Весенние деревья и закатные облака

      В последнее время настроение Мо Шу было исключительно великолепным, его тон голоса исключительно дружелюбным, его популярность росла еще больше. Хотя ничего особо нельзя было заметить по его спокойному лицу, его невольная рассеянность и нежная улыбчивость во время разговора никого не могла обдурить.       В последнее время настроение Нань Гэ Эра было исключительно раздосадованным, его тон голоса исключительно подавленным, его аура все более и более…       Милой?       Пульсирующие эмоции Мо Шу было легко понять; поскольку он относился к Нань Гэ Эру как к своей личной вещи — как к подвеске на талию, как к гибкому мечу на своем поясе, как к мешочку, наполненному цветами сливы.       Носил с собой двадцать четыре часа в сутки и никогда не оставлял.       Поскольку Нань Гэ Эр обычно отсиживался в управленческом бюро, не выходя наружу, то это косвенно привело к тому, что Мо Шу покорно оставался дома и перестал проситься выйти наружу. Конечно, были и негативные последствия из-за этого.       Например, Мо Шу-сяньшэн должен был мельком видеть Нань Гэ Эра каждый миг — смотреть за тем, что он делал; наблюдать за тем, не замерз ли он, и хорошо ли заботился о себе…       Множество вещей, за которыми нужно было уследить, тех и этих.       И Нань Гэ Эр, и Чжу Си были совершенно вымотаны из-за этого.       Чжу Си был ужасно мрачным. Раньше, хотя Мо Шу любил отлынивать, но его производительность все же была не так уж плоха.       Однако теперь, пусть он даже на полном серьезе и оставался в бюро, он все равно отлынивал. И не только это, он отлынивал еще больше. Работа стала для него подработкой; его главным занятием теперь являлось наблюдать за Нань Гэ Эром…       Нань Гэ Эр был даже мрачнее Чжу Си.       Когда бы он ни встречался с кем-нибудь знакомым, он останавливал их и жаловался:       — Я такой жалкий...       Кто мог нормально чем-то заниматься, когда за ним наблюдали двадцать четыре часа в сутки? Кто мог перенести, когда его хватали каждую четверть часа, чтобы измерить температуру, трогая руки и лоб? Кто мог стерпеть кого-то, сидящего рядом во время еды и говорящего «А-а...», когда он кормил его с ложечки, в то же время будучи окружен кучей людей, которые почти безуспешно сдерживали свой смех?       Он почти сошел с ума!       Почему «почти»? Потому что он был «почти» готов сделать так.       В последнее время он был в печальном состоянии. Недавно он понял, что не мог ничего поделать с Мо Шу и заметил изменение в интересах Мо Шу…       Сладкие закуски теперь занимали третье место среди того, что нравилось Мо Шу. Первое место занимало следующее занятие: наблюдать, замерев, за Нань Гэ Эром, затем улыбаться мягко, словно вода[1]. Второе было время от времени хватать Нань Гэ Эра, чтобы проявить свою заботу о нем, гладя и обнимая его…       Управиться с идиотом было легко; не сложно было иметь дело и с психом. Проблема состояла в том, что сможете ли вы шлепнуть кого-то, когда этот кто-то обращается с вами с искренним состраданием?       По крайней мере Нань Гэ Эр не мог так поступить.       Было бы проще, если бы Мо Шу пытался приставать к нему. Однако он поступал так, исходя из любви, и поступал обходительно. Разнообразная проявляемая забота была столь обыкновенной, сколь могла быть; его поведение было столь дисциплинированным, сколь могло быть; телесные прикосновения были столь порядочными, сколь могли быть…       Нань Гэ Эр понял, что он мог считать себя, находящимся совсем на грани.       