом времени, но она сдержалась. – Понятно, – сказала она, впечатлившись. – В общем учёба началась хорошо, так? Я улыбнулась и постучала ручкой по тетради. – Наверное, – уклончиво сказала я. Должно быть, она заметила романтический блеск в моих глазах, потому что вдруг игриво погрозила мне пальцем: – Но что бы ни случилось, помни: сначала – уроки, а личная жизнь – потом. Ты в школу не затем ходишь, чтобы подружек себе искать, а чтобы учиться. Правильно, дорогая? Я почувствовала себя четырёхлетней девочкой, но было мило видеть, как мама направляет меня в нужное русло, поэтому я кивнула. – Канэшно, мам, – сказала я, и под гордой улыбкой мамы я вновь склонилась над учебниками, как самая прилежная девочка.

***

Но сколько бы я ни хотела быть зрелой и благоразумной девушкой, я по-прежнему оставалась влюблённой идиоткой, и в последующие дни и недели моё общение с Лорен стало самым важным в жизни. Мне даже повезло, что Лорен была самой обычной девушкой, а не вампиром, стремящимся развратить моё тело и пожрать сердце. Так что моё увлечение Лорен и её чувствами совсем не повлияло на мои оценки или поведение дома. Напротив, оно даже помогло мне. Лорен на редкость серьёзно относилась к учёбе, несмотря на то, что ненавидела её, и она не давала мне халявить даже на биологии. Лично мне любоваться её волосами казалось гораздо важнее, чем получить проходной балл, но она не давала мне спуску. И коль скоро Лорен привлекал интеллект, вскоре я с особым и незнакомым мне доселе рвением и прилежанием взялась за уроки, пользуясь каждой возможностью продемонстрировать всем (главным образом Лорен) свои недюжинные умственные способности. На математике я выкрикивала ответы, как Гермиона Грейнджер, – с приятной улыбкой, как будто моя голова не разрывалась от такой быстрой работы. На истории я тоже время от времени поднимала руку. Я даже стала усерднее заниматься на физкультуре и обнаружила, что если не валять дурака, то не такая уж я и неловкая, как предполагала, а если Лорен снайперским броском не вышибет меня из игры, я могу долго продержаться в вышибалы. Удивительно, что на физкультуре стало даже весело. Лорен стала защищать меня в спортзале и в один памятный момент оттолкнула меня от летящего мяча и приняла удар на себя. Я споткнулась, приземлившись попой на пол, посмотрела на свою героиню– блондинку, а она крыла матами другую команду. Физрук засвистела и пригрозила отстранением от уроков, и наконец Лорен повернулась ко мне и улыбнулась, а потом протянула руку и помогла мне встать. Я взяла её за руку, стараясь не улыбаться, и неловко поднялась на ноги. Лорен спросила, в порядке ли я, и едва я вымолвила "да", как другой мяч угодил мне прямо в голову. Другая команда заржала, и даже Лорен не смогла удержаться от слабой улыбки. Мы сели рядом с Анжелой на скамейке выбывших, но сидели так близко друг к другу, что главным образом я разговаривала с Лорен. Это было похоже на сбывшуюся мечту. Ну, почти. Потому что, несмотря на переглядки, румянец и улыбки, мы по-прежнему оставались просто подругами, и хотя это безусловно было для нас существенным шагом вперёд после предыдущих отношений задиры и жертвы, я не могла не думать, что будет ещё лучше, если Лорен наконец наберётся смелости и уже начнёт со мной целоваться. Было очевидно, что ей этого хочется. Иногда на меня нападали приступы тревоги, когда мне казалось, что я на самом деле лишь занимаюсь самообманом и я ей совсем не нравлюсь, но косвенные доказательства были подавляющим большинством в мою пользу. В дополнение к нашим предыдущим отношениям, в которых были секс на пляже, огромное количество стресса, ревность и приставания по синей дыне, я поймала её на том, что она подглядывает за мной в раздевалке. Само по себе в этом не было ничего странного. У меня большие груди, и другие тоже иногда на них бросали взгляды, полные зависти, презрения или даже восхищения. Тут всё вполне естественно. Но мне совершенно не показалось естественным то, что Лорен густо покраснела, когда я её спалила. Она быстро отвернулась и стала надевать брюки, причём так неумело, что чуть не упала, делая вид, что не смотрела на меня. Очевидно, ей становилось всё труднее подавлять свои желания. Иногда я даже сама хотела сделать шаг навстречу, но было слишком сложно предугадать возможные последствия. Лорен – девчонка с характером, прямо как Элис, и если её поцеловать, то результаты могут быть самые плачевные. Я была уверена, что нравлюсь ей, но как мне понять, будет ли она ходить со мной на свидания? О нас уже ходили слухи, и хоть Лорен ничего не отрицала в открытую, она всё же старалась отнекиваться, а однажды чуть не наорала на Анжелу, когда та в шутку предложила нам двоим за обедом выпить пакетик молочного шоколада на две соломинки. Проще говоря, Лорен ещё не была готова к следующему шагу. Она как бы приоткрыла створку раковины, в которой сидела, и оттуда смотрела наружу и оценивала новые возможности, но ещё не была готова раскрыться до конца и нырнуть мне между ног. И вместо того, чтобы рискнуть напугать её, я решила дать ей время разобраться в себе. И, если уж быть полностью честной, приходилось