---
Джин отмокал в ванной и думал. Точнее вспоминал о первой встрече с Намджуном, что звал его постоянно на ужин. Он отказывался, а он звал и звал. И интерес то был уже совершенно другой. Борьба добра и зла не состоялась. Увы. Но с другой стороны сам Сокджин перестал быть абсолютным добром, а Намджун — абсолютным злом. Ведь ничто не однозначно в этом мире. И грани между добром и злом не такие уж и четкие. Джин был где-то посередине. Не добром, но и не злом. Он был серым, невзрачным. Ведь смысл всего капитан потерял очень давно. Из своего положения он пытался выделить пользу. Ким Намджун явно имел власть больше его. Он мог дотянуться там, где Сокджин дотянуться не мог. Это бесило, убивало и спасало одновременно. И если бы не помощь Намджуна, то он никогда не смог бы найти друга — Джиёна. Жаль, что не в живых, но нашли. Сейчас же из Намджуна он вытягивал помощь для Чонгука, которому помогать совсем не хотелось. Благодаря ему же он следил за Юнги, что держался на тончайших нитях за жизнь. Все было хорошо. Пока.---
— Как ты пришел к такой жизни? — К какой? — Не отворачивайся. Я знаю чем ты промышляешь. Мы же партнеры несколько лет как. — Ну слушай тогда, партнер. Я родился в очень бедной семье. Денег не хватало порой даже на еду. Родители пытались прокормить меня и сестру, беря на работе дополнительные смены и устраиваясь на подработки. Каждая копейка была на счету. И человек, находящийся в нищете, не знающий как бы заработать денег, чтобы утром следующего дня хоть немного поесть, остается лишь искать незаконные способы заработка. Другого выхода в этой ситуации я не видел. Да и сейчас тоже. Уйти с этой «работы» теперь можно лишь ногами вперед. Родители наши делали все, чтобы мы были накормлены, одеты и обуты. Над нашей одеждой, общим видом и положением дел лишь смеялись. Ведь бедные портят жизнь средним и высоким слоям общества своим существованием. — Это не так. — Конечно не так. Ведь ты не хочешь, чтобы так было. Но таков наш мир. И я стал сбывать наркоту местной группировки. Постепенно мне становилось скучно, и своей усердной работой заработал уважение и ненависть. К власти в клане я пришел через преемство. Крови соклановцев на моих руках не было. Все честно, просто так захотел бывший глава. Но многие так не считали. И с тех пор я каждый день нахожусь под прицелом своих и чужих в том числе. Это страшно, не буду скрывать и делать из себя сумасбродного идиота. Ведь я все еще обычный человек. — Обычный человек? Ты все еще остаешься Монстром. — Да, я — Монстр. А кто сейчас вообще чист? Да и во мне милосердия и сострадания больше, чем даже у вас — защитников мирного населения, а про власть я уже ничего не буду говорить. И сам все знаешь. — Все мое естество против твоих слов, но где-то в глубине души… — Поэтому мы и сотрудничаем. Мы сделаны из одного теста, капитан… Нет людей с ангельскими крыльями, но у нас хотя бы есть серые крылья, когда у других и их нет. — Начитался сопливых цитаток из интернета? — Порой они очень правдивы. Парни рассмеялись. Но в этом смехе не было никакого веселья. Оно не для них…---
Джин отпускает еще одного потерпевшего с крокодильими слезами и откидывается в кресле. Как же он устал. Устал от вечных заявителей, которые пытаются его разжалобить какие они несчастные, надеясь, что его проблему решат по щелчку пальцев. Устал от наглости воришек, которые искусно играют на нервах. Устал от сбытчиков, не желающих сдавать своего босса, не понимая, что так делают лишь себе хуже. Большинство мелких дел он итак отдал своим подчиненным, чтобы не загружать ими свою голову, но все настырно идут к нему, хотя в участке полно хороших следователей. Он устал и от своих проблем. Джиён совершенно никого не слушает, отчего Юнги начал капать на мозги ему. Устал присматривать и уговаривать Чимина следить за своим здоровьем. Устал он и от Намджуна, который так настырно требует повторной встречи. Джин хочет исчезнуть из этого мира. Его самого не принимают за человека, которому нужен долгосрочный отдых, и все требуют и требуют. Чего и сами не знают. Он хочет исчезнуть, но обрывает желание на самом корню, но оно как сорняк, все лезет и лезет наружу. Вскоре он просто опустит руки. Так под конец смены вновь ему приносят письмо. Кто отправитель — Джин итак знает. Стоило бы выкинуть письмо, но он открывает и видит новое приглашение в тот же ресторан, что был и в первый раз. Стоило бы разорвать и забыть, но он понимал, что Монстр так просто от него не отстанет, и решает пойти на встречу. Закрыть кабинет и оставить ключи до следующей смены, доехать до дома, принять душ и переодеться, доехать до места встречи — все делается на автомате, без лишних мыслей. В ресторане уже сидел Намджун и ужинал. Улыбнувшись при виде долгожданного гостя, пригласил его сесть за стол. — Ты так просто от меня не отстанешь? — спросил недовольно