***
Уилл лежал на кровати в гостевой комнате, уставившись в темноту. Он слышал, как ледяной ветер воет за окном, а дождь часто барабанит по крепким стенам. Время от времени он задавался вопросом, существовал этот шум на самом деле или же был лишь игрой его разума. Лоб пульсировал болью, и, закрывая глаза, Уилл чувствовал неестественный жар собственных век. Даже воздух, который он вдыхал, кажется, мгновенно нагревался внутри, обжигая пересохшие губы на выдохе. За всю свою жизнь Уилл ни разу не чувствовал себя настолько жалким и одиноким. Он хотел, чтобы Ганнибал поскорее вернулся и каким-то образом прекратил его мучения. Если бы доктор Лектер был здесь, его присутствие придало бы сил и помогло пережить эту ужасную ночь. Каждый раз, когда Уиллу чудилось, что в зале скрипели половицы, его сердце замирало: он надеялся, что это звук шагов Ганнибала. Но то был лишь ветер. Уилл оставался совсем один в этом грандиозном, педантично чистом и аккуратном доме, и он никак не мог перестать думать, как кто-либо может чувствовать себя здесь дома. Это место больше напоминало музей тщательно продуманного стиля и исключительного вкуса, чем то, что можно было бы назвать домом. Ему не стоило приходить сюда сегодня вечером. Бестактно было с его стороны беспокоить доктора Лектера, но теперь он был слишком болен и слишком слаб, чтобы самостоятельно вернуться домой. У Ганнибала были планы на вечер, а Уилл почти испортил их. Почему все, что он делал, вечно оборачивалось чем-то невежливым и грубым, даже когда он не пытался никого оскорбить? По крайней мере ему казалось, что он не делает ничего дурного, но в итоге все выглядело именно так. Конечно, он должен был спросить, есть ли у Ганнибала планы на вечер. Именно так поступают нормальные люди. Это первое, что необходимо было узнать, прежде чем врываться в дом доктора Лектера, всучив ему никчемную бутылку низкопробного вина, а потом с комфортом устраиваться в его гостевой. У него ведь были сомнения насчет того, подходит ли это время для визита. Почему он просто не спросил? Почему он всегда забывал о чем-то столь важном в самых неловких ситуациях? Он мог лишь надеяться, что Ганнибал изначально собирался встретиться со своей дамой у нее дома, а не здесь, и что ему не пришлось менять свои планы из-за внезапного визита Уилла. Он закрыл глаза. Его лежащая на подушках голова казалась тяжелой. Уилл не знал, сколько еще он сможет выносить боль. Ему приходилось прикасаться ко лбу, чтобы удостовериться, что кожа там не начала обгорать от невыносимого жара лихорадки. Каждая минута длилась болезненную вечность, и Уилл от безделья начал медленно считать проходящие секунды. Тиканья старинных часов на стене почти не было слышно из-за проливного дождя, и он чувствовал, как остатки его жизненных сил испаряются с каждой посчитанной минутой... Когда он снова открывает глаза, то видит лед. Стены белого цвета, покрытые мерцающей краской. Окна затянуты морозным узором, и кажется, что лед светится. Как может темная комната наполниться кипенно-белым светом? Уилл видит свое дыхание, паром срывающееся с дрожащих губ. Он садится на кровати. Слышит стук оленьих копыт, звучащий за пределами комнаты. Поднявшись на ноги, Уилл направляется к двери. На мгновение все опять становится темным, а затем нездоровое ледяное свечение возвращается. Голова кружится, но Уилл, пошатываясь, выходит из спальни, стараясь сохранять равновесие. Олень спускается по лестнице. Животное, полупрозрачное и тусклое, движется как тень. Уилл следует за ним. Олень исчезает в кабинете, когда Уилл входит в гостиную. Там так холодно, что он начинает непроизвольно дрожать. Неуверенно открывая дверь кабинета, он чувствует себя отвратительно и подозревает, что увидит то, чего видеть не желает. Тем не менее он все же заходит внутрь — ему нужно знать… В комнате так тихо, что становится жутко. Олень стоит у стола, и перед ним лежит тело, полностью покрытое кровью. Зверь, должно быть, поедал труп: из его пасти течет алая кровь, капающая на ковер. Уилл хочет остановить это, хочет отогнать оленя. Он хватает серебряный нож со стола Ганнибала, делает шаг вперед, и… Внезапно и кровь, и мертвое тело, и олень, и нож исчезают. Уилл понимает, что стоит в кабинете Ганнибала один, жадно хватая ртом воздух. Это всего лишь сон. Он ходил во сне и каким-то образом смог добраться до кабинета, хотя ему пришлось спускаться по лестнице. Нащупав в темноте выключатель, Уилл включил небольшую лампу, стоящую на столе. — Все в порядке, — прошептал он самому себе. — Я в доме Ганнибала Лектера, и это… — Он огляделся в поисках часов, чтобы проверить время, но резкое движение