Элис

Мы с Элис обнимались всю ночь, а утром, когда из окна только полился тусклый свет, услышали мягкие шаги мамы в коридоре. Она остановилась у моей двери, будто прислушивалась, тут ли я. Элис виновато улыбнулась и нырнула под одеяло, но мама пошла дальше. Элис вылезла и поцеловала меня в губы. – Кажется, пора вставать, – сказала она, хотя я, конечно, не спала. Мне всегда казалось, что невозможность заснуть – самое худшее в жизни вампиров, но в сочетании с нечеловеческой сексуальной выносливостью и такой подругой, как Элис, наоборот, это было одной из самых приятных сторон. Я сбилась со счёта, сколько раз тихо кончила в темноте. Но да, пришла пора «вставать». Я вздохнула, зная, что придётся провести несколько часов без Элис, и поцеловала её в ответ. – Да, – я нахмурилась. – Наверное. Она улыбнулась на мой угрюмый тон. Мы лежали головой на одной подушке. Моя кровать была односпальная, она у меня с детства, поэтому мы были очень близки, а Элис властно накинула на меня одну ногу. – Ты уже говорила ей, что мы расписаны? – спросила она. – Пока нет, – я помотала головой. – Постарайся донести до неё, что это только к лучшему, – попросила она. – Ведь это доказывает, что у нас всё серьёзно. Конечно, вряд ли она уж так обрадуется. Для неё ты слишком юна, чтобы быть в браке. Может быть, будет проще сказать, что всё было понарошку. В каком-то смысле так оно и есть. В конце концов, у тебя не было даже визы для выезда из страны. О каком браке могла идти речь? А потом это будет не последняя наша свадьба. Нам ещё предстоит официально сочетаться в США, когда ты немного подрастёшь – может быть, до двадцати или двадцати одного года. Я слушала и гладила ей бёдра. Я никогда не перестану наслаждаться чудесным ощущением её мягкой кожи, когда касаюсь её рукой или прижимаюсь к её телу. Она улыбнулась и прижалась ближе, потеревшись о меня. – Обожаю, как ты прикасаешься ко мне, – прошептала она. – Я тоже обожаю прикасаться к тебе, – мои губы покалывало от её дыхания. С тихими, очень тихими стонами, она коснулась своими губами моих, а потом прижалась всем телом. Я обхватила её руками, уложила на себя сверху, обняв ногой, и стала целовать в ответ, с язычком. Между ног стало тепло, и вскоре мы ласкали друг друга, прижавшись лбами и тихо дыша, а потом с приглушённым вскриком кончили в тусклом утреннем свете. Элис собралась уходить. Я смотрела, как она надела длинный чёрный плащ и открыла окно, прежде чем повернуться ко мне для поцелуя на прощанье. Я была ещё голая и нежно обняла её лицо, превращая всё в романтику. – Перед обращением ты не предупреждала меня о том, как это ужасно не трахаться с тобой весь день напролёт, – сказала я ей, надувшись. – Это только потому, что ты недавно обращена, – она ухмыльнулась и целовала меня в губы. – Потом будет проще. – Нет, лучше так, – сказала я ей. – Мне это даже нравится – будто сдохну, если не отлижу у тебя. Да, это больно, но такая привязанность к тебе мне даже приятна. Ты чувствуешь ко мне то же самое? – Ты же знаешь, что да, детка, – сказала она и заключила меня в глубокий поцелуй. – Но мама тебя уже ждёт. Будь умницей, ладно? Я надулась. Внутри всё вертелось от голода, и я задумалась: неужели я такая распутная даже по меркам вампиров? Я пила кровь Элис прошлой ночью и уже не помню, сколько раз кончила, и всё равно она мне нужна больше, чем когда-либо. Наверняка, даже у демонов глаза пойдут на лоб от такой развращённости. – Но коли уж моя детка – такая безнадёжная шлюшка, – кокетливо добавила Элис, – почему бы мне лишний раз не поцеловать её на прощание? И с этими словами она медленно опустился на корточки у моих ног. Я улыбнулась и слегка раздвинула ноги, наблюдая, как она пригнулась к моей киске и... Боже, как это приятно! Обожаю быть вампиром. Уже вскоре моё влагалище само обхватило её язык, а когда она закончила, то распахнула плащ, села на подоконник и тоже раздвинула свои прекрасные ноги. – Моя очередь, – возвестила она. Я обхватила её руками за бёдра и нырнула языком. Она кончила, сомкнув ноги вокруг моей головы, а потом медленно отпустила их. – Фу-у-ух… – она встала, слегка шатаясь на ногах и завязала пояс плаща. – Тебе этого хоть ненадолго хватит, детка? Я облизнулась, попробовав на вкус её соки и собственный яд. Если честно, я вновь чувствовала возбуждение, но думаю, что смогу потерпеть. Я обещала Элис, что помогу наладить наши отношения, и первым шагом на этом пути будет сдержанность. Не может же Элис всё делать сама, поэтому я кивнула и улыбнулась. – Наверное, – сказала я. – Но уже очень скоро ты опять мне будешь нужна. Элис улыбнулась, обняла меня руками за шею и поцеловала. Я схватила её за попу, но плащ был достаточно плотный, и я почти ничего не ощутила. Боже, как же я буду по ней скучать! – Буду ждать в мотеле, – сказала она, отстраняясь. – Разберись с мамой, и мы будем трахаться столько, сколько захочешь, ладно? Я кивнула, нахмурившись, но она, вероятно, была права. Использовать секс, чтобы заставлять меня вести себя нужным образом – вероятно, хорошая мысль. Никогда не думала, что на определённом этапе наших отношениях я буду большей шлюхой, чем Элис, но именно так оно и есть. Придётся стараться сильнее. В конце концов, у нас впереди вся вечность для секса, а вот моё время с мамой уже истекает. Я вздохнула и кивнула. – Хорошо, – сказала я, стараясь не дуться. Она улыбнулась тому, какой я стала большой девочкой, и поцеловала меня в губы. Затем она легонько шлёпнула меня и прыгнула в окно. Мгновенно я стала по ней скучать, тяжело вздохнула и закрыла окно. Ах, Элис… Как ты могла так со мной поступить? Я подошла к куче одежды, оставленной на полу и вынула оттуда трусики. Но я действительно очень расстроилась тому, как всё несправедливо, и сердито топнула ногой, качнув сиськами. Иногда быть вампиром отстой. Но уже на полпути вниз по лестнице моё настроение немного улучшилось. В конце концов, мама ждёт, и она заслуживает лучшего, чем дочь, которая слишком занята сексом, чтобы пожелать доброго утра после того, как её без разговоров пустили в родимый дом после шести месяцев отсутствия. А потом нужно было обсудить важные вещи, например, добиться маминого одобрения. Пока ещё мы с Элис ещё ни разу не облажались перед мамой, а Лорен ничего не говорила ей о вчерашнем. И если мне удастся настроить маму на позитив, то я смогу привлечь её на свою сторону. Не знаю, зачем это мне нужно, но я чувствовала, что внутри говорит вампирское тщеславие. Конечно, не так чтобы от маминого одобрения я всю ночь не спала, как от киски Элис, но как любая чикса, предпочитаю, чтобы моими отношениями восхищались и завидовали, а не ненавидели и презирали. А с Элис всегда можно потрахаться и позже. Мамы была на кухне, и моё заражённое сердце часто забилось, когда я увидела, что она замешивает тесто для блинов – что ещё, кроме них родимых может удержать дочь от очередного побега? – Привет, мам, – сказала я. – О… милая… – сказала она почти радостно. Мама отложила миску и горячо меня обняла. Она успела помыться и переодеться, а её волосы приятно и сладко пахли. Лично я в душ не ходила, но вампирам нравится постоянно мыться – несколько иронично, учитывая, какими грязными вещами мы занимаемся каждую ночь. В любом случае я обняла её в ответ, позволив себе улыбнуться. Мама – не Элис, но она тоже неплохо – пока что. – Я боялась, что мне всё только приснилось, – говорила она, обнимая меня крепко. – Я чуть не зашла к тебе в комнату, чтобы посмотреть, там ли ты, – она усмехнулась и выпустила меня из объятий. – Решила испечь блинов на завтрак как сюрприз. Ты есть хочешь? – Давай я сама их испеку, – предложила я, указывая на миску. В конце концов, мама разрешила мне остаться в доме, хотя я самая худшая дочь на свете. Сварганить завтрак – наименьшее, чем я могла её отблагодарить. Но мама улыбнулась и усадила меня на стул. – Нет, ты просто сиди, – сказала она. – Я ещё твоя мать, знаешь ли. От слов матери я почувствовала приятную смесь стыда и привязанности. Приятно, когда тебя любят, даже если ты ужасный человек. Я села, проникнувшись радостной досадой, и смотрела, как мама подошла к плите и бросила на сковороду маргарин. Старая добрая мама. Что бы я ни делала, она всегда будет меня прощать. Прямо как Элис. Безусловная любовь – у мамы она не такая яркая, конечно, но такая же сильная. Возможно, именно поэтому я так люблю Элис. Она во многих отношениях похожа на маму. У неё та же внутренняя теплота, та же способность любить. Конечно, мама не такая горячая, как Элис, но так, наверное, даже лучше. Мне и так хватает соблазнов. Наверное, тут что-то по Фрейду: Элис – та же мама, с которой я могу заниматься сексом. Да, она достаточно взрослая, чтобы приходиться мне матерью. Она даже «создала» меня. А сейчас она кормит меня своей кровью и заново учит жизни. Даже немного тревожно, в самом деле, но это только немного. Мама вылила тесто на сковородку и глянула через плечо. – Каковы твои планы на сегодня, милая? – спросила она, уже серьёзнее. – Э-э… – я попыталась протянуть время. Честно говоря, у меня вообще не было планов на ближайшее будущее, кроме как делать то, что говорит Элис – трахаться с ней так часто, как только возможно. – Не знаю. – Через час надо забрать Лорен из больницы, – сказала мама, решив поделиться собственными планами. Она повернулась ко мне, изрядно погрустнев: – Она знает...? – Что знает? – Что Элис