Весенние деревья и закатные облака

      Хотя Нань Гэ Эр якобы сопровождал Мо Шу во время его патрулей, честно говоря, для него было невозможно часто выходить с Мо Шу. В конце концов, гора хлопот ждала его в управленческом бюро.       Тем не менее, он все еще был чуть-чуть более занят, чем раньше.       По крайней мере, он не страдал от невообразимой[1] скуки, которая была год назад.       Прохожие, в целом, информировали Нань Гэ Эра о местонахождении Мо Шу, когда тот уходил. Когда Нань Гэ Эр направлялся на его поиски, названные места оказывались чаще всего верны.       Подобным образом и сегодня, завершив свои хлопоты в бюро, после полива сливового дерева, которое он купил ранее в этом году, он вышел через двери, покачнувшись, с маленьким свертком закусок в руке.       Странно, но официальное жалованье Мо Шу резко возросло. Даже хотя Мо Шу безгранично тратил свои деньги, Нань Гэ Эр все равно контролировал все его жалованье. Потому он открыл свой прилавок лишь на весну, располагая свободным временем в другие два сезона. Когда осень подкрадывалась ближе, пребывание Мо Шу в управленческом бюро тоже становилось неизбежно, заставляя того полностью изнурять себя, используя свою последнюю возможность побродить вокруг…       Когда Нань Гэ Эр подошел к двери, несколько частых воров, бездельничающих снаружи, начали информировать его, лишь заметив:       — Мо Шу-сяньшэн ушел к Чунь Цзяо в квартал красных фонарей.       Нань Гэ Эр дернул своими губами:       — А Фа, я видел, как государственный офицер Гао направляется сюда.       Услышав эту весть, вор по имени А Фа удивленно вскрикнул вместе с другими ворами, а затем они в миг пустились наутек в противоположном направлении…       Подкрадывающийся на цыпочках государственный офицер Гао понял положение дел мгновенно, только лишь заметив позы ребят. Он пожаловался, проходя мимо Нань Гэ Эра:       — Нань Гэ Эр, прояви какое-нибудь уважение ко мне; мы все пытаемся заработать на жизнь. Почему ты сказал им вместо того, чтобы помочь нам?       Ответ Нань Гэ Эра был практичным:       — ...В доме не хватает риса.       Если я пущу этих ребят в управленческое бюро, чтобы бесплатно поесть, мне придется снова покупать рис.       Государственный офицер Гао не мог подобрать слов. В конце концов, он указал подчиненным позади него:       — Те ребята ушли туда, поторопитесь и догоните их, — он повернулся к Нань Гэ Эру. — Мо Шу-сяньшэн только что отправил кого-то, чтобы спросить, почему ты еще не пришел; тебе нужно скорее туда идти, — передав сообщение, он крикнул и погнался в направлении, в котором убежали воры.       Нань Гэ Эр совершенно лишился слов.       Никогда не видел он кого-то настолько высокомерного, когда посещал квартал красных фонарей; даже смея отправлять посланника, чтобы обратиться к нему…       Смотря свысока на этого его магистрата-дажэня, Нань Гэ Эр побежденно направился в квартал красных фонарей.       Как и раньше, квартал красных фонарей был шумным, и бесчисленные потоки людей бродили вокруг. С порога любой мог смутно узреть девушек, натянувших сладкие улыбки на свои лица, в открытых и все же украшенных одеждах. Они прислонялись к своим посетителям в позах крайне соблазнительных и провокационных, в то же время убеждая их выпить побольше и завязывая разговоры.       Нань Гэ Эр брел к Чунь Лоу, борделю, в котором работала Чунь Цзяо. Поприветствовав охраняющую бордель девушку около двери, он спросил у нее, в какой комнате находилась Чунь Цзяо, затем поднялся по лестнице с закусками в руке.       Он толкнул дверь и увидел Чунь Цзяо, мягко прислонившую все свое тело к Мо Шу, будто бы она совсем не имела костей. Даже не изменив своего выражения лица и не имея ни малейшей капли похоти в глубине души, Мо Шу поглощал выпечку на столе, разговаривая с Чунь Цзяо.       