Джин. — Как можно? — улыбался ему Монстр. — Не могу так просто бросить интересного собеседника. — Говори уже, что тебе нужно и какова моя выгода? — Вот так сразу? — Я устал от недосказанности. Да и в любой момент могу тебя посадить. Мне ничего не стоит это сделать. — Но не стоит все же этого делать. В том, что я хочу предложить выгоды больше для тебя и меньше для меня. Так что не стоит сразу отказываться. — И что за предложение? — Крайне выгодное: ты садишь и выпускаешь нужных мне людей, а взамен любая информация, которая тебе нужна, мною будет предоставлена, так и повышение в звании за усердную работу. — Сажать одних уродов, но выпускать других? Ты сам представляешь хоть что ты мне предлагаешь, Намджун? Я полицейский, и не могу по твоей просьбе отпускать тех, кто очерняет наши улицы, делает их небезопасными. — Прекращай. Ты сам знаешь кто делает эти улицы опасными. И они выпускают куда хуже чернь, чем ту, что я прошу освободить. — Мой ответ — нет. И жди письмо с вызовом в участок. Подобное предлагать — сесть за решетку в мгновение ока. — Не руби с плеча. Больше выгоды в этом для тебя. Подумай и приходи вновь в этот ресторан. Я буду ждать. Сокджин бросил взгляд, полный ненависти, и вышел из ресторана.***
На момент, буквально на мгновение, ему захотелось согласиться. Но страх, что он окунется в самое пекло зла, не давал ему покоя. Он перебрал тысячу и один вариант, но все они были глупыми, недостойными внимания. Ким мог конечно посадить Монстра, но каков шанс, что он останется за решеткой на положенный за его деяния срок? Никакого. Поэтому, скрипя сердцем и ненавидя себя, он отправился на новую встречу и согласился на предложение. Сокджин ненавидел себя. Джиён ненавидел его. Но пользовались теми возможностями, что давал им Намджун. Взаимовыгодное сотрудничество было действительно выгодным. Они работали друг на друга, помогали. А по вечерам пили вино в ресторане и разговаривали. Они не были друзьями, но темы для разговоров были. Они не были друзьями, но помогали друг другу. С тех самых пор, как Джин дал свое согласие.---
Работа была закончена. Куда Джину было податься — к родителям на ужин или в Омелас — не знал. Ему напиться да забыться. Хотя бы на один вечер, а там вновь на работу. Перед ночной сменой следовало бы выспаться, но расшатанные нервы требовали отдыха душой. Что он вообщем-то и осуществил. Конечно, едва ли отдых можно было таковым назвать, если он проходит в компании Ким Намджуна. Но Сокджин не знал куда ему податься, с кем он мог спокойно поговорить, как если не с ним. Он преступник. Но умен. И знает порядки жизни. — Ты слушал, что я говорил? — спросил строго Намджун. Джин рассеянно покачал головой и убрал в сумку папку с делами. — Дай отгадаю: друзьям наседают, а в особенности Чонгук? — Знаешь кому я сливаю то, что просил найти? — мрачно спросил Джин, усмехаясь. — Ну, разумеется. Как ты обо мне все знаешь, так и я должен знать все. — Слежка? — Иногда. Сокджин вновь усмехнулся, допив остатки вина из высокого бокала. — Судя по твоему настрою, лучше заказать еще? — спросил Намджун, и после кивка полицейского, махнул рукой — бутылку тут же принесли, разлили по бокалам и оставили на столе. — Расскажешь или вновь молчать будешь? — спросил Джун. — Каждый день думаю о том, что медленно становлюсь тем, кого презирал. Чем больше осознание этого приходит ко мне, тошнота так и накатывает. Что я делаю? Почему работаю с тем, кого должен посадить? — Ты ведь и так знаешь почему. — Джиёна я не смог спасти, даже с твоей помощью. А Чонгук? Я и его потеряю? — Возможно. Ведь я с ним не контактирую. Это ты даешь материалы. Я — пособник, а ты… — Я знаю! — прикрикнул Джин, опустошая бокал. — Так чего задаешься вопросом? Усложняешь только все. Не ищи, не отдавай. — Так он нарвется на еще большие проблемы без меня. — Он итак нарвется. — Что ты предлагаешь? — Я уже сказал. Сокджин тяжело вздохнул и отвернулся к окну. — А насчет того, что ты сказал до этого… Капитан, у тебя совсем детские размышления. Повзрослей уже. — Что? — Всех не поймаешь, всех не посадишь. Закроешь одних — появятся другие. Это замкнутый круг. Когда поймешь это — жить станет легче. — И что теперь? Сидеть ровно и не рыпаться, раз никого не накажешь? Намджун тяжело вздохнул. Эта беседа слишком утомительна. Словно ребенку объяснять законы мироздания. — Поэтому я и сказал тебе — повзрослей. Не стоит корить себя, причислять к последнему злу. Пойми, что все выживают. И нам никуда не деться от этого. Ты же… Ты вообще жив? Джин выбил из колеи последний вопрос и ничего не ответил, а Намджун махнул рукой, подводя черту этого разговора, и откинулся на спинку стула.***