оказалось чересчур для его ослабленного тела. Голова закружилась, ноги подкосились, и он упал на колени, ударившись о край стола. Он поспешно выставил вперед руки, надеясь смягчить падение, но опоздал. Он так сильно ударился челюстью о поверхность стола, что почувствовал металлический привкус крови во рту. Нащупав опору, Уилл с трудом поднялся на ноги, случайно сметя при этом со стола все документы и пишущие принадлежности. — О нет, только не это, — простонал он. Кровь снова наполнила рот, и единственное, чего Уиллу хотелось, — это вернуться наверх, в ванную, и вымыть соленую жидкость прочь, но вместо этого он вновь опустился на колени и начал торопливо собирать бумаги, возвращая их на место. Задача особенно усложнялась тем, что все было прежде разложено с педантичной аккуратностью и вернуть предметы туда, где они находились изначально, практически невозможно. Уилл бросил стопку документов на деревянную столешницу, принявшись собирать ручки и карандаши, разлетевшиеся по всей комнате. Он стиснул зубы, несмотря на боль в челюсти. Из-за лихорадки голову снова пронзила боль, но Уилл не прекратил поиски. Когда он размышлял обо всем, что могло бы сделать его присутствие в доме Ганнибала еще более неловким, ему следовало добавить в список: «Создать видимость копания в его личных документах в его отсутствие». Никто ни за что не поверит, что бумаги перемешались, упав со стола из-за его неуклюжести. Он сложил письменные принадлежности в ящик, вырезанный из какого-то редкого тропического дерева, хотя был почти уверен, что не все ручки лежали там. Но детальное их расположение он все равно не мог вспомнить, поэтому бросил все в темную деревянную коробку. Энциклопедия анатомии мозга и какой-то роман тоже упали со стола, и Уилл вернул их обратно. Как и стопку рисунков. Он поднял их с пола, собираясь бросить рядом с деревянным ящиком для ручек, но затем передумал и положил перед собой. Ему захотелось рассмотреть их внимательнее. Все они были нарисованы Ганнибалом с помощью графита, и явно создавались тщательно и аккуратно. Уилл изучил первый, изображающий знаменитый оперный театр, затем отложил его в сторону. На следующих двух были наброски римского храма… Еще на четырех были флорентийские виды… Когда Уилл взглянул на очередной рисунок, его сердце пропустило удар. Изображение, ставшее видимым в желтоватом свете лампы, не имело ничего общего с архитектурой. Красивое и пугающее одновременно. Шквал эмоций, охвативших измотанный разум Уилла, был настолько силен, что он позабыл о соленом, металлическом привкусе крови во рту, обжигающе-замораживающей лихорадке, о боли и болезни… Обо всем. Несколько долгих минут он просто продолжал глазеть на рисунок.***
После Уилл осторожно свернул его и спрятал в рукаве своего пальто, висящего в прихожей. Он никогда прежде не воровал, но сейчас чувствовал себя неспособным расстаться с картиной, поэтому решил взять ее с собой, когда будет уходить. Конечно, можно было попросить доктора Лектера отдать ему рисунок, но он не был уверен, что сможет вообще об этом заговорить. К тому же, возможно, Ганнибал не захочет говорить об этом тоже. Позже Уилл быстро принял душ и вернулся в спальню, решив еще раз попытаться уснуть. Едва его голова коснулась подушки, как он сразу же забылся глубоким сном. Кошмаров больше не было, и лихорадка, кажется, тоже спала во время сна. Голова болела не так сильно. Наверное, таблетки, которые Уилл принял, наконец начали действовать. Уилл прополоскал рот, вымыв остатки свернувшейся крови, и вновь принял душ. Чистая, свежая вода вернула ему какую-то часть сил, иссякших прошлой ночью. Ганнибал еще не вернулся, так что Уилл по-прежнему был один в этом гигантском доме. Ему потребовалось еще немного времени, чтобы вымыть волосы, а затем переодеться в одежду, которую доктор Лектер оставил ему, прежде чем уйти. Как это ни абсурдно, но Ганнибал подготовил прекрасную шелковую рубашку и дорогой костюм для него. Для Уилла, больного, ослабшего и едва переставляющего ноги из-за лихорадки, мучимого галлюцинациями и кошмарами, порожденными его разумом. Серьезно?! Это было довольно непродуманно. Впрочем, Уилл не был уверен, есть ли вообще в шкафу Ганнибала одежда иного качества. Переодевшись, он подошел к зеркалу, встроенному в дверь гардероба, чтобы взглянуть на себя. Он был уверен, что выглядит ужасно, но, увидев свое отражение, понял, что одежда подходит почти идеально и он смотрится в ней совершенно естественно. Интересно, выглядел ли он когда-нибудь столь же элегантно? Разве что на свадьбе тетушки Марджори, но это было по меньшей мере лет десять назад. Сейчас лишь фиолетовые синяки на