Элис

За несколько недель до свадьбы наши отношения стали немного… ну, экстремальными, но в хорошем смысле. Грех жаловаться, когда твоя девушка позволяет связать себя, оттрахать сзади двойным фаллоимитатором и одновременно дёргать за волосы. Я даже удивилась тому, насколько быстро пристрастилась к грубому сексу. Наверное, тут всё дело в дурном влиянии Элис. Раньше я не замечала за собой подобных склонностей, но когда твоя дьявольски милая девушка делает обиженное лицо и сладким голосом просит отшлёпать её по сексуальной попе, пока она не заорёт… ну, кто тут устоит? Вот я и делала, как она просила и по первому требованию. Так она дрессировала меня, и довольно скоро я уже не чувствовала неуверенности перед главным событием своей жизни – первой брачной ночью. Элис хотела, чтобы я перерезала ей горло, и как бы дико это не звучало, я уже думала, что могу это сделать, но не была до конца уверена. Я уверена, что готова ради неё умереть, но иногда я правда не была уверена, что смогу ответить ей тем же. Иногда мне даже хотелось, чтобы она жила дальше и вернулась к Виктории и Розали, или даже встретила кого-то ещё. Неплохо бы остаться просто воспоминанием – неприкасаемым, приятным. Но Элис хотела совсем другого. Она просто отказывалась жить без меня, а мне это настолько льстило, что я могла только собираться с мужеством, чтобы перерезать её прекрасное горло. За несколько недель в клане произошли резкие изменения. Мы с Элис переехали из особняка в отдельную квартиру, чтобы пожить вместе до свадьбы. Вообще-то у истовых христиан это называется «жить во грехе», но мы с Элис уже долго грешим, а в последнее время отношение общества несколько потеплело к нерасписанным парам, живущим вместе. Не мы одни съехали из особняка. Виктория и Розали не показывались с тех пор, как блондинка распсиховалась, и мы выяснили пару дней спустя, что они переселились в гостиницу. Они общались с остальным кланом, но не разговаривали ни со мной, ни с Элис. Карлайл и Эсме также съехали. Они подыскивали себе дом ещё до того, как я приехала в Париж, и решили, что сейчас самое время. У этой парочки были странные отношения. Не уверена, действительно ли они любят друг друга, но быть вместе им явно нравилось. Они больше раз справляли свадьбу друг на друге, чем любая другая пара в клане. Может быть, это потому, что они были единственной взрослой парой, или единственной парой, которая привыкла вести себя, как взрослые? Оба просто обожали Элис, и у обеих были любовники на стороне, но они продолжали оставаться парой. Эсме устроилась на работу в частную школу, а Карлайл уже давно работал посменно в местной больнице. Элис закончила аспирантуру в Париже менее десяти лет назад, и она быстро устроилась в фирму, занимающуюся дизайном жилых интерьеров. Конечно, работа была совсем ненапряжная. Официально она не хотела выходить на работу до свадьбы, а после свадьбы она вряд ли будет в состоянии работать. И всё же она занялась несколькими проектами. Первым из них был новый дом Карлайла и Эсме, а вторым – наша новая квартира. Это был наш первый дом, поэтому всё было сдержано: тёплые пастельные тона и хорошо продуманная деревянная мебель создавали уют. Тут было намного приятнее находиться, чем в моей комнате дома, но, честно говоря, я не видела в этом какую-то дизайнерскую мысль – может быть, я просто тупая? Тем не менее я сделал над собой усилие и отметила, как тут хорошо и как я всегда мечтала жить в такой квартире. Но на самом деле мне нужна только Элис. Без неё в любом доме как-то пусто. Мы переехали в новую квартиру примерно через две недели после объявления помолвки. Квартира была полностью меблирована, но кое-что пришлось привезти из особняка, в частности, обширную коллекцию обуви Элис. Мы заполнили четыре большие картонные коробки только тем, что она захотела оставить, а остальное отдали на благотворительность. Не знаю, что будут бездомные делать с парой туфель от Джимми Чу (1), но это лучше, чем ничего. Джейн и Лия помогли нам с переездом, а Эсме разрешила взять свой тёмно-синий внедорожник. Мы загрузили коробки с обувью и одеждой в багажник, а потом, пока Лия перетаскивала коробки, вместе с Элис показали Джейн нашу квартиру. Из нас четверых Лия была самая физически крепкая. Её сиськи были крупнее, чем мышцы, при других обстоятельствах её можно было бы принять за парня, но она не жаловалась. Потом мы перешли в спальню. Джейн стала рассматривать фотографии в рамках на комоде. На большинстве из них были мы с Элис, но на некоторых Элис с остальными членами клана. Джейн взяла одну из них в руки и улыбнулась – на ней были она и Элис, щека к щеке, широко улыбаясь. – Не могу поверить, что наша малышка Элли наконец выходит замуж, – заметила она. – Я так за вас рада. То есть, неужели в этот раз всё будет по-серьёзному? Элис сидела босая на кровати, разложив вокруг себя обувь и лениво примеривая то одну, то другую пару просто по приколу. Она улыбнулась на слова Джейн и повернулась ко мне. – «Пока смерть не разлучит нас», – сказала она. Я стояла у окна. Квартира располагалась на третьем этаже, откуда открывался прекрасный вид на Эйфелеву башню и красивое голубое небо. Но всё это было не так красиво, как Элис, сидящая в джинсовой юбке и туфлях от разных пар на красивых ногах и улыбающаяся мне. Я улыбнулась в ответ. Пока смерть не разлучит нас. – Грустно, что клан снова распадается, – сказала Джейн, опуская рамку с фоткой. – Прикольно было жить вместе. – Ну, нельзя же только сексом заниматься, – засмеялась Элис, перебирая обувь. – Я уже забыла, что такое карьера. А потом я больше не знакомлюсь. Теперь для меня существует только моя детка – верно, Белла? Элис обернулась ко мне с улыбкой, а я вместо словесного ответа быстро подошла и поцеловала её. Боже, как я её люблю! Её слова о карьере вселили в меня некие сомнения, но, вероятно, эти слова предназначались только для Джейн. Я коснулась её лица руками, а Элис вытянула шею. Я прервала поцелуй, поцеловала её снова и снова. Мы глядели друг другу в глаза. Джейн смотрела на нас с нескрываемым отвращением. – Девчонки, какие же вы противные! – воскликнула она. – Нет, серьёзно. Это просто... – А вы с Лией? – засмеялась Элис и стала снимать сандалию с левой ноги. – Мы нет! – усмехнулась Джейн. – Я в том смысле: чем вы теперь планируете заняться? Вики и Роуз живут отдельно, Карлайл и Эсме переехали. А что вы с Лией? – Не знаю, – Джейн пожала плечами и опёрлась о комод. – Наверное, ещё пару месяцев поживём в особняке с Таней. Лия хочет обратить её. – Хорошая мысль. – Ты так думаешь? Элис подняла ногу, чтобы полюбоваться на туфли – «лабутены» стоимостью более тысячи евро. Я стала немного разбираться в обуви после встречи с Элис, но не потому, что этим увлекаюсь. Элис опустила ногу и посмотрела на Джейн. – Конечно, – сказала она. – Она милая, ей нравится наш образ жизни. Почему бы нет? Джейн снова пожала плечами. Казалось, её совершенно не впечатлила мысль обратить блондинку-француженку. – Не знаю, – сказала она. – Наверное, я просто завидую. Таня очень нравится Лии. Похоже, она влюбилась в эту тупую шлюху. Мы с Элис переглянулись. Иногда мне тоже казалось, что Лия уж очень расположена к этой «тупой шлюхе», но я была уверена, что тут всё объясняется обычной вампирской страстью. Лия и Джейн не были самой сладкой парочкой, но было трудно поверить, что какая-то Таня внесла между ними разлад. Но прежде чем Элис, или я смогли ответить, в комнату вошла Лия с огромной коробкой обуви. На ней была чёрная майка и чёрные джинсовые шорты. Стоял тёплый день, и мы не особо заморачивались с одеждой. Она поставила коробку на пол и улыбнулась Элис. – В машине осталась всего одна, – сказала Лия. – Тебе никогда не хотелось чуть меньше тратиться на обувь, Элис? Элис улыбнулась и хотела уже ответить чем-то без сомнения остроумным и очаровательным, как и всё, что она произносит, но Джейн опередила её. – А ну, хватит жаловаться, – приказала она, – и мигом принесла оставшуюся коробку. Мы с Элис улыбнулись. Лия вскинула брови. – Я что-то не то делаю? – Нет, просто эти шортики тебя полнят. Элис засмеялась, а я была просто потрясена. Джейн никогда не полезет за словом в карман, но иногда даже я была в восторге от её язвительности. Она это сказала с дерзкой ухмылкой, но без злобы, одновременно как бы бросая вызов глазами. Лия улыбнулась и подошла к ней. Джейн по-прежнему стояла, прислонившись к комоду, и Лия заставила её прижаться ещё теснее, глядя прямо в