признаться самой себе, что я по-прежнему не хочу забывать Элис. Да, мне нравилась Лорен, я этого не отрицала, и я была бы рада залезть ей в трусики. Но память о Элис сидела где-то глубоко внутри и напоминала мне, что Элис на свете только одна – единственная, идеальная маленькая Элис, а Лорен, как бы я ни любила её, не Элис. Меня также весьма удручало то, как легко я справляюсь со своей депрессией. Настоящая героиня бы на моём месте спрыгнула с обрыва, а я тут сижу и мечтаю о свиданке с Лорен. Я даже жалела, что не покончила с собой, когда очень хотелось, но упущенную возможность больше не вернуть, и у меня не оставалось другого выбора, как признать, что героиня из меня ровным счётом никакая. Я так надеялся, а всё оказалось совсем по-другому. Я не смогла стать для Элис второй половинкой, и теперь я плавно переходила к первой блондинке, которая проявляет ко мне интерес. Это было печально, но слушайте: ведь девушка не может приказать своему сердцу. Но откуда уходила депрессия, там появлялось новое чувство. Оно было похоже на обожание. Каждое утро я целовала фотку Элис в шкафчике, и каждый вечер просматривала дома фотки, пока не доходила до трусиков Элис. В этот момент на меня каждый раз находила тоска, но главным образом это уже начинало казаться каким-то воспоминанием, сном. Элис навсегда останется в моём сердце в особом уголке. Она моя первая любовь, с ней у меня было первое свидание, первый поцелуй. Она моя вторая половинка, и я никогда не забуду её. Но настало время двигаться дальше. Сколь бы мне ни хотелось показывать вечную преданность и пожизненную верность Элис, хотелось и новых отношений. Прежде чем с Лорен что-то сдвинулось с мёртвой точки, прошло более месяца. Мы много общались в школе и обменялись номерами телефонов. Ради её репутации мы не спешили, но однажды, сидя в библиотеке после уроков, она под каким-то предлогом спросила меня, не хотела бы я продолжить делать уроки у неё дома. Я очень старалась не показывать своё волнение, но совершенно ясно показала, что ничто не сделает меня более счастливой. У меня редко такое бывало в жизни, что очень хотелось делать домашку. А заниматься этим дома у Лорен всегда было моей мечтой и началом некоторых фантазий. Вряд ли всё закончится тем, что мы в слезах признаемся друг другу в своих чувствах, а потом забросим тетради и накинемся друг на друга, но всё равно было интересно. Так что я проехала к ней домой, в престижный район нашего Форкса. У неё был очень неплохой дом: два этажа, свежевыкрашенный, низкая изгородь в палисаднике. Стояла мрачная весна, но солнце, казалось, специально светило в этом районе, как бы наглядно показывая, где лучше жить. Лорен никогда не рассказывала о своей семье, но, как я поняла, она была средней дочерью в почти типичной ячейке общества. У неё было две сестры, оба родителя, и пара собак на заднем дворе, которых она между прочим представила мне, прежде чем мы обосновались в её комнате, чтобы стрелять друг в друга глазами поверх тетрадей. В её комнате всё было в розовых тонах. Я даже удивилась, но не так, как от коллекции кукол Барби в шкафу. В общем и целом, от логовища Лорен я ожидала немного другого. Лорен заметила, что я разглядываю её коллекцию, и пробормотала, что её мама покупает их, хотя Лорен они никогда не нравились, даже в детстве. Я кивнула, как будто мне это очень интересно, и стала рассматривать дальше. Я не заметила ни одной куклы Кена, и подумала: не является ли это ещё одним доказательством того, что Лорен не нравятся парни, или может быть, ей просто не нравится Кен? Она со смехом рассказала, что всего один раз играла с ними – втыкала булавки в голову Барби и прижигала ей волосы спичками. Сначала я подумала, что Лорен психопатка, но потом вспомнила Элис. Может быть, в истязании кукол-блондинок нет ничего плохого? В любом случае, мне нужно было сосредоточиться на более серьёзных вещах, например, на уроках, и выкинуть из головы, что мы одни в доме, и что теоретически возможно заняться сексом. У Лорен родители работали, её старшая сестра съехала в прошлом году, а младшая посещала внешкольные занятия. В такой уединённой обстановке в моей голове созрела мысль-другая о том, что мы могли бы заняться несколько иным видом исследований по биологии, но я понимала, что Лорен ещё вряд ли к этому готова. Поэтому мы сидели и учились, как хорошие девочки: читали учебники, писали конспекты, перебрасывались фразами. Каким-то образом мы разговорились об отношениях. Странным образом, Лорен ни разу не произнесла имени Элис, и она совершенно не показывала своего желания узнать, что я думаю о случившемся. Может быть, ей было просто неловко об этом говорить? В любом случае, ей больше хотелось говорить о своих отношениях или об отсутствии таковых. – В это, блин, трудно поверить, – рассказывала она. – Прикинь, мой парень прислал емелю из колледжа, приглашал приехать к нему. В такую-то даль! Ну не идиот ли? Столько времени прошло, а он до сих пор всё парится. Я тихо усмехнулась, но от её слов мне стало немного не по себе. С моей стороны, как я полагала, не было ничего необычного в том, что я ушла от Элис, а вот от того, что