Весенние деревья и закатные облака

      Хотя Нань Гэ Эр в данный момент являлся больным, но в управлении сильно не хватало рабочих рук, поэтому он вновь вошел на кухню…       Обычно после того, как кое-кто завершал свои служебные дела, этот кое-кто все еще был обязан заниматься стиркой и уборкой бюро, и вследствие этого все время был занят.       Потому Нань Гэ Эр понимал свою важность в управлении-       Стоило только взглянуть на Мо Шу-сяньшэна — слишком занят, чтобы даже передохнуть!       Каким-то образом, хотя ежедневные перерывы Мо Шу были всегда короткими, и он, в самом деле, ел лишь дважды в день, энергия все равно постоянно била из него ключом; как он вообще так выживал?       -Ух, ладно, он ел слегка чаще, чем просто дважды в день, как ел бы обычный человек, поскольку он время от времени вынимал несколько сладких закусок, чтобы наполнить ими свой рот.       Еще с тех пор, как стандарты жизни в управленческом бюро улучшились, Нань Гэ Эр стал готовить сладости для Мо Шу в качестве закусок.       После утренней прогулки Нань Гэ Эр присел на кухне, чтобы процедить бобы; он чувствовал себя гораздо лучше, отдохнув один день.       В этом мире не было ни арахиса, ни дынных семян, ни чего-то подобного, поэтому Нань Гэ Эр решил заготовить больше закусок на первый месяц лунного года. Бобы, на самом деле, приготовили еще несколько дней назад, и поскольку минуло некоторое количество дней с тех пор, как он потерял сознание, то он сначала волновался, что бобы, погруженные в сироп, окажутся недостаточно сладкими.       Бобы оказались отличными на вкус после того, как он попробовал их процедить.       Погруженные в сироп бобы были заранее спрятаны Нань Гэ Эром-       Иначе, вероятно, к этому времени бы не осталось ни единой капли сиропа в горшке.       Эти бобы были достаточно большими; однако местные редко использовали их в блюдах, и поскольку они не обладали особым вкусом, обычно их смешивали с рисом. Нань Гэ Эр пробовал их прежде, когда находился в Фан Цзюне, и хотя он чувствовал даже тогда, что можно было улучшить способ их поедания, у него, в самом деле, не было времени на эксперименты. Не важно, как много аппетитной еды он съедал тогда, у него не осталось от нее особых впечатлений. Когда он задумался об этом, то тем, что ему запомнилось лучше всего, являлись различные закуски из его предыдущего далекого мира.       Коричневый сахар, кипящий на печи, в данный момент источал приятный запах.       Заметив, что коричневый сахар почти закончил плавиться, Нань Гэ Эр быстро бросил то, чем только что занимался, поднял и закинул тарелку обжаренных бобов в вок[1], наполненный сиропом из коричневого сахара, равномерно помешивая все лопаткой.       Это все еще считалось работой, поэтому Нань Гэ Эр брал несколько коротких перерывов от помешивания. Заметив, что оно было почти готово, он с силой поднял вок, поставил его в сторонку, чтобы охладить, затем занялся очередной партией, кипятя воду.       Он не был знатоком в готовке; хотя он не мог расцениваться как полный провал в качестве повара, он мог приготовить лишь несколько простых блюд. Касательно блюд для семейного новогоднего ужина, ему сказали, что Мо Шу уже поговорил об этом с другими, кухарка придет и приготовит их завтра.       Бобы были процежены, а остатки сиропа будут использованы потом-       Он верил, что если бы дал даже чашку сиропа Мо Шу, то тот бы вылакал ее с удовольствием…       Пока он отдыхал, дверь кухни неожиданно отворилась.       И советник Чжу Си прошел внутрь.       Обнаружив сидящего подле печи Нань Гэ Эра, Чжу Си тоже ненадолго остолбенел:       — Сяо Нань, почему ты здесь вместо того, чтобы как следует отдыхать?       — Готовлю вещи к празднованию Нового Года, — улыбнулся горько Нань Гэ Эр. — Пришлось отложить на несколько дней; будет слишком поздно, если я не подготовлю все в ближайшее время.       