Чунь Цзяо поприветствовала Нань Гэ Эра с улыбкой, как только заметила его прибытие, по-прежнему прилипая к Мо Шу без всякой застенчивости:       — Нань Гэ Эр, присядь и выпей.       — Нет, — Нань Гэ Эр скорчил гримасу, отвечая.       Кто же не знал, что он не мог даже прикоснуться к этим раздражающим вещам из-за своего слабого здоровья?       Эти девушки были единственными, кто мог зайти так далеко и предложить ему выпить.       — Ты снова принес закуски Мо Шу-сяньшэну? — взглянула Чунь Цзяо. Издав слабое «хм?», она поднялась и взяла бумажный сверток из рук Нань Гэ Эра.       Нань Гэ Эр побежденно ответил ей:       — Я ведь не могу просто позволить ему съесть всю выпечку отсюда, разве нет? Цены здесь, в самом деле, слишком высокие.       Чунь Цзяо мягко хихикнула, помогая Мо Шу развязать веревку на бумажном свертке:       — Нань Гэ Эр, если проведешь со мной ночь, Чунь Цзяо-цзе[2] может просто позволить тебе есть в этом доме, знаешь?       Нань Гэ Эр помрачнел:       — ...Нет.       Он просто не мог понять. С испещренным неровными дырами лицом и полностью покрытым рубцами телом почему вообще находились девушки, которых он привлекал? Все они словно хотели похитить его в свои постели.       Ух, или, быть может, это из-за очарования Мо Шу? Любить то, что он любит, или вроде того?       — Я ранена, знаешь? — Чунь Цзяо была в полном восторге от реакции Нань Гэ Эра. — Нань Гэ Эр в самом деле не знает, как нежно обращаться с женщинами, — взяв кусочек сладкой закуски, приготовленной специально в борделе, она отправила ее в рот Мо Шу. — Сяньшэн, прошу, попробуйте эту выпечку, которой Чунь Цзяо лично кормит Вас.       Мо Шу проглотил еду без капли сопротивления.       Нань Гэ Эр помрачнел:       — Эй, я же сказал, не корми его своей едой. Меня не заботит, если он потом не сможет расплатиться.       — Все в порядке, — Чунь Цзяо блеснула сладкой улыбкой. — Он может просто расплатиться своим телом.       Дернув своими губами, Нань Гэ Эр подошел, чтобы насильно засунуть свои домашние закуски в рот Мо Шу:       — Ешь и пошли. Иначе я просто оставлю тебя здесь, чтобы ты платил по своим долгам.       — Теперь ты презираешь мой вкус в еде, когда уже привык звать меня Сяо Шу Шу[3]... — ныл Мо Шу, даже не прекращая жевать.       Нань Гэ Эр почувствовал, как привычный нерв — тот, который часто впадал в ярость из-за проделок Мо Шу — выскочил на его лбу снова…       — Кто знал, что Мо Шу-сяньшэн и Нань Гэ Эр были так близки, — хихикнула Чунь Цзяо.       Нань Гэ Эр сделал глубокий вдох, затем открыл свои глаза, стрельнув взглядом в сторону Мо Шу, и ответил Чунь Цзяо: — Чунь Цзяо-цзе, думаешь, это возможно?       Несмотря на то, что он знал тщетность объяснений и понимал злостный восторг девушек, когда они сводили других с ума, он по-прежнему глупо уточнил.       — А почему это невозможно? — Чунь Цзяо слабо пошутила, наливая чашку чая Нань Гэ Эру. — Нет ничего невозможного здесь, знаешь?       Видите?..       Поблагодарив Чунь Цзяо, Нань Гэ Эр взял чай и сделал глоток.       Мо Шу часто посещал квартал красных фонарей, чтобы разобраться с некоторыми делами. Однако квартал красных фонарей Гуан Тяня совершенно отличался от тех, в которых он бывал ранее.       Хотя запах косметики, тянущийся от девушек, был также силен, честно говоря, парни, посещающие квартал красных фонарей, являлись немного…       Они попросту не обладали видом типичных завсегдатаев борделей.       Они были откровенны и крикливы, когда прогуливались по улицам и болтали с жителями квартала красных фонарей.       Самым дерзким во всем этом было то, что, когда Нань Гэ Эр некоторое время назад направился в дом соседской тетушки, чтобы обучиться навыкам выращивания у ее мужа, он осознал, что этого парня там не было; поэтому он спросил, где тот находился, и лишь наблюдал то, как тетушка естественно ответила ему, что этот парень ушел в квартал красных фонарей.       