Дни, похожие друг на друга, как капли воды, доводят до безумия. Зачем мечтать поскорее подрасти, стать «взрослым», если все, что есть в жизни ныне это работа, посиделки с друзьями и деловые встречи? У Джина недосып, хроническая усталость и недовольство этой жизнью, вкупе с желанием спрятаться, исчезнуть из этого мира. И возможно Намджун был прав, когда спрашивал его жив ли он вообще. Тогда в ресторане он не нашел что сказать ему, а сейчас отчетливо понимает — нет, он живой мертвец. Организм функционирует, сердце бьется, хотя частенько оно пропускает удары, но он физически жив. Душевно мертв давно. Наивно ведь полагать, что когда человек натягивает улыбку, шутит, пытается помочь всем и каждому, забывая про себя, он будет в порядке. Ким едва ли бросит работу, едва ли перестанет переживать за друзей и едва ли начнет уже переживать за самого себя. «Я в порядке» — чистейшая ложь. Хочется кричать: «Спасите меня! Я не в порядке!». А в голову настырно лезет мысль: «Ну и ладно. Жил как-то до этого и пусть будет так и дальше». Эти мысли были настырными, мешали работать и отдыхать. Все меньше людей верили в его улыбку. И в этом вина была только одного человека — Ким Намджуна. Он так настырно лез в его жизнь, что Сокджин начинал искренне его ненавидеть. Где это грань между полицейским и преступником? Куда она делась, и почему Джин позволил Джуну влезть в его голову, пусть они и прошли вместе определенный путь? Это надо было прекращать. А обратиться за помощью он не мог. Разве что оставалось поехать к родителям. Те всегда утешат и помогут, даже если это будет обычным советом, то это уже будет ниточка, за которую он крепко схватиться и вытащит себя из этого дна. Перед выходными он отменяет встречи с Намджуном, предупреждает друзей, что его не будет в городе, и со спокойной душой едет к родителям, с которыми не виделся очень давно. Родной дом встречает его теплом, уютом, прекрасным ароматом домашней еды и теплыми улыбками родителей. Мама крепко обнимает сына и целует в обе щеки, причитая, что Сокджин совсем исхудал из-за работы. Отец крутился рядом и просил жену отпустить сына и дать ему поприветствовать Джина. Когда женщина отпускает его из объятий, то тот тут же попадает в объятия отца, похлопавшего его по спине. Отец хотел было завести разговор о работе, но мать пресекала любые попытки. За что Сокджин был очень благодарен. Хотя бы здесь дома не хотелось вспоминать о делах. Вот только сама работа не желала отпускать его, и он то и дело выходил изо стола и отвечал на звонки. Желание отключить телефон Ким зарывал глубоко в себе. Все-таки будучи начальником следовательного отдела своего участка такую прихоть позволить себе он не мог. И, улыбаясь и извиняясь перед родителями, вновь выходил. Впереди были выходные, поэтому на предложение родителей остаться он радостно согласился. Сокджин был единственным сыном четы Ким. Мама его долго не могла забеременеть, поэтому когда она узнала, что беременна, приложила все свои усилия, чтобы ее сохранить. И, когда зимой на свет появился Джин, радости не было предела. Детство свое Джин вспоминал с улыбкой. Родители очень любили своего единственного сына, души в нем не чаяли, поэтому парень всегда мог надеяться на поддержку родителей. И только по этой причине он решил рассказать отцу о друзьях и связи с Намджуном, не ожидая упреков, надеясь лишь на поддержку. — Сын, я помню, как ты страдал, когда погиб Джиен, — начал Ким-старший. — На тебя было больно и страшно смотреть. Ты утопал в горе… Раз ты говоришь, что Чонгук также уперт… Я не хочу тебя расстраивать, но здесь ты бессилен. Ты, как никто другой, знаешь эту систему, и прекрасно понимаешь, что будет. То же и с Монстром. Ты попался на его удочку, понадеявшись на него, и теперь ты не уйдешь. Он тебя не отпустит и ты не захочешь уходить. Монстр может сделать все — подставить и посадить, убить. Хотя… Ты не задумывался почему выбор пал на тебя? — Что ты имеешь ввиду? — Джин, сам подумай. Крупных связей у тебя нет, звание невысокое. Ты обычный следак, так почему Монстр решил обратиться к тебе? У него есть возможность завести куда серьезнее знакомства. Так почему ты? — Он как-то сказал, что мы похожи. Но я не воспринял его слова всерьез. — Может он и прав, не думаешь? Джин рассеянно покачал головой и уставился в кружку с остывшим кофе. — Как отец я должен сказать, что ты зря связался с ним, но боюсь, что поздно, да и незачем особо. Ведь он все равно привлек бы на свою сторону. У Монстра к тебе личный интерес, а его просьбы — способ держать тебя рядом. — Если я попробую его закрыть? — Пробуй. Но можешь сам оказаться за решеткой или же просто разозлишь его. Ким Намджун — не человек, он разрушительное подобие. — Так что мне делать, отец? — на грани истерики спросил парень. — Береги себя, — прошептал мужчина, скосив взгляд на телефон сына. «Ким Намджун» Он и здесь, у родителей его достанет…***