глаза. – Следи за выражениями, дорогая, – предупредила она. – Иначе тебе не видать меня без этих шортиков. Джейн, ухмыляясь, открыла рот, чтобы ответить, но Лия поцеловала её. Похоже, Джейн не так уж расстроена тёплыми чувствами Лии к Тане, потому что она мгновенно ответила на поцелуй и даже обхватила руками Лию за полнившие её шортики. По-моему, всё это выглядело настолько возбуждающе, что я даже засмотрелась. А вот Элис, казалось, совершенно не впечатлилась. Она нарочито громко откашлялась: – Э-э… вы там ни о чём не забыли? Джейн оторвалась от Лии и уставилась на Элис: – О чём это? Элис обвела комнату рукой с туфлей – золотистой Gucci на высоком каблуке. – Это как бы наш дом, – напомнила она, – наша спальня. – Ну и? – Могу я попросить, что любовные утехи в этих стенах были только у меня с Беллой? Джейн застонала, а Лия почтительно попятилась, улыбаясь Элис. Джейн поправила подол топика и надулась: – Блин, какой же ты стала занудой, едва вы помолвились! Два года назад ты бы уже давно не отрывалась языком от попы Лии. Элис с тревогой посмотрела на меня, будто я не знала, какая она развратная шлюшка, а потом на Джейн. – Ну, привыкай, – сказала Элис. – Можете на следующей неделе заглянуть вечерком на ужин, но до тех пор эта кровать – только для нас с Беллой. И по дому ходить голыми можем тоже только мы с Беллой. – То есть мы помогли тебе с переездом, а ты даже топик для нас не снимешь? – Джейн упёрла руки в боки. – И не мечтай. – Бли-и-ин, весь день насмарку! Что же ты не сказала, что не будешь трахаться? У нас могли быть и другие планы. Лия улыбнулась. Она всегда подшучивала над последними попытками Элис сохранять верность и уже пятилась к двери. – Схожу за последней коробкой, – сказала она. – А потом мы оставим вас наедине. Джейн пошла за Лией: – Нафиг коробку! Пусть теперь её Белла тащит. Элис открыла рот, чтобы приструнить сестру, но я прыгнула к ней, прежде чем они поцапались. – Я схожу за коробкой, – сказала я. – Она всего одна. Элис не хотелось оставаться одной, как и мне, а хотелось проучить Джейн. – Ну, не задерживайся, детка, – сказала она. – Я буду скучать. Я подошла к кровати, и она вытянула шею для поцелуя. – Я тоже буду скучать, – сказала я и поцеловала её. Это должен был быть летучий поцелуй, но мы немного увлеклись. Джейн и Лия стояли и ждали у двери. – Какой же вы отстой! – только фыркнула Джейн. – Пошли отсюда, Лия. Оставим коробку на тротуаре – заберёте сами, когда захотите. Через несколько мгновений хлопнула входная дверь, но я была слишком занята своей девушкой. За последние недели я немного осмелела, а сейчас, когда узнала, что моя невеста обожает, когда её совращают, частенько этим и занималась. Сейчас она сидела, подняв лицо, а я слизывала её сладкий яд своим языком, сама исходя слюной от голода. Я бы с удовольствием опустилась губами к её губам пониже, но внизу ждала коробка, а я знала, насколько Элис обожает свою обувь. Она никогда не простит мне, если её украдут с тротуара, так что я неохотно прервала поцелуй. – Лучше схожу за твоей обувью. Но её глаза уже потемнели от страсти, а клыки выступали из губ. Она улыбнулась и потянула меня за футболку. – Обувь подождёт, – сально пробормотала она. – Ух ты… – я ухмыльнулась. – Наверное, ты меня правда любишь. – Не совсем, – Элис улыбнулась в ответ. – Просто сейчас удовлетворить мою киску важнее. С этими словами она улеглась на кровать, подняла ноги и развела их. Её джинсовая юбка была свободная, и она подобрала её, чтобы я видела влажное пятно на её розовых трусиках. На её правой ноге была чёрная туфля на высоком каблуке, а на левой – золотая сандалия. Обе ноги висели в воздухе. Я ухмыльнулась и смела в сторону обувь, которая лежала перед ней на кровати. – Тогда я лучше позабочусь о ней. – Ага, – она улыбнулась и ещё больше подтянула лодыжки. – Так будет точно лучше. Я уже опустила лицо между её бёдер, и она застонала, когда я провела языком по мокрому пятну на её трусиках.

***

Когда мы закончили, обувь всё ещё ждала меня на тротуаре, что был своего рода чудо, учитывая, что содержимое коробки тянуло на минимум десять тысяч евро. Видимо, коробка была хорошо заклеена, а если и не так, то сомневаюсь, чтобы на улице кто-то позарился на дизайнерскую обувь. Элис спустилась со мной, когда я пошла за коробкой, а потом снова поднялась по лестнице. Пару часов мы распаковывали её вещи (все мои уместились в одну коробку, обуви там было немного), а потом ещё час расставляли их в специальном шкафу, специально для этого предназначенном. Элис то и дело садилась на пол и спрашивала меня, куда что поставить, но главным образом я просто обнимала её сзади за талию, пока она расставляла всё, как ей хочется. Закончив, мы занялись любовью на кровати на фоне заката в окне, а потом прогулялись в продуктовый магазин на районе, чтобы купить что-то на ужин. Холодильник был полон всякой всячины, но сегодня у нас первая ночь как пары, и нам хотелось чего-нибудь этакого. Мы бродили в магазине между стеллажей, взявшись за руки, брали товары с полок и клали в корзину, висящую на руке Элис. В качестве «чего-нибудь этакого» мы взяли стейк, и, хотя я не фанатка мяса, будет неплохо сделать стейк «о-пуавр» – простое и легкое в приготовлении, хоть я и не думала, что мы столько съедим. В общем, мы купили пару стейков, несколько морковок и фунт свежего гороха. Элис не нуждается в пище, а у меня в ти дни не было особенного аппетита, поэтому ужин был больше дань традиции. И всё же было весело. Элис не иначе вошла в роль «взволнованной особы, которая только что съехалась со своей девушкой и хочет приготовить ей что-то особенное на ужин», а я ей только подыгрывала, предложив зажечь пару свечей, чтобы стало по-настоящему романтично. Я начала готовить, едва мы вернулись домой, а Элис пошла в душ. Сначала я приготовила шоколадный десерт, поскольку его нужно не печь, а доводить до готовности в холодильнике. Хотя шоколад нельзя назвать нашим любимым десертом, будет неплохо позавтракать им и завтра. Мне не нужно беспокоиться о прыщах или наборе веса, когда у меня в организме столько яда, а это могут быть последние несколько месяцев моей жизни, поэтому почему бы не заморочиться с шоколадом? Я всегда любила готовить и вскоре очутилась в знакомой обстановке: кипятила воду для овощей, растапливала масло на сковороде для стейков. Я не готовила со времён приезда из Форкса, и с нежностью вспомнила маму, чьи кулинарные умения были позором для среднестатистической женщины. Мы с мамой много времени проводили на кухне: я готовила пищу, она возилась рядом в потугах помочь мне, я мыла посуду, она вытирала, я делала домашку, она пила кофе и отвлекала меня рассказами о работе. Почему у нас не было посудомоечной машины? Стейк уже шипел на сковороде, но я немного отвлеклась. Надеюсь, с мамой всё хорошо. Она столько заботилась обо мне. Надеюсь, она нашла, ради чего жить дальше. Элис вошла и вывела меня из забытья. Она надела сексуальное красное платьице, облегающее и короткое, вошла с сексуальной улыбкой на накрашенных губах и встала в позу в дверном проёме, оглядев тёмными глазами кухню, где я стояла у шипящей плиты с лопаткой. – Привет, детка, – сказала она. – Я принесла десерт. – Выглядит вкусно, – я с улыбкой посмотрела на её тело. Она хихикнула и подошла ко мне, обняв сзади, пока я стояла у плиты. Запахи стейка и красного вина смешались с запахом орхидей, а по телу пошли мурашки от её прикосновения. – М-м-м… пахнет вкусно, – заметила она. – Скоро будет готово? – Да, уже скоро. – Жду, не дождусь. Обожаю стейк. Когда вонзаешь зубы в сочный кусок мяса – это ни с чем не сравнится. В подтверждение своих слов она легко шлёпнула меня по филейной части. Мне хотелось накормить её прямо там, причём не говядиной, но в последнее время я стараюсь вести себя сдержаннее. Казалось, она удивилась, когда я отказала ей, и это стало прекрасной прелюдией. – У меня мысль получше, – сказала я. – Почему бы тебе не накрыть стол со свечами? – Обожаю, когда ты мной командуешь, – она хихикнула и ощупала мои джинсы. – Тогда накрой на стол, как я говорю, – сказала я, едва не взвизгнув от её прикосновения. – Ты уверена, детка? – прошептала она мне на ухо. – На мне нет нижнего белья. Внутри всё перевернулось. Я с трудом держала себя в руках, чтобы не развернуться и сесть на корточки, но стейки были уже почти готовы, а я знала, что Элис не захочет испортить нам ужин. Иногда она просто увлекается своими развратными потребностями. – Стейк… – напомнила