Весенние деревья и закатные облака

      Сказанное Нань Гэ Эром потрясло Мо Шу на миг.       Нань Гэ Эр наклонил свою голову, чтобы посмотреть на Мо Шу, повторяя:       — ...Я выходил наружу сегодня, чтобы найти сведения о короле Бэй Цзюня.       Заметив, что выражение лица Нань Гэ Эра постепенно становилось черствым, Мо Шу погладил его голову:       — Ты в порядке?       Нань Гэ Эр смотрел с пустым взглядом, затем поднял свою голову и усмехнулся:       — М-м.       Мо Шу засмеялся:       — Разве ты не говорил раньше? Не важно, что произошло, это его дело. А теперь он просто тема нашего разговора.       Нань Гэ Эр улыбнулся:       — М-м.       Мо Шу заметил, что Нань Гэ Эр, похоже, не желал разговаривать, поэтому он не стал допытываться. Он просто потянулся и потер голову Нань Гэ Эра.       — Хотя я давно не возвращался сюда, — после долгого молчания Нань Гэ Эр заговорил, — у меня есть кое-какие методы, чтобы разузнать о нынешнем положении в Бэй Цзюне, — он улыбнулся. — Ты никогда не сможешь найти многое из того, что обнаружил я.       Мо Шу наклонил свою голову, безмолвно смотря на легкую улыбку на загробном лице Нань Гэ Эра.       — Даже если вы можете уничтожить Бэй Цзюнь, вы никогда не узнаете множество тайн.       Мо Шу, похоже, задумался, затем кивнул в подтверждение:       — М-м, знаем мы эти тайны или нет, Бэй Цзюнь исчезнет, если мы того захотим, поэтому они бессмысленны.       Это было эгоистичное невежество и пренебрежение попытками разузнать.       Нань Гэ Эр издал горький смешок:       — Вы, ребята, думаете, что все снаружи слабы и смехотворны?       Гуан Тянь и Мо Шу вовсе не отделены от остального мира. Напротив, они управляют всем континентом с небес, пренебрегая этими беспорядочными землями с немного высокомерным и могущественным отношением.       — «Мы», — Мо Шу напомнил Нань Гэ Эру, что тот теперь тоже был частью Гуан Тяня.       Заметив, что его разум слегка вышел из-под контроля, Нань Гэ Эр глубоко вздохнул и попытался успокоиться.       — Я слышал, что дела в Бэй Цзюне, похоже, в небольшом беспорядке? — увидев, что Нань Гэ Эр настолько волновался об этом, даже Мо Шу обратил свое равнодушие в серьезность.       — О, — Нань Гэ Эр кивнул. — Именно так, в беспорядке.       Мо Шу снова нахмурил свои брови, ответив после того, как вспомнил о нынешнем положении дел, о котором ему рассказывал грамотей:       — Если я не ошибаюсь, королевская власть, похоже… разобщена, — он не особо обращал на это внимания, потому что не считал важным.       Войска заполучить было легко, но вот завладеть генералами тяжело. Гуан Тянь обладал множеством военных талантов, за которых боролись короли. К тому же, немало жителей Гуан Тяня удерживали ключевые позиции во внутренних кругах Бэй Цзюня. Закончить династию не составляло труда.       Не важно, был король благороден или несправедлив, если его земли оказывались достаточно внушительными, то даже так называемая благожелательность не смогла бы предотвратить войну.       Человеческое сердце изменчиво. Люди, разорванные со своими семьями и домами, могут возненавидеть деспотичную войну, когда ворота их города проломят. Однако если захватчики оставят свое оружие, перестанут нападать и восстановят местное благосостояние, то те, кто страдали в бездомности и нищете от войны, мгновенно переменят стороны, подчиняясь и клянясь в верности захватчикам.       За достаточное время любые беспощадные захватчики могли превратиться в уважаемых королей-основателей. Победителей признавали королями, проигравших изображали разбойниками. Никогда не бывало ни справедливой войны, ни благожелательного короля.       