Моя амфетаминовая шлюха

      Часы, висевшие на стене, ритмично отсчитывали секунды в напряженной тишине комнаты, где друг напротив друга молча сидели Чимин и Хосок. Один, все еще дрожа, смотрел на черный экран отключенного телефона, не отрывая взгляда и думая о тысяче вещей одновременно, а другой в неловком ожидании напарников то и дело порывался сказать что-то, но передумывал, в итоге только открывая и закрывая рот, как рыба, выброшенная на берег. Хоби, только увидев на пороге парня с совершенно обезумевшим взглядом, сразу написал RM’у, который поехал с Джином за Шугой в аэропорт, что Чимина искать уже и не надо, но теперь не знал, что ему с ним делать до их приезда. Ви с Чонгуком, как обычно с некоторых пор, шлялись непонятно где по одиночке, так что Хоуп был с гостем наедине, и это чертовски его смущало. Особенно после всех тех противоречивых разговоров в чатах, где он в последнее время только и видит его имя.       — Так, что… — протянул Хоби неуверенно, вспоминая еще раз, но так и не понимая до конца, что именно Чимин протараторил, когда пришел и, считай, по-свойски ворвался в квартиру Намджуна, — тебя кто-то ищет?       Но в ответ было одно только безразличное молчание, хотя, надо сказать, за гулом собственных мыслей Чимин попросту не услышал вопроса.       — Чимин, что ты сделал?       Он не ответил и сейчас, но внезапно поднял взгляд и странно посмотрел на Хоби. От того, каким голосом тот спросил, ему показалось, что за этими простыми словами стояло какое-то необычное, полное понимание происходящего. К счастью, всего лишь показалось, не больше. Хотя Хоуп и правда знал больше, чем остальные Bangtan, пусть и не верил при этом ни во что, даже не собираясь принимать ту или иную сторону в этой жутко непонятной игре, устроенной то ли ради забавы, то ли и в самом деле ради разрушения всего того мира, в котором они живут.       Ему чертовски не нравилось, что все их попытки разобраться не приводили абсолютно ни к чему, но после нападения разум еще больше советовал ему оставаться в стороне, что он и пытался делать, как бы все вокруг не толкало его в самую гущу событий, разворачивающихся уже каким-то сумасшедшим ураганом. Ни дня без сообщений о нападениях и смертях, и как будто кто-то намеренно подстраивал все так, чтобы их всех это тоже задело, причем чем сильнее, тем лучше. Хоби знал, что во всем может быть виноват Пак Чимин, тихо, и явно под наркотой, сидящий перед ним сейчас, но знал и то, что на самом деле виновным может быть и не он.       — Точно не хочешь сказать, что случилось? И что тебе от нас нужно? — он предпринял еще одну попытку, едва ли ожидая хоть какой-то внятной реакции, скорее только, чтобы занять время, и чтобы тот факт, что он следит за каждым движением гостя, не бросался в глаза хотя бы ему самому.       «Что случилось?» — эхом отдалось среди обезумевших мыслей, и воспоминания, которые Чимин всеми силами пытался запихнуть подальше в подсознание, вдруг сорвались и накинулись на него, вставая яркими и ужасающими картинами перед глазами.       — Блять, блять, мне пиздец, сука, это же конец, — забормотал он, хватаясь за голову и вжимаясь в диван, на котором сидел, как будто воспоминания и правда могли разорвать его на кусочки, а потом вскочил, нервно оглядываясь вокруг, осторожно выглядывая в окна и задергивая шторы. — Они не найдут, еще есть время, еще есть время…       — Чимин? — Хоби заметно заволновался за парня, но как только попытался подойти и успокоить, тот заметался как испуганный зверь, бормоча сплошные ругательства в свою же сторону. — Эй, успокойся, здесь безопасно.       