Весенние деревья и закатные облака

      На следующий день, поднявшись с постели, Нань Гэ Эр пораженно обнаружил, что магистрат-дажэнь, который должен был уже покинуть управленческое бюро, чтобы скитаться в округе снаружи, находился в зале, глубокомысленно смотря на поддельную гору.       Нань Гэ Эр, несущий грязное белье для стирки, ошеломленно замер. Что за ветер сегодня дул?       Заслышав шаги Нань Гэ Эра, Мо Шу повернул свою голову и улыбнулся ему:       — Это же Нань Гэ Эр. Доброе утро.       — А… — ответил Нань Гэ Эр вяло. — Доброе утро, дажэнь.       — Ты собираешься постирать белье? Оставь тут, я постираю его позже, — естественно сказал ему Мо Шу.       — Ух… — уголки губ Нань Гэ Эра дернулись. — Ну, эм, я договорился с тетушкой Ван, которая должна сегодня готовить, она поможет со стиркой, — наблюдая за выражением лица Мо Шу, он быстро добавил. — Эм, я дам ей на несколько доу[1] зерна больше, — он знал, что Мо Шу не нравилось пользоваться горожанами, так что соответственно это пояснил.       Конечно, на самом деле, для богатых горожан несколько доу зерна многого не значили и не могли расцениваться как оплата; помогали они скорее по той причине, что это был Мо Шу, а несколько доу зерна лишь вскользь отдавались как оплата, и были незначительны.       Тем не менее, слова Нань Гэ Эра оставили Мо Шу отчасти удовлетворенным, он перестал уделять внимания этой теме и в ответ спросил Нань Гэ Эра:       — Достаточно ли зерна в доме?       — Достаточно, чтобы хватило до нового года, — грубо оценил Нань Гэ Эр. — Только если дажэнь перестанет вольно раздавать помощь, — он сделал ударение на этом предложении.       Честно говоря, он чувствовал, что в целом городе тем, кто больше всего нуждался в помощи, являлся этот магистрат-дажэнь.       Мо Шу слегка неловко улыбнулся:       — Ну погода холодная, не гуляй снаружи, скорее возвращайся.       Нань Гэ Эр спросил с любопытством:       — Дажэнь, Вы не планируете сегодня выходить?       — М-м, — Мо Шу кивнул. — Я не могу продолжать работать снаружи, у меня предостаточно важных и не очень дел здесь, о которых нужно позаботиться, да и не могу я постоянно полагаться на секретарей.       …Так ты знал, что как магистрат, ты не должен был вечно повсюду бродить?!       Нань Гэ Эр внутренне упрекнул его.       Он искренне чувствовал, что методы работы в Гуан Тянь слишком сильно отличались от остальных.       Не то, чтобы здесь никогда не случалось чрезвычайных ситуаций, но когда бы они ни происходили, Нань Гэ Эр лишь видел, как обеспокоенная сторона вбегала в управленческое бюро, чтобы доложить о деле, и затем выбегала обратно, даже не дожидаясь.       На следующий день дело каким-то образом, судя по всему, разрешалось…       Если никаких чрезвычайных ситуаций не происходило, Мо Шу обычно пролистывал бумаги и записывал положение дел, возвратившись ночью, затем составлял официальный отчет.       В любом случае, ему действительно было любопытно, как магистрат-дажэнь разрешал все те важные и не очень дела.       — Вероятно, после зимы и весны, — предположил Мо Шу. — Я обычно снаружи летом и осенью.       — Тому есть какая-то причина? — Нань Гэ Эр широко раскрыл свои глаза. Потому ли, что тогда возникало много фермерской работы, так что Мо Шу наносил визиты непосредственно снаружи?       Мо Шу странно посмотрел на Нань Гэ Эра:       — Когда хочу выйти поработать, тогда и выхожу. Все время сидеть скучно.       Нань Гэ Эр безмолвно натянул уголки своих губ — этот парень был попросту чересчур активным.       Простые горожане, вас всех обдурила его наружность.       — Я доставлю белье для стирки, — он не желал говорить Мо Шу еще хоть одного слова, отворачиваясь и уходя.       — М-м, будь осторожен, не оставайся снаружи слишком долго, твое тело хрупкое, — напомнил Мо Шу прежде, чем продолжил созерцать поддельную гору, большая часть которой была разрушена.       После нескольких шагов Нань Гэ Эр не смог ничего с собой поделать, кроме как повернуться, спрашивая:       — Дажэнь, на что Вы смотрите? — скрывался ли уникальный художественный замысел в поддельной горе, который только кто-то со спокойным состоянием разума, подобно Мо Шу, мог узреть?       Мо Шу склонил свою голову и взглянул на Нань Гэ Эра:       — На что я смотрю? — как ни странно, он спросил Нань Гэ Эра в ответ.       Нань Гэ Эр инстинктивно почувствовал, что, вероятно, переоценил Мо Шу, но, все еще немного надеясь, почесал свой подбородок:       — Я видел, как Вы смотрели на поддельную гору.       