тоже приехала с тобой? – она недовольно нахмурила брови при упоминании об Элис. – А, ты об этом… – мне стало немного стыдно. «Дура Белла,» – поругала я себя. Надо думать, о чём говоришь, и перестать представлять себе голую Элис. – Ну да, знает. Мама посмотрела на меня и опять отвернулась к сковороде: – Она из-за этого рассердилась и ушиблась? Её вопрос звучал немного с холодком, будто она пыталась обвинить меня, не предъявляя никаких обвинений. Наверное, я этого заслужила. Если честно, я была рада, что мама сочувствует Лорен. Это было мудро и здраво, что я редко замечала за дорогой старой мамой. – Не понимаю, – мама помотала головой. – После всего, что эта девушка с тобой сделала... Мне показалось, она имела в виду совсем не Лорен, а скорее Элис и все те скандалы и боль, через которые заставила меня пройти моя любимая девушка в течение наших отношений. Я могла бы объяснить, что Элис компенсирует всё плохое огромным количеством жёсткого секса, но подумала, что сейчас самое время поупражняться во лжи ради большего блага. – Элис изменилась, мам, – сказала я, и это было в какой-то мере верно. Во всяком случае, она пыталась измениться. – Она сейчас другая. Она знает, что вела себя немного... безрассудно, когда мы только начали встречаться. Но сейчас мы повзрослели. Вот увидишь, она тебе очень понравится, когда пообщаешься с ней поближе. – Белла, – мама повернулась ко мне с лопаткой в руке, чуть ли не грозясь ей. – Я рада, что ты вернулась, но этой девушке я в своём доме рада не буду. Никогда. В её голосе было много эмоций, и я предварительно предположила, что мама не до конца простила Элис – ей такое и в голову не приходило. Похоже, одно упоминание об Элис вызывает у неё злость. Видимо, она всё это время была такой благодушной, потому что не хотела, чтобы я опять вернулась в объятия Элис, но, хорошо поспав ночью, несколько подзабыла, что просто рада моему возвращению. Теперь она хочет, чтобы я вернулась, но без Элис. – Если тебе нужно с ней видеться, без проблем, – строго продолжала мама. – Я тут ничего не могу поделать, а буду только надеяться, что когда-нибудь до тебя дойдёт истина. Естественно, не жди, что я буду тебя в этом поддерживать. Не после того как... Она махнула лопаткой, не в состоянии выразить свои мысли словами, а потом повернулась и перевернула блин на сковородке. Я вздохнула и пожалела, что сейчас не в постели с Элис, а здесь с мамой, и надо как-то это всё исправлять. Надо чтобы она поверила, что у нас с Элис всё очень серьёзно. Это важно и для Элис, и для меня. – Можно ей хотя бы прийти сегодня вечером на ужин? – спросила я. Мама даже не ответила, а просто стояла у плиты спиной ко мне, что справедливо – тупой вопрос с моей стороны и весьма не в кассу. Она только что говорила мне, что никогда не будет рада Элис в этом доме, а я тут вся такая со своей блестящей мыслью пригласить Элис на ужин… Видимо, талант врать не приходит к вампирам сам собой. Придётся немного потренироваться. – Слушай, – сказала я, когда молчание уж слишком затянулось. – Мне нужно тебе кое-что сказать, мам. – Что? – мама даже обернулась на мой серьёзный тон. – Мы с Элис поженились. Мама изменилась в лице. Я делано улыбнулась, вспоминая советы Элис, что это нужно преподнести как хорошую новость, а потом встала со стула и подошла показать ей кольцо. – Это неофициально, – уточнила я, – но взгляни. Она купила мне кольцо. Это было не совсем верно, но достаточно близко к истине. Вообще-то, это я купила кольцо на деньги клана, а потом Элис передарила его мне, когда мы решили прикончить друг друга в нашу первую брачную ночь. Как и всё в наших отношениях, тут было очень сложно объяснять, а уж маме-то подавно. Я просто подняла мою руку и показала ей кольцо на пальце – полоска из платины с розовой бриллиантовой бабочкой сверху. Мама посмотрела на него с какой-то тревогой, но ничего не сказала. Когда молчание опять стало неловким, я улыбнулась и продолжила. – Видишь? – сказала я с некоторой радостью. – Вот, что я пытаюсь сказать. Мы больше не дети. У нас всё серьёзно и навсегда. Мама подняла на меня взгляд, и растерянная печаль меня как-то даже вдохновила. Я взяла её за руки, посмотрела в глаза, как делают взрослые, и очень искренне сказала: – И для меня очень много будет значить твоя поддержка. Она не свалилась с ног, но как-то расстроенно моргнула. Мне было ужасно неудобно давить на её материнские чувства, но это, безусловно, её слабое место. Я посмотрела ещё более умоляюще, а поскольку у меня глаза большие, карие и красивые, мне показалось, что это на неё подействовало. – Пожалуйста, мам, – я очень старалась не переборщить. – Я знаю, что у меня нет права что-то просить после того, как я с тобой поступила, но я люблю тебя. Ты для меня значишь больше, чем кто-то ещё. Прости, что обидела тебя, но... Я стыдливо опустила взгляд, будто не могла смотреть ей в глаза – он случайно скользнул по её сиськам, но я действительно чувствовала себя ужасно. Я помотала головой, нагнетая пафос, а потом вновь посмотрела на неё, как маленькая девочка, потерявшая маму. – Вряд ли я справлюсь со всем этим без тебя, мам, – сказала я, попытавшись выдавить из себя слезу. – На меня всё так навалилось… Элис ушла из семьи, а теперь мы замужем друг за другом. Не может же она вечно жить в том мотеле, и... – я всхлипнула. Я уже, возможно, перебирала, но казалось, что это работало. – Мне нужна ты, мама. Помоги мне со всем этим разобраться. Мамины глаза наполнились слезами, и она мгновенно заключила меня в объятия. Это был потрясающий спектакль, и ещё хорошо, что я бессмертна, потому что если умру, то попаду прямо в ад. – О, милая… – сказала она, тоже немного всхлипнув сама. – Прости меня. – Ты тоже меня прости, – сказала я, погладив её в ответ. Некоторое время мы просто стояли на тихой кухне, обнимаясь и наслаждаясь примирением. Я закрыла глаза, растворяясь в её тепле. Я люблю маму, правда люблю. Она такая тёплая и так приятно пахнет. Запах её волос наполнил мои мысли ощущением любви и признательности, и на мгновение мне захотелось обнять её за попу. Но это могло всё испортить, поэтому я не стала. На самом деле в моих словах было много правды. Я лишь немного преувеличивала ради пафоса, но мама действительно нужна нам с Элис. Наши денежные запасы не безграничны, и у нас больше нет мужеподобной блондинки-миллионерши с бездонным банковским счётом. Нам надо где-то жить, но также нужен кто-то взрослый, чтобы выдавать его за родителя, по крайней мере в течение года или двух. Мы с Элис можем жить и самостоятельно, но было бы гораздо проще, если бы у нас был любящий опекун – мать, которая бы о нас заботилась, направляла и стирала бельё. И мама идеально для такого подходит. Она всегда любила быть матерью и всегда любила меня. Она меня так сильно любила. Мне так повезло иметь такую любящую маму, всегда дарящую тепло и всё прощающую. Разве она не простит меня, если я её немного полапаю? Нет, лучше не рисковать. Мама натуралка, а не больная на всю голову, и хоть она уже, наверное, лет десять лет не занималась сексом, сомневаюсь, чтобы она стала заниматься этим со своей дочерью, какой бы сексуальной её дочь ни была. И я бы тоже не стала таким заниматься, конечно. Я просто размышляю. Я открыла глаза, готовая выпустить её из объятий, и через плечо увидела, как блины дымятся, что было весьма вовремя. – Блины горят! – воскликнула я, неохотно выпуская её. Мама быстро развернулась и выключила плиту, вытирая слёзы другой рукой. Она сняла сковороду с плиты и кинула слегка подгоревший блин на стопку. Отложив сковородку, она молча повернулась ко мне. – Прости меня, милая, – сказала она. – Знаю, что у твоей девушки были какие-то проблемы в прошлом. Я постараюсь об этом не забывать. Не так-то просто не злиться на неё за всё, как она с тобой поступала. – Большей частью я сама виновата, – сказала я скромно. Но мама обняла моё лицо ладонями и посмотрела мне в глаза. – Нет, – сказала она. – Я знаю, что ты, Белла, самая лучшая дочь, о какой я могла бы попросить высшие силы. А ещё... – она отвернулась, сдерживая слезы. Мама всхлипнула, вытерла глаза и повернулась ко мне, стараясь улыбнуться. – В некотором смысле, я даже горжусь тобой. Как бы там ни было, ты всегда отстаиваешь то, во что веришь. Ты следуешь за зовом сердца, как бы трудно тебе ни было. Я всегда думала, что ничего хорошего из этого не выйдет, а теперь... может быть, сейчас... Я почувствовала себя виноватой. Мама старалась смотреть в будущее с оптимизмом, но сейчас положение настолько мрачно, что она вряд ли может себе представить. К тому же она думает не совсем верно. Да, я следую за зовом сердца, но ведёт меня скорее моя киска. Но всё же я оценила благородство, с которым она отнеслась к происходящему. Мама с благородством вздохнула и продолжила: – Не знаю, буду ли я в состоянии принять её, – сказала она, – но буду стараться. Если ты правда любишь её так сильно, как говоришь, то я… буду стараться любить её тоже. Слова давались ей с трудом, но она это сказала, и я люблю её за это. Она правда лучшая мама на свете. Хотя и забавно выходит: нам обеим, чтобы счастливо помириться, приходится подавлять наши настоящие чувства и говорить друг другу то, что мы хотим услышать. Но это не имеет значения. Если мама может сделать над собой усилие, чтобы быть удивительной матерью, я тоже могу постараться и быть удивительной