***
На улице шумно, и это не только потому, что всем очень хочется прокатиться с горы хоть разок. Некоторые семьи приехали с детьми, почти все домики на курорте заняты, ведь корейские выходные не длятся долго, а предновогоднее настроение всех объединяет. Чонгук на ходу дожёвывает яичный ролл, Сонхва с него умиляется, и они вместе выходят на крыльцо с лыжами в руках. Впереди маячат Чимин и Соён, как ни в чём не бывало воркующие о чём-то своём, значит, успевшие помириться. — Чимин говорил, вы вместе были, — встревает Чонгук. Он помогает ей с лыжным снаряжением. — Есть такое. С полгода где-то. — Он был моего возраста? Сонхва кривит в улыбке губы. — Ты серьёзно запарился именно о том, сколько нам тогда лет было? — Просто ответь, — бурчит Чон. — Ох, Гуки, — она впервые зовёт его так ласково, от чего тот даже выпускает лыжную палку, замерев перед тем, как помочь ей надеть одну лыжу, — иногда ты ведёшь себя так по-взрослому, защищая меня, а иногда такой ребёнок. Это смешение в тебе удивительно. — Но больше как ребёнок, да? — Не обижайся. Это нормально в твои двадцать два. В свои двадцать два я тоже хотела думать только о клубах, универе, друзьях и парне. Но так уж случилось, что выскочила замуж по глупости. Я не горжусь многими своими поступками, но они сделали меня такой, какая я сейчас есть, — она еле как справляется с балансом, чтобы подъехать к нему на своей лыжне. Чонгук помогает, подхватывая её под локти, и их лица почти что соприкасаются. — Отвечая на твой вопрос: мне было столько же, сколько тебе сейчас. Чимин, как ты понимаешь, младше, только-только поступил в универ. Он был на той же специальности, мы часто пересекались на собраниях по поводу концертов и конкурсов. У нас было много общего помимо единой любви к танцам. Мы увидели, что любим ту же музыку, те же направления хореографии, одну и ту же еду и так далее. Чимин показал мне клубы, мы вместе ходили в них время от времени. Так мы впервые сошлись, вместе практиковались. За мной уже тогда ухаживал Джихун, — Чонгук сжимает зубы при упоминании бывшего мужа Сонхвы. — Я не считала, что у нас с Чимином что-то серьёзное. Ты ведь тоже заметил, как он относился к девушкам, которых цеплял на тусовках? — Но с Соён… — Да, он другой, я вижу, — улыбается она. — Но именно тогда я не чувствовала, что он относится ко мне так, как к Соён. Может, я и ошибалась. Может быть, это я разбила ему сердце, потому что не восприняла всерьёз. Я не знаю. У него и у меня разная правда. Одно знаю точно: ничего хорошего не вышло из того, что я ответила Джихуну взаимностью. Порвала с Чимином, тут же выскочила замуж. Хорошо хоть до детей не дошло. — Джихуна скоро поймают, я уверен. — Я не сомневаюсь. Я хочу двигаться дальше. И будущее уж точно будет без бывших. — А я? — Чон заглядывает в её глаза. — Я там есть? — Да. Ты там есть.***
— Куда делись Хосок и Сыльги? — после спуска с горы, в котором Сонхва едва не улетела в дерево, благородно спасённая Чонгуком, к ним подходит Намджун, который тоже рискнул разок скатиться, хоть и не без помощи более сведущей в этом Хвасы. — Я их с утра не вижу. — А, наверное, вершины пошли покорять, — Чонгук многозначительно переглядывается с Сонхвой. По лицу Намджуна видно, что он силится понять, о чём младший брат Хосока говорит, но сегодня мыслительная деятельность после адреналина — не его. — Да вон там они, наверху, — Чонгук пальцем показывает на противоположный спуску некрутой подъем, до которого ездят кабинки от лыжной базы и проложена тропинка. — Каким макаром их туда понесло? — Намджуну явно не по себе от таких высот. — Хосок хотел сделать это эффектно, — смеётся в варежку Чонгук и помогает Сонхве высвободиться из лыж. — Что «это»?! — опять не понимает Намджун. — Да про предложение он, дурачок! — вставляет мимо проезжающая Хваса. — Боже мой, лишь бы не наебнулись оттуда, — ворчит Джун, и подошедшие друзья только смеются с его опасений. — Я серьёзно, нам нельзя терять доктора! Двух! Кто будет нас лечить? — А тебя дела сердечные беспокоят? — интересуется Соён, стреляя глазками в сторону Хвасы, не слышавшей их. Намджун делает вид, что не расслышал, лицо его, словно камень, перестаёт что-либо выражать. Девушка пожимает плечами. — По-моему, она миленькая. Она нам нравится. — Нам? — хмурится Намджун, и Чонын тоже поднимает руку. — Ну конечно, ещё бы она вам не нравилась, кармические долги своих мужей и парней. — Эй! — наигранно обижается Чонын. — Аккуратнее с выражениями, а то и тебе карму напророчат! Юнги и Чимин заговорщически переглядываются, Ухи обоих хватает за капюшоны, притягивая к себе. Те недоумённо смотрят на Бэ. Тэхён только посмеивается, складывая руки на груди — мол, сами виноваты. — Не портите человеку жизнь, скотаны, — шепчет она так пугающе тихо и мило при этом улыбаясь, что те вздрагивают. Все прыскают со смеху. — А я говорил, что в тихом омуте черти водятся! — восклицает Юнги. — Воспитал на свою голову… — адресуется