парень Лорен по-прежнему сохнет по ней в другом городе, у меня засосало под ложечкой. И всё же, у них всё по-другому. У меня даже нет номера телефона Элис, а если бы и был, я бы не переставала названивать ей с призывами вернуться. Я бы не отстала от неё просто так, если бы у нас по-прежнему была связь. А потом я уверена, что Лорен никогда не будет предлагать своему парню отправиться вместе на тот свет. Но всё это не имело отношения к нашему разговору. Лорен не хотела и слышать об Элис, а я не хотела выводить её из себя, поэтому я просто улыбнулась и сказала: – Наверное, тебя трудно забыть. Это был комплимент, но она только хмыкнула, не глядя на меня. Мы сидели на кровати (на её кровати!), и Лорен сидела у изголовья, подняв колени и положив тетрадь на бёдра. Однако на ней были брюки, поэтому подглядывать было бессмысленно. Элис тоже так садилась, только Элис большей частью носила юбки – какая же она была развратная, моя Элис! Но Элис уехала, поэтому я вытолкала из головы воспоминания о ней и сосредоточилась на Лорен. – Собираешься дать ему ещё один шанс? – спросила я, главным образом из вежливости. Я знала, что Лорен не будет. Но она меня удивила тем, что неохотно пожала плечами. – Не знаю, – сказала она. – Я немного скучаю по нему. То есть, он был моим лучшим другом, знаешь ли? Я просто не знаю, нравится ли он мне, как раньше. Она споткнулась на слове "он", как будто хотела сказать "парни", но мне не хватило смелости переспросить. Лорен уткнулась в тетрадь, краснея от стыда, что слишком много разболтала. И коль скоро, чтобы мы начали встречаться, необходимо перво-наперво подвигнуть Лорен вылезти из своей раковины, я решила попытаться. Конечно, я была готова ждать, сколько угодно, но от ни к чему не обязывающих вопросов никому плохо не станет. – Может, он просто не в твоём вкусе? – предположила я. – Он во вкусе всех остальных девчонок, – нахмурилась Лорен. – Не в моём точно. Она фыркнула и опять уткнулась в тетрадь, не глядя на меня. Я ждала ответа, но она упорно молчала. Я была несколько разочарована. Я надеялась плавно подвести к тому, что она признается, что ей не особо нравятся парни, но она опять закрылась в своей раковине. Я опустила глаза на тетрадку и нахмурилась. Ёлки-палки, ну что тут такого? Сколько ещё она будет игнорировать недомолвки между нами? Да, здорово иметь её в качестве подруги, но я не могла отделаться от ощущения, что мы гораздо больше теряем, поэтому решила снова рискнуть. Не хотелось напирать на неё, но уже становилось ясно, что если я хочу переспать с ней в течение этого века, придётся немного поднажать самой. Так что я захлопнула тетрадку на коленях и с обидой в голосе начала: – Лорен… И тут я запнулась, так как понятия не имела, что же в итоге нужно сказать. Она посмотрела на меня, нахмурившись. – Что? – Э-э… – до меня стало доходить, что это плохая затея, но я продолжила. – Это просто... то есть, это просто глупо. – Ты это о матеше? – Нет, я об этом, – я показала рукой на пространство между нами. – О нас. Она отвернулась и не ответила. Я не знала, как это воспринимать, но это не было похоже на гнев или категорический отказ, так что я продолжила: – Слушай, – сказала я. – Мы обе помним, что случилось в Ла Пуш. Я знаю, что тебе понравилось. Мне тоже. Это было удивительно. А на выпускном ты... Я не закончила, вся покраснев. Ни одна из нас никогда не упоминала о событиях тех дней, и я понимала, что своими напоминаниями могла перейти черту. Но казалось, что Лорен не возражает. Она по-прежнему не отвечала, но стала какой-то задумчивой. Видимо, ей хотелось, чтобы я продолжала. Так что я засунула свои сомнения подальше и предприняла последнюю попытку рассказать Лорен о своих чувствах. – Я лишь хочу сказать, – продолжила я, – что ты мне очень нравишься. То есть, ты же знаешь, что я лесби. Поэтому если я тебе тоже нравлюсь, то есть... может быть, нам... я не знаю… Понимаешь? Это не совсем то, как я представляла себе в фантазиях, но Лорен медленно расцвела в улыбке, пока я заикаясь признавалась ей в любви. Она отвернулась, пытаясь не улыбаться, но у неё ничего не получалось. Наконец она хмыкнула и пожала плечами. – Знаешь, – сказала она. – Мне не особо нравятся девушки. Но вместо того чтобы почувствовать себя раздавленной, я наоборот воодушевилась. Лорен произнесла это немного кокетливо, будто сама хотела, чтобы я ей возразила. Уже само то, что она может упомянуть о симпатии девушке и не впасть при этом в раж – большой прогресс. Так что я покраснела и немного нахально ухмыльнулась. – Ты в этом уверена? – Вполне. – Даже я? – Ты? – она скептически посмотрела на меня через кровать. Я застенчиво пожала плечами, в глазах жгло. – Да, я. То есть, я же не совсем уродина, верно? – Я не знаю, – выпалила она игриво. – Откуда мне знать? – Ну, это можно узнать, – сказала я, блеснув глазами. – Как? – она сразу стала подозрительной, но по-прежнему улыбалась. Я пожала плечами. Губы уже сводило от улыбки, а весь день всё больше напоминал одну из моих фантазий. – Можно провести эксперимент, – предложила я. – Даже не думай, – она ухмыльнулась и фыркнула. – Если хочешь трахаться, найди