дочерью. – Спасибо, мам, – я улыбнулась и потянулась снова обнять её. – Для меня это много значит. Мама обняла меня в ответ, и я чувствовала, что она сильно расслабилась из-за того, что я искренне искала её помощи и поддержки. – Я люблю тебя, милая, – прошептала она и поцеловала мои волосы. Тёмная мысль промелькнула в сердце после поцелуя. Я не могла отделаться от ощущения, как было бы идеально сейчас её укусить, но я знала, что она никогда не разрешит, и я сжала её в объятиях. – Я тоже люблю тебя. Мы ещё немного постояли, обнявшись, а когда она выпустила меня, то даже немного повеселела. Возможно, всё объясняется действием вампирских феромонов. Я точно не знала, как они работают – наверное, просто делают тебя привлекательной, а это так важно, чтобы понравиться другим. – Хорошо, – мама прервала наши розовые сопли. – Лучше съезжу заберу Лорен из больницы. Если ты будешь жить здесь, нужно перенести её вещи в свободную комнату. Я не отдам её на растерзание её ужасной матери. Я был рада, что мама так защищает Лорен – хоть из-за этого не нужно будет мучиться чувством вины. Но вообще-то, Лорен может продолжать жить в моей комнате. Прошлой ночью было приятно вспомнить старый сон, но мы собирались начать всё заново. К тому же я проявлю благородство, если добровольно перееду в другую комнату. – Она может жить в моей комнате, – сказала я. – Я перееду в свободную. Мама кивнула, будто согласившись. Захватив кошелёк и ключи от автомобиля, она сложила их в сумку, надела джинсы, и хотя они сидели на ней не так, как на Элис, но всё же безусловно лучше, чем на большинстве женщин её возраста. Внутри что-то зашевелилось, и я надеялась, что это всё же пройдёт. Трудно будет поддерживать нормальные отношения с матерью, если она как-нибудь спалит меня, что я на неё пялюсь. – Наверное, так будет даже проще, – сказала она, имея в виду мою комнату. – Лорен стала для меня членом семьи. Не хочу, чтобы она думала, будто я пытаюсь выставить её за дверь. Ну, покушай блинов, милая. Сливочное масло в холодильнике. Она это сказала с улыбкой и была такой красивой в ту минуту, что я просто должна была поцеловать её. Я платонически клюнула её в губы, отрешившись от шевеления в сердце, и улыбнулась в ответ. – Спасибо, мам, – сказала я. – Ты просто лучшая. Она неловко кивнула головой, очевидно растроганная поцелуем и смущённая. Мы с мамой не стыдились проявлять чувства друг к другу, но не до такой степени. И всё же ни одной женщине-натуралке средних лет не будет приятно думать, что её сексуальная лесби-дочь к ней подкатывает. Мама слабо улыбнулась, повернулась и уехала. Я проводила её взглядом и на секунду задумалась: а такое вообще возможно? Я бы так никогда, конечно, не поступила, но её реакция на поцелуй, какая бы невинная она ни была, вселила в меня смутную уверенность, даже немного возбудила. Мне стало интересно, способна ли я на такое. Большинство девушек не испытывают свою сексуальную привлекательность, соблазняя собственных матерей, но не все девушки являются ненормальными и развратными вампирами. Может быть, я опять выдаю желаемое за действительно, но при правильных условиях, мне кажется, я на такое способна. Возможно. Вряд ли, но возможно. В любом случае сейчас незачем забивать себе этим голову. Элис – единственная, кто мне нужен, а теперь встреча с мамой закончена, я могу свободно прилететь обратно к Элис в объятия и между ног. Я дождалась, пока звук автомобиля затихнет, и повернулась к тарелке с блинами, напечёнными мамой для меня. Как мило с её стороны. Но я была не особо голодна, поэтому выбросила всё в мусор и прикрыла бумажным полотенцем, чтобы она не заметила. Я попыталась отыскать внутри себя чувство вины, когда выбрасывала завтрак, приготовленный с такой любовью, но голова была занята совсем другим. Я вымыла посуду, после чего мне стало немного лучше несмотря на всю мою неблагодарность. Наконец пришло время вернуться к моей дорогой любимой, поэтому я оставила маме записку на холодильнике, что ушла повидаться с Элис и вернусь к ужину.

***

Конечно, Элис была рада меня видеть, хотя всего час назад или около того мы удовлетворяли друг дружку язычками. Для нас обеих час – слишком долго, и мы устроились на кровати в позе «69» – моя любимая поза. Обхватывать ладонями попу Элис, а ртом лизать её киску – истинное блаженство. Кончив один раз, мы перешли в позу «ножницы» и снова тёрлись до тех пор, пока не кончили. Потом Элис надела на меня страпон и прыгала на нём, пока снова не кончила, а потом сняла его и снова мне отлизала, пока не кончила и я. Но, конечно, нельзя заниматься сексом весь день, это же непрактично, и нам пришлось использовать наши губы для менее эротических вещи, например, для беседы. Мы сходили в душ и прижались друг к дружке в постели, тихо беседуя и ласкаясь под одеялом. Мы говорили о сегодняшнем дне. Я вкратце рассказала Элис о настроении и намерениях мамы, и Элис задумчиво кивнула, обрабатывая всё это в своей прекрасной головке. Мысли у неё были самые радужные, и вскоре она даже обрадовалась приглашению на ужин. Не знаю, была ли её радость вызвана тем, что мама была готова дать ей новый шанс, или Элис просто пришла в восторг, что ей выдалась возможность вновь продемонстрировать свои актёрские способности, но её волнение было как всегда заразным. Когда она предложила выбраться в город и прикупить новые прикиды для такого случая, я даже не жаловалась, что нам придётся встать с постели. Обожаю шоппиться с Элис и уверена, что она трахнет меня в примерочной. Форкс – не самый лучший город для шоппинга, и модный бутик Анжелы по-прежнему оставался лучшим заведением. Мы пошли туда из мотеля пешком, держась за руки, по дождю под большим чёрным зонтом. Это привлекало взгляды посторонних, как в маленьком городке, и действовало мне на нервы даже больше, чем когда я была человеком. Досадно обладать сверхъестественной силой, острыми зубами и почти полным отсутствием совести. Хочется убить любого, кто выводит тебя из себя, но это вряд ли понравится полиции, и вряд ли праведной резнёй в маленьком городке можно проложить путь к счастливой и здоровой совместной жизни. Когда мы с Элис вошли, у прилавка стояла мама Анжелы. В магазине было ещё несколько девушек, которых я помнила по школе. В прошлом году они учились в младших классах, поэтому сейчас должны ходить в старшие. Они очень удивились, увидев меня, и хотя мы были почти незнакомы, они радостно меня поприветствовали. Отношения с Лорен помогли мне значительно повысить собственную популярность в прошлом году. Никто не узнал Элис, несмотря на её известность, но с радостью с ней познакомились. Почему они бы нет? Элис самая очаровательная девушка, которую можно встретить, пока она тебя не свяжет и не пырнёт несколько раз ножом. Но даже после этого вы будете любить её. Я знаю – я это проходила. Было странно не видеть Анжелу в магазине, но её мама немного рассказала мне о ней. Она учится в Сиэтлском университете, рассталась с прежним парнем (с которым собиралась провести всю оставшуюся жизнь), встретила другого, изучает право и собирается стать юристом. Всё очень увлекательно, но если мама не станет показывать мне обнажённых фотографий дочки, то этого вполне хватит. Элис очаровывала двух девочек из школы своими рассказами о Калифорнии, куда я, как выяснилось из её рассказа, ото всех сбежала. Они слушали с раскрытыми ртами – Элис обрисовывала им картинку одинокой девушки в незнакомом городе, едва сводящей концы с концами официанткой, пока судьба не вмешалась в виде довольно молодой наследницы по имени Элис. Это была любовь с первого взгляда, очень романтично, а теперь она вернулась со мной в родной дом, чтобы я помирилась с матерью. Единственное, она не объяснила, почему я вдруг сбежала из Форкса, но слушательницы не отличались сообразительностью, и незначительные нестыковки в рассказе, похоже, их не смутили. Мы вчетвером продолжили выбирать одежду, и вскоре мы с Элис кое-что выбрали и уединились в примерочной, чтобы по-быстрому перепихнуться и ещё быстрее обсудить, не взять ли этих двух девушек с собой в мотель. Это был рискованно, отметила Элис, но она была ещё бледна с прошлой ночи, и ей нужно покормиться. Из двух девушек (одна была брюнетка, а вторая блондинка) только брюнетка застремалась от предложения Элис продолжить тусовку в мотеле. Возможно, она просто ломалась, но всё равно. Брюнетка стала отмазываться невыполненной домашкой, а вот блондинка настолько очаровалась Элис, что даже подругу уболтала. Элис навешала им на уши лапши, что хочет показать коллекцию дорогой обуви, и хотя это больше было похоже на предложение дать детке конфетку, чтобы детка прыгнула в фургончик с затемнёнными стёклами и матрасиком у задней двери, я просто восхищалась тем, насколько легко и невинно она всё это говорила. Где-то через час мы их уже раздевали, и это было гораздо проще, чем я думала. Спасибо вампирским феромонам, но и Элис была мастером соблазнения, а она всех покоряла своей игривостью и смелостью. В основном всё делала она, и ответив на пару невинных вопросов блондинки о том, каково это быть лесби, мы решили удовлетворить её любопытство, показав страстный поцелуй с языком. Ей стало интересно. Я чувствовала запах её возбуждения в комнате. С её подругой-брюнеткой пришлось поработать побольше. Она стояла немного поодаль, настырно скрестив руки, но в итоге тоже решила попробовать. Элис