Чимин совсем ничего не слышал, и его состояние грозило скатиться в истерику. Идея приезжать сюда за помощью снова показалась чертовски глупой, и он уже кинулся к двери, чтобы сбежать, сам не зная куда. Но в мгновение замер перед ней, не успев коснуться ручки, потому что услышал знакомые голоса по ту сторону. По мере того как они приближались и становились громче, Чимин медленно отходил назад, готовый к чему угодно, кроме…       — Ты — гребаный, мать твою, придурок, Пак Чимин! — закричал Шуга, едва открыв дверь и увидев перепуганного парня перед собой, и, казалось, бросился к нему, чтобы ударить, но он крепко обнял его, почти до боли в ребрах прижимая к себе. Ведь, — черт возьми, я так волновался за тебя.       Дрожь ушла, замененная спокойным теплом, что разлилось по телу, словно эликсир, и это объятие обещало: все будет хорошо, — это объятие ошибалось. Они знали это. Но не хотели отпускать друг друга, пока парни с непониманием наблюдали сцену воссоединения, не зная, что за ней стоит, и молчали, терпеливо давая им время, которое для двоих остановилось. А когда, наконец, восстановило свой ход так же незаметно, Юнги спросил, заставляя Чимина смотреть ему в глаза:       — Почему ты сбежал?       — Так надо было, — и все равно он стыдливо отвел взгляд, не зная, как объяснить все свои поступки, не понимая вообще, что теперь говорить и делать, ведь все его решения только ухудшают ситуацию, хотя каждый раз кажется: куда еще-то?       — Это не ответ, Чимин, скажи мне правду.       — Я не могу…       — Тогда зачем ты пришел сюда?       Юнги смотрел насквозь, и от этого стало физически больно. «И правда, зачем я пришел?» — Чимин почему-то забыл, как будто кто-то вырвал кусок из его памяти, очень важный, а потом он вдруг понял, в чем, на самом деле, причина. Август защищал Моти когда-то давно, почти в другой жизни, и сейчас Чимину нужна была лишь защита. Может быть, он сможет найти решение проблемы и сам, но прямо сейчас ему нужно спрятаться, прийти в себя, починить свою лживую маску, уже стиравшуюся в пыль.       — Я убил отца… — прошептал он, отворачиваясь и отстраняясь, но так и не отпуская руки Юнги, сжимая ее даже сильнее.       — Так, стоп! — резко вмешался Нам, вскакивая из-за стола, где уже, казалось бы, отвлеченно просматривал новую информацию по ситуации в Сеуле. — Извините, конечно, что прерываю, но…       — Ты убил Короля? — тем же тоном закончил за него Джин, потому что напарник просто замолчал, пытаясь понять, действительно ли услышал то, что услышал.       — Еб твою… — только и произнес Хоби, закрыв лицо рукой.       — Боже, Чимин, — Юнги снова развернул его к себе, устало вздыхая, но спрашивая снисходительно: — Что произошло?       Конечно, он не мог рассказать, а лгать в который раз уже не осталось ни сил, ни желания. Поэтому ответом снова стало неопределенное молчание.       — Слушай, Чимин, — сказал RM как можно мягче, чтобы не спугнуть его, — мы не сможем помочь тебе, если ты не расскажешь, какого хрена происходит.       Хочешь не хочешь, а рассказывать все же пришлось. И это далось Чимину с невероятным трудом, особенно когда все четверо смотрели на него. Ему казалось, кожа медленно исчезает, обнажая израненную, погрязшую в отвратительной трясине душу. Пока рассказывал почти всю правду о том, что натворил, с самого начала, он не мог перестать ходить по комнате туда-обратно, не поднимая глаз. Быть осужденным Bangtan или кем угодно еще было не страшно. Страшно было, закончив рассказ, поднять взгляд на Юнги и увидеть ненависть, отвращение, осуждение — все, что он сам к себе испытывал каждый раз, когда действие наркотиков проходило и оставляло разум наедине со всеми грехами его гнилой души. Хотя после всего, после убийства отца, ставшего огромной жирной точкой в его жалкой попытке все исправить, Чимин сдался, признавая перед самим собой и всеми, кто слушал, что он просто идиот, возомнивший себя богом. И он даже больше не боится умереть, ведь, понятное дело, заслужил и сам привел себя к такому концу, только Юнги был здесь не при чем, и от этого сердце не могло успокоиться. Не будь его, все оказалось бы проще некуда: даже если бы так случилось, что он и без него испортил бы всю игру