За улыбкой часто таятся слёзы…
Ванильная фраза, которую каждый слышал хоть раз. И Хосок часто слышал её, но серьёзно не воспринимал, пока ему самому не пришлось скрываться за яркой улыбкой и фразой: «Всё хорошо». Но не было ни черта всё хорошо. В который раз он проснулся с криком от преследовавшего его кошмара и не мог заснуть. Один и тот же сон мучил его вот уже несколько лет и оставлять в покое не желал. После пробуждения Хосок не мог заснуть. На часах — четыре часа утра, до будильника было ещё два часа, за окном светало, а сон испарился, будто его и не было. Протянув руку, он взял в руки телефон, отправив сообщение без надежды, что на него ответят. Обычные люди в это время видят десятый сон. Но буквально через пару минут пришёл ответ. Yoongi: «Что случилось?» Пальцы запорхали над клавишами, печатая ответ. J-hope: «Извини, если разбудил» Ответ от друга не заставил себя ждать. Yoongi: «Я работал, ничего страшного. Что случилось?» J-hope: «Опять тот сон» Yoongi: «В который раз я должен повторить, что никакой твоей вины в том, что тогда произошло, нет?» J-hope: «Ровно столько же, сколько я говорю тебе про Джиёна?» Yoongi: «Чёрт…» Yoongi: «Не дави на больное, знаешь же, что я, как и ты, спать не могу из-за кошмаров» J-hope: «Прости» J-hope: «Мы с тобой в одной ловушке» Юнги ничего не ответил на последнее сообщение, хотя Хосок точно знал, что друг с ним согласен. Они оба застряли в горе, которое отпускать их не желало. Только Хосок смог зажить, со скрипом, но смог. Много лет назад, когда Чон был ещё подростком, он с отцом и сестрой попали в аварию. Хо плохо помнил тот день. Помнил лишь то, что он рассорился с сестрой до того, что та не хотела даже сидеть с ним в одной машине. Хосок развалился на заднем сидении, а сестра села на переднее пассажирское под уговоры отца. И всё было хорошо сначала. Отец пытался разрядить обстановку между рассерженными друг на друга детьми, шутил, пытаясь рассмешить их. Хо громко смеялся с шуток и бил ногой по сидению сестры, действуя ей на нервы. И она уже была готова кинуть в него своей сумкой, набитой учебниками, но отец резко затормозил, хотя удара избежать не вышло: машина, водитель которой потерял контроль, врезалась в них. Хосок слетел с сидения, а удар пришёлся в бок, туда, где сидела сестра. Ему повезло, отделался лишь ушибами, но его родным — нет. Одна авария, и он лишился отца и сестры. Поначалу им помогали родня, потому что мать Хосока не смогла прийти в себя от горя, не смогла принять то, что её любимого мужа и дочки нет и что в этой же машине она чуть не потеряла и сына. Затем Хосок устроился на работу, в клубе танцевал за деньги, участвуя в баттлах. А когда он поступил в медицинский университет, о танцах пришлось забыть. Учёба была слишком сложной, и ночами приходилось штудировать учебники, а не разносить по сцене танцоров под ободряющие крики толпы. Он устроился на работу в кафе, чтобы в кармане были деньги, чтобы обеспечивать себя, мать и оплачивать все счета. Сейчас же он работал в больнице и доучивался. Операции одному проводить ему еще не давали, но обещали вскоре предоставить такую возможность. Денег, что он получал, хватало на то, чтоб обеспечивать себя и мать, так и не оправившуюся от трагедии. Он ухаживал за ней, старался приезжать почаще, хотя большую часть времени за ней присматривала её сестра, тётя Хосока. Ведь у парня не было много времени, чтобы сидеть рядышком. Хосок с того дня аварии поклялся себе присматривать за близкими и спасать людей в больнице. И ему вполне это удавалось. Он, улыбаясь, помогал всем и каждому, поддерживал. Хотя был человек, которого он спасти не смог. Это был Джиён, смерть которого очень тяжело переживал Юнги. Ведь он был самым близким человеком младшему, был рядом, пытался вразумить… С Юнги Хосок был знаком со школы, и оставить его одного с горем, даже когда он сам отвернулся от всех, не мог. J-hope: «Выпьем на выходных?» Он написал вновь, так как Мин ничего и не ответил, пока он размышлял, глядя в потолок. И совсем не ждал положительный ответ. Yoongi: «У меня работа. Не смогу» В который раз он получал этот ответ? А он всего-то хотел вытащить Юнги из той тьмы, в которую тот угодил два года назад. J-hope: «Без проблем. В следующий раз» И когда будет этот раз, Хосок не знал.***
