Утрата

      Уилл стоит во дворе Палатинской капеллы и с какой-то отстраненностью смотрит на украшающие ее мозаики. Давид, оплакивающий своего сына, прекраснейшего из своих сыновей, того, кто его предал… Прощающий его, несмотря ни на что. «Ты любишь ненавидящих тебя и ненавидишь любящих тебя… О, кто дал бы мне умереть вместо тебя!»       Грэму больно на это смотреть, и он входит в капеллу. Туристов совсем мало, вот-вот начнется месса… В воздухе пахнет ладаном, так порой пахли пальцы Ганнибала — и сладкая боль воспоминаний волной заполняет его тело. Целовать бы эти пальцы, один за другим, пока была возможность… Но в этом был весь Грэм — чужие проблемы всегда волновали его больше, чем свои собственные.       Уилл поднимает голову, почти уверенный, что увидит там чудесное произведение жестокого искусства, созданное из бледных человеческих тел. Но видит лишь мозаики — Христос смотрит на него с любовью и всепрощением, но Грэм отнюдь не чувствует, что достоин этого.       Ганнибала в капелле нет, но каким-то внутренним чутьем профайлер ощущает, что нужно ждать. Что еще не все потеряно.       Уилл покупает свечу и ставит ее в один из подсвечников возле мозаики с первомучеником Стефаном. Огонь колеблется, почти затухает, но все же разгорается, освещая юное лицо святого.       Свети ему на пути. Храни его, защити.       Больше молиться не о чем. Только о том, чтобы увидеть его вновь.