Тэхёну. — Всё правильно он её учит, — Джин подходит с Сомин, держа ту за руку. — С вами по-другому никак. — Где были? — спрашивает Соён. — Да так, по местности гуляли, но устали, в дом пойдём. Ужин надо приготовить, — отвечает Сомин. — Гуляйте, мы сами всё приготовим. Надо только, чтобы кто-то в магазин пошёл. — Мы пойдём, — вызывается Чимин, и Соён кивает, протягивая в ответ руку, когда он подзывает её к себе. Джин передаёт список покупок и две парочки отправляются в сторону домиков. Хваса подзывает Намджуна, предлагая ещё прокатиться, и тому снова приходится побороть свой страх, но оно того стоит — провести с ней время наедине. Юнги ещё раз с горы спускаться отказывается, но Чонын хочется, поэтому она уходит вместе с Намджуном и Хвасой наверх. Мин остаётся внизу, чтобы подождать, пока те спустятся. Тэхён и Ухи идут прогуляться. Чонгук и Сонхва снова остаются одни. — Ну, чем займёмся? — Есть у меня одна идея… — Приличная, я надеюсь? — смотрит она на него наигранно-сурово. — Конечно, нет, когда это у меня были приличные идеи? — подмигивает Чон. — Так и знала. Ну, и что за идея?***
— На кой-чёрт мы поднялись так высоко?! — кричит Сыльги, потому что очень сложно что-либо расслышать из-за жуткого ветра. Хосок как всегда не потрудился сначала объяснить, зачем такие подвиги, ведь он высоты боится не меньше, чем Намджун, да и Сыльги как-то не по себе. Ладно бы летом, хотя в жару переться ввысь тоже такой себе вариант, но зимой? В такой холод, ветер и сугробы? Хосок — отчаянный мужчина. — Ещё немного, вставай сюда! — орёт он ей чуть ли не в ухо. Спасибо говорить не за что, и Кан в крайней степени возмущена. Подъём занял у них часа три, не меньше, по её меркам, они замотаны в шарфы, под тёплыми куртками свитера и футболки, последние уже намокшие, и ей очень некомфортно. Хосок, видимо, чхал на её некомфортно, таща за собой всё выше. Да, по плану это было более прозаично, но глаза у них уже слезятся, носы отмёрзли даже под шарфами, кожа теперь будет шелушиться, и вообще… она сюда ради романтики приехала, а получает дозу фитнеса в тройном размере! В школе Сыльги ненавидела физкультуру. Ей бы нежиться в кресле возле камина с чашкой ароматного сладкого какао и книжкой, или с Хосоком в седьмой раз пересматривать «Анатомию страсти» и прямо во время сериала забывать, что смотрят, и предаваться страстным поцелуям. Но нет же, их понесло к грёбаной вершине горы! — Хосок, я уже устала, давай спустимся? — Ещё немного, дорогая, ещё чуть-чуть! Знаешь, я тут припомнил все твои издёвки надо мной в первый месяц знакомства… — Да почему сейчас?! Ну ты и злопамятный! Я тоже много чего припомнить могу! — рычит Сыльги. — Я не спорю, можешь, — смеётся Хосок. — Только я это не для того, чтобы позлить тебя, вспомнил! — А для чего ещё? Крайне неудобно вставать на одно колено, когда ты, как капуста, в десяти одеждах. Но Хосок преодолевает и эту трудность. У Сыльги очки запотели, она видит смутно, полагая, что у того просто развязались шнурки на ботинках. Сколько они знакомы? История недлительная, но богатая. В прошлом сентябре они познакомились благодаря тому, что Чонын попала в больницу и должна была стать её пациенткой, а её взял Хосок. Прошёл уже целый год, а Хосоку и не верится — время потеряло своё значение рядом с ней. Он елё выуживает маленькую коробочку с кольцом, которое тщательно подбирал втайне от неё, делая вид, что задерживается на работе. Мужчины бесхитростны, их планы легко раскусимы, если женщина хочет всё выведать. Но Сыльги от Хосока такого шага не ждала, поэтому удалось всё провернуть быстро и незаметно. Он стягивает с левой руки варежку, беря её прохладную руку в свою ладонь. Ветер, заткнись, ему тебя не перекричать! — Стервозинка, я люблю тебя, — ему всё же удаётся это, хоть и голос дрожит и уже даже немного охрип, — я много раз говорил это, надеюсь, ты воспринимала это всерьёз! Я хочу жениться, потому что мне кажется, что даже война на скальпелях не разлучит нас! И мне всё равно, если мы будем ругаться из-за пациентов, ты всегда можешь нажаловаться на меня начальству, а я всегда успею обойти правила, к тому же, бюджет у нас будет на двоих, так что мне не страшно, если мне урежут зарплату — будем жить на твою! — Сыльги то ли плачет, то ли смеётся, но рука её ещё крепче сжимает хосокову, пока тот пытается вытащить колечко из коробки второй. — Неважно, будешь ли ты мне ассистировать или захочешь выбрать другую специализацию, я в любом случае поддержу, потому что ты будешь ассистировать мне в другой, более важной вещи — в жизни. Ты выйдешь за меня? — Хосок… — И лучше тебе не говорить «нет» на высоте нескольких сотен метров! Растрогавшись, она всё-таки взрывается смехом, обнимая в ответ и целуя его куда достанет. — Ну конечно, да! Я выйду за тебя, Чон Хосок! Я стану твоей женой! Может быть, разбитые сердца — это всё-таки его специализация. Хосок мастерски их залечивает, своё в том числе. Он выбрал всё правильно.