Лишь в небе с драконом нежнейший вальс

      Дни в больнице прошли очень быстро. Пожалуй, даже чересчур: мне не успели надоесть ни безвкусная еда, ни хлопоты врача, который буквально взял надо мной шефство, ни оханья и вздохи родителей во время их обеденных перерывов и после работы. После школы в больницу бежали Тамако, Хироко и Тоси, и их могли вытащить из моей палаты только за час до отбоя…       Однако большую часть дня мы проводили вдвоём с Хаку. Вопреки рекомендациям врачей, буквально умолявшим всех оставить меня в покое, он неслышно проскальзывал ко мне в палату после очередного обхода и так же бесшумно возвращался в свою перед началом следующего. Нигихаями учился рядом со мной: Тоси принёс ему целую стопку тетрадей, чтобы его ненаглядный Хайо «наверстывал упущенное». Меня Хаку, слава богам, не трогал, жалея мою бедную голову. Я же была бесконечно счастлива смотреть на то, как он сидел на моей кровати и морщился, пытаясь разобраться в хаотичных конспектах Вады. Когда мне удавалось уговорить его взять короткую паузу, мы просто держались за руки. Молчали или разговаривали — мне было не так важно. Этот человек был квинтэссенцией моего счастья. Он запрещал мне думать о плохом: ему не нужна была способность читать мысли, чтобы следить за моим состоянием. Я по-прежнему не могла говорить о Рюити, но один раз всё же заставила себя рассказать Хаку о том, что он отдал мне свою маску. Тот категорически отказался забирать её со словами:       — Она теперь твоя. Ей место в твоём доме.       В свою очередь Хаку рассказал мне, что после достижения совершеннолетия* он станет одним из владельцев книжного магазина Рюити. Тот оставил соответствующие распоряжения и успел подготовить все необходимые бумаги. Моё сердце ёкнуло, когда я подумала о том, что, возможно, однажды познакомлюсь с тем самым ненавистником французского символизма…       Я отказалась встретиться с Дзэнибой и Бо после выписки, и Хаку спокойно принял моё решение.       Дома, после долгожданной ванной и бесцельных хождений по коридору, я залезла в кипу старых вещей и достала оттуда маску Безликого. Проведя по ней рукой, я всхлипнула и поставила её на подоконник. Теперь прорези для глаз смотрели туда, где стоял Рюити, забирая меня из дома. Мама, зайдя в комнату и увидев маску, ужаснулась:       — Откуда она у тебя? От неё веет чем-то… плохим.       — Нет, мам, это подарок от Рюити-сана. Он не принесет нам зла.       Мама больше не стала ничего спрашивать, только вздохнула и слегка поклонилась маске, спокойно, как и её бывший хозяин, смотрящей на солнце.       Тем же вечером в гости пришёл Хаку, который поужинал с нами как член семьи (моему счастью всё ещё не было видно ни конца, ни края) и красноречиво похвалил приготовленные Тамако мисосиру** и суши. После выписки зеленоглазый трудяга, в отличие от ленивой меня, выхлопотавшей себе освобождение от занятий ещё на неделю, сразу отправился в школу, поэтому у нас была очень серьёзная причина уйти после ужина в мою комнату. Папа, трижды натужно кашлянув, попросил меня не закрывать дверь, после чего Хаку закашлялся по-настоящему, подавившись чаем.       Нигихаями очень внимательно осмотрел мою комнату и не сразу увидел маску своего названого старшего брата. Он, спросив у меня разрешения, взял её в руки и некоторое время просто держал её, прикрыв глаза. После этого Хаку аккуратно вернул её на место и выдал совершенно неожиданное для меня:       — Возможно, однажды он сможет вернуться в неё.       — Чегоо? — выпалила я.       Хаку улыбнулся:       — Ты же была в кабинете Бо? Значит, видела, как Юбаба приглядывает за сынком. Не удивлюсь, если при первой же возможности Рюити вырвется к своей старой маске.       — Ты действительно думаешь, что это возможно? — я с опаской и надеждой одновременно посмотрела на маску Безликого.       — Он сможет это сделать, если ему дадут шанс. Но наши боги не так уж легки на подъём.       — Ты расскажешь мне о них? — с интересом спросила я. Хаку усмехнулся и быстро, явно опасаясь моего отца, поцеловал меня в лоб.       — Не раньше, чем ты осилишь всю пропущенную нами программу!       — Идзанами-но ками, за что ты дала мне парня-заучку! — проныла я, отворачиваясь от тетрадей, которые начал совать мне под нос Хаку.       Но это не помогло мне отвертеться от невыносимо огромных формул Сато-сана. Пришлось целый час пытаться хоть что-то понять, однако потом у меня разболелась голова (я почти не притворялась, честное слово!), и я с чистой совестью сменила вид нашей деятельности. В ящике стола уже лежали аккуратно вырезанный из альбома лист с портретом Хаку и скетчбук, прошедший со мной всё, что только можно было. Я достала всё это и положила перед парнем.       — Я очень смущаюсь, имей в виду, Нигихаями, — пробурчала я.       — Не ты одна, имей в виду, — передразнил меня Хаку, разглядывая самого себя под цветущими сакурами, — я, правда, могу забрать его?       — Ты можешь забрать и скетчбук, если хочешь. Я всё равно теперь вряд ли его открою.       Хаку пролистал мой блокнот, останавливаясь на каждом рисунке. С его лица не сходила улыбка, но глаза были ужасно грустными, как тогда, когда он сказал мне, что не помнит своего имени.       — Что такое? — спросила я.       — Это ведь не первый блокнот, где ты рисуешь? — тихо спросил меня в ответ Хаку. Я кивнула. — Ты столько лет ждала и…       Я взяла его за здоровую руку — для этого пришлось чуть вытянуться вперёд.       — Знаешь, я хочу думать только о том, что я тебя дождалась.       Удивительно, что тем вечером никто из нас не заплакал.

***

      На следующий день я всё-таки решила добраться до школы, чтобы увидеть одного человека. Когда я выказала это желание, проводив Хаку, родители даже не были против этой вылазки. Просто сказали мне идти пешком, а не на велосипеде, и «оооочень медленно», как гипнотически протянула мама. Я сама не горела желанием бухнуться где-нибудь в обморок, поэтому выполняла указ мамы весьма скрупулезно и дошла до школы только минут за двадцать до конца последнего урока перед обеденным перерывом. Было безумно приятно поздороваться с ошалевшим от удивления охранником, пройтись по пустым коридорам и подняться до кабинета литературного кружка, куда до этого моя нога не особо-то ступала. Едва справляясь с волнением, я постучала в дверь и услышала знакомый усталый голос:       — Войдите.       Исигуро-сан несколько раз приходил в наш дом, чтобы поддержать мою семью. На выходных он ездил по городам префектуры, расклеивал объявления о пропаже двух своих учеников и опрашивал местных жителей. Учитель литературы освободил от всех письменных работ Тоси и Хироко, чем навлёк на себя гнев директора.       И это он произнёс те слова, что я вспомнила под водой, когда у меня больше не было сил бороться. Я не могла рассказать ему об этом, но должна была поблагодарить.       — Здравствуйте, Исигуро-сан, — негромко сказала я, проходя внутрь.       Комната литературного кружка была очень уютной и светлой, нисколько не походившей на нашу школьную библиотеку, которая напоминала скорее приёмную больницы, чем храм знаний. Учитель литературы сидел за одним из двух компьютеров и что-то быстро печатал, когда я его окликнула. Он машинально обернулся, явно не узнав мой голос, и тут же вздрогнул от неожиданности.       — Огино! — Исигуро-сан поднялся из-за стола, зацепившись за шнур и столкнув вниз настольную лампу. Я быстро подскочила и налету поймала её, тогда как сам учитель литературы схватился за злополучный шнур.       — Я рад вас видеть. Как вы? — спросил он меня, на ощупь еле как устанавливая лампу на положенное ей место.       — Всё хорошо, спасибо. В школу мне пока нельзя, но я успею вернуться до начала летних каникул.       — Хорошо… это очень хорошо, — мелко покивал учитель, всё ещё удивлённо глядя на меня.       — Я хотела поблагодарить вас за то, что вы сделали для моей семьи и моих друзей, — с глубоким поклоном сказала я, — это очень много значит для меня.       — Ну что вы, Огино-сан. Это был мой долг, и я выполнял его, как мог.       Я немного помолчала, собираясь с духом, а после выпалила, почти как в детстве, когда, нервничая, начинала говорить слишком быстро:       — Я не могу сказать вам всего, Исигуро-сан, но один раз я почти сдалась, нет, я совсем сдалась и не видела перед собой будущего, а позади — прошлого. И в этот самый момент я вспомнила, как вы сказали мне, что меня всегда ждут. Это дало мне сил. Поэтому я здесь.       Я снова глубоко поклонилась ему и внезапно, в который раз наплевав на правила этикета, быстро обняла обомлевшего учителя литературы, тут же добавив:       — Извините. И спасибо вам ещё раз, сэнсэй. Я всегда буду вам благодарна.       Решив, что с молодого литератора хватит потрясений и сгорая от стыда за свой порыв, я быстро развернулась и чуть не бегом ломанулась к двери. Когда я уже вышла в коридор и поторопилась к своему классу, меня, догоняя, окликнул Исигуро-сан. Я обернулась и посмотрела на смущённого молодого мужчину, на минуту забыв, что передо мной один из самых умных людей в моей школе.       — Огино-сан, я не знаю, как правильно реагировать на то, что вы мне сказали, потому что все слова, написанные или сказанные мной, всегда улетали в никуда. Я имел глупую мечту повлиять на жизнь человека. Комплекс творца-неудачника. Если бы я знал, чем это обернётся…       Я узнавала в его словах свои мысли и удивлялась тому, как могут быть похожи люди, казалось бы, из разных миров.       — И всё же вы повлияли, значит, не такой уж вы и неудачник… простите, — поспешно извинилась я, краснея, но Исигуро-сан лишь тихо засмеялся. В этот момент прозвенел звонок, и в классах постепенно начал подниматься шум.       — Теперь я понимаю, почему вы дружите с Вадой. Спасибо и вам, Огино-кун.       — Мне-то за что? — удивилась я.       — За ваши слова. И за то, что живы, — Исигуро-сан поклонился мне, — увидимся.       — Да… конечно, — задумчиво сказала я ему вслед.       Коридор заполнился школьниками, тут же начавшими глазеть в мою сторону. Кто-то здоровался, кто-то махал рукой, кто-то перешёптывался с другими. Я чувствовала себя суперзвездой на выгуле, и мне это не особо нравилось. Из моего класса гордо вышагала Акира Араи — блистательная, как всегда, но, увидев меня, она чуть не споткнулась на ровном месте. Я избежала неприятной немой сцены, потому что её обогнул Хаку, а за ним спешили обнявшиеся Тоси и Хироко.       — Привет! Как здорово тебя снова здесь видеть! — сказала сэмпай, благородно уступая право первого объятия моему новоиспечённому молодому человеку.       — Как здорово их обоих здесь видеть, — поправил подругу Тоси, быстро обнимая меня последним, — что с лицом, Огино? Будто призрака увидела.       — У меня был очень странный разговор с Исигуро-саном… точнее, я себя очень странно с ним повела, и мне ужасно неловко.       — Обожаю неловкие истории! — довольно сказал Тоси, вытягивая шею и крича через весь коридор, — слышишь, Араи? У Огино был странный разговор с Исигуро-саном! А ещё она встречается с Кохакунуси!       — Заткнись, Вада! — в один голос возмущённо гаркнули мы с Хаку.       — А вы разве продолжаете это скрывать?       — Нет, но это не повод ОРАТЬ НА ВЕСЬ КОРИДОР!       — КТО ТУТ ЕЩЁ ОРЁТ, ХАЙО!       — Мальчики, пожалуйста, — взмолилась Хироко, — давайте лучше пойдём пообедаем!       — Ой, а я ничего не взяла, — осознав свою глупость, сказала я.       — Ничего, покормим тебя все вместе, — улыбнулась подруга, потянув меня в сторону лестницы. Хаку и Тоси ничего не оставалось, кроме как последовать за нами.       — Исигуро классный, — сказал Тоси, — мы ведь с ним таки выпили пива. Хоть какой-то толк от вашего исчезновения…       — Тосииииииии, — жалобно протянула Хироко. Вада дружелюбно улыбнулся:       — Да ладно, уже ведь можно об этом шутить, да?       Хаку посмотрел на меня. Мы снова держались за руки, и это было самым главным для меня на тот момент.       — Думаю, что да, уже можно, — вынес вердикт Хаку.