поцеловалась с ними обеими, сначала с одной, потом с другой. Блондинка настолько заинтересовалась, что, просмотрев, как Элис целуется с её подругой, бросила взгляд на меня, будто хотела попробовать со мной тоже. Я так и сделала, обняв её рукой за талию и засунув язык ей между губ. Ей это на удивление понравилось. Даже сдержанная брюнетка захихикала при виде, как Элис стаскивает с неё топик. На блондинке был красный лифчик, и вскоре я сняла его и мяла её сиськи руками, целуя и щупая её, отчего она только стонала в ответ. Зрелище привлекло внимание брюнетки, которая в шоке уставилась на мои сиськи, когда её подруга задрала мне топик и впервые в жизни прикоснулась к другой девушке. Элис это заметила, рассмеялась и предложила нам поменяться, потянув к себе блондинку. Брюнетка с замиранием сердца смотрела, как я сняла сорочку и лифчик и, молча улыбаясь, подошла к ней топлесс и нежно прижалась голыми грудями к её грудям. Так мы все очень быстро возбудились, и вскоре они уже извивались на кровати, а мы с Элис стащили с них брюки и трусики и принялись лизать им киски. Брюнетка ещё стремалась, потому что была девственницей, но Элис обещала, что будет всё делать очень нежно и ничего там не повредит. А вот блондинке понравилось, когда я засунула ей два пальца и стала сосать клитор. Бурно кончив, она не постеснялась признаться, что это было намного лучше, чем всё, что с ней делал её парень. Потом она очень охотно отлизала у меня. Брюнетка смотрела, вся покраснев и тяжело дыша, а я улыбнулась ей, запустив пальцы её подруге в светлые волосы. Я очень старалась не показывать клыки. Элис была между её ног, выполняя своё обещание всё делать нежно, и вскоре девушка со стоном кончила, не сводя взгляда с моих сисек. Обе довольно хорошо провели время, хотя брюнетка, вроде, уже сожалела о произошедшем. Она первой оделась. Казалось, ей не терпится уехать домой, чтобы начать убеждать себя, что сегодня всё произошло просто случайно и это ничего не значит. Это верно, ведь некоторые девушки с лесби опытом потом благополучно живут с этим, хотя и продолжают быть отъявленными натуралками. Блондинка же, казалось, не почувствовала никакой угрозы собственной гетеросексуальности. Она уже весело болтала о том, как будет учить своего парня делать то же самое на их следующем свидании. Но перед уходом Элис, конечно же, предложила им освежающий напиток. Я не видела, что она туда добавила, но обе вырубились за считанные минуты – наверное, какое-то снотворное. А вообще, им самим не помешало бы вести себя осмотрительнее. Ведь даже в школе говорят не пить ничего из чужих рук. Конечно, Элис не похожа на обычного насильника, но никогда не помешает лишняя осторожность. Ну что ж, может быть опыт их чему-то научит. Из двух девушек блондинка было намного сексуальнее, поэтому Элис очень любезно предложила её мне. Мы уложили наших новых знакомых на кровати у себя на руках. Они были вялые и тяжёлые, их головы сваливались на бок, а длинные волосы спутались. Я уложила блондинку себе на колени, нащупала её попу, коснулась носом её шеи и лизнула её кожу, увлажнив шею ядом. Тёмный голод уже ураганом бушевал внутри. Элис сделала то же самое, отведя назад волосы брюнетки. Мы улыбнулись друг дружке через плечи наших жертв, обнажив длинные и острые клыки, а затем вонзились зубами в их красивые шеи. Закончив, мы привели девушек в чувство нюхательными солями и отправили их восвояси с несколько сомнительными объяснениями, что они каким-то образом одновременно уснули посереди бела дня в комнате странного мотеля с двумя незнакомками, которые проявляли к ним сексуальный интерес. Они не смогли вспомнить, как заснули, но их никто не ограбил, а мы с Элис были слишком привлекательны, чтобы вызывать подозрение, так что они не стали визжать или звонить в полицию. Блондинка даже дала нам номер своего телефона. Насытившись в ходе приятного перерыва, мы с Элис провели остаток дня за сексом и разговорами. Я позвонила маме, чтобы подтвердить наши планы на ужин на случай если моё внезапное исчезновение заставило её слегка пожалеть, что приняла назад свою своенравную дочь, и вскоре пришло время переодеваться. Мы сходили в душ и перепихнулись, вышли голые в номер и снова перепихнулись, смеясь и стараясь всё делать как можно быстрее, чтобы не опаздывать. Прикиды выбирала Элис, поэтому, естественно, они были несколько скромнее, чем если бы выбрала я. Она остановила свой выбор на стиле, который был повседневным и в то же время немного официальным: сарафан для себя и опрятная юбка с водолазкой для меня. Если мы придём в закрытом, то мама вряд ли ещё благожелательнее к нам отнесётся, но это всё же лучше, чем прийти одетые, как пара шлюх. Элис оделась лучше меня, конечно, и она усилила эффект, нанеся на лицо косметику – совсем немного, чтобы было очевидно, что она пытается произвести хорошее впечатление. Её платье было бледно-жёлтым, она надела кроссовки с розовыми шнурками. В общем и целом, она выглядела чистой и невинной, как восход солнца, и если ей удалось в прошлый раз перетерпеть и не трахнуть меня на кухонной плите между основным блюдом и десертом, ей вполне удастся убедить маму, что она не та хищная шлюха, какой была раньше. Я же была просто рада, что она выбрала юбку. Иметь лёгкий доступ может пригодиться этим вечером. Конечно, если мы одновременно отправимся в туалет, это будет выглядеть подозрительно, однако у нас обязательно будет время до и после в машине. Элис неохотно надела кроссовки, но забота о драгоценных ножках растворилась в её растущем волнении. Она всё больше волновалась, пока мы переодевались, всё накручивая себя, а когда наносила косметику, то почти светилась. – Это так интересно! – восклицала она, нанося губную помаду в зеркале ванной, скромный оттенок розового. – Мне всегда хотелось, чтобы твоя мать принимала меня. Я стояла за ней, нежно обнимая за талию. Не знаю, не разыгрывала ли она уже меня, или одобрение мамы действительно для неё важно, но с Элис часто ничего нельзя было сказать с полной уверенностью. Она всегда предпочитала актёрство по методу Станиславского. – Она сказала, что постарается, Элис, – сказала я, чтобы она не слишком надеялась, что я случайно отлижу у неё на кухонном столе. – Она не сказала, что примет тебя однозначно. Элис засмеялась и отложила помаду в косметичку, стоявшую с краю раковины. – Всё нормально, – сказала она. – Дай мне только шанс. Ты ведь уже знаешь, детка: никто не устоит перед моим очарованием, если я захочу. Когда я впервые её увидела, я всё время отвлекалась на то, что хотелось трахнуть тебя, но теперь... Я сдёрнула с неё трусики. Моя рука сама скользнула ей под платье – и я не могла себя перебороть. Её запах свежевымытого тела туманил мне мозги – запах лаванды и мыла. Мне нужно ещё раз трахнуться с ней перед отъездом. Она хихикнула и повернулась ко мне с трусиками на коленках. – Но, наверное, в этот раз отвлекаться будешь уже ты, а? – спросила она, обнимая меня за шею. – Прости уж, – я поцеловала её пару раз в губы. – Постараюсь не отвлекаться во время ужина. Но сейчас мне нужна закуска. Я опустилась на корточки, засунула голову ей под юбку и прильнула губами к её киске, слушая её сладкие стоны от прикосновений моего языка, пока я двигала им у неё внутри. Примерно через полчаса мы уехали из мотеля. Мы не знали, в котором часу будет лучше приехать, поэтому решили не рисковать и приехать пораньше. У меня не было ключей, поэтому открыла дверь мама – с кухонным полотенцем в одной руке. Она сильно нахмурилась, едва увидела Элис. Элис поприветствовала её с необходимой дозой стыдливости и нерешительности, не глядя прямо в глаза, но всё равно немного улыбаясь. Мама впустила нас, сказав, что Лорен не будет ужинать с нами. Она ещё не совсем оправилась от сотрясения мозга, и ей нужно поспать. Видимо, Лорен настолько переполняло ненавистью, что она вряд ли смогла бы что-то съесть в присутствии Элис, чтобы её не вырвало, но мама об этом тактично умолчала. Мама только что начала готовить ужин, и я взялась помогать ей, а Элис тихо сидела за столом. Готовка ужина – дело напряжённое, очевидно, и довольно безвкусное. Не хочу проявлять неуважение к кулинарным навыкам мамы, но ни одно блюдо в мире не сравнится с кровью и киской. Но это только для меня. Мой вкусы стали несколько необычными в эти дни. Элис превосходно вошла в роль исправляющейся ненормальной подруги, и вскоре мама настолько расслабилась, что даже послушала несколько историй про Париж. Элис поведала замечательную историю, в которой я выставлялась в лучшем свете, а Элис представала жертвой сильных эмоций, а не преступницей. Она рассказала маме, что ушла в депрессию, после того как я бросила её на выпускном, и как умоляла свою семью увезти её подальше. Поэтому они забрали её в Париж, где она пыталась всё это пережить, но не смогла и стала всё больше и больше погружаться в пучину депрессии, пока вообще не утратила всякое желание жить дальше – не могла ни есть, ни спать. Вот как тяжело ей далось расставание с любимой. Мамино лицо немного смягчилось, а я изо всех сил старалась не расхохотаться. Мама всегда была падка на всякие романтические штучки. Но несмотря на близость к смерти, Элис был полна решимости отпустить меня, позволить мне жить счастливо без такой стрёмной девушки, повисшей у неё шее… точнее, конечно, впившейся в меня клыками, но не суть. Её семья, естественно, была