себе кого-нибудь другого. – Разве я что-то говорила о сексе, дура, – я положила учебники на кровать и поползла к Лорен. – Просто сиди и не двигайся, ладно? – Подожди-ка, ты что… Она забеспокоилась и положила руки на кровать, чтобы отодвинуться. Но я успела положить свою руку на её. Вот и всё – я только коснулась её руки. Она замерла и напрягла каждую мышцу в теле. Я видела, как на её лице отразилось волнение. Она слегка раскрыла губы, её взгляд метнулся в мою сторону. Я улыбнулась и погладила её руку. Мурашки пошли по моей коже. Её рука была тёплой и стройной. Несколько секунд мы просто смотрели друг другу в глаза, а я держала её за руку, слегка поглаживая большим пальцем. Наконец я спросила: – Что ты чувствуешь? Мой голос вывел её из транса. Потрясённая и застигнутая врасплох, она отвернулась и мягко высвободила руку. – Это странно… – сказала она. – Блин… Она опять не хотела признавать очевидное, но я ещё ни разу не была к ней так близко, и мне не хотелось останавливаться. Пусть она признается, что я ей нравлюсь и что она хочет быть со мной. Но не только потому, что она мне нравится. Больно видеть, что она подавляет свои чувства. Очень хочется, чтобы она просто улыбнулась. Я сидела рядом с ней на кровати, а она подняла колени и обхватила их руками. Казалось, Лорен почти боится меня и хочет, чтобы я ушла. Но она не уходила, и я готова была поклясться, что она вся переволновалась от того, как близко к ней я сижу. Я склонила голову и игриво ухмыльнулась. – Может быть, попробуем что-нибудь другое, – предложила я. Она искоса взглянула на меня и фыркнула: – Нефига. От этого я улыбнулась ещё шире. – Почему бы нет? – сказала я, стараясь не казаться насмешливой. – Разве ты раньше не целовалась с девушкой? Она попыталась на меня зыркнуть. – Пошла ты нафиг, – сказала она, но тихо и без злобы. Её ледяные голубые глаза были широко раскрыты и смотрели беспомощно. Я понимала: ей хочется, чтобы я продолжала, так что я продолжила. – Почему ты просто не скажешь, что тебе понравилось, Лорен? – сказала я, стараясь говорить игриво. – То есть, что тут такого? – Тут нет ничего такого, – сказала она. – Просто мне не понравилось. Я бы давно обиделась, если бы не знала, что она врёт. Так что я ухмыльнулась и сказала: – Лорен, посмотри правде в глаза. Ты целовалась с девушкой, и тебе это понравилось больше, чем в песне Кэти Перри (1). Я хихикнула от собственной шутки, но она только сухо посмотрела на меня. Видимо, Лорен не фанатка Кэти Перри. Тем не менее это немного разрядило напряжённость, и я продолжила настойчивее. – Давай попробуем, – сказала я. Она посмотрела на меня. Я видела, что ей становится немного любопытно. – Попробуем что? – спросила она. – Поцелуемся, – сказала я, и действительно я только об этом и мечтала. Просто один поцелуй, всего один. Больше мне не надо, и если я его получу, то буду очень счастлива. Лорен неохотно улыбалась, но продолжала артачиться, какими бы слабыми ни казались ей попытки. – Ни в жизни, – сказала она. – С какого перепуга мне с тобой целоваться? Я намеренно бросила взгляд на её губы. Они были розовые, покрытые глянцем. Я надеялась, что у меня не хуже. – Потому что, – я посмотрела ей прямо в глаза, – это будет прикольно. Она заметно сглотнула. – Я не хочу,– сказала она, однако было видно, что она немного наклонилась ко мне. Очень медленно её взгляд остановился на моих губах. Я ничего не говорила, всё лицо горело в ожидании её прикосновения. В ушах стоял звон, ветер порывами носился за окном её комнаты. Для нас это будет уже не первый поцелуй, но меня не покидало впечатление, будто всё в первый раз. Мне безумно хотелось дотянуться и поймать её губы своими, но я сдерживала себя. Важно, чтобы инициатива исходила от неё, так что я ждала, затаив дыхание, пока её губы всё приближались и приближались, а потом... Входная дверь открылась и закрылась. Кто-то пришёл домой. – Блин! – Лорен ахнула, метнувшись прочь от меня. – Это мама. Я почувствовала горькое разочарование, но, должно быть, Лорен было и того хуже. Она вдруг ударилась слёзы и несколько раз стукнула кулаком по учебникам почти в истерике. – Блин, блин, блин! Каждый "блин" сопровождался ударом, и, видя её ярую реакцию, моё разочарование сменилось удивлением. Конечно, неприятно, что нас прервали, но Лорен вела себя так, будто в двери вошла лесби-полиция арестовывать её. Но, может быть, в этом всё и дело? Очевидно, она испытывала сильные эмоции перед поцелуем, а когда нас прервали, она, естественно, перенервничала. Я уже собиралась спросить, в порядке ли она, но Лорен меня опередила. – Скорее, садись сюда, – она судорожно кивнула на другую сторону кровати. – Зачем? – спросила я, уже перебираясь туда, и прежде чем Лорен успела мне что-либо объяснить, дверь её комнаты распахнулась, и вошла какая-то женщина, скорее всего её мама. Я очень удивилась. Её мама была почти полной противоположностью моей. Если моя была коренастой брюнетка с широким и заботливым лицом, то мама Лорен была стройной блондинкой, изысканно одетой, и злоупотребляющей лаком для волос, из-за чего казалась неестественной. Она была больше похожа на тётю, чем