я с пересохшим горлом. – Он подгорит… Она вздохнула и выпустила меня. Я мгновенно пожалела о своём самообладании. Может быть, немного секса не помешает поднять аппетит? – Ну, ладно, – она надулась и стала рыться в ящиках в поисках столовых приборов. – Но ты от меня никуда не убежишь. Сегодня наша первая ночь в новой квартире. Такое нужно отметить. От мысли сделать нечто запоминающееся я улыбнулась. Я уже не представляла себе, что может быть безумнее, чем душить друг друга, но была готова узнать. – Всё, что хочешь, Элис. Она засмеялась, раскладывая ножи и вилки, пока я стояла у плиты. – Ты такая милая, когда так говоришь, – сказала она. – Но ты же знаешь, что это всё фигня, правильно? У всего должны быть границы. – Я готова умереть за тебя, Элис, – я улыбнулась через плечо. – Если моё чувство не безгранично, тогда я не знаю, что это такое. – Как наивно! Ты не такая сумасшедшая, как думаешь, детка. – Ты не считаешь меня сумасшедшей? – Конечно, нет. Боль и послушание подразумевают элегантность власти и бескорыстия. К примеру, если я предложу тебе взять в постель крысу, ты согласишься? Я понятия не имела, что можно делать в постели с крысой, но от этой мысли меня всё равно передёрнуло. – Да ну, нафиг. – Вот видишь. То же самое сказала бы и я. – И слава богу. Она хихикнула, зажигая свечи. Они были из красного воска, толстые и ароматизированные, по две свечи в двух подсвечниках по обе стороны от вазы с красными розами. Я услышала, как она зажигает спичку, и повернулась посмотреть, как Элис касается пламенем фитиля. Потом она задула спичку и улыбнулась мне. – У всех нас есть внутренние ограничения, – сказала она. – Ты думаешь, что способна на всё, но это не так. И это правильно. Я бы не уважала тебя, если бы было по-другому. Разговор стал каким-то сложным для моего понимания. Я уже почти не догоняла её, за исключением того, что, вероятно, тут есть какой-то смысл, от которого я должна радоваться. – Так ты это о чём? – спросила я. Элис пожала плечами и выключила на кухне свет. Мгновенно она и её коротенькое красное платьице осветились пламенем свечей. Она повернулась ко мне и улыбнулась. – Неважно, – сказала она таким тоном, будто всё как раз наоборот. – Я просто говорю, что у любых отношений должны быть границы. Ты так не считаешь? Я так и не поняла, на что она намекает, но если эти её «ограничения» защитят меня от крыс и других всяких разных непотребств, то мне показалось, что будет разумнее согласиться: – Наверное. Элис прислонилась к холодильнику и улыбнулась. Её освещал тусклый свет свечей, а во взгляде сквозила тоска. Казалось, ваза на столе вдохновила её на продолжение разговора. – Любовь подобна воде, – она повернулась ко мне и улыбнулась. – Он принимает форму сосуда, который её вмещает. Вот почему для отношений важно быть крепкими и чётко очерченными. Потому что отношения – сосуд для любви, который её удерживает. Поэтому важно так поступать: жить вместе, жениться. Начало наших отношений было сложным, детка, но это... это действительно кажется мне новым началом, верно? Я посмотрела на неё с лопаткой в руке. Начало? А мне казалось, что это конец. На что она вообще намекает? К чему всё это? Или... Иногда ненавижу себя за тупость. Она, очевидно, пыталась донести до меня что-то вполне конкретное, а я не могла отвлечься от того, насколько сексуально она смотрелась в своём платьице. Она серьёзно не надела трусики? Глядя на моё замешательство со снисходительной улыбкой, она кивнула на плиту: – Стейки сгорят, детка. От сковородки уже шла тонкая струйка дыма. – Чёрт! Я выключила газ и осмотрела стейки – казалось, они не особо подгорели. Я сняла фартук и повернулась к Элис, не зная, что думать: – Э-э… не могла бы ты завернуть их в фольгу? Пусть они полежат пару минут. Я пойду и переоденусь, ладно? Она кивнула, и я быстро удалилась. Раздевшись в нашей новой спальне, я прыгнула в душ и стала оттираться, одновременно размышляя над её словами. Но мне не удавалось понять их скрытый смысл, и вскоре я убедила себя, что его нет вообще. Было легче поверить, что я тупая, чем что Элис передумала насчёт того, к чему придут наши отношения. Элис всегда притворялась самой обычной девушкой, но я знала, что это просто игра. На самом деле она жаждет моей крови. Она не любящая девушка, не шаловливый подросток, не склочная сестра – она вампир. Я принимала душ, приколов волосы, чтобы не мочить их, но потом я расчесала их и спрыснула духами. Нанеся на лицо немного макияжа, я выбрала изящное чёрное платье. В отличие от моей милой Элис, я всё же надела бельё — чёрные кружевные трусики и чёрные чулки. В конце концов, у нас полуформальный праздник, и без нижнего белья никак. Хотя это даже как-то смешно. Элис такая Элис – не надела исподнее! Ей понравилась идея романтического ужина при свечах, как у обычных людей, но это не помешало ей вести себя, как сверхъестественной шлюхе. Да и не должно мешать. Она и должна вести себя, как нечестивая шлюха, и, что более важно, именно это мне в ней и нравится. Называйте меня извращенкой, но я обожаю киску Элис, и мне приятно думать, что моя девушка ходит с голой киской и ждёт, когда я залезу ей под платье. Когда я вернулась на кухню, Элис уже расставила тарелки и налила вина. Она воскликнула, какая я красивая, а затем поцеловала и пощупала меня под платьем. Меня так и подмывало отдаться ей прямо там, но я отстранила её со словами, что будет жалко, если моя стряпня протухнет. Я даже приказала ей помыть руки – она же хватала меня за попу! Оказалось, ужин удался. У каждой на тарелке лежало по небольшому стейку, хорошо прожаренному, с соусом из красного вина, морковью и пюре из гороха и картофеля. Мы сели, и я смотрела, как Элис отрезала кусочек стейка и положила его в рот. Я знала, что у вампиров отсутствует аппетит к обычной пище, но вкусовые ощущения у них такие же, и мне было интересно знать её мнение. Я не была разочарована. – М-м-м… – она эротично простонала и стала жевать. – Как вкусно! Очень, очень вкусно. Не так вкусно, как ты, но близко. – Спасибо, – я улыбнулась. Она хихикнула и отрезала ещё кусочек. Я смотрела на неё в мягком свете свечи. Как всегда, она реагировала слишком наиграно и фальшиво, но я начинаю понимать, что притворяться тоже важно – может быть, самое важное. Мне было приятно, что она меня любит и притворяется, что ей нравится еда, над которой я даже особо не старалась. Но как же другие стороны наших отношений, например, секс? Неужели небольшое притворство важнее, чем явная жажда моей крови? Что если важнее врать, а говорить правду – нет? Неужели ложь бывает благороднее истины? Такие мысли проносились в моей голове, как странный сон, но мне не хотелось над этим задумываться. Не хочу, чтобы в моих отношениях было место для сомнений. Я хочу любить только Элис, настоящую Элис. – М-м-м… – продолжала она, проглотив кусочек и показав вилкой. – Просто восхитительно. Знаешь, о чём я думаю? – О чём? – Поджарить тебя вот этими свечами. Я хихикнула в свой бокал. Она тоже засмеялась. Я ненадолго отвлеклась на свои мысли, но её предложение напомнило мне о реальности: Элис – чудовище, милое чудовище, у которой хорошо получается врать, но всё же чудовище. А я кто? Я её жертва. Всё очень просто. – Это тебе только сейчас пришло в голову? – я поставила бокал и улыбнулась. – К сожалению, – она усмехнулась. – Давай займёмся этим после ужина? Я кивнула, разрезая свой стейк, странным образом спокойная. Играть с огнём не казалось мне особо прикольным, но если кому-нибудь от этого будет весело, так это Элис. – Ну, если так хочет моя детка… – начала я. – Эй, я не детка, это ты детка, – она посмотрела с игривым возмущением. – Не называй меня деткой, я тебе госпожа. – Ну, если так угодно моей госпоже… – перефразировала я с улыбкой. Она мне по-королевски кивнула и вернулась к ужину. – Так-то лучше, – сказала она. – Не забывай, что означает буква «Д» в БДСМ. Я на самом деле понятия не имела, что эти буквы означают, так как слишком боялась погуглить самой. Смешно, учитывая, что в реальной жизни я занимаюсь вещами ещё похлеще, чем мне могут встретиться на картинках в Интернете. Но мне было интересно, поэтому я быстро спросила: – А что она означает? – Ты что, прикалываешься? – Не-а. Она некоторое время смотрела на меня – я сидела и гадала в свете свечей. Затем она хихикнула и с жалостью покачала головой. – Подчинение, детка, – сказала она. – Буква «Д» обозначает подчинение. Хоть мне было любопытно