в большом смятении, и две её сестры вернулись в Форкс, чтобы просить меня вернуться к Элис. Элис превосходно передала моё нежелание возвращаться, чётко давая понять, что для меня были важнее мама и Лорен, но в конце концов я просто не смогла позволить Элис зачахнуть и умереть в Париже. В этот момент меня настолько пробрало её повествованием, что я даже добавила маме, что хотела попрощаться с ней, но не было времени, и я знала, что принесу тем ещё больше огорчения. Я сказала, что несколько раз в Париже брала телефон, но не решалась позвонить, так мне было стыдно, и чем дольше я колебалась, тем ужаснее мне становилось. Я закончила тем, что в конечном итоге именно Элис убедила меня вернуться и без Элис я бы так дальше сидела и морозилась. Мама была очень тронута всем этим и даже несколько раз вытерла глаза. Она сказала, что не представляла, как трудно нам обеим было, и хоть она не бросилась обнимать Элис, как свою невестку, я была уверена, что это только вопрос времени. Если, конечно, мы с Элис опять не облажаемся. Но когда поблизости нет одной рыжеволосой особы, которая будет пытаться вернуть себе свою давнюю рабыню, вся исходя ревностью и властностью, то мы ещё сможем сохранять видимость здоровых отношений. Сегодня мы славно поработали. Меня так и подмывало отложить вилку и отлизать у Элис под столом, но я не стала, уверенная, что такие позывы не читались у меня на лице. Ужин вскоре закончился, и мы настолько продвинулись вперёд в переубеждении мамы, что та даже несколько раз улыбнулась, когда Элис описывала нашу свадьбу. Конечно, Элис опустила некоторые детали: например, наши планы увековечить нашу любовь, затрахав друг друга до смерти — однако она описала платья, цветы, угощение и танцы. Мама была так тронута, что даже пожалела, что её там не было. Элис согласилась и застенчиво добавила, что надеется стать для неё хорошей невесткой. Пожалуй, это было уже немного перебор, но подано было идеально, и мама, похоже, приняла всё за чистую монету. Наконец пришло время Элис уходить. Становилось поздно, а мы не трахались уже почти три часа. Моя киска начинала дёргаться, но я сдерживала себя и помогла маме собрать и уложить посуду в раковину. – Ну, Элис, останешься у нас ночевать? – спросила мама. В её голосе чувствовалось недовольство, будто она спрашивала только потому, что не хотела, чтобы я снова убежала из дома, и Элис поняла намёк. – Вообще-то, нет, – сказала она. – Лучше не надо. Не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством, и... ...лучше, как всегда, залезть в моё окно. Я ухмыльнулась, восхищаясь её игрой. Элис правда просто невинный ангел, когда захочет. Мама осталась довольна ответом и кивнула, вытирая руки полотенцем. – Ну, счастливо тебе добраться, – сказала она. – Спасибо, что приехала. – Спасибо вам, – сказала Элис и вопросительно посмотрела на меня. – Проводишь меня, Белла? Она ещё спрашивает. Я пошла её провожать её, но к моему разочарованию мы не завалились тут же на заднее сиденье машины. Элис остановилась у автомобиля, посмотрела на тёмное небо и повернулась ко мне с улыбкой. – Думаю, всё прошло удачно, – сказала она. – А ты? – Ты была великолепна, – ответила я ей поцелуем. Я поцеловала её ещё пару раз, чтобы намекнуть, что хочу с ней по-быстрому перепихнуться, но она стала хихикать, и мне пришлось остановиться. – Что смешного? – спросила я, тоже улыбаясь. – Я не смеюсь, – сказала она, глядя на меня с радостью. – Я просто счастлива. Теперь всё будет хорошо. Я это чувствую. Через неделю или около того я перееду к вам с мамой, а затем мы устроимся на работу и скопим на учёбу в университете. Потом мы переедем в Сиэтл и там поселимся. Конечно, у нас никогда не будет семьи, но это нормально. Детей тоже не надо. А ты будешь дальше общаться с мамой, до неё всего три часа езды. Мы будем иногда навещать её. Она будет любить меня, как дочь, вот увидишь. Было приятно видеть Элис такой счастливой, а ещё лучше, что для этого был реальный повод. Наши отношения находились на идеальной ноте, как никогда раньше: мы обе вампиры, у нас есть планы на будущее, мы можем любить друг друга без оглядки на клан. Конечно, могут быть и случайные промахи, но худшее было определённо позади. – Долго мы ещё останемся в Форксе? – спросила я. – Не знаю, – ответила Элис. – Может быть, на всю оставшуюся жизнь твоей мамы. – Она же обратит внимание, что мы не стареем, – напомнила я. Элис поправила мне край водолазки и улыбнулась. – Ну, посмотрим, – сказала она, почти застенчиво. – Мы же не всё время будем с ней видеться, и всегда можно воспользоваться всякой косметикой и гримом. Времени ещё полно. А сейчас... – она подняла голову и улыбнулась мне. – Сейчас, думаю, и так хорошо, верно? – Наверное, – я кивнула, глядя в её красивые глаза. Элис снова хихикнула от счастья, потянула меня к себе и поцеловала, романтично разведя мне губы и засунув мне язычок в рот. Я поцеловала её в ответ, положив ей руки на талию. Я чувствовала, что у меня под юбкой становится тепло, и когда она оторвалась от меня, я улыбнулась. – Мне оставить окно открытым? – спросила я. Я это спросила больше из любезности, но, к моему удивлению, на её красивом лице появилось выражение нежелания. – Вообще-то... – Что? – я уже начинала сердиться. – Всё так сложно, – сказала она с глубоким вдохом, – но, возможно... возможно, мне нужно сдержать слово и не злоупотреблять гостеприимством твоей мамы. Я беспокоюсь не о том, что мы спалимся, а за то, что так будет правильнее. Для неё, наверное, тяжело было пустить меня опять в дом после всего случившегося. Я просто... Мои пальцы невольно теребили ткань на её талии, почти впиваясь в неё, и она не закончила, ухмыльнувшись при моём прикосновении. Я её поняла и знала, что она права. Мы вернулся в Форкс не затем, чтобы притвориться достойной парой, а чтобы стать таковой. В определённый момент надо переступить через себя, но почему это должно быть сегодня? – Но мне нужна твоя киска, – сказал я ей, обидевшись. Она хихикнула и оттолкнула мои руки, сдерживая себя сильнее, чем я. Собственно, так было всегда, с нашей первой встречи. Это я позволяла ей делать всё, что она хочет, и выпустила её тёмную сторону наружу. Иногда мне казалось, будто это я совратила её. – Это очень мило, детка, – сказала она. – Но... Внутри всё перевернулось от разочарования, но я кивнула. Пора взрослеть и становиться хорошей девушкой, сколько бы ни пришлось себе об этом напоминать. – Я знаю, – сказала я. – Ты права. – Умница, – Элис улыбнулась и поцеловала меня с ухмылкой. – К тому же тебе компанию составит Лорен, так? В её голосе не было намёка на пассивную агрессию, но мне всё равно стало как-то не по себе. Глупо раскаиваться в измене в момент слабости, когда было вполне возможно убийство, но мне от этого не становилось легче. – Это была ошибка, Элис, – сказал я ей. – Я не собираюсь делать этого снова. – Послушай меня, детка, – Элис улыбнулась и коснулась моей щеки. – Я тебя совсем не ревную, прекрасно понимая, каково это быть молодым вампиром. Я всегда буду твоей парой, но тебе понадобится подруга или две – если не Лорен, то кто-то ещё. Я прекрасно понимаю, что Лорен тебе нравится, а в таком городишке, как Форкс, особого выбора нет. Я должна была обрадоваться, что получила от неё своеобразную индульгенцию, но мне стало как-то даже мрачно на душе. Потому что я не хочу Лорен, я хочу Элис, только Элис. – У нас будет возможность сохранять друг другу верность? – спросила я. – Конечно, – сказала она, и я по её голосу поняла, что она действительно в это верит. – Этот день обязательно придёт. Просто не будем спешить и ожидать друг от друга невозможного. Но когда-нибудь мы найдём способ жить не за счёт других. Я всегда придерживалась правила, что сначала нужно соблазнить девушку, а потом уже пить её кровь, но мы всегда можем написать новые правила. Сейчас тебе нужно просто постараться справиться со своими новыми потребностями. Подавлять их плохо, но чрезмерно потакать им – ещё хуже. Поэтому не обижай Лорен, ладно? Уж постарайся быть с ней помягче. А главное не забывай, что твоя сексуальная попа принадлежит мне. Это ясно? Как я поняла, в ней опять проснулась госпожа. Меня так и подмывало пасть перед ней ниц прямо на тротуаре. – Да, – ответила я. – Хорошо, – сказала она, открывая заднюю дверь автомобиля. – А теперь залезай в машину, чтобы я тебя ещё раз трахнула. Мы не можем рисковать, что ты снова слетишь с катушек. Я видела, какими глазами ты пожирала свою маму. Аж жуть пробирает, детка! – Ты сама всё время трахалась со своей, – хихикнула я, забираясь на заднее сиденье. – Эсме – мать приёмная, – уточнила Элис, садясь внутрь за мной и закрывая дверь. – А это две большие разницы. – Неважно, – я обняла её. – Я всё равно не собираюсь с ней ничем таким заниматься. Элис засмеялась, будто не совсем поверила мне, и заключила меня в поцелуй. Мы уже давно попрощались, поэтому тут же полезли друг другу под юбки. Она прижалась тёплыми бёдрами к моей руке, а я ласкала её мягкую кожу и стонала, целуя всё страстнее. Но она вдруг оторвалась от меня губами с громким чмоком. – Но я правда думаю, что у нас всё будет хорошо, – сказала она. – А ты? Я не сразу поняла, о чём она. Красный туман стелился у меня в голове, но мне удалось пару раз кивнуть, а потом улыбнуться и снова склониться к её губам. – Конечно, Элис, – сказала я. – Всё будет просто