Моя амфетаминовая шлюха

      Сложнее всего в ту ночь для Чимина было даже не улизнуть из больницы незамеченным, и даже не надеть заново рассыпающуюся прахом маску, для того, чтобы добраться до дома на случайной попутке, а убить в себе самом сильнейшее желание остаться, когда, замерев на пороге, увидел задремавшего на диване Шугу.       Время близилось уже к утру, но снаружи еще царила ночная тьма, и рассвета не предвиделось минимум час. Тишину в доме нарушал только тихий говор телевизора. «Хен опять уснул перед ним, — подумал Чимин и грустно улыбнулся. — И опять ненадолго». Задерживаться и смотреть на спящего Юнги было нельзя, как бы ни хотелось, ведь он не должен узнать, что Чимин все-таки ушел из больницы, несмотря на то, что недавно чуть не умер. Пришлось, в самом деле, силой — он сильно сжал запястье своей руки, болью возвращая себя в реальность — заставлять себя подниматься наверх и как можно тише собирать вещи.       Чимин взял не много, только самое необходимое, все уместилось в рюкзаке: деньги, ноутбук и немного наркотиков с фальшивым рецептом. В общем-то, больше ему и не нужно было. И он сразу принял немного первого, что попалось под руку, лишь бы успокоить дрожь в теле и сводящую с ума головную боль, иначе ничего из всего задуманного не вышло бы. Оставаться здесь дольше становилось небезопасно, поэтому Чимин не стал тратить время на поиск рейса в Сеул, решив просто купить билет в аэропорту на ближайший, но все равно остановился, уходя. Взгляд замер на мирно спящем Юнги, который даже не надеялся уснуть и в эту ночь, но его изнуренный организм дошел до предела и, можно сказать, отключил беспокойное сознание.       Сердце ударилось о ребра. У Чимина проскользнула мысль оставить записку, но так время на побег сократилось бы, и какие-нибудь пара часов могли стоить слишком многого. И все же, он не мог уйти, не попрощавшись. Столько всего хотелось сказать, остаться, скрыться от собственного прошлого и жить счастливо где-нибудь, где никто никогда их не найдет. Глупые мечты вспыхивали и меркли, почти как реальные, будто и правда, пожелай — и сбудется. Такая красивая и бесполезная ложь.       Совершенно бесшумно, почти не дыша, Чимин подошел к Юнги, осторожно, невесомо коснулся губами его лба, прошептав неслышно: «Я люблю тебя», и исчез, будто никогда и не был здесь. Он летел обратно в Сеул с одной единственной целью и призрачной надеждой исправить все. Хотя на самом деле ему было чертовски страшно, и этот страх заставлял буквально задыхаться, все же чувство, с которым он возвращался, оказалось сильнее. А Шуга и не знал об этом.       Он проснулся через каких-то двадцать минут после того, как входная дверь бесшумно закрылась. Голова раскалывалась от тяжелого, короткого сна, но, вроде бы, снилось что-то хорошее, только что именно — он не смог вспомнить. В доме все еще стояла полутьма, и тишина почти зримо повисла, когда он выключил телевизор, и все, казалось бы, было, как обычно, но все равно чувствовалось, будто что-то не так. Тяжело поднявшись с дивана, Шуга прошел в кухню и стал заваривать себе кофе, двигаясь словно во сне, где-то между реальным миром и другим, потусторонним, в котором сохранился невидимый след бывшего здесь Чимина. Юнги как будто неосознанно ощущал его, и из-за этого в мысли вернулись волнение и неприятное предчувствие, оставшееся горечью на языке до самого утра, когда внезапно зазвонил телефон. Незнакомый голос сообщил, что Чимин ушел из больницы, никого не предупредив, и Шуге пришлось спешно врать, будто все в порядке и они оба решили, что больше он не нуждается в их помощи.       