Мо Шу кивнул:       — Вот как, так ты заметил.       Услышав Мо Шу, Нань Гэ Эр подумал, что, возможно, недопонял его, быть может, он действительно размышлял над чем-то.       — Значит, я смотрел в направлении поддельной горы, — прошептал Мо Шу.       Хотя голос его не был громким, Нань Гэ Эр находился рядом с ним, так что, естественно, услышал это.       Он лишился слов, повернулся и пошел прочь:       — Дажэнь, если Вы столь свободны, то почему бы Вам не поработать над государственными бумагами? — предложил он ему.       — Потому что я все еще не привык к этому, — недовольно пожаловался Мо Шу. — Так скучно просто находиться в одном месте.       …Я ошибался, почему вообще я продолжаю думать, что этот парень глубокомысленный? Я полный идиот!       Даже хотя взаимодействовали они не так много, по сравнению с другими горожанами Нань Гэ Эра можно было считать тем, кто имел достаточно знаний о характере Мо Шу.       Он верил, что Чжу Си, вероятно, тоже знал о пустоголовой природе этого парня, но просто не говорил об этом вслух.       Что касалось ямэнь-посыльных, офицеров и различных государственных работников вместе с горожанами…       Похоже, их глаза были застланы чепухой; Мо Шу, которого они видели своими взглядами, был совершенно святым.       Не важно, что этот парень делал, их глаза приукрашивали это подсознательно, упуская недостатки, бесконечно преувеличивая достоинства, и затем позволяя лучшему представлению явится перед их взором…       Нань Гэ Эр верил, что даже если бы он пролил свет на настоящие цвета Мо Шу, все бы все равно рационализировали это, вновь утвердив святое представление Мо Шу в их сердцах.       В любом случае, Нань Гэ Эр не собирался на самом деле совершать подобный непрактичный поступок.       — А, Нань Гэ Эр, — советник Чжу Си был напротив него, шагая навстречу. Он выглядел весьма тревожным, немного успокоившись только заметив его, и затем поприветствовал. — Доброе утро.       Нань Гэ Эр кивнул:       — Доброе утро, сяньшэн.       — Взгляни, какой ты маленький, — Чжу Си прошел несколько шагов к Нань Гэ Эру и начал взъерошивать его волосы. — Не видел Мо Шу?       — Напротив поддельной горы, — хотя Чжу Си выглядел свирепо, Мо Шу не указывал мне не рассказывать, где он, ведь так?       В тот момент Нань Гэ Эр сдал Мо Шу без всякого сомнения.       — Хм, хм, вот как?! Вместо того, чтобы работать ранним утром, этот дурень решил просто размышлять и гулять снаружи, — Чжу Си заскрежетал зубами, ворча, затем вытянул свои руки, чтобы похлопать по плечам Нань Гэ Эра. — Сяо Нань[2], ты отлично поступил, гэгэ[3] высокого о тебе мнения, — он зашагал по направлению, откуда пришел Нань Гэ Эр, не оборачиваясь назад.       — …Сяо Нань — это он ко мне обращался?       К тому же, гэгэ, ты не ошибся? Не припомню, чтобы у меня был такой свирепый брат, как ты…       Нань Гэ Эр оставался безмолвным, наблюдая за уходящим силуэтом Чжу Си.       …Забудем об этом, какая разница; сначала мне нужно доставить белье для стирки тетушке на заднем дворе.       Честно говоря, в течение дня немало людей работало в управленческом бюро, здесь было уже восемнадцать ямэнь-посыльных вместе с многочисленными секретарями, офицерами и другими, в самом деле, это можно было расценивать как порядочное управление.       Просто секретари, счетоводы и офицеры, на самом деле, ели вне управленческого бюро, потому лишь двадцать или около того человек бывало в столовой.       Как обычно, Нань Гэ Эра приветствовали весь путь к столовой; он равномерно разместил одежды в деревянной кадке, затем пройдя мимо передней двери, вышел из задней к беспокойной кухарке.       Прежде, чем он смог хотя бы поприветствовать ее, кухарка уже завертелась вокруг:       — Нань Гэ Эр, как раз вовремя. Я приготовила початок кукурузы для тебя, он в печи, съешь скорее. Скоро будет обед, так что потом у тебя пропадет аппетит его есть.       Это тоже было обыденностью; женщины с кухни постоянно совали ему разнообразную еду, когда бы он ни приходил туда.       Нань Гэ Эр предполагал, что это происходило, вероятно, потому что его тело было далеко не в великолепном состоянии, вдобавок он выглядел весьма невезучим, всем этим провоцируя защитный инстинкт в тех женщинах…       — Я уже положил одежду в большую кадку около двери, тетушка, — Нань Гэ Эр послушно взял кукурузу из печи.       — Хорошо, тетушка помоет их, как закончит с готовкой, сегодня я приготовила твое любимое, так что ты должен побольше съесть, Нань Гэ Эр, — разговаривая, она посмотрела на Нань Гэ Эра, чье лицо слегка побледнело от холода. — Взгляни на то, какой ты маленький.       …Ненавижу эту фразу!       Нань Гэ Эр был чрезвычайно угрюм, держа початок кукурузы и очищая наружный лиственный слой, оборачивая свое негодование в аппетит.       Он небрежно придвинул маленький стул и сел на него, слушая нескончаемые сплетни кухарки обо всех разновидностях дел в различных домохозяйствах.       Он с грустью осознал, что, кажется, тоже начинал любить сплетни…       Вот почему влияние других людей, в самом деле, пугало, разве нет? По крайней мере, я уже принял нынешний стиль жизни. Хотя я по-прежнему упрекал себя иногда, строго говоря, я мало на что мог пожаловаться.       — Боже, Нань Гэ Эр, тебе не стоит есть так много, а то будет сложно переварить, — рука выглянула из-за спины, выхватывая початок кукурузы, съеденный только на треть, у Нань Гэ Эра.       Нань Гэ Эр был ошарашен, поворачивая свою голову, чтобы посмотреть на парня, бессовестно грызущего початок кукурузы, отобранный у него.       — Мам, ты слишком предвзята, — парень беспечно жевался, жалуясь тетушке Ван, которая в это время готовила. — Каждый день оказываешь особые милости Нань Гэ Эру.       Тетушка Ван кинула черпаком в него:       — Негодяй, посмотри, сколько съел Нань Гэ Эр от особой милости, которую я ему оказала, большая часть в твоем животе, ты, прожорливое нечто, не хватает тебе еды дома? Почему ты пришел отбирать у Нань Гэ Эра?       — Я благодетель Нань Гэ Эра, знаешь ли, Нань Гэ Эр всегда хотел отплатить мне, так что с того, что я съем початок кукурузы? — продолжал этот парень, быстро сгрызая початок кукурузы в то же время увернувшись от черпака, невнятно отвечая своей маме.       Ага, меня якобы выбросило на берег и тем, кто заметил и принес меня в управленческое бюро, был этот парень, Ся Цзя Фу.       Нань Гэ Эр оставался безмолвным, смотря на бесстыжего парня, грызущего его закуску-       Да кто хочет отплатить тебе, как нагло.       — Взгляни на то, какой Нань Гэ Эр маленький, у тебя вообще сердце есть, чтобы так поступать?! — разъярилась тетушка Ван, схватив в этот раз кухонный нож и кинув в него.       — Ух! — Ся Цзя Фу еле-еле увернулся. — Мам, ты пытаешься меня убить?!       — Боже, ты правильно угадал! — тетушка Ван холодно улыбнулась. — Я как раз готовлю, славно нарублю тебя и сделаю клецки.       — Воу! — Ся Цзя Фу испугался зловещего тона своей мамы; потому он прекратил двигаться, опустив свою голову и взглянув на Нань Гэ Эра, сидящего на стуле и смотрящего на него.       — Он, в самом деле, крошечный… — пробормотал Ся Цзя Фу прежде, чем передать из своих рук початок кукурузы, обглоданный за гранью узнавания, ему, — Вот.       Нань Гэ Эр посмотрел на початок кукурузы, в котором осталось лишь несколько зерен, и склонил свою голову.       — Воу, Нань Гэ Эр, не расстраивайся, я обязательно пришлю тебе кучу вкусной еды в следующий раз, — паниковал Ся Цзя Фу. — Нет, завтра. Как насчет того, чтобы я прислал тебе ее завтра? Пожалуйста, не злись, ты не настоящий мужчина, если разозлишься, и еще ты превратишься в высушенный бобовый росток.       — Ся Цзя Фу! — проревела тетушка Ван. — Хочешь умереть?!       — Ух! Прости, прости, Нань Гэ Эр! Я не специально! — Ся Цзя Фу снова извинился. — Подожди тут, я сейчас же найду тебе что-нибудь вкусное.       …Я просто не хотел утруждаться и смотреть на неаккуратно изглоданный початок кукурузы, или стоило ли мне сказать, я отказывался брать что-то обгрызенное этим парнем.       Злиться было слишком проблемно.       Тем не менее, раз он думал, что я пребывал в ярости, и даже поэтому собирался достать мне что-то вкусное, то я могу неохотно принять то, что, по его предположениям, я злился.       И, откровенно говоря, эта матушка с сыном и, вероятно, целый город думали, что я похож на высушенный бобовый росток, так?! Заметки переводчика: [1] — доу: китайская единица измерения для зерна. Согласно переводчику на английский 1 доу = 1 децилитр, однако вики говорит, что 1 доу = 10 литров ┐(￣ヘ￣)┌ [2] Сяо Нань: советник сократил прозвище Нань Гэ Эра с «Нань Гэ Эр» до «Сяо Нань», где «Сяо» означает «маленький». [3] — гэгэ: подобно «гэ» из главы 4 — обращение, используемое по отношению к старшему брату, либо старшему представителю мужского пола. Конкретно в данной фразе Чжу Си подразумевает себя по отношению к Нань Гэ Эру.