Тихая темная комната, единственным светом в котором служила настольная лампа. Перед Сокджином лежала папка с делами на конкурентов и подчиненных Намджуна. Ким уже просматривал документы и не знал, что ему делать. Он не мог повлиять на это дело: этот мужчина был неким генералом в клане Монстра и его нельзя было выпускать. Разрушить дело — разрушить свою собственную жизнь, подставить самого себя и сесть. Отказать Намджуну — он опять же может попасть в тюрьму. Куда ни двинься — расстрел. Рука уже тянулась к телефону, но тут же отдергивал ее от смартфона. Пусть он знал, что однажды его связь потребует больше, чем сможет сделать Сокджин, как против закона, так и против себя, но наивно считал, что является слабой пешкой, очередным падшим рядовым хранителем закона. И вот сейчас… «У Монстра к тебе личный интерес, а его просьбы — способ держать тебя рядом», — вспомнились слова отца. Может тогда Намджун простит его отказ? Эта мысль ударила по голове и, впившись кончиками пальцев в виски до боли, Джин скинул папку со стола. Да к чему ему — капитану полиции — потакать желаниям и надеяться на какую-то милость преступника? Чтобы Намджун ни говорил, как ни засорял ему голову лживыми представлениями о мире, он был и останется преступником. Не гнушаться на подлости — девиз их. Был и останется. Подобрав папку, Джин решил разобраться с делами псов Намджуна и его конкурентов. Главных в деле Намджуна он не отпустит, даже если он посодействует в его аресте. Сокджину терять нечего…***
Злость не отпускала на протяжении нескольких дней. Он дал ход расследованию: кого Ким хотел освободить — освободили, кого-то должны были вскоре отпустить, а генерал так и остался под стражей. Намджун порывался к нему — Сокджин сбрасывал звонки и не отвечал на приглашения. И ожидаемо после несколько дней молчания после работы его затолкали в машину (попросили проехать до клуба). Монстр, как владелец клуба, сидел в принадлежащей ему вип-ложе и медленно пил виски со льдом. — Ощущение, что я попал в фильм, — прошипел Джин, с силой усаженного в кресло рядом с Намджуном. — Дай отгадаю: ты по поводу генерала? Джун усмехнулся и махнул охранникам, и те тут же вышли из комнаты. — Знал, и все равно поступил по своему. — Я — служитель закона, а не твоя пешка. Выпусти его и думаешь от меня бы хоть что-то осталось? На меня спустят всех собак, а не на тебя. — Ты так трясешься за свою шкуру? Боишься начальства, такого же гнилого, и общественности, а меня ты не боишься? — Посадишь? Убьешь? Не страшно. Боролся за справедливость и пал в войне. Сколько таких было до меня и сколько будет после? Намджун громко рассмеялся на слова капитана, а Джин напрягся. — Серая твоя справедливость, однако, — отсмеявшись, произнес Джун. Сокджин пожал плечами и откинулся в кресле. — И? Что теперь? — Мог бы подставить, мог бы убить, но есть ли толк в этом? Ким встал позади Джина и прошептал: — Считай за проверку: послушная пешка ты иль боец. Ты доказал, что боец. Чтобы я тебе ни говорил — остаешься на своем. Похвально. — Я не твоя шестерка. Джун хмыкнул и отошел от парня, нервно выдохнувшего. Намджун подавил смешок и налил виски для Джина. Тот принял стакан и еле слышно произнес: — Благодаря тебе скоро сопьюсь. — Если ты будешь более разговорчив, то буду только рад споить тебя, — еле слышно ответил Ким. Джин замолчал и сделал глоток крепкого алкоголя. — В кого ты играешь? — спросил вдруг Джин после долгого молчания. — А кем ты видишь меня? — Повторяться не буду, мнение о тебе не изменю. Твоя серая мораль настолько темная, что в ней проблесков хорошего нет. В то же время ты просчитываешь свои ходы на несколько шагов вперед: это можно понять по тем, кого ты отправляешь мне на суд. — Бизнес. — Нет, иное. — Более благородное? — Да. Намджун тяжело вздохнул и откинул голову на спинку дивана, закрывая глаза. — Бизнес, бизнес и еще раз бизнес, Сокджин. Конечно, в самом начале это был способ выжить. Но сейчас — бизнес… Просто кто-то понимает в нем больше, имея при этом неугомонное желание выжить в этом мире. Кто-то мне нужен — прошу отпустить; кто-то мешает — я от него избавлюсь. И неважно каким способом. Посадить, расколоть душу иль убить — зависит от тяжести проступка или угрозы. И не зависит кто передо мной. Это все неважно. — Тогда почему я? У меня власти немного. — Не хочу отвечать на этот вопрос, но кое-что скажу, все равно придется когда-то... Когда я предложил тебе союз и ты согласился, то запросил у меня не денег, не высокое звание, а информацию и помощь. Этим ты меня и привлек. И за эти годы работы я много, но с тем и мало о тебе узнал. Джун подошел к Сокджину и склонился к лицу его. — Ты интересуешь меня, как человек. Мне интересно: смогу ли я тебя окончательно столкнуть во тьму. Последние слова он прошептал Сокджину в дрожащие его губы. Неосознанно Джин потянулся к Намджуну, потянулся к самому монстру. Пусть завтра пожалеет, но сейчас он хотел этого. И Монстр не отказал ему, притянул к себе, прижал к себе и поцелуем вытягивал