идеально. Но прежде чем я успела поцеловать её, она нежно отстранила меня и посмотрела прямо в глаза, будто стараясь увидеть в них будущее, и, похоже, увиденное её вполне успокоило. Она улыбнулась и перестала отталкивать меня, позволив снова завладеть её губами. Мы занимались любовью на заднем сиденье – быстро, но с нежностью. Кончив, мы ещё пять минут прощались. Я с трудом расставалась с ней, так как знала, что мы ещё долго не увидимся, но в конце концов пришлось. Элис села за руль и завела машину, а я сунула голову в окно за последним поцелуем на прощанье, и наконец проводила взглядом. Её машина проехала по тёмной улице и свернула за угол, а я просто стояла, уже скучая. Едва она уехала, у меня в голове достаточно прояснилось, чтобы задаться вопросом: с чего это вдруг она так озаботилась нашими отношениями, когда мы занимались любовью? Мы вернулись-то всего два дня назад, а мама была уже начала теплее относиться к Элис. Мне казалось, всё идёт как нельзя лучше. Или Элис волновалась о другом? Если честно, я вообще ни о чём не беспокоилась. Я теперь понимала, что моя любовь к Элис абсолютна, и на данном этапе больше нас ничто не разлучит: ни мама, ни Лорен, ни клан – ничто и никто. Мы с Элис будем вместе навсегда. Когда я вернулась в дом, мама уже перемыла посуду. Она не спрашивала, почему мы так долго попрощались, но избегала смотреть мне в глаза, и мне показалось, что её мнение о нас немного испортилось. Но только немного. Лорен давно не спускалась, и я сказала маме, что пойду наверх и спрошу её, не хочет ли она чего-нибудь поесть. Честно говоря, мне просто хотелось её проведать. Я не видела её со вчерашнего дня в больнице, и мне хотелось снова извиниться и попытаться как-то помириться. А ещё, пока Элис нет рядом, попробовать переспать с ней снова. Поэтому я поднялась наверх и мягко постучала в дверь своей старой комнаты. Ответа не последовало, и я толкнула дверь и заглянула внутрь. Лорен лежала на кровати поверх одеял и слушала свой iPod с закрытыми глазами. Громкость была на полную – она явно не слышала меня. Я стояла там, разглядывая её наряд из джинсов и футболки, а затем села с краю кровати. От движения матраса она вздрогнула и выдернула наушники из ушей. – Привет! – я картинно улыбнулась. – Что тебе нужно? – мрачно ответила она. – Просто спросить, не хочешь ли ты есть. Элис уехала. Она не ответила, а просто села у изголовья, подобрав колени, будто отгораживалась от меня. Будто во мне было что-то отталкивающее. Я перестала улыбаться, давая ей понять, что мне действительно стыдно… или что я ещё не разучилась притворяться. – Слушай, – сказала я. – Спасибо, что не рассказала маме о... – Знаешь, я люблю твою маму, ясно? – перебила она меня с удивительным жаром. – Она для меня больше мать, чем моя родная. И если ты её обидишь... Она не договорила своей угрозы, и мне вдруг стало на удивление любопытно. Если это что-нибудь физическое, я бы даже попробовала, но потом я вспомнила, что я хорошая девочка, а насильственный секс больше не по мне. – Не буду, – сказала я. – Мы ещё можем быть друзьями? Я спросила это с обаятельной улыбкой, но, возможно, это было ошибкой. Она глянула на мои зубы, а во взгляде отразилось нечто, похожее на страх. – Где твои клыки? – спросила она, с трудом сдерживаясь. – Куда ты дела эти колпачки? – А, ты об этом… – я рассмеялась. – Их можно снимать. Я не ношу их весь день. Она долго смотрела на меня. Мне казалось, она не верила мне, и это подтвердилось, когда она заговорила: – Врачи сказали, что я потеряла много крови. Вчера в больнице. Блин… При мне они об этом не упоминали. Интересно, мама уже всё знает? – Ты сильно ударилась головой, – сказала я, сочувственно взглянув на рану. – Тут везде была кровь. Лорен помотала головой, глядя на меня отчасти с отвращением, отчасти со страхом, как если бы знала, кто я на самом деле. Она медлила, будто собираясь с силами что-то сказать. – У меня на шее следы. Я напряглась. Тут уж мне ответить действительно нечего. Да, у неё на шее следы, два небольших прокола, поэтому у меня не получится сказать, что ей всё показалось. Они были похожи именно на укус вампира. Из опыта я знала, что некоторое время они сильно зудят. Оглядываясь назад, я понимала, что поступила довольно опрометчиво, укусив её в шею. Нужно было укусить в попу, на которую она никогда не смотрит. Но шея – такая вкуснятина… – Ты меня укусила? – спросила она на удивление спокойно. Должно быть, вопрос дался ей с трудом. Ведь никто не верит в существование вампиров, но когда врачи говорят, что вы потеряли много крови после эротической ссоры с девушкой, у которой острые зубки, то, полагаю, вопросы напрашиваются сами собой. Но я просто рассмеялась, будто она сморозила какую-то глупость. – Зачем мне тебя кусать? При виде моего стеснения она мрачно нахмурилась. – Потому что ты больная на голову сука, которая мнит себя вампиром? Опа… Она не рассматривает возможность, что я и правда вампир, а думает, что я тронулась головой. И то, и другое совершенно верно, но Лорен пытается рассуждать логически. – Ты думаешь, я пила твою кровь? – спросила я так, чтобы вопрос прозвучал как можно глупее. – А ты пила? – она продолжала хмуриться. Вопрос был задан в лоб, и мне даже захотелось всё ей рассказать. Может быть, она это переварит? Элис говорила, что мне потребуется подруга, и если Лорен захочет, если она в самом деле позволит мне… это может быть удивительно! От одной мысли у меня во рту скопился яд. Молчание затянулось, и Лорен больше не смогла буравить меня взглядом. Должно быть, ей было тяжело. Какой бы оторвой она ни была, трудно усидеть на кровати с кем-то, кто либо вампир, либо распутная кровососущая неадекватка. – Просто скажи мне, – она по-прежнему пыталась скрыть страх. – То есть, какого чёрта? Опять же, искушение было велико, очень велико, но... Я не могла. Лорен не такая, как я. Мне нравилось, когда меня совращают, а Лорен – нет. Она ненавидит Элис, ненавидит всяких уродов, и даже если мне удастся соблазнить её в темноте, ей это никогда не понравится так, как мне. Лорен была лучше, и она заслуживает лучшего. Она хороший человек. Не такая, как я. Не такая, как Элис. Я помотала головой и посмялась, будто это нелепое недопонимание. – Конечно, нет, Лорен, – сказала я. – Да, у меня есть тараканы в голове, но не настолько же. У тебя кровь шла из головы, а эти следы укусов – от клопов или что-то ещё. То есть, давай, хватит меня смешить. Она посмотрела на меня на мгновение, и в её глазах встали слёзы. Она смотрела так, будто знала, что я вру, и не знала, расстроиться ли ей или разозлиться. Однако ей хотелось мне верить, и она поверила. – Неважно, – сказала она. – Просто не расстраивай маму своими тараканами. Я кивнула и глянула на дверь. Тут бы мне встать и уйти, но не хотелось. Этим вечером Элис не придёт, и мне уже было одиноко. Я не хочу быть одна, поэтому я опять обратилась к Лорен. – Хочешь, чтобы я ушла? – спросила я в надежде, что она позволит мне остаться. – А какого хрена тебе здесь делать? – она посмотрела на меня так, будто я предложила ей заняться сексом Я пожала плечами и позволила себе улыбнуться. – Не знаю, – сказала я и немного наклонилась вперёд. – Понимаешь, у нас с Элис не совсем обычные отношения. Она не будет возражать, если мы с тобой будем подругами, даже очень близкими подругами. – Да пошла ты! – она посмотрела на меня с отвращением. Моя улыбка стала по-волчьи шире, я наклонилась даже ближе – она прижалась к изголовью. – Мне вспоминается школа, когда ты дразнила меня, – сказала я тихо. – Каждый раз, когда я говорила «да ёб тебя», ты отвечала что-то типа «размечаталась» или «мечтай дальше». Помнишь? Она нахмурилась. Её сердце забилось чаще, и я ощутила запах её феромонов. Несмотря на свою ненависть за то, что я ей сделала, она все ещё любила меня. Даже несмотря на сомнения, что я укусила и пила её кровь, она по-прежнему была ко мне неравнодушна. – Да, – сказала она тихо. – Помню. Я улыбнулась и ещё ближе наклонилась к ней. В сердце кольнуло оттого, что она больше не отодвинулась. – Но я не это хочу сказать, – я решила её немного подразнить. – А знаете, что я сейчас тебе скажу? – Что? – То самое, – прошептала я. – Трахни меня. Я посмотрела ей прямо в глаза, наблюдая за эмоциями в них. Я слышала, как часто застучало её сердце, слышала, как она сглотнула – сглотнула ком глубоко в горле, по которому так мучительно текла под кожей её кровь. Она хотела меня, но когда заговорила, её голос был холоден и полон отвращения: – Отвали. Но она не оттолкнула меня. Я могла поцеловать её прямо там, поцеловать и сломить её сопротивление, соблазнить и трахнуть её. Но я этого не сделала. Голод бушевал у меня внутри, мне очень хотелось просто наброситься на неё, но что-то удерживало. Может быть, давали знать прежняя человеческая природа или чувства к ней – воспоминания о страсти, которая прошла через все школьные годы. Что бы это ни было, оно не позволило мне обидеть её. Я сделала так, как она просила – отстранилась прочь, улыбнувшись мгновенному разочарованию в её глазах, и поднялась с кровати. Я открыла дверь комнаты, но прежде чем уйти, я обернулась: – Лорен, мне правда жаль, что я тебя обидела. Она не ответила, а лишь опустила взгляд на колени и дожидалась, пока я уйду. Я посмотрела на неё, на мгновение пожалев, что всё могло быть по-другому, повернулась и ушла, закрыв за собой дверь.