подбородке и отблеск лихорадки в его воспаленных глазах напоминали о болезни. Имея достаточно сил, чтобы немного походить, Уилл покинул комнату, решив осмотреть оставшуюся часть здания. Какое-то время он представлял себя на месте Ганнибала, прохаживаясь по дому, изучая детали роскошной мебели, воображая, что все это принадлежит ему. Он прошелся мягкими прикосновениями по сверкающим чистотой поверхностям, отодвинул парчовую занавеску, немного поменял положение скульптуры на шкафу. Закралась было мысль сесть в гостиной и почитать газету, но «быть» доктором Лектером стало неприятно и жутко, едва он провел в этом состоянии больше пяти минут. Мозг Уилла работал не так, как у обычных людей, он мог слишком глубоко погружаться в чужое сознание, ощущать себя кем-то другим. И воображаемое отождествление себя с Ганнибалом Лектером наполнило его душу темным ничто и ледяной, абсолютной пустотой. Уилл постарался прогнать навязчивые образы из своей головы и поскорее вернуть себе прежнее душевное состояние. Вернувшись в гостевую комнату, он внезапно испытал невероятно сильное желание сорвать с себя одежду Ганнибала, просто чтобы чувствовать себя не «им», но сумел побороть этот порыв и просто сел на кровать, уткнувшись лицом в ладони.***
Наконец он услышал автомобиль Ганнибала и звон ключей, когда доктор Лектер открыл входную дверь. Уилл поднялся с кровати и спустился вниз, чтобы поприветствовать хозяина дома. — Доброе утро, Уилл, — произнес Ганнибал, закрывая дверь. Его голос прозвучал будто бы слегка надломленно, не так мягко и спокойно, как обычно. Он снял пальто, и Уилл понял, что Ганнибал не в том костюме, в котором уходил. Должно быть, их отношения длились довольно давно, раз доктор Лектер хранил запасную одежду в доме своей любовницы. Уилл почувствовал досаду от того, что Ганнибал никогда не упоминал о ней прежде. Он почти поверил, что они могут быть настоящими друзьями, но, видимо, это было лишь заблуждением. Во время сеансов он делился с доктором Лектером своими сокровенными чувствами, всем, что происходило в его жизни, но глупо было ожидать, что Ганнибал станет поступать так же. До сих пор он даже не упомянул о своих серьезных отношениях, ни разу. У Уилла было так много вопросов, которые он хотел задать. Сколько ей лет? Чем она занимается? Ее волосы длинные или короткие? Как она проводит свободное время? Разговорчивая она или тихая? Какую еду предпочитает? Он не знал, с чего начать, и был абсолютно уверен, что вновь все испортит, но решил все равно попробовать. Он сделал глубокий вдох. — Она симпатичная? — спросил Уилл прямо. Что ж, это был не лучший способ начать разговор, признался он сам себе. Скорее — худший из возможных. Ответа не последовало. Как только Уилл бросил колеблющийся, неспокойный взгляд на лицо Ганнибала, то сразу же понял, что вряд ли смог бы подобрать более неподходящее время для своих расспросов. Доктор Лектер выглядел совершенно изнуренным и уставшим, и то, что его рука, судя по всему, была не так давно снова перевязана, тоже не казалось хорошим знаком. Уилл видел, что Ганнибал по каким-то непонятным причинам раздражен. Совершенно очевидно, что ему действительно не стоило поднимать эту тему. — Что ты делал в моем кабинете? — резко спросил Ганнибал. Вопрос Уилла он проигнорировал. Внезапное упоминание кабинета выбило Уилла из колеи. Ганнибал только что вернулся домой. Как, черт возьми, он мог узнать об этом так быстро, даже не входя в комнату? — Я ходил во сне и очнулся там, — быстро ответил Уилл. Это прозвучало как угодно, но только не убедительно… Он ожидал, что доктор Лектер сделаем ему пренебрежительное замечание о том, как невежливо что-то вынюхивать в чужом доме в отсутствие хозяина, а потом забудет об этом, пригласив Уилла на кухню, предложив завтрак и кофе, но все оказалось с точностью до наоборот. Ганнибал застыл в прихожей на долгую минуту, пристально глядя на него настолько сосредоточенными и холодными глазами, словно сам обратился в лед. Чувствуя дискомфорт в этой давящей тишине, Уилл откашлялся. Ганнибал медленно снял свой шарф. — Полагаю, тебе пора, — голос Ганнибала был на удивление враждебен. Говоря это, он не смотрел на Уилла. Столь прямое и бестактное заявление изумило Уилла. Он не понял, почему доктор Лектер вдруг стал так неприветлив, но одно мог сказать точно: Ганнибал не назовет причину, даже если он спросит. Уилл подумал о рисунке, который собрался украсть у доктора Лектера, и внезапно почувствовал, что совершенно не против покинуть его дом. Ничего ему не хотелось больше, чем сесть дома в одиночестве и провести остаток дня, рассматривая картину, нарисованную Ганнибалом.