По окончанию школы важно знать, какой дорогой идти дальше. Не все школьники это могут понять, но не Хосок. После аварии он взялся за учёбу, твёрдо зная, чего хочет от жизни. Он хотел быть хирургом, хотел спасать другим жизни. В этом он видел своё предназначение. И чтобы не происходило в жизни, он шёл на работу с улыбкой на лице. Его не считали легкомысленным за неизменную улыбку, ведь к работе он относился очень серьёзно. А улыбка — подбодрить других и себя, что всё будет хорошо. С утра до вечера он должен был быть на дежурстве, а вечером встретиться с друзьями в кафе. В уголке интернет-кафе они сидели группой, это было их местом, куда они все приходили, чтобы найти утешение, поддержку и простое тёплое общение. Темы для разговоров были всегда. Этим вечером Чимин пообещал рассказать о своём новом знакомом, с которым он переписывался. С неким парнем под никнеймом «V», они сыграли пару раз, но постоянную связь с ним держал Пак. Хосок же пообещал Чонгуку дать номер Юнги. Хотя Хо понимал, что Юнги это совсем не оценит ввиду события из прошлого, но Чон очень хотел вытащить друга из скорлупы, в которую тот сам себя загнал. Друзей не бросают в беде: так он считал. Поэтому всячески старался помогать и поддерживать своих друзей. Пожалуй, можно было сказать, что именно Хосок был тем связующим звеном, не дававшим разрушиться дружбе, несмотря ни на что. Он и Джин приложили для этого много сил. Но до вечера было далеко, нужно было сначала отработать смену. С врачом-наставником он курировал несколько пациентов. И наутро была запланирована операция. Зайдя в ординаторскую и переодевшись, он оставил все проблемы за порогом больницы. Сейчас он клинический ординатор Чон Хосок, а вне — обычный парень с обычными проблемами. Переодевшись, Хосок нашёл своего наставника. Предстояли несколько часов кропотливой работы. — Готов? — спросил Кан, натянув в ответ улыбку. Хо кивнул. Он был готов на все двести процентов.***
После дежурства Хосок мог позволить себе убрать улыбку и углубиться в мысли по пути в Омелас. Там придётся вновь её натянуть и делать вид, что всё хорошо. Бывает, увы, в жизни так, что некое происшествие разделяет жизнь на прекрасное «до» и мрачное «после». Это происшествие может долго преследовать: воспоминания стереть невозможно, кошмары мучают постоянно, изводя человека до пустоты душевной и слёз во мраке комнаты. И казалось, что от этого не избавиться. А Хосок пытался. Правда пытался: ходил к психологу, прорабатывая эти тяжёлые моменты, учился, работал, заботился о других в отчаянной попытке забыться. Но депрессия и вина за то, что сестру он не усадил рядом с собой или хотя бы сам не сел на переднее сидение, не угасала, а лишь нарастала в геометрической прогрессии. Реальность его персонально состоит из тёмных снов, её нельзя было описать простой библиотекой слов. На месте сердца давно зияла дыра. Хосок устал, но позволить себе бросить всё и уйти к родным не мог. У него была мать, о которой он должен был заботиться. И скорее он руки сам себе сломает, чем к мнимому «спасению» потянется. Это не было «спасением» и, пожалуй, никогда не станет. Но это и не было слабостью, попыткой сбежать от проблем. Такое могли говорить лишь те, кто не оказывались на месте таких отчаявшихся и не познали даже близко, что это такое на самом деле. Хосок убеждал себя в одном: он сильный, он справится. Ведь жить больнее, чем умирать. И лучше принять боль жизни, чем боль смерти. Тяжело вздохнув, Хосок оглянулся. Он и не заметил, как оказался у кафе, где его ждали. Натянув улыбку, парень зашёл в тёплое помещение. В их излюбленном уголке уже сидел Чимин и пил чай, грея руки об пластиковый стаканчик. — Чимин-а! — протянул Хосок, обнимая сзади младшего. — Хоби-хён, ты напугал меня, — недовольно