Чего только не наплел, в общем, сам не совсем понимая, что говорит и слышит, потому что в голове осталось только: «Куда ушел Чимин?», и кроме этого его ничего больше не волновало. Головная боль стала еще сильнее — пришлось выпить обезболивающее, даже не надеясь, что поможет, и думать, как разбираться с очередной проблемой. Честно говоря, Юнги уже так устал от всего этого, что у него почти не осталось сил пытаться продолжать исправлять то, что творит Чимин. Но он все равно продолжал.       Сначала сразу съездил в больницу, чтобы заполнить несколько формальных бланков и уладить одну проблему, а потом по дороге домой стал думать, куда Чимин мог в этот раз поехать. Неосознанно он внимательно вглядывался в дорогу, чтобы заметить, если вдруг снова, парня на обочине. Лучше всего, думал Юнги, было бы вернуться домой и обнаружить его там, как обычно закрывшегося в комнате или спокойно пьющего чай на кухне, но понимал, что это маловероятно. Черт знает вообще, что у этого наркомана в голове. Где-то на полпути Шуга написал сообщение Ченгюну, но тот ответил, что Чимин ему не звонил и не приезжал, а на вопрос «Что-то опять случилось?» пришлось солгать: «Нет», как будто в это кто-то поверил бы.       Шуге совершенно не нравилось, как все, абсолютно все выходит из-под контроля. Непроизвольно хмуря брови и сжимая руль одной рукой, он смотрел вперед и почти не видел дороги, по которой гнал слишком быстро. Несколько сообщений, которые он отправил Чимину так оставались не отвеченными, а приехав домой и не обнаружив его там, Юнги написал еще несколько, хотя надежды получить хоть какой-нибудь ответ не осталось совсем. «Чимин, пожалуйста, скажи, где ты? Я волнуюсь за тебя». Звонить и вовсе было бесполезно, он предпринял несколько попыток с утра и по дороге домой, и опустил руки. Где искать парня, непонятно, что думать и что делать — тоже.       Кроме как просто ждать, ничего и не осталось, и, зайдя в дом, Шуга заварил себе еще кофе, устроился на диване перед телеком и закурил. Ни фильмы, ни программы его не интересовали и даже на немного не отвлекали от тяжелых мыслей, оседавших камнями на дне души. Он то и дело брал в руки телефон, смотрел на фото Чимина на заставке, которое по-прежнему раздражало, но теперь уже не так сильно, а потом клал обратно на диван рядом с собой, экраном вверх. Это повторялось часа два, растянувшиеся в вечность, пока руки снова не потянулись написать очередное сообщение. Может быть, в этот раз получится достучаться до него. «Моти, прошу тебя, напиши, что ты хотя бы в порядке. Пожалуйста…» — напечатал Юнги и отправил с тяжелым вздохом.       Он поднял усталый взгляд к потолку, снова достал сигарету наощупь, закурил и ничего не ждал больше. Время и волнение смешивались в незримое чудовище, которое с наслаждением жевало его душу, смакуя каждый маленький кусочек. А спустя минут двадцать долгих раздумий, Чимин вдруг решил дать о себе знать коротким: «Я в порядке, Шуга-хен». Юнги перечитал сообщение раз десять, потом еще несколько минут нервно сжимал в руке телефон, надеясь увидеть хоть еще пару слов, но больше ничего не пришло. По крайней мере, он в порядке, от этого стало чуточку легче, и все же проблемы продолжали давить на его плечи все с той же силой. «Да что ты, черт побери, задумал-то?» — с досадой думал Шуга, резко поднимаясь с дивана, чтобы в беспокойстве начать бродить по дому.       На какой-то момент ему взбрело в голову, что он мог не заметить какую-нибудь оставленную Чимином записку, объяснившую бы происходящее. Не отдавая себе отчета, он явственно чувствовал, что тот все-таки был дома, и принял это ощущение за истину. Почти как в лихорадке он осмотрел всю его комнату, потом свою, потом еще раз кухню, как будто, ну, а вдруг, не заметил висящий на холодильнике прямо перед глазами листок, на котором Чим написал, куда уехал или еще что. «Надо было отслеживать его телефон с самого начала, черт!» — думал Юнги, возвращаясь за пачкой сигарет и выходя на заднюю веранду. Конечно, никаких записок и в помине не было, как будто вообще есть смысл ждать чего-то такого от Чимина, у которого второе имя — непредсказуемость.       