на мать, хотя в её чертах было сильное сходство с Лорен. У Лорен волосы были прямее и более блестящие, а черты лица более резкими, будто высеченными из камня, но в целом женщина была похожа на старшую по возрасту версию своей дочери. – Ой! – сказала она, приятно улыбнувшись, когда увидела меня на кровати. – Привет, я не знала, что Лорен тут не одна. Она посмотрела на меня озадаченно, как будто пыталась вспомнить моё имя. Очевидно, ей это не удалось, так как мы раньше не встречались, и после мгновения или двух она, казалось, пришла к такому же выводу. – Хм, кажется мы не знакомы, верно? – Верно, – я попыталась улыбнуться, хотя, учитывая, что эта женщина только что помешала самому важному поцелую в моей жизни, ей повезло, что я не спрыгнула с кровати и не надавала ей по щам. – Меня зовут Белла. Я всегда считала, что представляться вежливо, но оказалось, что я ошибалась. Женщина изменилась в лице. Я краем глаза взглянула на Лорен – у той в лице не было ни кровинки. От этого я и сама побледнела, не понимая, что же я сделала неправильно. – О-о… – протянула женщина, изо всех сил пытаясь взять себя в руки. – Да, я слышала о тебе. Я чуть не ухмыльнулась. Похоже, я уже стала местной достопримечательностью, но мне за это не было стыдно. В конце концов, не так чтобы меня везде принимали с распростёртыми объятиями, прежде чем я стала вести себя как шлюха. Единственное отличие сейчас заключалось в том, что теперь я уже кучу раз занималась сексом. А если удастся выдернуть Лорен из её раковины, то секса у меня будет не в пример больше. Но, очевидно, мама Лорен уже кое-что обо мне слышала и была склонна судить несколько предвзято. Бросив взгляд на меня, она обратилась к дочери: – Ну, не хочу отвлекать вас. Лорен, пойдём поговорим наедине? Женщина развернулась и вышла из комнаты, не дожидаясь ответа. Лорен отложила учебники, встала с кровати и поплелась за ней. Я проводила её взглядом и вздохнула. Было трудно поверить, что всего несколько минут назад я чуть не поцеловалась с Лорен. Настоящий поцелуй, когда мы обе трезвые и владеем собой. Поцелуй, который мог бы стать исполнением моей школьной мечты. Я снова вздохнула и стала собирать учебники в рюкзак. Мне сильно казалось, что на сегодня совместное выполнение домашки закончилось. Лорен вернулась, когда я уже закидывала рюкзак на плечо. Казалось, она несколько подавлена. – Слушай, – сказала она, – тебе лучше идти. Мне было интересно, что ей сказала мама, но я просто спросила: – Все нормально? – Да, – Лорен с горечью фыркнула. – Мама просто не хочет, чтобы я тусовалась с лесби. Её тон застал меня врасплох, как и использованное слово. Лорен почти никогда не употребляла его, и вдруг мне стало намного яснее, откуда у неё эта гомофобия. У меня всегда складывалось впечатление, что её мама не самая либеральная женщина, но выгонять меня из дома было уж слишком, особенно по сегодняшним меркам. Лично я не обиделась. Мне вообще на многое в мире насрать, а особенно, что какая-то там незнакомая женщина думает обо мне и моей ориентации. Однако та же ориентация была и у Лорен, и тот факт, что её мать не разрешала ей общаться с другой девушкой, нестандартная ориентация которой была хорошо известна, просто бесила меня. Поэтому я недоверчиво фыркнула и сказала: – Что за фигня? Лорен стало неловко. Я видела, как она крыла учителей, но почему-то она будто боялась сказать что-то не то о матери, и вместо того чтобы поддержать меня, она просто подтолкнула меня к двери. – Я всё понимаю, – сказала она. – Слушай, просто испарись сегодня, ладно? В школе поговорим. Мне было немного обидно, но не хотелось расстраивать Лорен, так что я прошла за ней ко входной двери. Она открыла её и с грустью посмотрела, как я вышла наружу. Моя машина стояла на обочине, но я не могла уйти просто так. Это несправедливо. Мы были так близки к чему-то важному, что сделало бы нас обеих счастливыми. Лорен по-прежнему стояла и держала дверь, пытаясь улыбнуться. Но мне этого было недостаточно. Мы чуть не поцеловались сегодня, и я не могла позволить спустить это на тормозах, как на нашем свидании в Ла Пуш, или на выпускном, или все другие мелкие сигналы и намёки, которые она столь упорно не замечала. Ветер играл моими тёмными волосами, и я знала, что нужно что-то сказать, что угодно, поэтому я заправила локоны за ухо и сказала: – Лорен… Всего одно слово, но казалось, именно его она и ждала. Сомкнув расстояние между нами в один шаг, она прижалась своими губами к моим. Внезапное тепло залило мне лицо, но поцелуй длился всего пару мгновений. Её губы были мягкими и тёплыми, и когда она оторвалась от меня, то улыбнулась, а потом ухмыльнулась, глядя на моё ошеломлённое выражение. Вскинув подбородок, она сказала: – Увидимся завтра. – Ладно, – я моргнула и тупо кивнула. Она неловко посмотрела на меня и закрыла дверь с мягким щелчком. Я осталась стоять на крыльце, а ветер развевал мне волосы. Я облизнула губы – вкус вишнёвого глянца. Ну, день выдался беспокойный, но важно то, что я нравлюсь Лорен. Я не побежала вприпрыжку к машине, хотя очень хотелось, но у меня вырвался тупой смех, когда я повернула ключ и уехала.