***

Прошёл месяц, и какое-то время казалось, будто всё идёт нормально. Собственно, так оно и было. Мы с Элис были ближе, чем раньше, виделись каждый день столько, сколько хотели сами. Она по-прежнему жила в мотеле, но часто приходила к ужину, и всего через две недели, мама предложила ей переехать к нам. Но Элис была полна решимости сделать всё по-своему и сказала,, что, возможно, ещё слишком рано. Клановых денег у неё оставалось по-прежнему навалом, и ей хотелось, чтобы маме было максимально комфортно с ней, прежде чем она решится на переезд. На маму это произвело должное впечатление, и она возразила, что нет никакого смысла тратить деньги на номер в мотеле, когда можно жить у нас совершенно бесплатно. В конце концов, они договорились между собой. У Элис номер в мотеле был выкуплен до конца месяца, а поскольку мотель не собирался возвращать деньги, она сказала, что останется там до конца месяца, а за это время получше познакомится с мамой. Два дня спустя они вместе отправились к парикмахеру, и Элис семимильными шагами продвигалась к тому, чтобы мама вскоре думала о ней, как о лучшей подруге. Лорен ходила немного подавленная, но этого следовало ожидать. Она шесть месяцев надеялась и мечтала о том дне, когда её девушка вернётся, а та вернулась, но не одна. Её холодная ненависть стала проходить через неделю-другую, и иногда я палила её на том, что она на меня смотрит. Она никогда не рассказывала маме о том, как я соблазнила её или о моих предполагаемых странностях. Иногда я удивлялась этому, но потом поняла. Она по-прежнему была ко мне неравнодушна и не хотела думать, что я такая ужасная. Я не стала соблазнять её снова, но пару раз опоила и пила её кровь. Да, я вела себя отвратительно, но мне это необходимо. С первого раза что-то изменилось, и я всё делала очень осторожно, даже с каким-то уважением. Я пробиралась к ней в комнату и шептала её имя в темноте, чтобы убедиться, что снотворное подействовало, и тогда забиралась в постель и прижималась к её тёплым формам. Поцеловав её спящую в губы, мягко, будто с извинениями, я забиралась под одеяло и кусала её сзади в бедро, куда она никогда не смотрит. Но главным образом я кормилась в городе. Элис регулярно привозила меня в Сиэтл, где мы клеили какую-нибудь девчонку в баре и привозили её в отель. Большинство не сопротивлялось, даже натуралки. Алкоголь прекрасно притупляет сознание, а вампирские феромоны действуют даже более опьяняюще. Мы накачивали их снотворным, пили их кровь и оставляли на кровати, а на зеркале выводили губной помадой благодарности за прекрасный вечер. Мы с Элис устроились на работу в местной закусочной. Владелец был мамин знакомый, и она была рада видеть меня поваром, а Элис – официанткой. Закусочная не была особо популярным местом, но после нашего там появления бизнес пошёл в гору. Хотелось бы думать, что это из-за моих кулинарных навыков, но скорее всё объясняется улыбкой и милой форменной одеждой Элис. Было трудно каждый день работать, не срываясь на каждого посетителя, который провожал взглядом попу Элис, но я как-то справлялась с собой. Элис даже предложила маме платить за жильё, но мама и слышать не желала. Она сказала, чтобы мы накопили достаточно денег для учёбы в колледже, а если к этому прибавить всё то, что мама сама накопила на меня за эти годы, то мы явно сможем начать учиться уже со следующего года. Так что всё было просто здорово. Мы с Элис вели себя прилично, как можно ожидать от двух вампиров, и строили реальную жизнь друг с другом. Всё шло просто отлично, но единственное, что несколько омрачило приятные ощущения, был случай, произошедший примерно через месяц после начала работы. Я видела девушку с рыжими волосами. Я не была до конца уверена, что это Виктория, но она была молодой и красивой, а в Форксе не так много рыжих. Она исчезла так быстро, будто мне просто почудилось. Но тут же появилось плохое предчувствие. Я вполне допускала, что сёстры Элис могут приехать к нам в гости, но зачем же заниматься выслеживанием? Я порывалась позвонить Лии и спросить, в Париже ли Виктория, но ещё больше хотелось убедить себя, что мне померещилось. К тому же Элис иногда разговаривала с Джейн по телефону, и Джейн никогда ни о чём таком не упоминала. Они уже давно не общались, хотя и последние пару раз Элис не отвечала на звонки Джейн. Обычно у Элис звонил телефон, когда мы занимались сексом, а ей не хотелось отрываться от моей киски. Так что я выкинула эту вероятность из головы, решив, что глупо думать, будто Виктория прилетела за столько тысяч километров в Форкс ради грандиозных планов мести. Да, Виктория никогда не смирится с тем, что Элис её бросила, но в глубине души, как я была уверена, она желала Элис только счастья. Я хотела поделиться своими подозрениями с Элис, но не стала беспокоить её по пустякам. Элис была счастлива и спокойна, какой я уже давно её не видела – мне не хотелось этому мешать. Срок её пребывания в мотеле почти закончился, и я с нетерпением ждала дня, когда она наконец переедет к нам. Мама разрешала Элис ночевать у нас, когда той хотелось, и хотя Элис не хотела пользоваться этим преимуществом, она также не хотела разбрасываться маминым гостеприимством. Мы уже перенесли большую часть её вещей в мою новую комнату. Последние несколько дней она ночевала у нас и даже немного подружилась с Лорен. Первое время, когда Элис оставалась, Лорен не могла находиться с ней в одной комнате, а сейчас они стали даже временами здороваться. В те выходные в Форксе была ярмарка. Мы с Элис собирались пойти туда вместе – я об этом давно мечтала. В нашу брачную ночь я видела фотку, на которой Элис и Джейн были вместе на ярмарке, и уже тогда я понимала, что будет неправильно умереть в ту ночь. Я настолько хорошо помнила ту фотку, потому что она была очень милой. Девушки вместе сидели на одной лошадке на карусели, у Джейн в одной руке был ком сахарной ваты, а другой рукой она обнимала Элис за талию, широко улыбаясь. Иногда, когда я вспоминала Джейн, мне становилось грустно. Она была с Элис дольше всех остальных, не представляю, как она сейчас по ней скучает. Шестьсот лет дружбы, сёстры – и секс от случая к случаю. Жаль, что мы не можем быть счастливы вместе, но расставание сейчас самое лучшее. Элис необходимо всё начать заново, и ей необходима родственная душа, вторая половинка. Мне очень хотелось отправиться на ярмарку с Элис, но следующим утром Лорен спросила, хочу ли я пойти с ней. Она задала вопрос очень угрюмо за завтраком, почти нехотя, будто не хотела признать, что хочет провести время со мной. К тому времени я несколько раз пила её кровь, и мой яд уже начинал на неё действовать. В последнее время все её мысли были заняты мной, она постоянно на меня поглядывала, искала поводы, чтобы побыть со мной в одной комнате. а теперь приглашала меня на ярмарку. Честно говоря, соблазн был велик. Да, мне очень хотелось пойти с Элис, но ярмарка будет идти целую неделю, а Лорен не будет больше приглашать, если я откажусь. Я согласилась. Она скрывала свою радость, но после завтрака помчалась наверх переодеваться. Какая же она милая, право слово. Я позвонила Элис, чтобы рассказать о случившемся. Я не волновалась, что та рассердится за такое динамо. Мы тщательно сохраняли видимость здоровых отношений, и как понимающая девушка, она с готовностью поддержала моё желание провести время с подругой, а нашу совместную поездку перенесла на следующий или какой-то другой день. Я спросила её, чем она будет заниматься, и она сказала, что упакует остаток вещей в мотеле для переезда к нам с мамой. Я сказала, что жду не дождусь, когда мы заживём вместе, как обычные люди, и она сказала, что тоже не может этого дождаться. Она долго ждала, пока всё будет хорошо, и теперь это время наконец настало. Затем мы виртуально поцеловали друг друга по телефону и попрощались. День выдался пасмурный, но было не холодно. Мы с Лорен прогуливались вместе по ярмарке, но не улыбались и практически не разговаривали. Везде люди смеялись на аттракционах, бегали дети. Обычно на ярмарку не придёшь с теми, с кем тебе не весело, но у нас был именно такой случай. Лорен угрюмо глядела вокруг. Временами я бросала на неё взгляды и ловила себя на мысли, что она уже никогда не будет счастлива. Мы подошли к ларьку с сахарной ватой, и я спросила Лорен, хочет ли она, но та заявила, что не хочет «этой сладкой фигни.» Так что я купила себе и сказала ей, что могу поделиться. Она заартачилась, но я улыбнулась и протянула ей шарик на палочке. Она закатила глаза и немного пощипала. – Так почему же ты не приехала сюда с той ненормальной? – спросила она. – Хотелось провести время с тобой, – сказала я честно. – Мы же ещё друзья, так? – Друзья? – фыркнула она, ущипнув ещё ваты. – Ну, а разве не так? Она посмотрела на меня, и её выражение немного смягчилось. – Наверное, – сказала она. Я посмотрела на неё и тоже ущипнула сахарной ваты. Это смешно, действительно. Ещё с начальной школы мне хотелось быть подругой Лорен, и только сейчас, после многих лет ненависти и считанных месяцев любви, я, наконец, добилась желаемого. – Пойдём, – сказала я, кивая туда, где на фоне тёмных облаков маячило колесо обозрения. – Пойдём покатаемся. Мы первый раз катались на колесе, и это было почти романтично: мы сидели рядом, с металлической трубой на коленях. Когда колесо поднялось над ярмаркой, сверху открылся потрясающий вид в утреннем тумане. Лорен смотрела на серый горизонт. – Могу я задать тебе вопрос? – спросила она, не глядя на меня. – Конечно. Она повернулась ко мне. В её глазах стояли слёзы, но я не понимала почему. – Ещё есть шанс, что вы с Элис расстанетесь? – спросила она. – Или это просто... Я не ответила. Мне не нужно было отвечать, и она это знала. Она всхлипнула и отвернулась, стараясь не плакать. – Вообще не догоняю, за что любила тебя, – сказала она надломленным голосом. – Ты хуже всех, кого я встречала. Первой мыслью было, что это всё из-за яда, но так ли это? Лорен меня любила ещё до того, как я стала вампиром, и даже после того, как я бросила её, и она продолжала любить меня даже сейчас, после того как я беспощадно разбила её мечты. Я даже улыбнулась. – Может быть, теперь ты понимаешь, что я чувствую к Элис, – сказала я. – Никогда не думала, что такое может случиться со мной, – она помотала головой, продолжая смотреть в сторону и сдерживая слёзы. – Втрескаться в кого-то, кто приносит мне одну боль. Я думала, я буду сильнее. – Я люблю девушек, которые приносят мне боль, – сказала я. – Даже тебя. Вряд ли стоило влюбляться в девушку, которая каждый день унижает тебя в школе. – Эт точно, – она слабо усмехнулась, а затем всхлипнула и обронила пару