Такова реальность истории.       Возможно, человек, сидящий перед ним, тоже знал об этом правиле. Однако, когда все было сказано и сделано, он все равно…       ...был слегка чересчур слаб, разве нет?       Мо Шу опустил свой взгляд, потянувшись, чтобы погладить слегка холодные щеки Нань Гэ Эра:       — Что? Не в силах расстаться? — естественно, он знал, что дни короля Бэй Цзюня были полны трудностей.       Это было очевидно; это можно было даже просто угадать.       В обычно равнодушном голосе Мо Шу слышался легкий холодок.       Нань Гэ Эр немного изумился.       Мо Шу, вероятно, сам этого не понимал. Он просто немного сузил свои глаза, шепча:       — Никто не может вернуться на свой прежний путь. И ты тоже, Сяо Нань, — он сжал плечо Нань Гэ Эра с немного большей силой.       ...Это...беспокойство?       Нань Гэ Эр стерпел легкую боль, хмыкнув:       — Мо Шу-сяньшэн, мое плечо готово сломаться. Если ты желаешь, чтобы я стал калекой, то прошу, продолжай.       Мо Шу очнулся только после короткого оцепенения. Другой своей рукой он схватился за собственную руку — он совершенно не заметил, что приложил немало силы. Боясь случайно снова навредить Нань Гэ Эру, он бессознательно отпрянул, держась на расстоянии от него.       Он знал, что слабый человек перед ним был столь же хрупок, сколь выглядел, и легко мог оказаться случайно разломленным на части.       Нань Гэ Эр повернул свою голову и увидел лишь лицо Мо Шу, на котором плохо скрывалось волнение.       Потому он вскинул свой подбородок, стрельнув в того недовольным взглядом:       — Холодно, — даже не оглядываясь, чтобы удостовериться, что Мо Шу был рядом и на него можно было опереться, он опрометчиво откинулся назад.       Теплые объятия снова окутали его.       — За то время, что я сегодня провел снаружи после полудня, я постепенно понял, почему этот ребенок так со мной обращался, — после долгого молчания пробормотал Нань Гэ Эр. — На самом деле я, наверное, частично за это ответственен.       — Сяо Нань лучший, — самообладание Мо Шу стремительно возвращалось, когда Нань Гэ Эр тесно сидел в его объятиях. Он потер лоб Нань Гэ Эра. — Это он глупый.       — М-м, — кивнул Нань Гэ Эр, — он точно глупый. Конечно, я тоже не умный, — он усмехнулся. — Все, что я могу сказать: что мы посеем, то и пожнем.       — Раз его взращивали в клетке, он должен был принять свою судьбу, — намек на презрение слышался в тоне Мо Шу. — Даже если он волк, он мог лишь принять сознание собаки.       После мига ошеломления Нань Гэ Эр начал смеяться:       — Мо Шу, я говорил тебе раньше?       — Что?       — Ты и Гуан Тянь правда хорошо подходите друг другу, — вероятно, только кто-то вроде Мо Шу мог стать лидером людей в Гуан Тяне.       Мо Шу улыбнулся; было неясно, понял ли он смысл, скрытый за словами Нань Гэ Эра.       — Я даже не знал, что моя власть была такой огромной. Вначале те подстрекатели все еще могли строить прежний вид. До того, как я умер, никто из них не смел действовать опрометчиво, боясь, что я могу вернуться. Даже те три года заточения не успокоили их, — холодно посмеивался Нань Гэ Эр, бормоча. — Как только я умер, все это разлетелось на кусочки… — он фыркнул. — Он совсем не смог управиться с теми коварными придворными.       Они совершали плачевные поступки, прикрываясь званием короля, строили козни друг другу лишь для удовлетворения своих эгоистичных желаний. Хотя он имел звание величественного короля Бэй Цзюня, он стал теперь не более чем простой игрушкой тех влиятельных властей.       — Еще не умер, — Мо Шу погладил его лицо, — жив и здоров.       — М-м, — прошептал Нань Гэ Эр. — Бэй Мо Ли умер, а Нань Гэ Эр жив. Поэтому я больше не могу вернуться, — он поднял свою голову и ухмыльнулся.       — Как послушно, — Мо Шу, похоже, был очень доволен, получив такое обещание от Нань Гэ Эра. Он нежно коснулся губ Нань Гэ Эра. — Этот крошечный волкособ именно тот, кто глуп. Потому мне удалось найти сокровище.       — Я не сокровище, я Нань Гэ Эр, — пробурчал он.       — Хорошо, Сяо Нань, — Мо Шу тоже не настаивал и просто засмеялся. — В любом случае, я думаю, что у меня отличная удача.       — У меня тоже, — насколько же ему повезло, что он смог прибыть в Гуан Тянь почти чудом и потому снова ожил.       Нынешний Нань Гэ Эр, наконец, был удовлетворен, чувствуя себя удачливым, потому что смог оказаться в этом мире и быть живым.       — Когда мы отправимся обратно? — спросил Нань Гэ Эр у Мо Шу, только после того, как они долго смотрели друг на друга и улыбались. — Я по всем скучаю, по доктору, по Сяо Ся, по Чжу Си и госпоже Чунь Цзяо и… — по многим другим.       По сравнению с пребыванием в этом беспорядочном, переменчивом и суетливом мире, наполненном различными желаниями, я еще больше хочу вернуться в Гуан Тянь и быть маленьким, честным и бедным Нань Гэ Эром.       Лучшие мои воспоминания в этом мире все из Гуан Тяня.       — Точно больше ничего не нужно делать? — Мо Шу, похоже, немного не хотел смириться, снова спрашивая Нань Гэ Эра.       Нань Гэ Эр покачал головой:       — Не нужно. Не хочу навлекать на тебя бесчестье, — хотя основные власти Бэй Цзюня ожесточенно сражались друг с другом, ситуация была не настолько плохой, чтобы здешние люди жили в крайней нищете; потому положение дел в Бэй Цзюне было относительно устойчивым. — Кроме того, — он ухмыльнулся, — я уже сказал прежде, не важно, что произойдет, это не моя забота. Можем сэкономить наше время и пораньше вернуться, чтобы не волновать всех.       Когда бы он теперь ни видел этих безобразных лиц и интриг, они были отвратительны ему. Но когда-то я был вершиной среди всех этих людей и даже самонадеянно верил, что я чистейший из них всех, ведь я защищал то, что желал защитить.       ...Насколько же неприглядное лицо я тогда носил? Насколько омерзительной была та жизнь, которой я жил?       Нань Гэ Эр заметил, что он даже сам не помнил этого отчетливо.       — Ладно, — Мо Шу тоже больше не сказал ни слова. Он протянул свои руки, чтобы снова обнять Нань Гэ Эра. — Какое великодушно хорошее дитя; ты очень добрый.       Нань Гэ Эр посмеялся, затем протянул свою руку и сжал руку Мо Шу:       — М-м.       Я добрый? Мне просто кажется, что нет нужды тратить время на эти незначительные дела.       Я удручен только тем, что узнал: все, что я делал раньше, было вконец бесполезно. Не кто-то другой виноват, а просто что посеешь, то и пожнешь. Погибнет Бэй Цзюнь или станет процветать, я не почувствую ни капли радости.       Человеческая жизнь совсем не длинна, и я уже достаточно потратил. Не знаю, сколько времени у меня осталось до того, как оно все закончится, и потому я просто хочу вернуться как можно быстрее к миру, который мне нравится больше всего.       Однако Нань Гэ Эр не знал, сможет ли Мо Шу это понять, потому он просто улыбнулся без дальнейших объяснений.       — Давай отправимся, как только те, кто собираются вернуться домой, будут готовы, — усмехнулся Мо Шу.       — М-м, — Нань Гэ Эр кивнул, затем небрежно спросил. — Сколько примерно это займет?       — Торопиться возвращаться ночью плохо скажется на твоем здоровье. Вернемся завтра после нашего завтрака.       Какого черта?! Почему ты, черт возьми, объясняешь так беспристрастно, когда мы убираемся так быстро?! Кроме того, ты совсем не дал им времени на подготовку, ведь так?!