душу. Ладонью своей он притронулся к щеке Сокджина и поглаживал подушечкой большого пальца. Нежности и страсть — эта ядерная смесь заставляла дрожать, судорожно хватать воздух, сжимать в ладонях пиджак Намджуна и прижиматься к нему. — Подожди, — прошептал Джун, улыбаясь. — Ты можешь уже завтра пожалеть. — Я не пьян и отвечаю за свои действия. — Знаю, но чувства опьяняют сильнее. — Хватит этих ванильных цитаток. Я хочу… Продолжать фразу, просить не требовалось. В страсти сгорают двое. Раздевая парня, прижимаясь к нему, выхватывая воздух и поцелуи, Намджун все больше сходил с ума. Он думал, что самый счастливый момент в его жизни — получение власти в клане, но понял наконец, что самый его счастливый момент, когда Джин потянулся к нему, позволяя себе утопать в нем. Казалось, что лишь прикосновение и через мгновение от него и Джина ничего, ничего не останется. И этой ночью он только больше в этом убеждался. Этой ночью, самой длинной на памяти двоих парней, они сходили с ума. Голова кружилась, не было не единой здравой мысли, кроме тех, как быстрее утонуть в страсти, забыв имя собственное. Окромя обжигающих поцелуев-укусов на губах горело чужое имя. На теле все больше следов оставалось этого безумия. Руки, что сплетались крепко, не отпуская друг друга, скользили по кожаной обивке дивана. Перед глазами взрывались фейерверки, на душе все больше осколков, на уме билась лишь одна мысль: «Ненавижу его, но не смогу уже без него…»***
Джин помнил тот вечер, когда окончательно связал себя с Монстром крепкими узами. Не то любви, не то дружбы. Это было куда крепче. Их встречи редко отменялись. Так они и сидели в ресторане или в клубе Намджуна, пили и разговаривали. Джин все также просил помощи, поддержки и совета у Джуна, а тот с улыбкой помогал ему, не имея ничего против. Единственным камнем преткновения было знакомство с Чонгуком. Сам парень мало интересовал Намджуна, он скорее хотел помочь Сокджину уберечь Гука от проблем. Джин понимал, что это глупо и не следует делать этого. Чонгук его то ненавидел подобные знакомства, а Монстра — врагом своим считал. — Намджун, он может и тебя привлечь. Ты же знаешь как Чонгук повернут на теме очищения страны от тебе подобных, — говорил Джин в который раз, выбираясь из-под обнимавшей его руки. — Боишься? — чуть насмешливо спросил Джун. — Что если — да? Ким удивленно посмотрел на Сокджина и рассмеялся. — Что смешного? — спросил Джин, обидевшись. — Это лучшее признание в любви, — прошептал Нам, притягивая парня и целуя пухлые губы. Одной рукой Намджун поглаживал чувствительную шею Джина, заставляя его чаще дышать от волнения, хотя больше задыхаться. Другой рукой водил по спине, заставляя парня все больше выгибаться под его нежными руками, что медленно распаляли в нем желание. — Он сможет сделать, что угодно, — прошептал Джун в губы Джина, заставив посмотреть на себя, хотя тот и не слышал ничего. — Но едва ли удастся. Сокджин кивнул, будто услышал, понял, но на деле же не мог оторваться взгляда от темных глаз Намджуна, на дне которых таилось нечто страшное. Нечто, что сводит его с ума, сводит с правильной дорожки, утаскивая все дальше, на самое дно. Сила притяжения бьет на поражение и искрят оголенные нервы между ними. — Что ты со мной делаешь? — шептал Джин. — Я схожу с ума… Подсыпываешь мне что-то в алкоголь, чтобы я больше к тебе привязывался? — А зачем? За эти годы ты так и не оставил своих попыток бороться со мной, со своими чувствами. Позволь себе окончательно пасть. — Я не могу, — шептал дрожащим голосом Ким, чувствуя, как ладонь спустилась ниже к ягодицам, сжимая, а на шее горели почти невесомые поцелуи. — Можешь, — хмыкнул Джун, опаляя горячим дыханием покрасневшее ухо. — Я тебе помогу. Намджун расстегнул ремень, издевательски медленно приспускал джинсы, прикасаясь почти грубо к паху, заставив Джина прохныкать, откинуть голову и судорожно хватать разряженный воздух. — Прекрасен, — выдохнул Нам. — Так и хочется оторвать твои крылья, дать пасть окончательно и бесповоротно. Джин не слышал того, что говорили ему. Утонул в чувствах и ощущениях, что так щедро Ким ему дарил. Хотелось отплатить. Хотелось свести с ума Монстра. Потянулся к паху, сжимая, вырывая шумный выдох сквозь зубы. — Тянешь меня за собой? — спросил Монстр, сжимая в своих объятиях довольно улыбающегося Сокджина. Страсть и безумие охватило их. Не желая освобождаться, а лишь сильнее сковать одной цепью на двоих. Монстр не отпустит ангела, а ангел и не желает, ведь умрет без поддержки. Их притягивало друг к другу, как магнит. Дыханье было сбито к черту, у виска стучало. А они, - знать не знали, что это за сила - она не говорила. Но оба догадывались.***