слёз. – Эт точно... Я смотрела, как она вытерла лицо. Мне было жаль её, но я знала, что она с этим справится. Лорен сильнее меня, она всегда была такой. Именно это мне в ней и нравилось. Я вздохнула и глянула на облака, когда колесо поднялось на второй круг. – Я всегда была слаба, – сказала я, – но мне и везло. А ты... – я посмотрела на неё, а она на меня, и я ей улыбнулась. – Ты сильная, Лорен, это правда. Но тебе не повезло. – Кто бы говорил, – она горько фыркнула. – В конце концов, это судьба, – сказала я, чувствуя, что сейчас исполню монолог о судьбе в стиле Элис. – Ни у одного из нас нет реального выбора. Возьмём, к примеру, тебя. Тебя презирают в семье, тебя бросила девушка – та самая, которую ты продолжаешь любить, хотя понимаешь, что она приносит тебе только боль. Это твой выбор. Но ты же ни о чём таком не просила, верно? – Ну, да, – подтвердила она. – Вот именно. Мне бы очень хотелось, чтобы ты была счастлива, Лорен, правда. Но Элис моя единственная. Я никогда не уйду от неё. Она посмотрела на меня. Порыв ветра всколыхнул ей волосы и подул на заплаканные щеки, и вдруг её лицо ожесточилось. – Неважно, – сказала она. – Вот через месяц она бросит тебя, как делает всегда, и тогда послушаем, какая она твоя единственная. На свете только один человек тебя действительно любит, Белла, и это не та ненормальная, это я. Я улыбнулась. Очень хотелось воспользоваться ситуацией, чтобы поцеловать её и сказать ей, что я люблю её, и незаметно удовлетворить её пальцем на самой верхотуре, но я не стала. Рано или поздно она разлюбит меня, найдёт себе другую и будет счастлива. Лорен большая девочка, она заслуживает счастья, а не кого-то вроде меня. Лорен ждала какого-то ответа, возможно, надеясь, что мы ещё помиримся, но прежде чем я успела что-то сказать, у меня зазвонил телефон. Предполагая, что это Элис, я вынула его из кармана и ответила сразу. Лорен отвернулась к пустынному пейзажу и замолчала. – Привет, – сказала я в телефон. – Как дела? – Это я, – сказал голос. Я узнала его сразу, и хотя мне нравилась та, которой он принадлежал, у меня мгновенно появилось плохое предчувствие. Голос был плоский, мёртвый, совершенно невыразительный – голос кого-то, у кого плохие новости. – Лия? – Да, – сказала она тем же скучным голосом. – Я пыталась дозвониться до Элис, но она не отвечает. – Что-то случилось? – Да, – её голос был мрачен, как облака. – Случилось. Я не стала уточнять, зная, что она всё мне расскажет, Но вдруг мне показалось, что я и так всё знаю. Вспомнив, как передо мной мелькнула копна рыжих волос пару дней назад, я всё поняла. – Виктория, – сказала Лия. – Что с ней? – внутри всё сжалось. – Она убила Джейн. Я замерла. Это было выше моего понимания. Убить Джейн? Джейн мертва? Лорен посмотрел на меня с беспокойством, заметив выражение моего лица, но я не обращала внимания. Я ничего не замечала, кроме холодного ветра, который будто продувал меня насквозь. – Что? – тихо переспросила я. – Всё так… запущено, – сказала Лия. – После того как вы с Элис уехали, Джейн всё пыталась убедить Викторию вернуться в клан. Она каждый день ходила к ней в гостиницу, всё просила и просила. Наконец допросилась до того, что Виктория сделала ей предложение – предложила Джейн быть её пассивом. Такой же, какой когда-то была и Элис. Полное повиновение. Я её отговаривала, но она на меня только обозлилась. Я совсем недавно обратила Таню, и... Она не закончила. Я не слышала, как Лия вздохнула, но продолжила она не сразу: – После этого каждую ночь она проводила с Викторией и Розали. Сначала всё было хорошо. Но затем Джейн стала меняться. Она всё меньше времени проводила со мной, с кланом. Она стала очень предана Виктория, так же, как раньше и Элис. Она делала всё, что ей говорили. Ей велели подстричься и перекраситься в чёрный – сделать стрижку, как у Элис. – О боже… – внутри всё завязалось узлом. – Она скучала по Элис так же, как и они, – продолжала Лия. – Может быть, даже больше. Наверное, она с самого начала знала, что они с ней сделают. Скорее всего, она сама этого хотела. Она не могла жить без Элис. Джейн названивала Элис каждый день после вашего отъезда, но Элис почти никогда не брала трубку. Джейн просто очень по ней скучала. В глазах встали слёзы. Я не могла поверить. Джейн мертва. Виктория переодела её в Элис, как какую-то куклу вуду... и убила. – Как это произошло? – спросила я. – Они пытали и калечили её, – голос Лии по-прежнему был плоским и мёртвым. – Высосали из неё всю кровь. Так Виктория всегда хотела сделать с Элис. А сейчас они пропали. Никто не знает, где они. Я сейчас в вестибюле гостиницы – только что узнала. Персоналу не разрешают ни о чём рассказывать, но это произошло три дня назад. В новостях ничего не сообщалось. Гостинице не нравятся упоминания об убийствах в их номерах. Три дня. Видимо, рыжеволосая девушка, которую я видела, была всё-таки Викторией. Она присматривалась, ждала подходящего момента для удара. Я помотала головой, вытирая слёзы свободной рукой. – Мне очень жаль, Лия. – Мне хотелось предупредить тебя. И попрощаться. Я не смогу жить без Джейн, понимаешь? – Лия… — прошептала я. – Не нужно ничего говорить, – сказала она, и её голос обрёл силу, стал решительнее. – Остерегайся Виктории. Если она не рядом, то едет прямо к вам. Элис с тобой? – Нет… – я почувствовала приступ паники. – Тогда найди её и делайте ноги из Форкса, – сказала Лия. – Слышишь? – Да, – я кивнула в телефон. – И поторопись. Увидимся, детка – в какой-нибудь из следующих жизней. Она повесила трубку. Я не опускала телефон, а продолжала прижимать его к уху и смотреть на колени. Джейн мертва, а вскоре Лия тоже умрёт. Джейн была для Элис почти сестрой, а Лия – почти сестрой мне. И теперь их больше нет. Две слезы скользнули по моим щекам. – Пока, – прошептала я в умолкший телефон. Колесо достигло высшей точки и остановилось, чтобы люди внизу смогли выйти. Лорен посмотрела на меня, а я судорожно набирала Элис. – Что там за хрень? – спросила Лорен. Надо было сказать Элис, чтобы она съехала из мотеля. Я понятия не имела, что замышляет Виктория, но если она выслеживает нас уже два дня, ей известно и про номер, в котором живёт Элис, и то, что она сейчас одна. Элис нужно смываться оттуда, пока не... На мой звонок ответили. Я ждала услышать весёлый голос Элис, но так и не услышала. Я даже не слышала дыхания на другом конце, и на мгновение я вновь почувствовала себя человеком – слабым, беспомощным, беспокойным. Внутри всё крутилось и вертелось. Проглотив ком в горле, я тихо прошептала: – Элис? Ответивший голос принадлежал не Элис. Он был тихим, холодным, и смертельно спокойным. Голос Розали. – Ты опоздала, – сказала она. – Элис у нас. И повесила трубку. Голова закружилась, будто захлестнуло чёрным ветром, и мир будто завертелся, когда до меня дошла ужасная правда, подобная зловещему проклятию. Они забрали Элис. – Что там у тебя за фигня? – спрашивала Лорен, с тревогой глядя на меня. – Что-то случилось с мамой? Что вообще случилось? Я положила телефон в кармане и сморгнула слёзы. – Мне надо идти, – сказал я, выворачиваясь из-под трубы, прижимающей наши колени. Колесо по-прежнему стояло, и прежде чем спуститься, я присела с краю, высунулась и поцеловала Лорен в губы на прощание. Я никогда не увижу её снова. – Прости, – я повернулась и стала спускаться по стальным балкам, как ящерица или паук. В толпе внизу раздался крик, люди стали показывать на меня пальцем. С полпути я спрыгнула и приземлилась на корточки рядом с маленькой девочкой, которая смотрела на меня с широко открытыми глазами. Я взглянула на неё, встала у всех на виду и пошла прочь. Обернувшись назад, я увидела, что Лорен высовывается из кабинки колеса, и что-то кричит мне. Я не расслышала, да и было уже неважно. Я повернулась и пошла, а вскоре перешла на бег. Я бежала всю дорогу до мотеля, шлёпая кроссовками по влажному тротуару. Я не знала, будет ли там кто, но это первое, что мне пришло в голову. Элис сказала, что будет упаковать остаток вещей, чтобы переехать к нам. Слёзы навернулась на глаза при этой мысли. Мы с Элис должны были жить вместе, с мамой. Всё должно было быть идеально. Мы были счастливы, мама тоже. Лорен ещё найдёт своё счастье. Всё складывалось почти идеально. А теперь... Пошёл дождь. Где-то над головой прогремел гром, в считанные мгновения я вся промокла до нитки. Я бежала через лужи на тротуаре, и наконец очутилась на автостоянке у мотеля. Шагнув под навес у двери номера, я замерла, занеся ладонь над дверной ручкой. Что если Элис здесь нет? Что если я действительно опоздала? Что если Элис... ...мертва? Если Элис мертва, мне остаётся тоже умереть. Сомнений на этот счёт у меня не было, и я на это уже морально решилась. От этого стало даже легче, будто часть меня уже умерла. Я просто надеялась, что с ней всё в порядке. Я не могу жить без неё. Элис нужна мне. Элис – моё всё: сердце, душа, моя... Я повернула ручку и толкнул дверь. В номере было темно, свет был выключен. Я шагнула внутрь, дверь закрылась за мной сама. К тому, что меня ждёт, невозможно подготовиться. Дождь стучал в окне и по крыше, но я не слышала его. Я слышала только одно, и это были приглушённые звуки, доносившиеся с кровати. Это была Элис. Она лежала голой, прикованная наручниками к спинке, а её лодыжки – прикованы наручниками к запястьям, ноги подняты и развратно разведены. Она была кляпом во рту и заплаканным лицом. Её взгляд метнулся ко мне в неописуемой панике её мокрых ресниц, она стала кричать в кляп – её голос отдавался в моём сердце. Я не могла разобрать, просит ли она о помощи или умоляет меня бежать. Я не могла сделать ни того, ни другого. Виктория стояла у кровати, а Розали сидела на коленях на постели. Я могла только смотреть на то, что они сделали с Элис. Её тело было покрыто кровью и ранами, из бедра торчал нож, будто из столярной заготовки. Я увидела два вибратора: один в её киске, а другой в её попе. Она пыталась выпутаться из наручников, но у неё получалось только извиваться бёдрами, будто она получает кайф от вибраторов и хочет ещё. В номере раздавались её приглушённые крики, её голое тело извивалось на постели и источало кровь, её дырочки сжимали заткнутые туда игрушки… Вдруг мои клыки сами выросли во рту, стали длинными и очень острыми. Яд скопился под языком, тёмный голод появился внутри, а я смотрела, смотрела и смотрела... Виктория улыбнулась. Вынув нож из ноги Элис, она облизала кончик языком. Розали пригнулась к ране и стала слизывать хлынувшую кровь. Мои тёмные глаза метнулись на окровавленное лезвие в губах рыжей, и та улыбнулась ещё шире. – Привет, мисс Свон, – сказала она. – Присоединяйся к нам, мы едва начали.