Беспокойные волны холодного океана вторили его тревоге, разраставшейся внутри все больше. Ветер с мокрым снегом, ударивший в лицо, никак не помог освежить мысли и очистить голову, чтобы, может быть, прийти к какому-нибудь решению насчет того, что делать дальше. Но Юнги только чувствовал, как мороз пробирается под кожу и абсолютное бессилие. Хуже всего — это ждать и не иметь возможность предпринять хоть что-то.       С одной стороны, Чимин взрослый человек и вполне может сам решать, что делать, куда уезжать, и за ним не нужно присматривать, как за маленьким ребенком, да и Король не просил мониторить своего сына двадцать четыре часа в сутки; но с другой — надо, надо следить, как за чертовым ребенком, потому что, учитывая все, что происходило до этого дня, он не всегда может отвечать за свои безрассудные поступки, которые, видимо, даже не осознает иногда. Да и, по правде говоря, Юнги просто волнуется, что с Чимином что-то случится снова. Он волновался и раньше, несмотря на чистую ненависть и вечное раздражение, а теперь стал еще больше, ведь, не успел еще свыкнуться с мыслью о том, что столь дорогой для него когда-то человек, которого он считал мертвым, вернулся в его жизнь, как тот взял и снова исчез. Шуге нужно было время принять все это, столько вопросов задать, но времени не оказалось от слова совсем.       «Никаких сил не хватит так жить», — думал он, смотря на океан и волны, с громкими вздохами падавшие на берег. С отчаянным криком одинокая чайка взлетела ввысь к серому небу и упала камнем в холодные темные воды. Шуга не замечал, как молча тлела сигарета, и она обожгла ему пальцы. До следующей вести о Чимине оставалось еще целых четыре часа томительного, убивающего и отвратительного ожидания, наполненного тяжестью в груди и бесконечно повторяющимися мыслями о забытом прошлом и пугающем будущем, которым совсем не осталось сил сопротивляться.       Больше всего он, конечно, хотел бы забыть об этих долгих часах пустого томления. Без работы и без Чимина Шуга не находил себе места и только сейчас понял, что вся его жизнь только из того и состояла раньше, что из убийств. Ведь как длились все те годы с тех пор, как он начала работать с Bangtan: задания, задания, средней длины сон без сновидений и снова очередное задание, потом иногда отдых в баре, тяжелый сон, похмелье и все заново. В общем-то, как такового отпуска у него никогда и не было, и никогда не приходилось сталкиваться с таким большим количеством свободного времени. Как-то раньше он занимал себя чем-то, и день сменялся днем совершенно незаметно, а теперь каждая минута стала превращаться в кошмар наяву. Еще и плохой сон, и потеря аппетита вызывали настолько сильную усталость, что трудно было даже пошевелиться, не то что встать и начать делать что-то.       Так, к вечеру Шуга совсем перестал двигаться, его сил хватало только на то, чтобы дотянуться до телефона, проверить его на наличие сообщений и положить обратно. Комната медленно расплывалась, и ему на секунду показалось: сон вот-вот придет и заберет в спасительную тьму и пустоту. Но едва это случилось, как телефон, лежавший теперь на груди, нетерпеливо завибрировал. Пришло сообщение от RM’а, и от него Юнги тут же вскочил, прогоняя весь сон.       «Чимин в Сеуле. Один. Какого хрена происходит, Шуга?» — написал Нам, и не успел Юнги ответить, как пришло еще несколько: «Зачем ты отпустил его?», «Ты, блять, даже не представляешь, какая хуйня здесь происходит», «Король уже в курсе». Шуга раздумывал всего минуту и решил, нет смысла скрывать от напарника произошедшее, поэтому выложил все, как есть, кроме того, конечно, открывшегося факта, что они с Чимином были знакомы ранее. Пока печатал одной рукой сообщение, уже поднялся к себе и спешно начал собирать вещи.       «У меня нет слов, Шуга… — ответил Джун, когда Юнги уже закидывал сумку в машину и садился за руль. — Что у тебя, блять, с головой? У вас обоих? Пиздец, идиоты. Возвращайся и надейся, что Король не убьет тебя первым. Напиши, во сколько тебя ждать здесь, мы встретим. Теперь по одному никто никуда не ходит».       «Первым? Что я еще не знаю о том, что происходит?» — Юнги вел пикап, почти не смотря на дорогу, потому что все внимание теперь было на телефоне. Он почувствовал себя выпавшим из жизни года на два, и ему это жутко не понравилось. Похоже, не он один многое недоговаривал.       «Все и так скоро друг друга поубивают к чертям собачьим, а недавно еще прошел слушок, что это ты мутишь воду и стравливаешь кланы. Уж не знаю, кто его пустил и кому ты так перешел дорогу, но скажи пожалуйста, что ты реально не при делах».       «Что, блять? — с каждым новым сообщением Шуге становилось все больше не по себе, и он совсем не замечал, как увеличивает скорость. — Я не при чем. Есть доказательства?».       «Я их не видел, но, вероятно, есть, без них никто бы на это дерьмо не повелся».       На это Юнги уже нечего было ответить, он только матерился про себя, глядя то на дорогу, то на телефон, задерживаясь взглядом на нем гораздо дольше, чем следовало. До него только сейчас дошло, что он пропустил слишком многое, пока был в США, и Джун зря умалчивал все это. Теперь возвращаться домой оказалось более, чем опасно, но придется, выбора нет. Желая знать все перед возвращением, и чтобы хоть как-то представить, чего ждать, Шуга спросил: «Что еще произошло, выкладывай все», а пока Нам отвечал, стал искать ближайший рейс до Сеула, думая о том, что, похоже, друг неспроста молчал о таких важных вещах. «Черт, неужели он все-таки подозревал меня?». Но Юнги даже не догадывался, кто мог подтолкнуть Намджуна к подобным серьезным подозрениям.       «На нас с Джином недавно напали, а потом спалили мою тачку. За Гуком следят, но ничего пока не предпринимают, — все-таки ответил RM, и через минуту добавил, не зная, стоит ли: — с Ви неладно, странный в последнее время, говорить не хочет».       В голове Шуги в итоге после этого не осталось ничего, кроме: «пиздец…». В груди появлялась неприятная тянущая боль от одной мысли, какая хрень, действительно, происходит в Сеуле, что Чимин уже там, и с ним может произойти, что угодно за те минимум десять часов, которые придется потратить на полет. Юнги так горело самому уже приехать и разобраться во всем этом дерьме, особенно при том, что теперь и он сам замешан по самое не балуй, поэтому он выжимал из пикапа все, что можно было, обгоняя машины и едва не слетая с дороги в кювет на поворотах. Последние капли терпения растворились в пылающем огнем разуме, сделав в последствии перелет практически невозможным, до ужаса долгим и мучительным, во время которого Шуга ни разу даже не прикрыл глаз, не говоря уже о расслаблении и отдыхе. Еще до посадки на самолет он был готов выйти из аэропорта Сеула и гнать искать Чимина, чтобы за раз разобраться со всем этим. Потому что, как бы не хотелось признавать, он понимал, что все-таки Моти ввязался именно в это, и теперь может более, чем кто-либо, быть в опасности.       Вот только Юнги лишь коснулся вершины айсберга, еще не зная, что кроется под ледяными черными водами океана.