В Омеласе было шумно — выходные как никак. Друзья шумели, смеялись, разговаривали обо всем, не замечая времени, не замечая, что на улице давно стемнело; что фонари загорелись; что народ медленно уходит. Они жили в своем мирке — уголке кафе. — Чимин, как у тебя дела с тем парнем? Тэхён, кажется? Ребята не так давно узнали об этом пареньке, с которым в сети общался Пак. — Вновь не выходит на связь, — вздохнул парень, недовольно скосившись на пакет с домашней едой, которую ему принес Джин. Места в холодильнике уже не было от контейнеров. — Может тебе наконец позвать его к нам? Познакомимся, может чем помочь сможем, — проговорил Джин, замечая, как Чимин с ненавистью, пусть и скрываемой, смотрит на пакет с едой. Знает же, что друг есть не будет, но не может перестать заботиться о младшем. — Попробую. Но как бы вновь не спрятался. — Пробуй, — откликнулся Хосок, недовольно поглядывая на Чонгука, выигравшего у него очередное противостояние. — Ситуация у него… страшная. Боюсь даже представить состояние этого паренька. — Это уж точно, — широко улыбнулся Чонгук, чем бесил Хоби. Вот разговаривают же на серьезную тему, а Чонгук не может не нарадоваться очередной победе над Хосоком. Вот что значит — самый младший. — Эй, мелкий, вызываю тебя на бой! — прикрикнул раздраженно Хосок. — Опять хочешь проиграть? — рассмеялся Гук. - Ну давай. Хоби буркнул что-то вроде: «Мы это еще посмотрим», и повернулся к компьютеру. Джин и Чимин рассмеялись. Как же легко было взбесить друга. Особенно если это делал Гуки. — Хён, я прошу тебя, не приноси больше еды. Знаешь же, я и половины не съедаю, — проговорил тихо Чимин, поглядывая на противостояние Хосока и Чонгука. «Я в принципе не могу ничего съесть», — скорее это хотел сказать Пак, и Джин прекрасно это понял. Слов не нужно было. — Знаешь же, что я не могу… Чимин-а, я переживаю за тебя. Джин приобнял младшего за плечи, не обращая внимание на тихое: «не нужно», остро кольнувшее в сердце.***
Разойтись ребята решили достаточно поздно, почти к закрытию кафе. Хосок вызвался довезти засыпающего на ходу Чимина до дома. Чонгук же вцепился намертво в Сокджина, не желая ехать с Хоби и Чимином. «Вот же ребенок», — подумал Джин, тем ни менее соглашаясь подвезти его. В машине они не разговаривали. По-крайней мере до тех пор, пока Киму не пришло сообщение. От Намджуна. — Пособничек требует к себе? — ехидно спросил Чон. «Как же бесит этот ребенок», — мелькнуло в голове Сокджина, сжавшего до боли челюсти. — Чонгук, хватит, — устало произнес Джин. Эти замечания, ссоры были уже поперек горла. Казалось, что младший хотел извести его. И у него это выходило на ура. — Хён, я переживаю за тебя, — после долгого молчания проговорил Гук. — Кажется, что ты привязался к нему. «Так и есть», — подумал Ким, не решаясь озвучивать этого. — Что если однажды ты надоешь ему и он попытается избавиться от тебя? — Этого не будет. Джин до боли сжал руль. — С чего такая уверенность? Наверняка он тебе мозги промыл… В любви еще не признавался? Чонгук рассмеялся, внимательно поглядывая на старшего. — Джин-хён, ты полицейский… Ким резко затормозил, и Чон чуть не ударился о приборную панель. — Выходи. — Джин-хён, ты полицейский, — не унимался младший. — Не забывай об этом. Сокджин повернулся к Чонгуку, взглядом умоляя выйти, оставить его наедине со своими мыслями, бившие набатом по голове. И Чон решил сдаться. Старший, а не понимает элементарных вещей. Спорить бесполезно. Чонгук вышел из машины, не оглядываясь на давшего по газам Джина.***
Казалось, что каждый решил извести его. Работа, друзья… Все его мучили. Вот только не от того, не от другого отказаться не мог. Что работа, что друзья: были любимы и дороги. А вот Намджун… Можно ли было уйти от него безболезненно для них двоих? Они — взрослые люди, смогут расстаться и забыть друг о друге… Но нет. — Я тебя не отпущу, — зло выкрикнул Намджун, больно прикладывая Джина к стене. — Это что за игры? Думал, соскучился он, а он пришел «попрощаться». Спасибо хоть, что лично решил сказать. — Намджун… — Расскажу всем о твоих связях и превышениях должностных полномочий, и посажу тебя. Или прикую наручниками к этой кровати, но так просто я тебя не отпущу. Джин неожиданно от страха заплакал, чего ни Намджун, ни даже он сам не ожидал. Но сейчас ему действительно было страшно в руках Монстра, что мог разорвать его на части одним взглядом темных глаз. Зачем он заглянул с той стороны через зеркало и сразу всё внутри потухло, померкло - зачем Джин помнил кто Намджун, что он. "Мы идиоты. Летим навстречу, всё быстрей обороты", - у Джина всплыла в голове строчка из какой-то песни. Намджун прижал к себе его, перекрывая воздух от стальных объятий. — Я тебя не отпущу. — Джун… — Пойми уже, наконец… Я не смогу отпустить тебя. Слишком эгоистичен. Привязался крепко, без тебя задохнусь. Ты — ангел мой, выводишь на свет меня — Монстра. Благодаря тебе вспомнил, каково это любить… Я не смогу отпустить тебя. Не смогу, не отпущу, и даже не проси. Мы в фазе состоянии войны, и я понимаю, что обречен. Мы обречены. Джин уткнулся лбом в крепкое плечо Намджуна, всхлипывая, задыхаясь то ли слишком крепких объятий, то ли от собственных чувств. «Уйти от Монстра — миссия провалена. С треском.»***