узнать, что обозначают остальные буквы, я не стала спрашивать. Не хотелось показаться глупее, чем есть, но я была уверена, что «Б» обозначает связывание, а «М» – мазохизм. – Ладно, – сказала Элис. – Детке ещё многому нужно учиться. Кстати говоря, после обеда мы бы могли начать заниматься французским языком или посмотреть фильм. Я немного нахмурилась. Сначала она хочет поджарить меня на зажжённых свечах, а теперь – предлагает поучить меня французскому или посмотреть фильм? – Может, оставим эту ночь для секса? – предложила я. – Ну, да, – сказала она, – но можно немного позаниматься и французским. Я кивнула головой, стараясь не показывать разочарования. Я всегда говорила, что ради неё готова на всё, но разве это распространяется на уроки? Что-то я её совсем не понимаю. – Наверное, – сказал я, но от неуверенности добавила: – но зачем? То есть, после свадьбы он же мне не понадобится. Ты меня понимаешь? – Ну, не будь такой самоуверенной, – она подобрала немного соуса вилкой и хихикнула. – Что если ты побрезгуешь сделать всё правильно? И тогда нам придётся жить друг с другом вечно, а ты даже двух слов по-французски связать не умеешь. В её голосе чувствовался вызов, и я поддалась: – Думаешь, я не смогу? – Это ты мне скажи, – она скептически пожала плечами. – На самом деле, мне кажется очень милым то, с какой неохотой ты причиняешь мне боль. От этого я чувствую себя такой хрупкой и нежной. Жаль, что мне очень нравится, когда грубо. – Я смогу сделать тебе больно, когда захочу, – заявила я. – Обещаем, обещаем… – она вздохнула и продолжила есть. А вот это уже было прямым вызовом. Я глянула на неё через пламя свечей на столе. Значит, ей нравится грубо? Что же, я могу быть грубой. Желание быть грубой возникло у меня прямо сейчас, мрачно растекаясь в груди, как чернила. Я могу быть очень грубой – если ей этого надо. Я встала из-за стола и взяла нож. Всё произошло само собой, и от блеска стали в свете свечей у меня на мгновение закружилась голова. Лицо покраснело, я повернулась к Элис. Та перестала есть и улыбнулась. Она съела почти половину стейка, а моя тарелка оставалась почти нетронутой. Элис посмотрела на нож в моих руках и подняла взгляд. На её лице читался неприкрытый вызов что-то сделать, что-то доказать, и я очень медленно подошла и приставила лезвие к её горлу. – Я смогу, если захочу, – сказала я. Мой голос был тихим и хриплым. Элис улыбнулась и вытерла рот салфеткой, не обращая внимания на нож, а затем изящно встала. Я держала нож у её горла и чувствовала тёмное волнение, пока я прижимала лезвие. – Правда сможешь? – она посмотрела мне в глаза. – Смогу, – я кивнула, проглотив комок в горле. Она склонила голову – к ножу. Я чуть не уронила его от страха, что правда порежу её, но на её коже не осталось ран. Её глаза темнели в свечах, она улыбалась красивыми красными губами. – Однако… – сказала она. – Посмотри правде в глаза, детка. Ты слишком меня любишь. Ты никогда не сможешь причинить мне боль. Посмотри на себя – ты слишком слаба. Ты сможешь только любить и служить мне всю оставшуюся часть своей рабской жизни. Готова поспорить, ты даже не сможешь пить… Кровь. Её слова прервались лёгким вскриком – несколько капель упало с ножа ей на плечо. Я почти не дышала. Элис взглянула на кровь, и её улыбка помрачнела. – Ладно, – сказала она. – Наверное, ты всё же сможешь. Я улыбнулась и опустила нож. Кровь тонкой струйкой сочилась из ранки на её шее. Она вытерла её пальцем и посмотрела на меня. В её взгляде я прочла немую просьбу открыть рот. Я так и сделала. Она просунула палец между моих губ, и мои веки закрылись сами, когда я почувствовала сладкий вкус её крови. – Вкусно? – тихо прошептала она. – Очень, – я улыбнулась и облизала губы. Она мгновение смотрела на меня, а затем хихикнула и облизала собственный палец – просто как эротический жест. – Ты уже очень близко, – сказала она. – Обращение может произойти до свадьбы, если мы не проявим осторожность. – А какая разница? – Особо никакой, – она помотала головой. – Но если уж мы собрались пожениться, было бы лучше, если бы ты побыла ещё человеком. После обращения ты превратишься в чудовище, вроде меня. В жертве не будет смысла. Мне в такое было немного трудно поверить. Я знала, что жажда крови может затуманить разум, но неужели вампиры такие злобные? Конечно, они не такие белые и пушистые, какими их описывают в современных любовных романах, но они же не ходят по улицам, убивая и насилуя людей… ну, если люди сами того не захотят. Согласие – неотъемлемая часть принципов их существования. Они предпочитают, чтобы их жертвам всё нравилось. – Я правда стану чудовищем? – спросила я. – Не совсем. Но жажда значительно снизит твои способности мыслить здраво и самоконтроль. Даже хуже, чем сейчас. Продолжая держать нож, я взглянула на него на секунду. Лезвие тупо блестело в пламени свечей, и я пожала плечами. – Ну, неважно, – сказала я и посмотрела на Элис. – Просто скажи мне, что ты этого хочешь, Элис. Я не смогу этого сделать, если ты не будешь хотеть этого так же, как и я. – Я этого хочу, детка, – она улыбнулась ещё шире, но мрачнее, чем когда-либо. – Потому что ты права. Я уже давно готова умереть. Я не умирала только потому, что ждала тебя. И теперь я нашла тебя. А сейчас... я правда готова. А ты? – Я тоже, – прошептала я. – Я с ума схожу от мысли, что отдамся тебе навсегда. Я этого правда хочу, Элис. Жаль только, что придётся для этого... В последний момент я ощутила какую-то неуверенность и опустила глаза. Она хихикнула и слегка наклонилась, чтобы заглянуть мне в лицо. – Ой, не надо теперь идти в отказку, детка, – сказала она. – Ты же была такая смелая. – Прости, – я застенчиво улыбнулась. Она некоторое время смотрела на меня. Её бледное лицо отливало оранжевым в свете свечей, и я заметила кипящие в ней эмоции – сейчас мы займёмся чем-то диким. Наконец, она хихикнула и взяла нож из моей руки. – Ладно, давай придадим тебе уверенности в себе, – сказала она. – Смотри. Волнение закопошилось у меня груди. Я понятия не имела, что она собирается делать. Улыбаясь, она вставил нож в вырез своего платья, а затем раскроила платье сверху вниз. Моё лицо вспыхнуло, когда красная ткань разъехалась у её пупка, обнажив участок красивейшей кожи. Я видела область между грудей, а Элис со смешком положила нож на стол и рывком распахнула платье, показав сиськи. У меня в киске кольнуло, а я смотрела, не отрываясь. – Посмотри на моё тело, детка. – Я смотрю. – Хочешь немного попытать меня? Я улыбнулась и подняла глаза. Элис смотрела на меня с притворной нерешительностью, стоя в разрезанном платье и улыбаясь. Её идеальные маленькие груди будто ждали моих действий. Она была так прекрасна, так совершенна, и я поняла, что да, я бы хотела её немного попытать – пометить её, как свою. Я подняла руки, обхватила её груди и осторожно погладила их. От прикосновения я стала сама не своя. Моя киска задрожала и сильно намокла. Я уже жалела, что надела бельё. В трусиках было уже немного некомфортно, но я улыбнулась и нежно сжала ладонями её груди. – Есть немного, – призналась я. Она некоторое время смотрела, как я играю её грудями, прикидывая про себя, готова ли я к тому, что она задумала в своих мрачных мыслях. Я не отрывала глаз от её груди и увлечённо смотрела, как её сиськи двигаются в моих руках. Что бы она ни прочла на моём лице, её это только обрадовало. Она хихикнула и вывернулась из моих рук. – Что ты делаешь? – спросила я. Она не ответила, а только ещё больше задрала платье (боже, эта попа!) и запрыгнула на стол. Устроившись поудобнее, сидя на краю и свесив ноги, она потянулась назад и взяла одну из свечей. Её ноги были открыты, и я с трудом сдерживалась от того, чтобы сесть между ними на корточки. Очевидно, у неё имелись другие планы, и мне очень хотелось воплотить их в жизнь. – Подойди сюда, – сказала она. – Догадываешься, чего я от тебя хочу? Элис протянула мне свечу. Я взяла и посмотрела на её голые груди – такие мягкие и дразнящие, – и вспомнила, как за обедом она упомянула, что хочет поджарить меня. Похоже, она немного передумала, но не отказалась от чего-то... столь же горячего. – Кажется, догадываюсь,– я судорожно сглотнула. – Тогда вперёд, – она улыбнулась и ещё больше развела края разорванного платья. Даже сейчас было трудно поверить, что она говорит на полном серьёзе. Я не совсем понимала, в чём прикол обжечь кого-то пламенем свечи, и всё же что-то до меня доходило. Я так и сделала, но осторожно. Я