абсолютно неправильными решениями, то просто пошел бы к своей смерти по собственной воле, едва ли о чем-то жалея. Игра бы закончилась, а Чимин выбыл из нее — и все. Никакой трагедии, никакого сожаления, потому что в начале он еще прекрасно мог оценивать риски и возможные концовки игры. На самом деле, тогда он просчитал все, кроме одной самой непредсказуемой вещи в жизни любого человека. Любви. Из-за нее он сейчас в самой заднице и понятия не имеет, как выбраться, балансируя на грани отчаяния и паники. А ведь, по сути, глубоко внутри он лишь заигравшийся глупый ребенок, для которого фигурками стали живые люди. Не думать об этом было чертовски трудно, и голова разрывалась от тянущей, мучительной боли, словно все воспоминания, все нежеланные мысли одновременно пытались прогрызть путь наружу из его черепной коробки. Больно почти до слез.       Как-то Чимин все-таки смог побороть свой страх и поднять взгляд на Юнги, задумчиво стоявшего у стены поодаль, в то время, пока молчание после тяжелого рассказа о чертовски безумной игре затянулось слишком надолго. Парни ничего не говорили, переваривая информацию, которая с трудом укладывалась в голове, и никто не решался заговорить первым. Проблема, на первый взгляд, казалась действительно неразрешимой, так что теперь плюс четверо понятия не имели, что делать со всей этой ситуацией и как помочь Чимину выбраться из того дерьма, в которое он сам и влез. Одно было ясно сразу — чтобы вытащить его, придется нехило замарать руки.       — Пиздец ты ебанулся, конечно… — раздался пораженный вздох Хосока в напряженной тишине, и остальные молча согласились, покачав головой.       — Мне жаль, — прошептал Чимин только Юнги, боясь подойти к нему ближе и тщетно пытаясь понять его реакцию. Тот все молчал и раздумывал, смотря почти сквозь него.       — Что ж, я так понимаю, теперь они не убьют тебя просто так, чтобы рассчитаться, верно? И сначала ты нападал на нас, а теперь просишь помощи? — задумчиво спросил RM, откидываясь в кресле и смотря в потолок. Стыдливое молчание стало согласием. — И сколько осталось времени до того, как Шугу попробуют убрать?       — Если только его… — Чимин бросил тревожный взгляд сначала на свой телефон, все так же молча лежавший на диване, а потом на парней, и те сами поняли.       — Погоди, а мы-то тут при чем? — возмутился Хоби. Один раз на него уже напали по приказу Чимина, так что и вовсе умирать из-за него как-то не очень хотелось. — Ты же не со всеми нами трахался!       — Вероятно, это не важно, — вмешался наконец Шуга, отмерев и подойдя к RM’у, — если и убирать, то всю команду, чтобы с концами.       — Позвоню-ка я Ви с Гуком… — обреченно вздохнул Джин и ушел на кухню, уже набирая Тэ.       — Ну и подстава, я скажу, — Хоби это скорее просто обидело, чем разозлило, впрочем, он никогда не был против помахаться с кем-то. — И типа что, мы теперь в игре без права выхода?       — Да, — ответил Чимин, осторожно выглядывая на улицу и проверяя, не следят ли уже за ними. Мысли с трудом сходились у него в голове, перемешиваясь с воспоминаниями и полным бредом, так что правильно оценивать происходящее было очень непросто.       — Это тупо, я все равно не понимаю почему? Только из-за того, что ты с кем-то из нас переспал и…       — Вы помогаете мне сейчас, — прервал он его, отходя от окон, немного успокоившись и решая, включать ли телефон.       — Бля, только не говори, что они следят за тобой и теперь знают, где нас найти.       — Да, я привел их сюда, — Чимин ни на кого не смотрел, пялясь на выключенный телефон, и говорил так, будто больше его все это не касалось вовсе.       — Так нахуя? — у Хоби уже не осталось сил понимать настолько нелогичные действия парня, которым даже его постоянные приходы от всевозможной наркоты переставали подходить как оправдание.       — Хватит, Хоби, — устало вмешался Джин, вовремя вернувшийся обратно, — мальчик просто хочет спасти любимого, но не знает, как. Куда еще ему было идти?       