воскликнул Чимин. — Ой, ладно тебе… А где остальные? — Опаздывают, как всегда. Чонгук застрял в офисе, а Джин-хён в участке. — Как всегда… Хосок плюхнулся в соседнее кресло, потирая руки, надеясь разогреть окоченевшие пальцы. Денёк выдался очень холодным. — Юнги-хён снова не придёт? — спросил тихо Чимин. — Он из студии не вылезает и, кажется, даже не собирается, — ответил Чон, качая головой. — Может, Чонгук-и вытащит его. — Он будет недоволен… — А кто ж его спрашивать-то будет? — рассмеялся Хоби, заражая задорным смехом Пака. Дверь в кафе распахнулась, и двое парней вбежали, шумя на всё заведение и направляясь к ним. — Опять вы опаздываете! — недовольно воскликнули Чимин и Хосок. — Простите, простите, — запричитал Чонгук, тут же накинувшись на Хосока. — Хоби-хён, ты мне кое-что пообещал, помнишь? — Помню, — со вздохом протянул Хоби, отдавая младшему маленький листок с номером. Чонгук взял листок и крепко обнял друга, проговаривая: «Спасибо, спасибо». — Это что ты ему обещал? — поинтересовался Джин. — Адрес студии Юнги. — Он будет недоволен. — А кто же его спрашивать-то будет? — повторил Хо со смехом, остальные подхватили. — Ну, Чимин-а, начинай рассказ про своего загадочного друга. — Я даже не знаю, что конкретно говорить, — начал Чимин. — Он очень замкнутый, недоверчивый и зависимый от родителей. Если бы не они, то Тэхён был бы совершенно другим человеком. Они заставили учиться по той специальности, которая ему совершенно не нравится, и внимательно следят за ним. Ему даже запрещают играть и общаться по сети, и он это скрывает. Я не знаю, как заставить его поверить в то, что я хочу помочь ему. — Ну, это понятно, почему он не идёт на контакт, он ведь не общается… У него хотя бы друзья в универе есть? — спросил Джин. — Есть, но говорит, что это скорее хорошие знакомые, чем друзья. — Ну вот… продолжай общаться с ним, может вытянешь в это кафе. — Хорошо… — протянул Чимин. — Ну, раз мы всё обсудили, — проговорил Чонгук. — Так может сыграем? Зад вам надеру. — Поговори мне тут, — возмутился Хосок, давая по макушке младшему под дружный хохот Чимина и Джина. — У нас с тобой счёт за мной, так что не видать тебе победы. Развернувшись к компьютерам, парни принялись за игру, переговариваясь и смеясь. Это был лучший способ сбросить будничный стресс, которого, впрочем, всегда было с лихвой.***
Эта ночь была самой редкой. Отдых без кошмаров в жизни Хосока действительно был редким. После таких ночей было чуть легче жить, дышать… Но работающий круглыми сутками Юнги явно думал, что раз он не спит, то и Хосок тоже. Его звонок очень грубо вырвал из сна. За сообщениями Мин не следил, ставя телефон на беззвучный режим или закидывая его куда-то далеко, поэтому и не мог вовремя отправить ответ. J-hope: «Завтра приедет к тебе мой друг. Хочет обучиться игре на пианино. Не будь букой и возьми его в ученики. Он хороший малый» Сообщение было отправлено вечером, но Юнги решил ответить ночью. — Мин, мать твою, Юнги, час ночи! Какого чёрта? — зло прошипел в трубку Чон. — Какой ещё ученик? — раздражённо спросил Юн. — Его зовут Чонгук. Тренируемся вместе. Он давно искал учителя, вот я и предложил тебя. Завтра придёт. — Как придёт, так и выйдет, — огрызнулся Мин. — Я не беру учеников. — Из-за него? Юн, нужно забыть его. Потерянного не вернёшь… Хосок услышал гудки. Этот засранец Мин Юнги сбросил вызов, не дав возможности договорить, хотя сам же позвонил! Стиснув зубы, Чон отбросил телефон на вторую половину кровати. Порой он слишком сильно злился на друга, не понимая его совсем. Юнги часто отказывался от помощи, хотя она была ему необходима. Мин этого признавать не хотел, но Хосок слишком давно и слишком хорошо его знал. Они познакомились ещё в школе. Юнги учился на год старше него, учёбой не интересовался, знакомства не заводил. Хосок сам подошёл к нему познакомиться. Мин долго отпирался от дружбы, он был одиночкой, не желавшим менять это, но сдался под напором солнечного Хоби. А когда случилась авария, именно Юнги был тем, кто молчаливо