поднесла свечу к её грудям, сначала одной, потом другой. Пламя на мгновение опалило её кожу, но я тут же отвела свечу и посмотрела ей в лицо. Она вообще никак не реагировала, если не считать взволнованной улыбки. Так как я всё делала быстро, то вряд ли ей было слишком больно, но я прочла в её взгляде, что этого недостаточно. Я ещё раз поднесла свечу к её грудям и улыбнулась. – Горячо? – спросила я. – Да, очень, – кивнула она, с живым волнением в глазах, но без тени страданий. – Было бы круто, если бы ты то же самое сделала со мной. Но она отмела моё предложение. – Не самая лучшая мысль, – сказала она. – Ожоги очень плохо смотрятся и весьма болезненны. У меня кожа заживёт гораздо быстрее, чем у тебя. – Я не собираюсь поджаривать тебя, Элис. – А придётся. – Я не хочу. – Придётся. – Нет, я… Она влепила мне пощёчину – легко, но достаточно сильно, чтобы я замолчала и сникла. Она усмехнулась в дрожащем свете свечи, сидя в разрезанном платье и разведя ноги. – Сожги меня, детка, – сказала она В крови бушевало незнакомое волнение, но я колебалась, глядя на её прекрасное тело. – Будет больно? – спросила я. – Конечно, – радостно сказала она. – Даже воск причиняет мучительную боль. Для такого используют специальные свечи. Обычный воск гораздо опаснее. И вообще тебе сначала лучше связать меня на случай, если я не выдержу. Сними трусики. – Трусики? – И чулки тоже. Давай, быстрее! Я поспешила подчиниться, поставив ногу на стул и быстро сняв чулки. – Трусики тоже. Поторопись, детка. Я выскочила из трусиков, и она улыбнулась. – Заткни мне ими рот. – Тебе? Она открыла рот и ткнула туда пальцем. Я посмотрела на трусики, потом на её рот, а потом затолкала их ей между губ пальцем. Она приглушённо усмехнулась и указала на чулок – она хотела использовать его в качестве импровизированного кляпа. Я кивнула, несколько офигевшая, что затыкаю рот своей девушке собственными трусиками, а затем обернула чулком ей рот и завязала его на затылке. Она улыбнулась с кляпом во рту и жестом велела мне связать ей руки за спиной другим чулком. И вот моя прекрасная Элис уже сидит с краю стола в разорванном платье с разведёнными ногами, с кляпом во рту и жаждет огня. Но как можно сжечь что-то уже настолько горячее? Я взяла свечу и посмотрела на неё. Её глаза сверкнули. – Ты уверена, Элис? Она нетерпеливо кивнула и промычала что-то одобряющее. Тем не менее я колебалась. – И что мне делать? Она закатила глаза и что-то промычала, что показалось мне требованием удалить кляп. Я сняла чулок и вынула трусики пальцами, и когда она смогла говорить, то сказала: – Делать то, что хочешь, ладно? И не забывай говорить со мной в процессе. Описывай, что и как ты делаешь. Или просто насилуй меня. В общем – что хочешь, то и делай, ясно? – Ясно, – я неуверенно кивнула. Она носом указала на свечу в моей руке. – Капай воском, – сказала она. – На бёдра или на сиськи. А затем подноси свечу. И не бойся, ладно? Что бы ты мне ни делала, всё заживёт за пару часов. – Ладно. – И прежде чем начнёшь, поработай немного язычком. Пусть мои соски будут очень чувствительными. От этого будет ещё больнее. – Хорошо, – я опять кивнула. Всё было так неожиданно. Если бы меня два года назад спросили, считаю ли я романтичным прижигать свою девушку горячим воском, мне пришлось бы признать, что Белла Свон не такая садистка, какой кажется. Но теперь… теперь я не могла совладать с волнением, охватившим меня. Рука ослабла, свеча дрогнула, отчего тень Элис пошевелилась на столе позади неё. А Элис всё хихикала, будто мысль о жгучей боли казалась ей интересной. – Ладно, вставь назад кляп, – сказала она. – Это так здорово! Как всегда, её энтузиазм только заражал. Я опять заткнула ей рот трусиками и поправила чулок. Она выдавила из себя пару взволнованных звуков, я сделала глубокий вдох и посмотрела на её обнажённые груди. – Хорошо, – сказала я. – Ну, во-первых... Я наклонилась и лизнула её сосок. Услышав сдавленный смешок, я прижалась губами и стала сосать, как она любит, и немного покусывать. Потом я перешла к другому соску, смакуя немного жёсткий кончик губами, и вскоре услышала приглушённые стоны Элис. Подумав, что достаточно разбудила её соски, я подняла голову и улыбнулась. – Ну как? – спросила я. – Уже достаточно? Её глаза были полузакрыты, она кивнула медленно и сонно с тёмным волнением. Я снова глубоко вдохнула и облизала губы. – Хорошо, – сказала я. – Сначала я капну воском. Ты готова? Она снова кивнула. Я подняла свечу над её грудью, её мокрые соски сверкнули. Мне казалось, что я плыву. Я едва верила в то, что делаю. – Ладно, – повторила я. – Начинаем. Я наклонила свечу. Почти мгновенно красный воск капнул на её сосок, и Элис вздрогнула всей грудью. Я чуть не уронила свечу от испуга и посмотрела на её лицо. Она улыбалась через кляп и морщилась, пока воск обжигал ей сосок. Я инстинктивно наклонилась и подула, охлаждая воск – он затвердел и закрыл почти весь её сосок. Я улыбнулась. – Ты в порядке? Она утвердительно промычала, будто промурлыкала дикая кошка, и я подняла свечу над другой её грудью, взглядом спрашивая разрешение. Она кивнула – я наклонила свечу. Воск капнул и покрыл красной бляшкой другой сосок. Она выгнулась всем телом, когда воск обжёг ей груди. В этот раз я не стала дуть. Свободной рукой я погладила её по голым бёдрам и посмотрела на её лицо. Её глаза были плотно закрыты, а когда воск достаточно остыл, чтобы не жечь, она открыла их. Я улыбнулась, в венах бурлил адреналин. – Горячо? – спросила я. Это была милая двусмысленность: горячий воск – горячий секс. Она кивнула, немного отчаянно. Наверное, было больно, но она же этого и хотела. Хоть она и не велела мне останавливаться, я всё равно спросила. Может быть, я уже начинаю превращаться в вампира, но мне не было достаточно её согласия. Я хотела, чтобы ей это тоже нравилось. – Мне продолжать? Она опять кивнула через кляп. – Ладно, – сказала я, а затем мне пришла в голову мысль. Я резко положила свечу рядом с её ногой и погладила её по бедру. – Я вернусь через секунду. Сиди и не двигайся. Последовал протестующий стон, но через минуту я вернулась с вибратором. – Ведь нужно всё делать правильно, так? – хихикнула я, размахивая розовой пластиковой штучкой. Её глаза загорелись. Она нетерпеливо кивнула, подняла ноги и откинулась назад, обнажив киску. Она была взмокшая, несмотря на боль от воска. Я полизал её сначала, а потом включила вибратор на минимум и прикоснулась к её клитору. Она радостно простонала через кляп. – Умница, – сказала я. – А ты ведь тоже шлюха, верно? Она кивнула, полностью согласная. В конце концов, она сидела, подняв ноги, с разорванным платьем, связанная, с заткнутым ртом, и красным воском, запёкшимся на её сиськах. Сейчас ей будет неудобно отрицать обвинения в распутстве. Я хихикнула и поднесла вибратор к её грудям. Казалось, она огорчилась, что я не продолжила с её киской, но я знала, что она предпочтёт растянуть удовольствие. Она свесила ноги и подалась ко мне голыми грудями. Я несколько раз обвела вибратором её торчащие груди и улыбнулась. – Да, – сказала я. – Распутная малышка Элис со своими маленькими развратными сиськами – такая распутная шлюшка. У меня не очень получалось говорить пошлости, но мне очень даже нравилось. Однако Элис нахмурилась и что-то сердито хрюкнула. Странно, что она не завелась от слова «шлюха», и я вырвала кляп. – Они у меня не маленькие, – обиделась она, имея в виду сиськи. Очаровательное существо! На самом деле они были идеальной формы – полные, но не огромные, и красивые. Но у меня была цель снасильничать над бедной девушкой, и если она так беспокоится за размер своих грудей, то, возможно, она это оценит. Поэтому я скептически на них посмотрела и ухмыльнулась. – Ну, до моих им точно далеко, – сказала я. Её взгляд вспыхнул. Она пыталась изобразить возмущение, но скорее ей всё даже нравилось. – Ах ты сука… – сказала она. – Ты… – Тихо! – я снова заткнула ей рот трусиками. – Сегодня не ты госпожа, а я. Теперь твои сиськи принадлежат мне, и если мне захочется назвать их маленькими, то они будут маленькими. Поняла? Я сама больше неё удивлялась своему всплеску доминирования, но это было просто офигительно. Я вся даже вспотела от волнения. Элис улыбнулась через кляп и послушно кивнула. – Умница! – хихикнула я. – Скоро я свыкнусь с ролью госпожи. Это так прикольно! Воск по-прежнему покрывал ей груди, и я стала игриво стряхивать его, а по окончании встряхнула ей соски. – Вот так, – я стала