Порой мы не знаем, что хотим от этой жизни. Семья, друзья, любимый человек и работа — все есть, но этого мало. Хочется больше. Чего именно — понять тяжело. Мысли тяжелые разрывают голову в щепки. От мигрени не спасает ничего. Любой звук, чуть громче тишины, бьет в голову молотком. В комнате кромешная тьма, лишь шторы подсвечиваются с улицы фонарями, не давая им потревожить парня. Джин лежал на кровати, пытаясь абстрагироваться от этой боли адской. «Голова не болит», — твердил он все это время себе, надеясь на силу слова. Ким не знал с чего это вдруг у него начала болеть голова. То ли он перепил с друзьями, то ли устал просто от ругани с Намджуном и Чонгуком. Эти двое казалось объединились в общей цели: довести его до ручки. Один не оставлял его в покое, чуть не самолично приезжая за Джином после работы, и отвозил его, куда ему было нужно. Другой же требовал все больше информации, успевая как-то ее обрабатывать, при этом вторя ему: «Уходи от Монстра». Сокджин устал. Он должен был быть поддержкой для всех; помогать должен всем, при этом натягивая улыбку или участливо кивать головой и хмуриться от несправедливости, случившейся с потерпевшим. «Джин-хён поможет. Капитан Ким разберется с вашей проблемой», — он так устал от этого. Конечно, сам выбрал этот путь, путь помощника, старшего брата, лучшего друга, что всегда поможет, но Джин — человек, а не герой. Да и героям тоже нужен отдых, помощь, поддержка. Джин тяжело вздохнул и поплелся на кухню. Вновь пить обезболивающее, а заодно заварить себе горячего чая. Неяркая подсветка кухонного гарнитура раздражала воспаленные глаза. В квартире тишина, нарушаемая тихим бульканьем воды в электрическом чайнике. Щелчок — вода нагрелась. В чашку отправился пакетик черного чая, заливаемого кипятком. Слишком много налил по неосторожности, и вода попала на кожу. Джин отдернул руку, тут же подставляя ее под холодную воду. Попил чай, называется… Он ни о чем не думает, делая все автоматически. Вылил немного воды из кружки и поплелся в комнату. Попивая горячий чай в темной комнате, он не смотрел на мигающий от непрерывных звонков телефон. «Дайте мне отдохнуть», — подумал Сокджин, уставившись в одну точку, смаргивая непрошеные слезы… Да, он слишком устал.***
Жизнь всегда связывает нужных людей, схожих людей. Ничто она не делает просто так. Хитросплетения ее так сложны, что люди порой не понимают, что происходит в их жизни. Это не подвластно нам, а оттого и жить интересней. Намджуну точно. Как бы он ни пытался контролировать все, порой ему это не удавалось. Старался не проигрывать чувствам, но те все равно побеждали, захватывали разум. Главной его эмоцией был гнев. Ким терпеть не мог, когда ему не подчинялись, когда все шло не так, как нужно было ему. Из-за своей жестокой стороны он смог держать клан. Его боялись и уважали. Как союзники, так и враги. Недаром же получил свое прозвище - Монстр. Теперь это прозвище вторила очередная жертва. Подумать только: осмелились незаметно перепродать часть партии героина. Доверил перевоз из Китая в Корею своим же, а те решили обмануть. Смельчаки, не иначе. Намджун сидел напротив своей жертвы, закуривая какую уже за последние часы сигарету. Из головы не выходит капитан полиции, что крепко обосновался в его сердце. Джун мог бы быть с ним сейчас, но не может уйти, оставив дело незаконченным, не выпустив пар. С чего бы сокланевцам предавать лидера? Вот так, в один момент решили обокрасть его, обвести вокруг пальца? Нет, их кто-то подбил к предательству. Или же он сам начал сдавать, вот и думали, что он не заметит, не найдет их, не подвергнет пыткам. Но чутье не обмануло Кима, и оно то привело его к кучке предателей, смело глядевшего на него, а теперь прятали глаза, обмочив штаны от страха. Явно забыли кто их лидер. А вот последний выживший уже и не думал об этом, в полной мере прочувствовав гнев Монстра, который он обрушил на них. Намджун, выбив имя, оставил предателя на растерзание своим парням. Они и так долго ждали, теперь отыграются. Они же уберут здесь все следы, возвращая складу его первоначальный вид без единой капли крови. Ехать домой после бессонной ночи не хотелось, несмотря на обилие работы, которой завалили Джуна его же люди. Спать тоже не хотелось. Хотелось прижать к себе одного паренька, наивно полагающего, что он удачно спрятался от него после того, как просил отпустить его. Хотелось вдыхать его запах, зарыться в мягкие волосы и шептать о своей больной любви. Этого хотелось до зуда на пальцах, что сжимали руль отчаянно. Ким вел своего любимца аккуратно, прибавляя газа. Машина будто чувствовала своего хозяина и не подводила его на поворотах