В какой-то момент короткого неловкого молчания эта шутка незаметно стала никого не удивившей правдой. Хотя Юнги с Чимином как будто ее и не услышали.       — Господи, я умру из-за любви, никто же не поверит! — обреченно воскликнул Хосок и упал на диван лицом вниз.       — Ладно, — сказал Намджун, задумчиво оглядывая всех и останавливаясь на последнем Юнги, — любовь, не любовь виновата, факт в том, что мы под прицелом еще больших психов, чем Чимин, и с этим надо как-то разобраться.       Все снова затихли на добрую минуту, даже близко не представляя, как и с какого конца вообще подступиться к этой задаче, пока Шуга не высказал предложение, которое поначалу понял только Джун.       — Лучшая защита — это нападение?       — Не выйдет, — тут же возразил RM, покачав головой.       — Почему?       — Как ты себе это представляешь? — он посмотрел на напарника, признавая возможность, но совершенно не веря в нее.       — У нас есть Чимин, — Шуга кивнул на парня, даже не слушавшего их разговор.       — И что это даст? Ну выведет он, а к чему именно готовиться, мы не знаем.       — Чимин? — позвал Юнги, искренне полагая, что получит подтверждение своих слов, но в итоге встречаясь с непонимающим, отстраненным взглядом.       — Удивительно, как этот наркоман вообще смог провернуть всю ту хрень, — усмехнулся Нам и снова задумался о варианте, предложенном Шугой, давая возможность остальным вставить хоть слово, ведь предыдущий диалог прошел за считаные секунды.       — Так, минуту, — сказал Джин. Он почти успел уловить мысль напарников вовремя. — Вы что, хотите сами на них напасть?       — Да, — подтвердил Шуга, и тогда Хоби лениво перевернулся на диване и тихо засмеялся, хоть в общем-то ситуация была ни разу не смешная:       — Ну конечно, раз уж все равно умирать, чего тянуть?       — Будем надеяться, что никто все-таки не умрет, — ответил RM, уже прикидывая в уме план действий, отходя от предположения, что Чимин все-таки сможет вывести Bangtan на того, кто сам на них охотится.       — Мда, только надеяться и остается… — вздохнул Джин. — Кто-нибудь хочет кофе?       Чтобы окончательно все решить и начать планировать невероятное и, казалось бы, невыполнимое, необходимо согласие всех членов Bangtan, так что Джун с Хоби согласились на кофе, раз уж все равно Ви и Чонгука еще нет, да и перед вполне вероятной смертью почему бы не насладиться приятным в последний раз. Хосок так и сказал, и напарники невесело усмехнулись. Юнги позвал как-то совсем растерянного и замкнувшегося в себе Чимина выйти с ним на воздух. Тот покорно пошел следом, почти не замечая теплой руки, державшей его.       Снаружи было холодно, морозный ветер сразу ударил в лицо. Они вышли на балкон, выходящий в закрытый двор. Здесь их никто не увидит и никто не помешает.       Глухие стены соседних домов слепо смотрят на них, стоя почти вплотную, и только кусочек темно-серого неба над горящим вдали центром города виднеется сквозь зазор между домами разной высоты, через который едва ли сможет проскользнуть кошка.       Вечереет. Ночь медленно опускается на старые шиферные крыши вместе с редким мокрым снегом. Шуга предлагает сигарету, и Чимин, не думая, соглашается. Сейчас его мысли настолько запутались, что исчезли вовсе, и, посмотрев на Юнги, он увидел лишь как снег летит ему в лицо и тает на теплой коже, оставаясь маленькими капельками на щеках и губах, которые тот нервно облизывает, закуривая. Шум далекого города накатывал волнами на сознание, и Чимин не услышал, что Юнги сказал ему.       — Август, подожди! — кричит он, задыхаясь.       Уже вечер. Холодно. Они бегут через заброшенную стройку от каких-то парней в черных костюмах. Хотели просто незаметно вытащить бумажник у одного из них, но Моти ошибся и, испугавшись, когда их заподозрили, схватил что-то не то и дал деру. Только потом, уже на бегу, Август заметил, что друг украл какой-то маленький диск, и, выхватив, выкинул его за спину, надеясь: может быть, те парни увидят его и не станут дальше преследовать.       