Услышав это, Чжу Си закатил свои глаза:       — Да оставь все, Мо Шу доделает, — закрыв двери, он подошел. — Он все еще смог отпраздновать Новый Год без твоей помощи в прошлый раз, не заметил, чтобы он оголодал до смерти тогда.       — Теперь в управленческом бюро есть я, — засмеялся Нань Гэ Эр. — Я, в самом деле, не такой выносливый, как Мо Шу.       — Вполне верно, — согласился Чжу Си, подходя к нему, глядя на бобы и сироп, затем на медовые бобы. — Что это? — спросил он, протянув свою руку, чтобы прикоснуться.       — Не трогай руками, — Нань Гэ Эр немедленно попытался остановить его, поднимаясь. Без шуток, что если когти этого парня замарают их?       Вследствие этого он поднялся слишком быстро, его поле зрения потемнело, потому он невольно упал.       — О! — Чжу Си тотчас же помог ему подняться.       В тот же момент Мо Шу открыл дверь.       Это произошло только из-за хрупкого тела Нань Гэ Эра, потому после того, как Чжу Си поймал его, он быстро восстановил свое зрение, поворачивая свою голову к двери.       Мо Шу держал что-то белое и смотрел на него в данный момент — а точнее, он смотрел на Чжу Си.       Чжу Си взглянул на выражение лица Мо Шу:       — Что ты так смотришь, собираешься кого-то съесть?       Мо Шу быстро приблизился, ударяя по рукам Чжу Си, и используя свои собственные, чтобы помочь Нань Гэ Эру подняться:       — Даже если я буду голодать, я убью тебя только за тем, чтобы ты сопроводил мою смерть вместо того, чтобы съесть тебя и утолить свой голод, — положив пушистое белое нечто на Нань Гэ Эра, он продолжал говорить. — Что ты пытаешься сотворить с моим Нань Гэ Эром и моими закусками?       Шуба, обхватившая мою шею, была превосходного качества.       Безупречно белая, без единого следа грязи, исключительно мягкая и теплая.       Белая шуба не была тяжелой, но будучи обернутым в нее, все его тело полностью согрелось. Материал был удобным, мягким словно шелк. Прошлый он, вероятно, никогда не обладал такой дорогой шубой, она однозначно могла считаться бесценным сокровищем.       Потому всего состояния управления не хватало, чтобы даже сравниться с этой единственной шубой, так откуда вообще Мо Шу ее достал?       Не говорите мне, что этот парень убил и ограбил кого-то, чтобы ее заполучить?!       Нань Гэ Эр глубоко погрузился в свое собственное воображение и потому совершенно не обратил внимания на то, что сказал Мо Шу.       — Твой Нань Гэ Эр, твои закуски, — Чжу Си холодно насмехался. — На его теле есть твое имя? Или на этом всем, — он указал на закуски, — есть твое имя?       — Все в моих владениях принадлежит мне, — ответил Мо Шу как ни в чем не бывало. — Даже ты принадлежишь мне, — он высокомерно глянул искоса. — Разве ты можешь это отрицать?       Нань Гэ Эр услышал только лишь эти слова, когда опомнился; это было подобно неожиданному удару молнии, приводящему его в замешательство и беспорядок.       …Так у них такие отношения.       Не удивительно, что Чжу Си разговаривает с Мо Шу так небрежно.       Потому что он принадлежит Мо Шу?       Ох, боже, нет, нет, я, вероятно, накручиваю.       Значит ли это, что обычно когда Мо Шу и Чжу Си вместе, они занимаются тем и этим, и потом вот тем?       Ух, нет, нет, нет, я просто однозначно накручиваю.       Нань Гэ Эр ненамеренно мотнул своей головой, внутренне предупреждая себя остановить свое разыгравшееся воображение.       Однако он осознал, что его предупреждение никак не сказалось на его воображении, впавшем в буйство…       Как и следовало ожидать, меня, в самом деле, заразили сплетническим образом мышления Гуан Тяня?       Нань Гэ Эр почувствовал себя подавленно, когда подумал об этом.       Только перестав препираться друг с другом, эти двое поняли, что причина их перебранки странно смотрела на них и даже мотала своей головой в замешательстве время от времени.       — … — Мо Шу и Чжу Си переглянулись.       — Что случилось? — Чжу Си не мог ничего с собой поделать, кроме как спросить.       — …Ух, ничего, — Нань Гэ Эр немного запнулся, отвечая.       — …Крайне подозрительно, — Чжу Си строго оценил Нань Гэ Эра.       — В самом деле, ничего, — серьезно ответил Нань Гэ Эр-       Он чувствовал, что будет куда лучше, если он сделает вид, что ничего не знает, касательно чего-то, что он и не должен знать.       После этого он сменил тему, спрашивая Мо Шу:       — Мо Шу-сяньшэн, это, — указав на шубу на себе, он поднял свою голову, смотря на него. — Зачем это?       — Для тебя, — коротко ответил Мо Шу прежде, чем повернуться к Чжу Си и приказать. — Возвращайся к работе, если тебе больше нечем заняться.       — Тц, — грубо усмехнулся Чжу Си, поворачиваясь, открывая дверь и уходя.       — Для-для меня? — Нань Гэ Эр расширил свои глаза пораженно. — Откуда ты это достал?! — его первой реакцией было не узнать, почему она была для него, но вместо этого спросить Мо Шу, где он заполучил подобную прекрасную шубу — поскольку ему слишком хорошо было известно финансовое положение Мо Шу.       — Поймал на охоте, — сказал Мо Шу как ни в чем не бывало, даже с выражением лица «ты-сам-не-видишь», обращенным к Нань Гэ Эру.       Хотя в голове Нань Гэ Эра роилось множество возможных предположений, ответ Мо Шу заставил его остолбенеть ненадолго.       — Поймал на охоте? — повторил он изумленно.       — В тот зимний день зажаренное мясо было с этого зверя, — объяснил Мо Шу. — Шубу стали делать после того, как зверя освежевали, и только сегодня завершили.       — То очень жесткое мясо! — вспомнил Нань Гэ Эр. Самым сильным его впечатлением касательно еды в тот день была ее жесткость — даже после того, как он обратно переключился на пищу, которая не содержала ужесточающий порошок.       — М-м, мясо, к которому добавили ужесточающий порошок, — сделал верный вывод Мо Шу.       — О… — в самом деле, тот зверь был белым огромным животным, которого он никогда прежде не видывал. Примерно два месяца минуло с зимнего солнцестояния.       Ее делали еще с тех пор?       Думая об этом, Нань Гэ Эр невольно улыбнулся, нежно гладя мягкий мех:       — Спасибо.       …Хотя он носил такую потрясающую шубу, готовя закуски на кухне, он знал, что для Мо Шу единственным назначением шубы было сохранить его в тепле, а ее дороговизна мало что значила.       Потому он отозвался на просьбу Мо Шу, нося белую шубу, протерев угольно-черную печь и затем подав процеженные бобы:       — Хочешь попробовать их на вкус?       Глаза Мо Шу засияли, немного весело он ответил:       — Да, — затем он воспользовался палочками рядом с горшком, чтобы поднести один из бобов к своему рту; вскинув свои брови, он поднес еще один.       И снова, и снова, и снова, и снова…       — Хватит, — вовремя остановил его Нань Гэ Эр. — Если ты съешь еще, то ничего не останется, когда мы будем бодрствовать в Новогоднюю ночь[2] послезавтра.       — Бодрствовать в Новогоднюю ночь? — Мо Шу, проглотивший один из бобов, оказался сначала озадачен, но потом взглянул на Нань Гэ Эра, будто неожиданно осознав. — …Точно, ты тоже будешь бодрствовать.       Его выражение лица заставило Нань Гэ Эра отчасти растеряться.       — М-м, оставь это для бодрствования в Новый Год, — в этот раз Мо Шу был удивительно любезен; он с готовностью отложил палочки, затем протянул свою руку и потрепал голову Нань Гэ Эра. — Я пошел работать.       …Почему ты вдруг так полон воодушевления?       Нань Гэ Эр растерянно наблюдал, как Мо Шу уходил.       Дверь снова закрылась.       — Ох, если подумать, то Мо Шу пришел, чтобы передать шубу, но зачем сюда наведывался Чжу Си? — пробормотал он.       В кабинете управления Чжу Си взревел, полный сожалений:       — …С какой стати я просто вернулся из-за слов Мо Шу, я так голоден! Заметки переводчика: [1] — вок: традиционная китайская сковорода с глубоким круглым дном. [2] — бодрствовать в Новогоднюю ночь: традиция в Китае поздно ложиться спать в Новогоднюю ночь или даже бодрствовать всю ночь и утро, известная как шоусуй (守岁); считается, что это продлевает жизнь родителей.