Чонгука эксцентричностью не удивить!

— Я не мелкий, блять, — орет Чонгук на фразу Джина. — Я не похож на кролика, — обижается на реплику Хосока, — Ты вот вообще на лошадь похож! Хорсок! Чон Чонгук не хочет, чтобы его считали маленьким, мелким, кроликом. Он хочет быть взрослым и показать это парню, который ему, кажется, нравится. Но, как всегда, все считают его мелким/кроликом/макной. Ну вот и как Тэхену, такому красивому и идеальному Тэхену обратить на него внимание, если все вокруг твердят — мелкий, малыш, ребенок… И этот самый малыш идет в качалку. Долго, больно, упорно там занимается. Он пьет витамины, потому что хочет вырасти и быть уже, наконец, большим. Хочет накачать мышцы и кубики, чтобы быть красивым. Делает всякие маски, чтобы убрать подростковые прыщики. Долго тренирует трахательный взгляд, чтобы только от него пищали фанатки (и Тэхен, в идеале). Ищет в интернете «как быстрее повзрослеть», «что лучше есть, чтобы прибавить в росте», «корейские народные рецепты от прыщей», «как приворожить парня». Но чтобы он не делал, все равно он — макне. Истерика повторяется за истерикой. — Уйду в другую группу, хеном работать буду! Останетесь без макне, знать будете, жертвы палеонтологов! — кричит на кухне Чонгук. — Потрахаться бы этому, — шепелявит Юнги. — Я ему объясню, как устроена жизнь. Обещаю уложиться в 2 часа, но это не точно — говорит Лидер. — Гук, ты себя в зеркало видел? — завистливо говорит Чимин. — Так, блэт! Замолчали мне тут! Хен речь молвить желает! — громче всех своим высоким голосом кричит Джин. — Чон Чонгук, — с интонацией строгой учительницы говорит Джин, — ты вот вообще нас не слушаешь? Пойдем-ка отойдем-ка, надо поговорить! И утаскивает Чонгука в свою комнату. — Чего с тобой такое случилось? В последнее время ты сам не свой. Тебя как черти драли — злой такой, — ласковым голосом комментирует он. — Мне кое-кто нравится, — тихо-тихо, на грани слышимости говорит Чонгук. — Нуны/стафф? — Джин закрывает лицо руками, чтобы, когда Чонгук имя какой-нибудь страшной Ынхи-нуны произнесет, не испугать реакцией макне. — Нет, — говорит Гук, хлюпая носом. Джин выдыхает. Слава яйцам, мальчик спасен! — Хорошо, а у предмета твоего обожания хотя бы есть сиськи? Гук зависает, прикидывая, что, блять, только что спросил Джин. — Скорее нет, чем да. — задумчиво произносит Чонгук. — Парень? — понимающе кивает Джин. — Да, — тихо-тихо, как мышка, отвечает Чонгук. — Наш Тэхенни? — так же тихо спрашивает Джин. Не даром Джин самый старший, он много видит и подмечает, но ему сильно проще быть в образе розовой жруще-ржущей принцессы. И вот тут открывается просто водопад слез. — Насколько сильно? — успокаивающе обнимает Джин. — Пиздец пиздецки пиздецово… Джин кивает чему-то своему, укладывает Чонгука на свою кровать, укрывает, долго гладит волосы, пока Чонгук не успокаивается и не засыпает. И уходит из комнаты. — Тэхен, мог бы ты не называть Чонгука малышом? Ему от этого очень некомфортно, вот он и злится. А потом на нас срывается, да с кулаками лезет, мускулистая свинюшка, — похихикал над своей же шуточкой Джин. — Хорошо, Джин-хен. Как скажешь, наш самый дряхлый мембер, — срывается с места, потому что ща пиздюлей получит. С утра Тэхен подходит к Чонгуку и повседневным тоном говорит: — Отныне называй ТЫ меня малышом. — Че? — глубокомысленно выдает Чонгук. — Я теперь твой малыш, — все тем же безразличным тоном говорит Тэхен. А у Чонгука бабочки в животе трепещут.