***

В тот день в наших отношениях произошёл заметный прорыв, но какое-то время больше ничего не менялось. По крайней мере, в физическом смысле. На мой честный взгляд, доступный секс является важнейшим аспектом отношений, но после нашего "первого" поцелуя мою потенциальную девушку, казалось, больше заботили такие вещи, как эмоциональная близость и общение. Да, всё это тоже важно и приятно, поэтому я не могла жаловаться. Мы всё больше и больше общались с ней в школе, и если раньше я была о Лорен определённого мнения, то сейчас она действительно изменилась к лучшему. Казалось, наш поцелуй запустил в ней какие-то изменения, и она с вечера на утро превратилась в милейшее существо, которое всё время улыбается, хихикает, делает кокетливые замечания, краснеет и ещё больше хихикает. Хотя та встреча с её матерью несколько выбила меня из колеи, казалось, что Лорен гораздо спокойнее относится к возможности влюбиться в девушку, и я заметила, что мне очень понравилась новая Лорен. Она была очень милой. Мы с Лорен дружили уже почти месяц, и я уже вполне уверенно чувствовала себя в кругу её подруг. Они терпели меня, даже если я им и не особо нравилась, а иногда я даже тусовалась с ними после уроков. Но главным образом мне нравилось быть наедине с Лорен. И мне казалось, что Лорен тоже нравится общаться со мной наедине. Всё происходило медленно и исподтишка, но я была счастлива и не торопила её. Следующий большой скачок в наших отношениях произошёл в следующие выходные, когда мы вместе пошли в кино. Вдвоём. Лорен пригласила меня, но не сказала, что это свидание, и я весь день ломала над этим вопросом голову. Она надела облегающие дизайнерские джинсы и ярко-розовый топик (вероятно, прямо из магазина) и почти не накрасилась, поэтому я была почти уверена, что она считает нашу встречу полноценным свиданием, хотя бы только в своих мыслях. Я же более половины часа в муках подбирала прикид, но коль скоро Лорен не западает на сексуальные вещи, то пришла в свободных чёрных джинсах, чёрных сапогах и чёрной футболке с принтом в виде колючей проволоки. Свой образ я дополнила подводкой для глаз и тёмной губной помадой. Должна признаться, я выглядела даже сексуально. Кино оказалось скучным ужастиком, на котором мы проболтали до самого конца сеанса, делая вид, что нам ничего не страшно, и надеясь, что каждая из нас не замечала, как другая вздрагивала на самых ужасных моментах. Мы пошли в послеобеденное время, и, когда сеанс закончился, на улице по-прежнему было светло, поэтому мы решили пойти прогуляться. Обойдя пару магазинов и ничего не купив, мы в конечном итоге пришли в парк. Стоял холодный и ветреный день. На небе висели толстые серые облака. В парке было пусто. Мы побродили по аллеям, прошли под мостом между двумя холмами, которые возвышались над дорожкой, а затем уселись на качелях на детской площадке и стали лениво качаться и болтать обо всём на свете. Вдали прогремел гром, и Лорен посмотрела на небо, а я – на Лорен. – Слушай, Лорен, – сказала я. – Могу я задать тебе вопрос? – Если тебе так хочется. – Мне просто интересно. У нас это свидание? – Не знаю, – она ухмыльнулась мне. – А ты как думаешь? – Мне именно так и кажется, – я застенчиво пожала плечами. – Ты правда так думаешь? – она засмеялась и покачала головой. – Господи, как же всё запущено! Я уже на свидании с девушкой. У меня потеплело в сердце, что она в этом призналась, но мне не хотелось, чтобы она слишком загонялась темой однополых отношений, поэтому я сказала: – А что в этом может быть не так? – А сама как думаешь? – сказала она. – Это неприлично. Я перевела взгляд на куски древесной коры, лежавшие под ногами. Мне не нравилось, что она позвала меня на свидание и при этом что-то имеет против моего пола. Почему она просто не в состоянии признать, что ей это нравится? – Прости, – сказала Лорен. – Я просто пошутила. Я пожала плечами, чтобы она поняла, что я не обиделась. – Всё нормально, – сказала я. – Ты правда считаешь, что это неприлично? Она пожала плечами, но по крайней мере отнеслась к вопросу серьёзно. – В каком-то смысле, да, – сказала она. – Всё-таки, это же не естественно, правда? – Значит ты не лесби? Ей не понравилось это слово, и она помотала головой, как если бы хотела выкинуть его из ушей. – Я не знаю, – рявкнула она. – Зачем мне вешать на саму себя клеймо? Я смотрела на неё. Она обеими руками держалась за цепи качелей и мягко отталкивалась от земли кроссовками. Если честно, я не понимала тех, кто ненавидит такие "клейма". Да, неприятно, когда тебя оскорбляют, но что такого в обычных словах? Это как-то немного эгоистично, в самом деле. Неужели такие думают, что они настолько любят всех, что отрицают всякие попытки как-то подразделить остальных на группы? Или их предпочтения настолько замысловатые, что в человеческом языке нет слов, которые бы нужным образом передали все смысловые оттенки их предпочтений? Лично я ничего не имею против ярлыков. Мне нравится, когда у каждого явления есть точное определение. Я было открыла рот, чтобы сформулировать кое-что из этого для