при большой скорости. Джун был доволен своим грациозным монстром, быстро довезшего до его личного ангела. Ким проигнорировал лифт, через ступеньку перешагивая, почти бегом добираясь до нужного этажа. Оказавшись до нужной двери, несколько раз нажал на дверной звонок, разносся крайне неприятный звук по всему этажу. Джин открыл ему быстро. Намджун оглядел его, поморщившись. Выглядел он совершенно неважно: жуткая бледность, темные круги под глазами, растрепанные волосы, дрожащие руки. Сокджин был совершенно утомленным, прежде всего своей сильной головной болью. И Намджун это видел по глазам, красным от слез. Пройдя в квартиру и закрывая дверь за собой, они смотрели друг на друга, не зная, что сказать, кроме очевидного: «он нашел меня" и «наконец я увидел его». Джин осторожными шажками подошел к Джуну, прильнул к его груди, сотрясаясь от слез. Он так устал... Намджун обнял парня, положив свою руку на макушку, сильнее растрепав волосы. Он так хотел защитить его... Они зашли в комнату. Джун принялся разминать затекшие плечи и шею Сокджина, тихо постанывающего. Умелые руки массировали напряженные мышцы, кожу головы. И медленно Джин успокаивался и засыпал, не противясь сну. А Намджун оберегал его сон, пока и сам не улегся рядом. День был тяжелым...***
Есть люди, которым очень нужна поддержка. А есть те, кто ее оказывает, но им самим она была нужна. Сейчас Джин очень хорошо понимал Чимина — порой нужно делать вид, что все хорошо, поддерживать других и улыбаться. Это очень требовалось Тэхёну. Сокджин припозднился, но когда вбежал в кафе и увидел этого мальчишку, скромного, зажатого, понял, кому поддержка и помощь очень была нужна. Когда Тэ улыбался — улыбались все. В квадратную улыбку паренька влюбились все, пожелавшие в тот же миг, чтобы он улыбался как можно чаще. Они смеялись, разговаривали обо всем, желая абстрагироваться от проблем насущных. Их было слишком много, но ребята не позволяли им разрушить их воздушный замок. После дружеской посиделки стало на душе спокойно. Впервые за последние месяцы точно. И в таком приподнятом настроении Джин поехал домой к Намджуну, к которому его тянуло нещадно. Готовя вместе ужин (что было немного абсурдно), парни общались, улыбались друг другу. Намджун был очень рад, что Джин приехал повидаться с ним, о чем и сообщил ему. — Я рад, что ты приехал, — сказал Намджун, глядя, как Джин сервирует стол к ужину. — Я тоже, — буркнул смущенный парень. Джун широко улыбнулся, подкрадываясь к возлюбленному, обнимая со спины, чем испугал его. — Что, что? Я не расслышал, — проговорил он. — Все ты слышал. Намджун рассмеялся. — Я старый и ничего не слышал. — Да ты младше меня! — воскликнул Джин, рассмеявшись. — Ладно, скажу еще раз: я тоже рад, что приехал к тебе. Просто устал бороться с этой силой притяжения к тебе. Устал бороться и решил оставить все как есть. Я признался себе, что полюбил тебя, и мне стало лучше... Доволен теперь? Джун развернул к себе парня и, глядя ему в глаза, прошептал: — Более чем. Я тоже тебя люблю. — Что, что? Я тебя не расслышал. Джин подтянулся на носочках, улыбаясь. Намджун рассмеялся, прижимая к себе любимого своего ангела.***
Работа следователя такова, что ты работаешь и после смены. Материалов всегда слишком много, так еще и младший всегда добавлял Сокджину работы. Вот он вновь приехал к кафе, у которого его ждал Чонгук. Парень поправил сумку и направился к машине, открывая дверцу с пассажирской стороны. — Нет бы накормить хёна, — пробурчал недовольно Джин. — Хён сам себя покормит. Лучше скажи — ты нашёл его? — спросил с надеждой Чонгук. — Нет. — Хён… — Гуки, я ищу, но он как сквозь землю провалился. Мне нужно больше времени. В действительности же он никого и не искал. Попытался тормозить расследование Чона. — Джин-хён, а ты не пытаешься затормозить меня? Если это так, то… — Не смей шантажировать меня, — зло прошипел парень. Догадался, черт возьми... — Я не шантажирую, а сразу делаю. Я мог бы давно отдать в газету статью о том, как капитан полиции сотрудничает с главарём синдиката — Ким Намджуном, с которым воюют правоохранительные органы и власть уже не первый год, но я этого ещё не сделал. — Чонгук… — Ты самого себя подставил, когда отправился к нему навстречу и очень мило с ним поужинал. Джин ударил по рулю, заткнув на секунду младшего. — Я найду его. А сейчас — выходи из машины, немедленно. Гук вышел из машины и только захлопнул дверью, как Ким надавил на газ. Все же ситуация выходила из под контроля. С этим нужно было что-то сделать, он не хочет потерять Чонгука. Сойдет с ума, если не сможет уберечь, спасти. Так еще он и упрекает его во связи с Монстром, а Чон ведь еще не знает насколько они близки... Джина нельзя была упрекать: он просто влюбился, он проиграл любви. И возможно именно эта любовь поможет спасти младшего брата, хоть он сам этого и не понимает.