Более того, такое неутешительное положение, вероятно, продлится долгое время…       ...На самом деле, я неправ. Я совсем неправ! Почему я предполагал, что этот парень был идиотом?       Нань Гэ Эр вновь жаловался.       Он не идиот, он совсем не идиот! На самом деле этот человек безумно влюбленный дурак!       Чжу Си задушевно и серьезно разговаривал с Нань Гэ Эром по поводу потерявшего голову от любви Мо Шу — конечно, безумно влюбленный пришелец, который не желал работать, если не видел Нань Гэ Эра каждый миг, тоже слушал, стоя в стороне.       Кстати, пока Нань Гэ Эр пребывал рядом, то любое другое существо, разговор или звук полностью игнорировались Мо Шу…       Даже ни разу не моргнув, его глаза туманно смотрели на Нань Гэ Эра, мягкие, словно вода…       Конкретное содержание разговора Чжу Си и Нань Гэ Эра касалось проблемы работы Мо Шу-сяньшэна весной и летом.       В настоящее время обезумевший от любви пришелец не мог оставить Нань Гэ Эра даже на пятнадцать минут. Все в порядке, если бы Мо Шу просто патрулировал округ весной и летом, он мог просто брать с собой Нань Гэ Эра. Но что если ему будет нужно посетить более далекую деревню? Что если дороги будут ухабистыми?       Судя по здоровью Нань Гэ Эра, он точно не сможет этого выдержать. Потому Мо Шу тоже однозначно не сможет пойти.       И вот так советник становился бы самым неудачливым и занятым в этой ситуации.       Торжественно проанализировав суровость этого в будущем для Нань Гэ Эра, Чжу Си серьезно обратился:       — Сяо Нань, я думаю, что прекратить безрассудства Мо Шу должно быть твоим главным приоритетом.       Нань Гэ Эр помрачнел:       — Даже если ты так говоришь, я все равно понятия не имею, что делать.       Я могу остановить кое-чьи идиотские действия, но не могу управиться с его страстной влюбленностью.       — И что мы можем сделать, если даже ты понятия не имеешь? — Чжу Си забеспокоился еще больше. — Я не могу даже спать теперь, когда думаю о грядущих весне и лете, — он измученно указал под свои глаза. — Посмотри, знаешь, что это? — Под обоими моими глазами черные круги!       Нань Гэ Эр приблизился.       Прежде чем у него появилась возможность получше разглядеть, Мо Шу махом потянул Чжу Си назад, не давая этим двоим сократить расстояние до метра.       ...Ты можешь очнуться только в такие моменты?       И Чжу Си, и Нань Гэ Эр одновременно стрельнули в него пренебрежительными взглядами.       Естественно, Мо Шу решил проигнорировать существование Чжу Си и пренебрежение в глазах Нань Гэ Эра. Он улыбнулся:       — Ты голоден? Что хочешь поесть?       — Мы ели закуски только два часа назад, — Нань Гэ Эр помрачнел, напоминая Мо Шу.       — О, точно, память Сяо Наня поразительна, — Мо Шу погладил голову Нань Гэ Эра с улыбкой. — Ты замерз?       Нань Гэ Эр совсем лишился слов к этому моменту. Точнее говоря, у него не было энергии даже, чтобы ругаться. Он посмотрел на Чжу Си, находившегося метром дальше.       Великолепно, он лишился слов еще пуще меня. Слава богам и земле; ты наконец понял мое бессилие изменить нынешнюю ситуацию, поскольку моя жизнь куда более угнетающая…       И Нань Гэ Эр, и Чжу Си надолго замолчали.       Обладая лучшим душевным состоянием, советник в итоге был тем, кто в этой беспомощной обстановке очнулся первым. Он кашлянул:       — Ну, Мо Шу, ты же еще помнишь, что ты должен забрать кое-кого через несколько дней, да?       Мо Шу все еще был обычным собой, когда речь заходила о делах. Он кивнул, затем снова взглянул на Нань Гэ Эра.       