В итоге, оторваться кое-как удалось, прошмыгивая через подворотни и узкие проходы, которые они уже знали как свои пять пальцев, но в спешке пропустили поворот и вместо очередного тихого темного двора вбежали на заброшенную стройку. У Моти совсем не осталось сил, а друг все бежал вперед, взбираясь на плиты, перепрыгивая балки, зная, как выйти отсюда. Августу было не впервой пробираться через такие места, скрываясь от погони, но Моти всегда был слишком неуклюжим и, устав, чувствуя, как сильно и больно бьется сердце, он вдруг поскользнулся и упал с бетонной плиты, не успев даже зацепиться за выступ.       Август обернулся именно в этот момент и тут же бросился к нему, спрыгивая вниз и даже не смотря, что под ногами. А в яме, куда упал Моти, лежали кучи строительного мусора, мальчишка чудом не сломал себе ничего о кирпичи и не проткнул что-нибудь обломками арматуры. Но угодил прямо в запутанные мотки колючей проволоки.       — Моти, ты как? Сильно ударился? — кричал Август, подбегая к другу и сразу пытаясь поднять его и вытащить из-под мусора, только стоило ему чуть потянуть за руки на себя, как Моти вдруг вскрикнул от боли и дернулся назад. — Тебе больно? Где?       Не медля, он бросается осматривать его, боясь, что тот сломал ногу или еще что, но, откинув свалившуюся сверху доску с куском полиэтиленовой пленки, увидел, в чем было дело.       — Я запутался, Август… — Моти замер, дрожа и боясь пошевелиться, потому что проволока сильно зацепилась и уже порвала кое-где штаны, оставив на коже рваные раны. — Помоги мне!       — Ладно, подожди, не двигайся, я сейчас распутаю.       На глаза Моти навернулись слезы от страха, что из-за него их сейчас поймают. Он оглядывался по сторонам, всматриваясь в полутьму и в каждой тени видя застывшие, угрожающие силуэты, готовые наброситься на них, пока Август пытался найти конец проволоки, которого как будто и не было, а разрезать ее нечем, да она еще и затянулась так, что если потянуть еще, то затянется и порежет сильнее прежнего.       — Черт, как же ты так умудрился запутаться в ней? — вздохнул Август, не зная, как вытащить его из этой колючей проволоки.       — Может, тебе лучше уйти? Вдруг они придут и…       — Нет, за нами уже никто не гонится, — оборвал он его резко, даже не думая бросать друга, готовый ради него на все. — Давай так, Моти, я попробую растянуть проволоку, а когда скажу, ты вытащишь одну ногу, потом вторую, хорошо?       Моти судорожно сглотнул и кивнул, приготовившись к боли, и даже зажмурился, но, когда Август подал знак, открыл глаза и осторожно подтянул к себе ногу, вытаскивая ее из тройной петли. Это оказалось совсем не больно, потому что друг взял проволоку голыми руками за те колючки, что впивались в ногу, чтобы Моти не поранился о них снова.       — Ну вот, почти все, — приободрил его Август с теплой улыбкой.       Вторая нога запуталась не так сильно, и ее они освободили еще быстрее, а потом, теперь уже неспеша и очень осторожно, ушли прочь со стройки, чтобы больше никогда на нее не заходить. Порезы немного болели, но не сильно, и Моти смог дойти сам, не замечая в темноте, как, не меняясь в лице, Август сжимает в кулаки свои окровавленные, израненные руки.       — Что?       — Я спрашиваю, ты в порядке? — спросил Юнги еще раз, бережно касаясь его плеча.       От воспоминания, нахлынувшего так внезапно и захватившего все сознание, Чимин оправился не сразу. Ему все еще было тяжело дышать после бега, а ноги покалывала острая боль, и первое, что он сделал — это взял Шугу за руку, чтобы, почувствовав старые мелкие шрамы на его ладони, понять, реально ли то прошлое, и убедиться, что оно давно прошло.       — Да, я… — наконец, он попытался ответить, но слова предательски застряли комом в горле.       — Если ты запутался, Чимин, — вздохнул Юнги, затягиваясь и отводя взгляд на город вдали, но не отпуская его руки, нежно поглаживая маленькую, почти детскую ладошку. Казалось, руки Моти едва ли выросли с тех давних пор, — мы можем разобраться во всем, но ты должен помочь нам.       — Что угодно! — он встрепенулся, чуть не выронив себе на кофту сигарету, тлевшую просто так, потому что, правда, искренне хотел, чтобы все это дерьмо закончилось, и почти сказал вслух: «Даже умереть».       — Ты слышал, о чем мы говорили с RM’ом? Выведи нас на своих боссов, и мы уберем их раньше, чем они нас.       — Считаешь, у вас получится? У них слишком много влияния, ты даже не представляешь, на что они могут быть способны…       — Чимин, — Юнги спокойно посмотрел на него и сильнее сжал дрожащую руку, — это наша работа, заказы никогда не бывали простыми. Просто еще один, и мы выполним его, как и всегда. Тебе, как заказчику, надо только предоставить нам необходимую информацию, а по цене, так уж и быть, сделаем тебе сто процентную скидку, как старому другу и полному идиоту.       — Спасибо, — сквозь приглушенный смех на грани отчаяния произнес Чимин и, не глядя, достал из кармана телефон, чтобы, наконец, включить его и встретиться лицом к лицу с неизбежным. — Сколько времени вам нужно, чтобы подготовиться?       — Минимум три часа, и мы сами должны выбрать место.       — Думаешь, они ничего не поймут, даже если я буду лгать так убедительно, как могу? Может, лучше им самим позволить выбрать?       — Не лишено смысла, конечно, — усмехнулся Шуга, выкидывая окурок и с силой выдыхая последнее густое облако дыма, — но тогда они объявят место в самый последний момент, мы не будем готовы к условиям и все пойдет по херам. Так что попробуй солгать еще более убедительно, окей?       Чимин кивнул, соглашаясь, и опустил взгляд на экран с сотней сообщений, половина из которых — угрозы, которые у него не было сил читать, ведь они все уходили на ту ложь, что он пытался придумать, в итоге все равно не веря самому себе. Руки задрожали еще сильнее, а на глаза опять навернулись слезы от страха.       — Они разозлились, потому что я испортил их игру, — прошептал Чимин холодной темноте.       — Зачем ты вообще полез во все это, Минни?       — Мне было скучно, я ненавидел весь мир, — он сам не заметил, как впервые стал говорить чистую правду, — и мне было плевать, что в конце все вскроется, и все будут считать виноватым именно меня, а их руки останутся чисты.       — А теперь…       — А теперь ты, и я не хочу умирать! И чтобы ты умирал тем более! — вдруг закричал Чимин, позволив всем накопившимся эмоциям взять над собой верх, и это чуть не столкнуло его в самую настоящую истерику, не поддающуюся никакому контролю. Хотя, стоит признать, он уже давно абсолютно ничего не контролирует в своей жизни.       — Эй-эй, спокойно! Никто не умрет! — они оба знали, что это слишком спорное утверждение, но то, как именно Шуга это сказал, подействовало. Он обнял его, успокаивая. — Все будет хорошо, не бойся. Мы обязательно разберемся с этим, все вместе.       Паника была совершенно не нужна, Чимин понимал это, но не мог ничего с собой сделать. Она разрасталась, захватывая душу, и только Юнги не давал ей захватить и разум, находившийся уже в одном единственном шаге от безумия.       — Прости меня, я пытался все исправить… — говорил он, оправдываясь и прося прощения снова и снова.       А Шуга лишь молча прижимал дрожащего Чимина к себе, поглаживая по спине и, как всегда, скрывая свой собственный страх. Сейчас, пока буря не стихнет, Моти нужно было лишь, чтобы Август был рядом. Он знал это, обнимая и безмолвно прощая его. Ведь он, все-таки, всегда любил его.       — Все будет в порядке, я обещаю.       И это была правда. Хоть, стоя на открытом балконе под темно-синим пасмурным небом, они об этом еще не знали.