Лорен, но прежде чем я что-то успела вымолвить, снова грянул гром. Мы обе посмотрели на небо, а затем Лорен вздохнула и посмотрела на меня. – Слушай, – сказала она. – Ты хочешь знать обо мне правду? – Конечно, – я почувствовала некоторое любопытство. Она снова вздохнула и оттолкнулась носками от земли. – Правда в том, что ты всегда мне нравилась, – сказала она. – Собственно, только ты мне всё время и по-настоящему нравилась. Ещё в средней школе, когда ты носила брекеты на зубах, а на голове у тебя было чёрте что. Но ты девочка, а моя мама... Я не перебивала её. Она с досадой посмотрела на меня и продолжила. – Я сказала маме, что ты мне нравишься, – сказала Лорен. – Сначала она только отмахивалась от меня, но через некоторое время я стала говорить о том, что парни – отстой и что когда я вырасту, буду встречаться с девушками. Тогда мама отвела меня в сторонку и сказала, что нельзя любить других девочек, что это отвратительно, что я должна держаться подальше от тебя и всё такое прочее. Мне было всего двенадцать, поэтому я послушалась её. В конце концов, она моя мама. Откуда мне было знать, что она просто сука? Лорен сказала последнее слово с горечью, уставившись в землю. Мне стало жалко её, но я не знала, что тут сказать. Не хотелось плохо говорить о её маме, но я хотела успокоить её, так что улыбнулась и сказала: – Ты мне тоже всегда очень нравилась. Я попала в точку. Она повернулась ко мне с улыбкой. – Серьёзно? Я кивнула, радостно улыбаясь. Она рассмеялась. – Но почему? – она усмехнулся. – Я же всегда чмырила тебя. – Не знаю, – я пожала плечами. – Меня не особо обижали твои дразнилки, потому что мне они казались дружескими. Мне просто нравилось быть рядом с тобой. От этого она зарумянилась, и посильнее оттолкнулась от земли. – Ну, да, – сказала она. – Ты же лесби. – А ты? – я улыбнулась. – А что я? – она тут же напряглась. – Ты не считаешь себя лесби? – Ни в коем разе. – Тогда кто ты? – Я не знаю. Она снова прятала голову в песок, но я не собиралась позволять ей уходить от ответов. Хотелось, чтобы ей было комфортно с тем, кем она является, и коли уж мы на свидании, у меня есть право знать, каковы её предпочтения. – Тебе когда-нибудь нравились другие девушки? – спросила я. – Или только я? Она задумалась над моим вопросом. Казалось, ей не очень хотелось отвечать, но она не отмолчалась. – Не особо, – сказала она. – Только ты. – А Джейн? – А при чём тут Джейн? – она бросила на меня быстрый взгляд. – Разве вы не затеяли тогда на выпускном? – Нет, – она недовольно нахмурилась. – Кто тебе такое рассказал? – Никто. Я просто подумала... Но я не закончила. Не могла же я сказать ей, что мне показалось, будто я видела её лежащей на заднем сиденье в машине Джейн. Мне могло действительно показаться, но я была больше чем уверена, что тем вечером они действительно затеяли, и мне было даже немного удивительно, что Лорен об этом врёт и не краснеет. Я и сама много вру, и скорее всего это меня совершенно не красит, но, видимо, судя по другим, врать намного естественнее, чем я думала. В любом случае, Лорен продолжала нервно реагировать на этот вопрос, а я не хотела слишком настаивать. Но Лорен нахмурилась и заверила: – Ты единственная девушка, которая мне нравится. Ясно? Я улыбнулась. Мне больше хотелось, если бы она призналась, что ей больше нравятся девушки вообще, а я в частности, но наверное, мне и так лестно быть единственной девушкой, которая ей нравится. Она снова улыбнулась, и вдруг гром загремел в третий раз. Мы обе подняли взгляды: – Кажется, сейчас начнётся… Пошёл дождь – настолько сильный и внезапный, что мы не закончили фразы. Но ни одна из нас не пошевелилась. Мы просто сидели на качелях, а дождь медленно мочил нам волосы и одежду. Мы смотрели друг на друга, и ни одной не хотелось уходить со свидания. Наконец она встала. – Пора идти, – сказала она, перекрикивая дождь. Я с грустью кивнула. Свидание казалось каким-то незавершённым. Мы приехали по отдельности, поэтому у меня не было шанса поцеловаться на прощанье. Она посмотрела на меня, но я продолжала сидеть неподвижно. Её светлые волосы потемнели от дождя, она смаргивала капли с глаз. А я просто сидела на качелях, вцепившись в цепи и глядя на неё. Я дрожала от холода в футболке и мокрых джинсах, но не хотела идти домой. Лорен оглядела пустой парк и перевела взгляд обратно на меня. Посмотрев на мои руки, сжимающие цепи, и несколько секунд помедлив, она накрыла мои руки своими. От её ласкового прикосновения у меня стало покалывать кожу. Она смотрела на меня. – Не возражаешь? – спросила она. Я помотала головой, передавая ей взглядом своё дикое желание поцеловаться. Она улыбнулась, покраснев под дождём, а потом взяла меня за подбородок другой рукой и пригнулась к моему лицу. Вдалеке вновь загрохотал гром, но мы этого не заметили. Я подняла лицо к её губам, и наконец наши губы соприкоснулись. Я тихо простонала, но звук дождя заглушил мой стон. Вода стекала у нас по лицам и капала с волос. Она крепче сжала рукой мою руку, и я разомкнула губы, чтобы не сдерживать её поцелуев.

