Весенние деревья и закатные облака

      Когда Нань Гэ Эр закончил собираться, он сразу же отправился в горы с Мо Шу.       Разумеется, эти собранные припасы нес с легкостью Мо Шу-сяньшэн. Нань Гэ Эр следовал за ним, задыхаясь и поднимаясь на склон с черепашьей скоростью.       Цель их охоты по слухам обитала в середине горы, поэтому им не нужно было оставаться здесь надолго. Если им повезет, то понадобится, вероятно, лишь три дня, чтобы схватить и доставить домой пойманную добычу.       Только Мо Шу привел Нань Гэ Эра в пещеру, как начал искать следы, оставленные вышеупомянутой добычей. До того, как уйти, он даже поймал пару зайцев и лис, чтобы «составить компанию» Нань Гэ Эру. Несколько раз предупредив Нань Гэ Эра не покидать пещеры, он взволнованно ушел, когда Нань Гэ Эр стал забрасывать его камнями.       Мо Шу вернулся к наступлению ночи, заметив, что «приятели», которых он оставил в качестве компании Нань Гэ Эру, уже превратились в обжигающий ужин, блестящий в масле над костром…       Нань Гэ Эр, приложив силу, оторвал заднюю лапу зайца, которая зажарилась до крайней степени жесткости, и пробормотал, обращаясь к Мо Шу:       — Не обращай внимания на мои любительские навыки, сначала поешь, — в его руках находилась открытая на середине книга.       Прекрасно, это мое дитя совсем не почувствует себя одиноко.       Мо Шу скинул добычу из своих рук и пошел, чтобы дополнительно поработать над совершенно жестким мясом.       Он сделал надрез, выжал соки из различных растений, затем присыпал небольшим количеством соли, которую достал из-за пазухи. Он переворачивал и жарил мясо снова и снова. Лишь когда оно стало источать заманчивый аромат, он отрезал кусок и передал его Нань Гэ Эру, который даже не заметил, что тот уже какое-то время не разрывал заячью заднюю лапу:       — Поешь.       Из-за ужасных результатов, которые все время демонстрировал Мо Шу, Нань Гэ Эр немного помедлил перед тем, как взять предмет из руки Мо Шу.       Несмотря на то, что он чувствовал, что до смерти его, вероятно, не отравят, он все равно откусил с осторожностью и прожевал. Затем его медленное жевание постепенно ускорилось. Недоверчиво взглянув на Мо Шу, он откусил еще раз.       Мо Шу не требовалось спрашивать мнения Нань Гэ Эра, ведь его реакция являлась лучшим ответом. Более того, он доверял своим кулинарным навыкам; они были, по крайней мере, в несколько раз лучше, чем у Нань Гэ Эра.       Со смешком он подобрал заячью заднюю лапу, которая оказалась на полу из-за Нань Гэ Эра, и продолжил работать над ней.       Заметив опытные движения Мо Шу, Нань Гэ Эр спросил, пока тот суетился:       — Похоже, ты в этом хорош, а?       Мо Шу поднял свою голову, посмотрев с притворно пораженным выражением на Нань Гэ Эра:       — Разве я не говорил тебе раньше? Я весьма искусен в готовке и подобном.       Нань Гэ Эр замолчал, но тут же пристально посмотрел на него:       — Совсем нет!       Если бы я знал, что Мо Шу был искусен в готовке, то не занимался бы этим каждый день! Такая трата времени! Было бы идеально, если бы он просто сам этим занимался!       Чем больше он думал, тем мрачнее становился; вдруг он вспомнил многочисленные разы, когда с гордостью спрашивал у Мо Шу, получился ли ужин вкусным…       Затем он сравнил мясо — то, которое зажарил он, с тем, над которым поработал Мо Шу — и тут же впал в непроизвольную ярость из-за унижения:       — Дразнить меня так весело?!       Наклонив свою голову, Мо Шу ухмыльнулся как только увидел раздраженное выражение лица Нань Гэ Эра:       — М-м.       — Ты! — кровь Нань Гэ Эра закипела из-за его ярости; он всерьез подозревал, что его вскоре могло вырвать кровью.       — Но я не готовил не потому, что хотел посмеяться над твоими кулинарными навыками, — улыбнулся Мо Шу, объясняя. — Хотя я не знаю, что об этом думают другие, но я чувствую, что твоя еда очень хороша.       — Чушь! — Нань Гэ Эр разозлился еще больше, кинув мясом из своих рук в Мо Шу. — С моими-то навыками?       Он совсем не волновался об обычных выходках Мо Шу, поскольку не воспринимал их всерьез. Однако он решил готовить еду и заниматься подобным лишь потому, что желал сделать что-нибудь для Мо Шу. Теперь это напротив превратилось в причину насмешек, как он мог не разозлиться?       — Навык вторичен, — поймав еду, кинутую Нань Гэ Эром, Мо Шу проткнул ее, затем продолжил жарить и подогревать. — Мне просто кажется, что готовить и есть одному не весело, поэтому я редко занимаюсь этим, — он улыбнулся, смотря на Нань Гэ Эра, который хотя и был взбешен, но все равно слушал его. — Лично я предпочитаю еду, приготовленную другими.       — Тогда почему ты вдруг зажарил мясо?! — и даже невозмутимо обошел меня!       — Потому что я только что решил, что теперь буду готовить, — усмехнулся Мо Шу.       — Наконец устал от моей еды? — хмыкнув, проворчал Нань Гэ Эр. Он знал, что его кулинарные навыки в самом деле не были великолепны, но такая явная насмешка все равно привела его в недовольство.       — Нет, — улыбнулся Мо Шу.       Ночь постепенно опускалась, оставляя лишь чуть мерцающий костер. Смутный оранжевый слой покрыл лицо Мо Шу, добавляя ему каплю очарования. Его обычно простое выражение, казалось, тоже смягчилось и потеплело.       — Просто потому что я решил готовить вкусную еду для тебя.       — А? — Нань Гэ Эр остолбенел на некоторое время, затем моргнул. — ...О, — он не полностью осознал, что подразумевал Мо Шу, и смог ответить лишь одним звуком.       — Ты слишком тощий, — продолжил Мо Шу.       — ...О, — моя худоба мешает такому дае, как ты? Потом ты собираешься сказать, что откормишь меня, чтобы съесть на Новый Год?!       — Я не могу исцелить рану в твоем сердце. Я лишь надеюсь, что если буду готовить твою любимую еду, то ты хотя бы станешь ждать нового дня, — прошептал Мо Шу, затем поднял свою голову, чтобы взглянуть на Нань Гэ Эра. — Люди, не ждущие завтрашнего дня, легко умирают.       Обычно глаза Мо Шу казались чистыми и проницательными; они излучали яркий пыл, лишь когда он пил вино. Сейчас глаза Мо Шу были сумрачно-черными и словно бы заключали в себе подобный пустоте безграничный опыт.       Нань Гэ Эр не мог в этот момент смотреть прямо в глаза Мо Шу, потому он отвел свой взгляд.       Он продолжал думать, что не мог скрыться от нынешнего Мо Шу.       — Не умирай, — пробормотал Мо Шу, протянув свою руку, чтобы погладить макушку головы Нань Гэ Эра.       Нань Гэ Эр почувствовал его приближение и потому вздрогнул. Тем не менее, он не уклонился от него.       — Все любят тебя, и я тоже. Теперь, — сказал Мо Шу. — Поэтому мне не понравится, если ты умрешь.       «Теперь», которое добавил Мо Шу, напротив заставило Нань Гэ Эра почувствовать слабое желание поверить в его слова. Он не верил, что Мо Шу с самого начала относился бы к нему хорошо, и не верил, что люди Гуан Тяня сразу же открыли бы свои тайны ему.       Он больше узнал о Гуан Тяне, лишь постоянно живя там на протяжении почти трех лет.       Полагаю, что у людей развиваются эмоции в отличии от растений?       К тому же, его сердце никогда не было каменным.       Его прошлая жестокость возникла из-за его нужды быть жестоким. В настоящее время в Гуан Тяне ему не нужно было упорствовать и заставлять себя, поэтому неизбежная привязанность к этому месту, очевидно, взросла в нем.       Нань Гэ Эр, наконец, кивнул своей головой:       — ...М-м, у меня нет неприязни к этому месту.       Он мог ответить лишь «Я не знаю» на вопрос Мо Шу в последние два года.       Теперь он наконец мог ответить «У меня нет неприязни».       Он не был уверен, нравилось ему здесь или нет, поскольку затянувшийся мрак заставил его забыть свои желания и вкусы давным-давно. Однако он, по крайней мере, хотел остаться.       Это попросту доказывало, что у меня, вероятно, нет неприязни к этому месту.       Странное место с шумными и наглыми жителями и с магистратом, который часто раздражает других…       Но у меня нет неприязни к этому месту.       Не ожидая, что Нань Гэ Эр скажет ему это, Мо Шу остолбенел на миг, затем усмехнулся.       — И еще, — тон Нань Гэ Эр был ледяным, но в его спокойствии едва слышалась буря.       — Хм? — Мо Шу слабо улыбнулся, вновь потерев голову Нань Гэ Эра.       — Убери свои грязные и масленые руки от меня! — раздался рев, заполнивший всю окружающую местность.