Нань Гэ Эр был поражен тут же — женщины в Гуан Тяне являлись столь бесстрашными, будучи так спокойны, даже зная, что их мужья ушли в квартал красных фонарей.       Однако время шло, и Нань Гэ Эр осознал противоречие.       Девушки из квартала красных фонарей в Гуан Тяне, казалось, совсем не стыдились своего положения. Никто не смотрел на них свысока. Вместо этого к ним относились так, словно они просто занимались обычной работой.       — Сегодня ушла Сяо Я, — Чунь Цзяо по-прежнему цеплялась к Мо Шу, говоря бархатным тоном. — Я все еще думаю, что наши парни лучше, — в ее словах скрывалась доля недовольства. — Я так и знала, что никто из парней снаружи не великолепнее Мо Шу-сяньшэна.       Мо Шу лишь улыбнулся, не давая никакого ответа.       — Мо Шу-сяньшэн, когда Вы собираетесь выйти?       Девушки и парни из квартала красных фонарей в Гуан Тяне иногда покидали Гуан Тянь на некоторое время. В целом, большинство людей, включая Мо Шу, выходили на какое-то время.       Некоторые выходили, чтобы прикупить товаров, некоторые, чтобы отдохнуть, но большая часть людей…       Выходила по неизвестным причинам…       Проще говоря, Гуан Тянь действительно был таким местом.       Он был полон разнообразных странных явлений и все же казался исключительно мирным.       — Вероятно, когда-нибудь потом, — усмехнулся Мо Шу. — В любом случае, нет никаких писем.       — Вполне верно, — побеседовав немного с Мо Шу, Чунь Цзяо начала дразнить Нань Гэ Эра с усмешкой. — Нань Гэ Эр, я слышала, что ты спишь вместе с Мо Шу-сяньшэнем. Есть какие-нибудь веселые случаи, чтобы рассказать? Например, что-нибудь смущающее?       Нань Гэ Эр лишился слов, подняв свою голову, чтобы взглянуть на девушку напротив него, которая выглядела даже более нежной, чем цветок.       Думаю, в твоем словарном запасе, вероятно, нет ни единого слова, относящегося к «смущающее».       По сути, нет ни у одного человека на этой улице!       — Чунь Цзяо, хватит дразнить его, — заговорил Мо Шу, наконец заимев совесть. До того, как у Нань Гэ Эра даже появилась возможность, чтобы его поблагодарить, Мо Шу продолжил. — Как может Нань Гэ Эр рассказать тебе такое? Он на самом деле легко смущается.       ...Нань Гэ Эр закипел снова.       Смущается, черт возьми! Между нами ничего нет, понятно?!       Тот случай произошел давным-давно, и Нань Гэ Эр знал, что горожане сводили его с Мо Шу только из-за своей скуки, по существу, не так много людей воспринимало это всерьез.       Просто тон Мо Шу действительно пробудил в нем неконтролируемое раздражение.       Заметив взгляд Нань Гэ Эра и его дымящий красным вид, Мо Шу усмехнулся:       — Смотри, его лицо сразу же краснеет.       Нань Гэ Эр не произнес ни единого упрека, поскольку ненавидел свой глупый рот. Он лишь придумал план — схватил закуски из бумажного свертка и засунул их в несчастный рот, который продолжал извергать ужасные слова.       Заткнись! Заткнись! Заткнись! Заткнись!       Чунь Цзяо весело смотрела со стороны, ее смех становился все более и более несдержанным.       Мне надоело это место!       Куда моя вечно несдвигаемая и прекрасно сдержанная манера вести себя с предельной уверенностью в победе пропала?! Заметки переводчика: [1] — невообразимой (скуки): в китайском здесь используется «蛋疼», что согласно электронным словарям слэнговое выражение «боль в яйцах». Подразумевается какое-то событие, не соответствующее здравому смыслу и возникшее из-за скуки. [2] — Цзе: повторение из главы 6; это обращение, используемое по отношению к женщине старше вас, аналог = старшая сестра. [3] — Сяо Шу Шу: по аналогии с «Сяо Нань» это теплое (выдуманное) прозвище для Мо Шу.