Чжу Си посмотрел на выражение лица Мо Шу. Он слегка нахмурился, но не проронил ни слова.       Заметив едва уловимую реакцию этих двух, Нань Гэ Эр озадаченно посмотрел на них.       — Тогда я откланяюсь, — Чжу Си, похоже, пробормотал, затем сложил свои руки в знак уважения и ушел.       Нань Гэ Эр растерялся еще больше.       Мо Шу, судя по всему, тоже немного медлил. Он позвал:       — Сяо Нань, — и похлопал рядом с собой. — Иди сюда и присядь.       Нань Гэ Эр заметил по выражению лица Мо Шу, что он, похоже, предлагал о чем-то поговорить. Он немного подумал, затем прошелся и сел.       — Мне, вероятно, будет нужно выйти наружу в первые несколько месяцев этого года, — обдумав, Мо Шу в итоге решил сказать честно. Случающиеся время от времени поездки Мо Шу наружу не были чем-то новым; Нань Гэ Эр не знал, почему Мо Шу решил поговорить с ним об этой конкретной поездке. Потому он растерянно смотрел на Мо Шу.       — Место назначения — это Бэй Цзюнь. Возможно, там придется провести долгое время. Даже Новый Год… — Мо Шу внимательно изучал выражение лица Нань Гэ Эра, говоря ему все, что хотел, на одном дыхании. — Хотя поездка ухабистая, но я надеюсь, что ты сможешь поехать со мной.       Обычно Мо Шу ничего не просил у Нань Гэ Эра и не говорил что-то подобное «я надеюсь». Он в самом деле вел себя именно так, как сказал Чжу Си в тот день; ни разу не заставляя его и позволяя ему делать все, как ему было угодно.       Однако теперь у него возникла подобная просьба.       — На самом деле мне не обязательно разбираться с этой проблемой лично. Но я надеюсь, что ты сможешь поехать вместе со мной, — Мо Шу снова продолжил. — И поэтому я сказал Чжу Си, что лично верну тех, кто снаружи.       Внутренне Нань Гэ Эр был в смятении. Услышав эти слова, сказанные подобным образом Мо Шу, он мог только инстинктивно поднять свою голову и затем спросить:       — Почему?       — Хотя с виду ты хорошо держишься, я знаю, что узлы в твоем разуме еще не распутались, — Мо Шу погладил голову Нань Гэ Эра. — Поэтому я хочу, чтобы ты поехал со мной.       Нань Гэ Эр даже не говорил о своем прошлом, но он полагал, что люди в Гуан Тяне знали о нем более или менее. К тому же, у каждой страны имелось свое уникальное произношение, и он ничего намеренно не скрывал с самого начала, как прибыл туда.       Потому он не был слишком удивлен или поражен тем, как естественно Мо Шу сказал это.       Он просто не особо хотел идти.       Заметив сомнения Нань Гэ Эра и нежелание на его лице, Мо Шу усмехнулся:       — На самом деле я не буду заставлять тебя, если ты действительно не хочешь идти. Просто, разве нынешнее положение дел устраивает тебя?       Нань Гэ Эр поднял свой взгляд на него.       — Разве ты уже не решил остаться в Гуан Тяне и остаться со мной? — улыбнулся Мо Шу. — Если так, то лучше оборвать все связи с твоим прошлым, не так ли?       — Тоска приведет к ранней смерти, знаешь? Я не хочу, чтобы ты умер раньше меня. Кроме того, я буду с тобой; нечего бояться. Это просто последнее прощание. Больше не будет никаких перемен. Мы вместе пойдем, потом вместе вернемся.       — И? — Нань Гэ Эр наконец поднял свою голову, изогнув свои губы в улыбке. — Ты совсем стыд потерял. Когда я говорил, что останусь с тобой?       Мо Шу заметил, что Нань Гэ Эр улыбался, и на его лице тоже расцвела красивая улыбка. Он протянул свой палец, нежно надавливая им на грудь Нань Гэ Эра:       — Здесь. Оно сказало мне твоей улыбкой. Заметки переводчика: [1] — мягко, словно вода: образное выражение “柔情似水”, означает глубокую нежность.