мять их, желая ещё больше подразнить Элис. – Но знаешь, они всё-таки маловаты. Видишь, они обе умещаются у меня в одной руке. Нет, это не груди, это просто комариные укусы. Хочешь посмотреть, что такое настоящие сиськи? Она прищурилась. Я ухмыльнулась и отошла назад. – Вот… – я немного спустила бретельки своего платья. – Хочешь посмотреть? Она сидела и что-то ворчала, с кляпом во рту и связанная. Бретельки были спущены, но я не давала платью упасть, пока она не кивнула. Оно спустилось ровно настолько, чтобы показались мои груди. Платье собралось у талии, но я не стала поправлять его. Я хотела только показать ей грудь, и хоть я не стервозная девушка, не могла не испытывать гордости за то, насколько мои сиськи больше, чем у Элис. Элис хорошо играла свою роль. Она нахмурила брови, когда перевела взгляд на мои груди, как будто они её предали. Я ухмыльнулась. – Видишь? – я обхватила свои сиськи и потрясла ими немного. – Вот как выглядят настоящие сиськи, а не мелочь пузатая, как у тебя. Вот какие они у настоящей женщины, а ты просто девчонка. Распутная девчонка-малявка, так? Она мастерски разыгрывала обиженную, и выражение её лица было настолько очаровательно с кляпом во рту, что я ненадолго вышла из роли и обняла её за шею. Сидя на столе, она казалась выше меня, поэтому мне пришлось встать на цыпочки, чтобы прижаться своими грудями к её. Я поцеловала её в кляп. – Не дуйся, детка, – прошептала я. – Ведь знаешь, что я только шучу. Я обожаю твои сиськи, и они совсем не маленькие, верно? Они такие хорошенькие, пухлые и сочные. Я никогда не видела таких милых сисечек... Последний удар я приберегла для самого конца, и она приглушённо усмехнулась. А теперь, когда мы снова друзья, я последний раз поцеловала её в кляп, отступил назад и взяла свечу и вибратор: – Так ты по-прежнему хочешь огня? Она кивнула. Я улыбнулась и включила вибратор – её глаза наполнились ожиданием. Она не понимала, что я собираюсь делать с ним, но я только засунула его ей под киску, закрепив между столом и её промежностью, так что она практически сидела на нём. Элис немного поёжилась, позволив себе насладиться ощущением. Я провела свечой под округлостями её грудей – быстро, дразняще, и она посмотрела на меня. – Ты не против? – спросила я. Она кивнула, и вдруг у меня закружилась голова. Вот и финиш. Больше никаких игр, никакой фигни. Я и раньше проявляла с Элис грубость, но ничего подобного раньше не было. Это вам не дёргать за волосы, не шлёпать и даже не резать ножом. Это огонь – ей будет очень больно. Наверное, она будет кричать. От этой мысли во рту пересохло, а кровь вскипела от волнения. Это будет нечто удивительное. Я видела нетерпение в её глазах, пока я набиралась смелости, и наконец я облизала пересохшие губы и поднесла пламя к её груди. И подержала там. Секунды показались часами. Я не слышала ничего, кроме жужжания вибратора и звона в ушах. Я не знала, на что смотреть: на её груди или на лицо. Пыталась смотреть и туда, и сюда. Три секунды, четыре… Её лицо стало меняться. Боль почти мгновенно отразилась на её красивых чертах, её глаза сжались, в горле застрял крик, и... Я отвела свечу. Она тяжело дышала через нос и кляп, но улыбалась, капли пота у неё на лбу блестели в пламени свечи. Я улыбнулась и осторожно коснулась её груди рукой. Было горячо. Кожа сильно покраснела, но ожогов не было. Пока не было. Я наклонилась и стала быстро облизывать выпуклость, ощущая жар языком. Вибратор гудел под её киской, и вскоре я услышала приглушённое хихиканье. – Ух ты! – я выпрямилась. – Это было круто! Тебе правда тоже было классно? Она быстро кивнула. Я удивлённо усмехнулась и посмотрела её – с кляпом во рту, беспомощная, со связанными за спиной руками, разрезанное красное платье висело на талии, вибратор жужжал под её голой киской. Левая грудь снизу вся покраснела и воспалилась. Я покачала головой и улыбнулась. – Ты с ума сошла, Элис, – сказала я. – Ты просто рехнулась. Она опять захихикала и кивнула. Я улыбнулась и пожала плечами. – Ну, ладно, – сказала я. – Хочешь ещё? Кивок. – Я так и думала. Боже, ты сумасшедшая сучка. Ты ещё можешь отказаться, Элис. Серьёзно. Я сейчас вся на нервах, и вряд ли я смогу сдержаться. Я не ожидала, что она откажется, и не ошиблась. Она хихикнула и поудобнее присела на вибратор. Я рассмеялась, наполовину от странного возбуждения, и сказала: – Хорошо. Тогда продолжим. Я поднесла свечу к другой груди и водила кругами, чтобы позволить пламени пошире облизнуть её сосок. В этот раз боль пришла не сразу, но всё равно быстро, и через несколько мгновений она приглушённо заскулила и стала отворачиваться от пламени. Но её боль оказалась опьяняющей, чем я могла себе представить, и я не хотела дать ей вывернуться. Мне до головокружения хотелось причинить ей боль. Все мои ранние чувства любви и самоотверженности пропали, а осталось только желание заставить её страдать. Мне хотелось, чтобы она почувствовала огонь, собственную беспомощность, чтобы она поняла, что будет чувствовать так, как я хочу, и ничего больше. И сейчас я желала ей боли. Я быстро схватила её за волосы и развернула обратно к себе. Она удивлённо вскрикнула от моей грубости, но добровольно подчинилась. Я отвела свечу от её тела и приблизила её голову прямо к себе. Мы соприкоснулись лбами, а я заглянула ей прямо в глаза. Она тяжело дышала в кляпе, и я тоже – от головокружительной и полубезумной тёмной страсти. – Не шевелись! – сказала я. – Ведь ты этого хотела. Теперь заткнись и терпи, как шлюха. Она быстро кивнула, а я, не отрываясь от неё лбом, поднесла свечу под её грудь. Она послушно глядела мне в глаза, и я видела в них боль и слёзы, пока огонь лизал её грудь. Дыхание вырывалось из её ноздрей, она начинала ныть от боли. Сколько секунд прошло? Казалось – вечность. Она старалась сидеть тихо и не двигаться, но это было невозможно. Она попыталась крикнуть в кляп и стала корчиться. Но её руки по-прежнему были связаны за спиной, и я держала её за волосы. Она пыталась вывернуть голову, но похоже, что из-за выброса адреналина у меня проснулась вампирская сила, и моя хватка не слабела. Я прижимала её к себе лбом, бессознательно облизывая губы, как если бы хотела попробовать её слезы на вкус. Приглушённые крики раздались в комнате. Тарелки на столе загремели, пока она извивалась на вибраторе, дёргая ногами и пытаясь вывернуться прочь. Но я держала её крепко и не отводила свечу. Крик превратился в вой, а вой перешёл в плач, когда дыхание вырывалось из обожжённой груди, а слезы потекли по лицу. Она задыхалась от кляпа, плакала, вырывалась, а в помещении уже ощущался запах горелой плоти. На меня нашло ощущение тёмного чуда, и я наслаждалась её болью гораздо дольше, чем должна была. Наконец я отпустила Элис без каких-либо реальных причин – не из чувства вины, паники или чего-нибудь подобного. Мне просто показалось, что она страдала достаточно. Она мгновенно вырвалась и рухнула на стол, сбив винный бокал. Красная жидкость пролилась, а бокал прокатился и упал, разбившись о напольный линолеум. Элис лежала на боку, связанная и с кляпом во рту, её полуобнажённое тело вздрагивало и блестело от пота. Она отодвинула вибратор, и он зажужжал на деревянной столешнице. Я выключила его. Ну. Это было круто. Я хихикнула, почувствовав себя психопаткой, но не смогла удержаться. Элис лежала, подставив мне голую попу, со связанными за спиной руками. Она была настолько похожа на шлюшку, что я не могла удержаться от смеха. Это было мило, право слово, но чёрт возьми, какой же выжившей из ума сукой нужно быть, чтобы наслаждаться тем, как её сиськи горят в пламени свечи? Продолжая держать свечу, я лениво коснулась огнём своей груди, и не смогла удержать её там больше двух секунд, отдёрнула прочь. Не представляю себе, что чувствовала она. То есть, правда: какая же она тупая шлюшка! Ухмыляясь, я ласково погладила её голые ягодицы и помогла встать. Она была без сил и вся вспотевшая, волосы намокли, будто она только что вышла из душа. Тушь текла по щекам, а прикрытые глаза плакали. Я развязала кляп и вынула трусики ей изо рта. Она рухнула на меня, задыхаясь. Я похлопала её по спине. – Ты в порядке? – спросила я. Её тяжёлое дыхание прорвалось смехом. Она несколько раз сглотнула, чтобы перевести дыхание. – Боже мой! – ахала она. – Это было удивительно! Не могу поверить, что у тебя всё получилось, детка. Тебе самой понравилось? Она подалась немного назад, чтобы посмотреть мне в лицо. Безумие немного