был рядом. Слова соболезнования Чону были отвратны, поэтому Юн просто был рядом, просто подставил плечо, просто дал выплеснуть боль от потери. И за это Хосок был благодарен искренне. Они вытаскивали друг друга со дна. Хосок предоставил соседнюю кровать, когда Мин сбежал от родителей, предложил выступать в клубе за деньги, отправил Юнги на сеанс к психотерапевту и заставил пить лекарства, прекрасно помня, как друга рвало после каждого выступления. Через Юнги Чон познакомился с Джином; со времён выступлений в клубе Хосок дружил с Чимином, Тэмином и Джиёном. Они образовали компанию, часто собирались вместе. Правда Тэмин из-за учебы стал реже встречаться с друзьями. А после того, что произошло с Джиёном, друзья отдалились друг от друга. Очень долго не могли встретиться там, где до этого сидели все вместе. Всех их выкручивало от невыносимой боли, но Юнги переживал куда сильнее. Хосок до сих пор помнил прошедшие похороны. Помнил плачущий в трубке телефона голос Джина, сообщивший о попытке самоубийства Мина. Постепенно Хосок, Джин и Чимин стали собираться в том самом кафе и играть, отдыхая. Чимин привёл Чонгука в компанию… А Юнги ни разу не приходил, сидел чуть ли не сутками в студии, а домой приходил только за тем, чтобы душ принять и одежду поменять. Сейчас он вновь попытался вытащить Юнги со дна с помощью Чонгука и искренне надеялся на то, что у них это выйдет. Из-за мыслей и воспоминаний, что его охватили, Хосок и не заметил, что времени на сон оставалось всё меньше, впрочем, и спать уже не так хотелось… Чёртов Мин Юнги и его забывчивость о времени вне студии.***
Когда в больнице были очень тяжёлые дежурства, Хосок любил ходить в спортзал. Он избавлялся от всех мыслей, занимаясь на тренажерах. Но эта тренировка не прошла в одиночестве. Чимин предложил сходить вместе, тем более Чонгук должен был прийти. Хосок согласился, ведь любил проводить время с младшими. Чон зашёл в спортивный комплекс, Чимин вот-вот должен был подойти, а Чонгук оказался уже в раздевалке. И никак не отреагировал на приветствие друга. Хлопком по спине парень отвлёк Гука от мыслей. Чонгук обернулся, улыбнулся Хосоку и продолжил переодеваться в спортивную форму. — Как всё прошло? — спросил Хо. Младший не решился выдать сразу рассказ о встрече с Юнги. — Он меня прогнал, — ответил Чон. — Тебя любой прогонит, если ты покажешь свой характер, — откликнулся зашедший в раздевалку Чимин. — Что произошло? — спросил Хосок. — Ты ведь можешь с любым человеком договориться. Юнги, конечно, тяжёлый человек, но… — Он, не зная меня, начал говорить, что я хочу научиться играть только в угоду личных интересов. Говорил, что я не смогу ничему научиться без любви и уважения к музыке. — Опять он за своё, — пробормотал Хосок. — Но, надеюсь, ты не начал спорить? Молчание Чонгука послужило ответом. — Что ты сказал? — спросил Чимин. — Ну… сказал, что его уважение и любовь к музыке вылилось в работу в малоизвестной компании, в которой его ни в грош не ставят. — Идиот, — прикрикнул Хосок, одарив младшего пинком. — Как вообще можно было сказать это, ещё и человеку, который старше тебя на несколько лет? — воскликнул Пак, одарив младшего подзатыльником. Чонгук пристыженно опустил глаза. Теперь он и сам понимал, что был слишком груб и нетактичен. — Иди завтра к нему и извинись, — строго проговорил Хосок. — Да, хён. Хо довольно покачал головой и отправился на тренировку, повиснув на Чимине и отчитывая уже его. — Чимин-и, сколько раз я тебе говорил, что ты должен больше есть и отдыхать? — произнёс Чон, в который раз пытаясь воззвать к разуму младшему. Но тот лишь невнятно что-то пробормотал себе под нос, отводя взгляд. Его явно достало это всё — Хосок видел друга насквозь.***