***

Домой я вернулась в самом жизнерадостном настрое, какого уже давно за собой не замечала. Мы с Лорен были на официальном свидании, мы признались друг другу в наших чувствах, которые выразили поцелуем под дождём, как в кино. Конечно, секса не было, но наверное, это просто недостаток встреч с обычной девушкой. Они редко занимаются сексом на первом свидании, тем более в общественных местах. Как раз этим они разительно отличались от Элис. Уверена, что Элис без проблем отлизала бы мне прямо посреди парка. Мама уже хотела поднять панику насчёт того, что я вся промокла под дождём, но едва я объяснила ей за ужином, что произошло между мной и Лорен, она была вынуждена признать, что такой романтичный момент стоит риска простудиться. Она слушала краткое изложение нашего свидания почти с таким же нетерпением, с каким я рассказывала, и она, казалось, была рада тому, что я счастлива. Мне было приятно рассказать маме о своём свидании, не опуская подробностей, которые бы поставили под сомнение мою добродетельность или здравомыслие, например, кровопитие или групповой секс. К последнему мы с Лорен ещё не готовы, а пить кровь у обычного человека – лишнее. Свидание прошло прекрасно, и мне хотелось поскорее добраться до постели, чтобы восполнить себе отсутствие секса. Так что я пожелала маме спокойной ночи, почистила зубы и ушла в свою комнату. Но тут меня ждал внутренний конфликт. Обычно я удовлетворяла свои плотские потребности с помощью фоток Элис с выпускного, но сегодня мне это казалось неправильным. Я села за компьютер, пролистала галерею, и хотя мне казалось совершенно нормальным хранить фотографии как память (ведь это и мой выпускной, в конце концов), то было очень трудно оправдать тот факт, что я встречаюсь с одной девушкой, а в фантазиях у меня другая. Наверное, даже хранить фотки другой девушки было не совсем правильно. Может быть, пришло время двигаться дальше – принять тот факт, что мои отношения с Элис было неправильными и больше не идеализировать их? Сейчас у меня другая девушка, настоящая, которая не хочет пить моей крови и не желает мне смерти. Только благодаря Лорен я могу жить дальше. Я перевела указатель мыши на кнопку "Удалить". Я уже посмотрела на трусики Элис, и одного их вида было достаточно, чтобы я возбудилась. Но я знала, что должна сделать. Элис ушла – уехала и больше не вернётся. Поэтому я нажала на кнопку "Удалить", выдохнула набранный в грудь воздух и пошла спать. Я укрылась одеялом, запустила руку в шортики, тихо дыша в темноте. Я думала о своём свидании с Лорен и, пока пыталась кончить, добавила в свои фантазии секс-сцену в парке. Она получилась благородной и романтичной, но мне это совершенно не помогло, поэтому я добавила ещё двух девушек, которые шли мимо и захотели присоединиться к нам с Лорен. Сначала этими девушками были Анжела и Джессика, но Анжела не так сексуальна, а Джессика мне не нравится, и вскоре я сменила их на Элис и Джейн. Затем я отказалась от Джейн вообще, и оставила только Элис и Лорен. Но потом я отказалась и от Лорен, и занялась исключительно Элис – представив себе, как она качается голой на качелях, сжимает цепи под дождём, откидывается назад, подняв ноги, а я встаю на колени и отлизываю ей киску. Я кончила настолько бурно для такой "слепленной на коленке" фантазии, что некоторое время после этого просто лежала в темноте, проклиная себя за свою слабость. Наконец, я отбросила одеяло и вновь включила компьютер. Нетерпеливо притоптывая ногой, пока он грузился, я восстановила все фотки из корзины, выключила комп и пошла опять спать. То есть, да пошло оно всё в пень! Элис стала важной частью моей жизни, и я не смогу забыть её только потому, что встретила кого-то другого. Перевернувшись на бок, я вытерла слёзы. Элис – моя вторая половинка, а их не меняют. Они единственные. Как бы далеко она от меня ни ушла и с кем бы я ни встречалась, пока её нет рядом, моей второй половинкой будет только она. Элис. Элис, Элис, Элис.