прошло, но я улыбнулась. – Очень, – сказала я. Она улыбнулась. Я посмотрела на её грудь и вновь почувствовала тёмное любопытство. Её грудь была вся чёрная и в саже, а снизу на правой груди располагался уродливый красный ожог, плоть шелушилась и кровоточила. Наверное, она мучилась от боли. Она проследила за моим взглядом и хихикнула. Ни о чём не упоминая, она спросила: – Хочешь прикончить меня, детка? Её слова можно было понять по-разному, но я кивнула. Она ухмыльнулась, перевернулась и легла лицом на стол, задрав попу. Я улыбнулась, взяла свечу и вибратор. Её киска была мокрой и зияющей. Я включила вибратор на полную мощность и вставила его ей внутрь. – Да… – простонала она. – Боже, да… Не останавливайся, детка. Продолжай… ай! Я капнула воском на её попу. Она вздрогнула всем телом, и крик боли превратился в хихиканье. Я улыбнулась стала водить вибратором в её влагалище: туда-сюда, в стороны. – О боже, – стонала она. – Класс… ещё воска, детка… Давай, повтори... Ещё немного, ещё… Я наклонила свечу, и маленькие красные капли упали на идеально гладкую кожу её попы. Она игриво вскрикнула и сжала вибратор. Я подула на воск – он затвердел, превратившись в тёмно-красные пятна на её белой коже. – Можешь отлизать мне клитор, детка? – шептала она. – Пожалуйста… Я хочу кончить… Быстрее, детка, дай мне кончить… Пожалуйста, я так люблю тебя, просто дай мне кончить, дай мне кончить, дай мне… Я пригнулась и стала сосать её клитор, и она прервалась, едва кончила. Оргазм был настолько мощным, что она закричала – беспомощный крик устремлялся всё выше и выше, как вопль баньши. Попой она настолько сильно упёрлась мне в лицо, что чуть не сломала нос. Затем Элис рухнула на стол посреди тарелок и рюмок. Она сбила другую свечу и зашипела, когда воск пролился на белую скатерть. Элис опять вся вспотела, а вибратор по-прежнему жужжал в её онемевшей киске. Я с улыбкой вынула его и слизала её соки. Отложив игрушку, я погладила её бедра, пока сама она оправлялась от бурного оргазма. Честно говоря, я очень гордилась собой. Я не только высвободила свои тёмные склонности, но и заставила Элис бурно кончить, чего не припоминала за собой ранее. Иногда она притворно кричала («Так прикольнее,» – говорила она), но в этот раз всё было по-настоящему. За один вечер я заставила свою девушку кричать от боли и оргазма – нехилое достижением, прямо скажем. Единственный свет в комнате лился от свечи, которую я держала в руке – она светила тускло. Возбуждение было безумным – настолько, что соки лились из киски по бёдрам. Меня подмывало шлёпнуть Элис по попе и заставить кончить, но я изображала здесь госпожу не ради себя, а ради Элис. Она кончила, и я не хочу больше насиловать её. Я отряхнула сухой воск с её великолепной попы и сказала: – Ты в порядке? – Да… – прошептала она. – О боже, да… Она со стоном села, лениво подмигнув мне в мягком свете свечи, и улыбнулась. – Детка, – сказала она. – Хочу, чтобы ты знала... это был лучший секс в моей жизни. Поцелуй меня. Я поцеловала её и развязала чулок вокруг её запястий. Едва освободив руки, она тут же обняла меня, а затем обхватила ногами. Я поднялась на цыпочки, прижавшись к ней грудью, и почувствовала жар её ожогов. Побоявшись, что ей больно, я тут же отпрянула. Я по-прежнему чувствовала возбуждение, но мои стремления к доминированию рассеялись вместе с оргазмом Элис, и мне стало плохо. Свечи бросали очень тусклый свет, но я всё же видела ужасные красные раны, волдыри на коже, пятна копоти. Мне не нравилось видеть что-то настолько отвратительное на теле Элис – мучили угрызения совести. Но она только хихикнула и закрыла раны рукой. – Не смотри туда, детка, – сказала она. – Я же говорила тебе, что это будет безобразно. – Это не безобразно, – заверила я её. – Это просто... Тебе не больно? – Через час или около того всё пройдёт. Не беспокойся об этом. – Прости. – Не извиняйся. Всё было удивительно. По-прежнему прикрывая грудь, она взяла свечу со стола и посмотрела на неё. Она уже почти наполовину сгорела, а сбоку торчал нагар. Она смотрела на пламя, и её красивые глаза, казалось, потухли в сумраке. – Хочешь поджарить меня? – спросила я. Мне было страшно, что я получу такие же ожоги, как и она, но я была готова ко всему. Её взгляд остановились на мне, и она улыбнулась. Затем она задула свечу, и мы обе погрузились в темноту. – Нет, – прошептала она где-то в темноте. – Я просто хочу пощупать тебя языком. Волнение охватило меня, я улыбнулась. Она соскользнула со стола и села на корточки у моих ног. Я не видела её, но чувствовала: её руки задрали мне платье, лоно ощутило её дыхание, и наконец кончик её языка проник между складок мне внутрь.

***

Мы не стали прибирать за собой или даже ложиться в постель, а просто устроились в углу на кухонном полу и стали передавать друг другу бутылку вина. Элис лежала между моих ног, а я целовала её волосы. Мы включили свет – в помещении было светло и ярко. На полу в небольшой луже вина лежали разбитый бокал и булочка. Я посмотрела на осколки, улыбнулась в её волосы и сказала: – Кажется, мы остались без десерта. – Наверное, – Элис засмеялась. Она упорно не снимала разорванное красное платье, я отвернула один из лоскутов, чтобы проверить её грудь. Ожоги быстро заживали – груди были гладкие, белые и совершенно безупречные. Я испытала огромное облегчение, хотя и знала, что раны быстро заживут, и поправила лоскуты, чтобы прикрыть наготу Элис. – Они уже зажили, – сказала я. – Я же говорила, что вампиры быстро выздоравливают. Я поцеловала её волосы. Сладко пахло мылом и орхидеями. – Круто! – сказала я. – Ага, – она хихикнула и повернулась ко мне с хитрой ухмылкой. – Так что если когда-нибудь захочешь повторить... Она не закончила и поцеловала меня. Мои глаза не закрылись для поцелуя, холод пронизывал меня с ног до головы, когда я вспоминала её слова: Если когда-нибудь захочешь повторить… Честно говоря, не знаю, захочу ли я. Непривычно осознавать, но сейчас, когда всё было позади, меня одолевало странное сожаление. Да, было круто (в тёмном и извращённом смысле), и Элис всё понравилось, она бурно кончила. Но разве правильно заниматься такими вещами? Мне кажется, что неправильно. Да, меня опьяняли эмоции во время всего происходящего, но сейчас мне это всё казалось... чем-то неправильным. – Так что ты думаешь? – Элис прервала поцелуй и улыбнулась. – У нас в первый раз было так жёстко. Тебе понравилось? – Наверное, – сказала я. – Но... – Но что? Я всё не могла решиться. Мы с Элис уже давно любим друг друга и вскоре женимся. Наверное, можно поведать ей о своих тревогах. Я пожала плечами, чтобы набраться смелости и сказала: – Ну… разве можно наслаждаться подобными вещами? То есть, для тебя-то это нормально, потому что ты вампир, но ведь я – обыкновенный человек. Может, у меня уже крыша едет? – Ты уже не полностью человек, – напомнила Элис. – Ты почти вампир, не забыла? Яд увеличивает твою тягу к сладострастию. Ты становишься очень страстной. Я вздохнула: да, похоже на то, но... – Наверное, – сказала я. – Видимо, я сама немного в шоке от того, на что способна. То есть, тут что-то не вяжется. Я люблю тебя... но мне прикольно смотреть, как ты мучаешься от боли. Это же сумасшествие! – Это не сумасшествие. Это круто. – Настолько, что тебе всё это нравится? Элис хлебнула вина из бутылки и кивнула. Зажав бутылку коленями, она пожала плечами. Обрывок её платья отошёл в сторону, обнажив груди, но она не заметила. – Наверное, да, – сказала она. – То есть, было бы хорошо, если бы мы обе были совершенно нормальными, но ты права: я чудовище. Я держу всё это внутри, но зачем бороться с собой, когда можно превратить это в наслаждение? Особенно, если тебя это тоже заводит. Ты же встречаешься с демоном – не забыла, детка? – Не встречаюсь, а у нас скоро свадьба, – поправила я. Она улыбнулась и как-то обрадовалась, будто я навела её на мысль, которую она долго обдумывала. Элис нерешительно отвела взгляд, а потом опять посмотрела на меня. – На самом деле, я как раз хотела об этом поговорить. – О чём именно? – О свадьбе, о помолвке, – сказала она. – Дело в том, что я чувствую себя дурой после всего произошедшего. Это я должна была сделать тебе предложение, но... Она вздохнула и махнула рукой – рукой с кольцом, на которое она ненадолго отвлеклась. Она улыбнулась и положила руки на колени. – Я чувствую себя виноватой, – сказала она. – Я была готова отпустить тебя, детка, чтобы ты жила дальше и нашла своё счастье с кем-то ещё, даже не зная, что я умерла из-за тебя на другом континенте. Мне было плевать. Я просто хотела, чтобы ты была счастлива. Я немного привстала, отдалившись от кухонного шкафа. Разговор, похоже, принимал серьёзный оборот. Элис разглядывала кольцо на коленях, а потом посмотрела на меня. – Но потом ты вернулась ко мне, – сказала она. – И тут я встала перед выбором: как бы я ни любила тебя, в глубине души я понимала, что со мной тебе будет плохо. Тебе всегда со мной было плохо. Она замолчала. Я хотела заверить её, что это не так, что она самая лучшая в моей жизни – но не хотелось её прерывать. Она вздохнула и продолжила. – Так что я попыталась обдумать, как действовать дальше, – сказала она. – Я предоставила тебе полную свободу действий и решила делать так, как ты скажешь. Чтобы потом не быть виноватой. Я не буду чувствовать себя виноватой, если решения будешь принимать ты. Но ты всё ничего не предпринимала, и мне пришлось действовать намёками. Я предложила снять квартиру и обратить тебя. Я даже попросила тебя превратить это для нас в событие. У меня фигово получается быть самоотверженной, так? Я не могла спустить такое на тормозах, поэтому быстро схватила её за руку и сказала: – Не надо так думать, Элис. Не самое лучшее утешение (вампиры и правда думают только о себе), но она улыбнулась, посмотрела на мою руку и погладила её. – Дело в том, – сказала она, – что я пыталась хорошо к тебе относиться, но теперь понимаю, что это было глупо. Это не только невозможно для меня, но совершенно не то, чего хочешь ты. Теперь я это понимаю. Ты меня любишь, правда любишь. Любишь настолько, что готова отдаться мне целиком и полностью: сердцем, телом, душой. – Конечно, Элис, – кивнула я. – Я так рада, что ты это понимаешь. – Я тоже, – сказала она. – Потому что теперь я знаю, что нужно делать. Я должна быть достойна тебя. Я не могу дальше притворяться нормальной, если ты этого не хочешь. Мне нужно быть сильнее. Разводить тебя на предложение было трусостью, так что давай сделаем вид, что этого никогда не было, и начнём всё с чистого листа. Мне это показалось немного странным, но её волнение по этому поводу показалось ещё более странным, поэтому я всё равно кивнула. – Хорошо, – сказала я. Элис – не совсем обычная девушка, и иногда лучше с ней просто согласиться. Она усмехнулась и поставила бутылку на кухонный шкаф над нами, а потом посмотрела на меня и сделала глубокий вдох, будто собиралась сказать что-то действительно важное. – Детка, – сказала она. – Я люблю тебя. Обычно я повторяла те же слова и ей, но в этот раз от неожиданности я сказала: – Знаю. Элис обрадовалась, улыбнулась шире, глянула на кольцо, а затем сняла его и улыбнулась. Я посмотрела на неё несколько озадаченно. Она опять глубоко вздохнула и повернулась ко мне. – Ладно, – сказала она. – Пусть так и будет. Я буду демоном, каким ты меня хочешь видеть, и больше не буду притворяться. Мне нужна только ты, детка. Я хочу всё: твоё сердце, твоё тело, твою душу. Больше всего я хочу твою жизнь. Это самое ценное, что у тебя есть, и я хочу, чтобы ты отдала её мне. Поэтому я делаю тебе официальное предложение. Внезапно я поняла, что сейчас произойдёт. Она с улыбкой подняла кольцо и протянула его мне. От удивления я раскрыла рот, затаив дыхание. – Изабелла Мария Свон, – сказала она. – Ты выйдешь за меня замуж? Я не верила своим ушам. Меня захлестнуло волной радости, которая взяла меня врасплох больше, чем само предложение. Что произошло? Элис сделала мне предложение? Как такое возможно? Разве мы уже не помолвлены? Что…? Наверное, мой ответ читался у меня на лице, потому что она улыбнулась, когда молчание затянулось. – Детка? Я ахнула, едва вспомнила, как дышать. Я не могла поверить в происходящее. Я никогда в жизни не думала, что придётся отвечать на такой вопрос. И я сказала: – Да. Ну вот. Всего одно слово и ничего больше – ни тебе бурных эмоций, ни бьющей через край радости. Я просто сидела на полу напряжённая, будто боялась всё испортить, не понимая, что должна только радоваться. – Значит, ты согласна? – Элис засмеялась. Я вернулась к действительности и стала судорожно кивать. – Да! – повторила я. – Да, да, да, чёрт возьми! Конечно, я согласна, Элис, и ты это прекрасно знаешь. Я бросилась обнимать её, а она хихикнула и сама обняла меня. – Тут нет ничего особенного, детка, – сказала она. – Мы ведь уже помолвлены, помнишь? – Я знаю, но… боже мой… Я отстранилась от её объятий, до сих пор приходя в себя. Конечно, мы уже помолвлены, но это было так мило и… и… – То есть, это так... так... Она надела кольцо мне на палец. Я расплакалась. Серьёзно – расплакалась от радости, ничего не могла с собой поделать. Я подбирала это кольцо для Элис, но на мне оно тоже классно смотрелось. Я посмотрела на него – моё сердце было готово разорваться, а затем я снова набросилась на свою невесту, которая уже была моей суженой. – О боже, я люблю тебя, Элис, – прорвало меня. – Это так здорово. Огромное спасибо. Ты не представляешь, сколько это для меня значит. Не только кольцо, а и первая брачная ночь. Спасибо, что ты меня так любишь. Во всём не было бы смысла, если бы тебе это было не нужно. – Мне это нужно, детка, – она погладила меня по спине и прошептала на ухо. – Даже больше, чем тебе кажется. Я разревелась от радости у неё на плече, обнимая её, как медведь: – О боже… Я люблю тебя, Элис. Я так сильно тебя люблю. Я… Но вдруг слов оказалось недостаточно, и я обхватила её лицо и поцеловала с такой страстью, что чуть не стонала. Но и этого мне показалось мало. Мне захотелось поцеловать её там, где она могла это почувствовать, и пощупав немного её юбку, чтобы убедиться, что она достаточно мокрая, я резко оторвалась от неё, задрала ей платье на бёдрах и набросилась языком на её киску. Элис засмеялась, погладив мои волосы, будто я домашний зверёк. Да, я правда стала домашним зверьком – благодарной, ласковой и полностью преданной прекрасной госпоже. Элис больше нравилось, когда я всё делаю медленно и постепенно, а я работала языком немного неистово. Я просто не могла не отлизывать у неё как можно сильнее. – Спасибо, детка, – сказала она, по-прежнему лаская мои волосы. – Только не забудь, что ты ещё можешь отказаться, если захочешь, ладно? Я никогда не заставлю тебя делать то, чего ты не хочешь. Твоё согласие – для меня всё. Если тебе что-то не нравится... просто дай мне знать. Я почувствовала небольшое сомнение, но оно быстро растворилось в волнах радости, которая по-прежнему охватывала меня. Элис меня хочет – вот что важно. Она лишь даёт мне шанс отказаться, потому что так положено. Она не ждёт, что я откажусь, и не хочет этого. Она... Её рука сжала мне волосы, и она внезапно отвела мою голову. Элис улыбнулась, и я моргнула, облизывая губы, покрытые соком её киски, и ожидая её приказа. – Давай, – сказала она. – Давай отпразднуем, как нужно. И вдруг она вскочила на ноги и потащила меня за собой. Я засмеялась, спотыкаясь на высоких каблуках, и она подняла меня на руки, как невесту. Я обхватила её руками за шею, а она понесла меня в спальню. Когда она донесла меня до дверного проёма и развернулась для прохода, я вспомнила о тарелках на столе и к своему удивлению сказала: – А как же посуда? Но ей, похоже, было плевать не посуду. Она принесла меня в нашу новую спальню в нашей новой квартире и тут же уложила на кровать – я подпрыгнула и хихикнула, разведя ноги. Элис стащила с себя платье, открыв мне своё обнажённое тело – изысканное, совершенное, красивое. Уже не было следов ожогов или воска – только Элис, красивая Элис. Улыбаясь, она залезла на кровать и легла между моих ног. Схватив моё платье, она разорвала его и отбросила в сторону. Моё сердце вздрогнуло от радости, когда она подалась ко мне тёплым и голым телом, а я обхватила её ногами. Наши губы и языки сплелись. Моя киска дёргалась от вернувшегося желания, и вскоре её губы перешли к моей шее. Я рассмеялась от приятной боли её клыков и открыла глаза. Я видела свет на потолке и крепко держала её голыми ногами, а она пила мою кровь, прижимаясь ко мне всё сильнее и сильнее. Я не хотела отпускать её, и всё же выпустила, отведя руку, чтобы полюбоваться на кольцо. Я тихо улыбнулась, пока Элис клыками впивалась мне в шею, а её яд растекался по моему телу. Она тёрлась бёдрами о меня, и я ахала, когда наши клиторы соприкасались. Я так любила её – больше всего на свете, и мне хотелось ей это повторять: – Я люблю тебя, Элис, – шептала я. – Я так люблю тебя.