По возвращении домой очень часто мысли наваливались горой. Все те, что в течение дня прятались в самых тёмных местах, наплывали, как демоны из тьмы, пугали, душили, заставляли страдать. Хосок ненавидел вечера. Ведь нет никого рядом, чтобы отвлечься, поговорить. Это мучило. И Хосок до последнего не желал возвращаться домой. Омелас, квартира мамы, прогулки по оживлённым улицам — что угодно, лишь бы не идти домой, где разворачивалась кровавая бойня с внутренними демонами. Приходилось придумывать тысячу дел, лишь бы ни о чём не думать. Уборка до скрипа, учёба, чтение, разминка, танцы — занятия придумывались на ходу. Ложиться спать рано было не дикостью, ведь как он мог знать какая ночь предстоит? Кошмары не снились каждую ночь, оттого и переносились крайне тяжело. Он был готов гулять часами, наблюдая безликих лиц знакомый ряд, всеядных глаз зеркальный яд. Не готов был слушать бесполый звук формальных слов, рассказав о том, что его мучило кому бы то ни было. Он был один. Один. Но искал в годах короткий миг, тепла руки неясный зов, а попадал опять в тупик, ведь больше так не мог, был не готов. И Чон не знал, как выиграть этот бой с самим собой. Ещё одной психотерапии он попросту бы не выдержал. Копаться в одном и том же с «мозгоправом» было тем ещё испытанием слушать одно и тоже, одни и те же формальные слова, вроде: «Вашей вины нет; это стечение жизненных обстоятельств; вам нужно больше доверять другим и делиться сокровенным», и другой бред, которого он наслушался вдоволь за последние годы. И приходилось страдать. Каждый вечер. Помощь ему была действительно необходима — парень это прекрасно осознавал. Но что ещё ему могли посоветовать кроме того, что он итак знал? Этот вопрос вставал ребром каждый раз. И этот день, ровно как и остальные, исключением из жестокого правила не стал. Все дела по дому были переделаны, и Хосок не знал, что ему делать дальше. Взял было книгу, но чтение совершенно не шло — мысли уводили его подальше от фэнтезийного мира. Ложиться спать было слишком рано. Решил позвонить маме, но разговор растянулся совсем ненадолго. Женщина плохо себя чувствовала. А с тётей разговор никогда не растягивался. Недолгая переписка с друзьями, вновь попытка почитать, немного позаниматься… Ничего хорошо не шло, и это начинало раздражать. Казалось, что он совсем скоро отчается найти успокоение в одиночестве. Он был зависим от общения, от забитых делами дней, когда сесть некогда, а в последние дни всё шло слишком спокойно.***
Хосок взял несколько смен на работе. Лишь бы только дома не сидеть и не помирать от охватывающих сознание тяжёлых мыслей. И это действительно помогло. Хосок знал, что в нынешнем состоянии этого делать совсем не стоит, но иначе он уже никак не мог. В один из таких нагруженных дней его куратору надоело видеть его, убивающимся на работе. — Хосок, — позвал доктор Кан парня, подойдя к нему, лежащему на диване в ординаторской. Чон встрепенулся и потёр шею. — Что? Пора в операционную? Я… — Нет, я там без тебя справлюсь, так что иди лучше домой и отдохни. Хватит с тебя работы. — Но… — Хоби, иди отдохни. Я вижу, что тебя что-то тревожит, раз ты из больницы почти не вылезаешь. Не хочешь — не рассказывай. Но такая слишком усердная работа может серьёзно всё испортить в важный, ответственный момент. Тебе необходим отдых. Хосок кивнул и начал переодеваться. — Извините, сонбэ, сейчас и правда всё сложно в моей жизни. — У меня есть знакомый хороший психолог, может, тебе стоит… Хосок покачал головой, отказываясь, и улыбнулся мужчине. — Нет, спасибо. Я обязательно возьму контакты, если всё совсем будет плохо, но не сейчас. Мужчина похлопал по плечу парня и, попрощавшись, вышел из кабинета. Чон накинул на себя пальто. Контакты он не возьмёт, он уже и так у многих был. Зачем было мучать себя ещё одним посещением? Тяжело вздохнув, он направился на выход из больницы. Пожалуй, зайдёт к Юнги, прежде чем пойдёт домой.***
Добраться до компании друга было достаточно легко. Не успел заметить, как оказался на месте. На входе поприветствовал знакомых охранников, пропустивших его без вопросов. Слишком часто он бывал здесь. И, петляя в коридорах, наконец дошёл до студии Мина. — Привет, Юнги, — произнёс зашедший в студию Чон. Мин оглянулся на друга, нахмурился и тут же отвернулся к монитору. — Хоть бы домой зашёл и отоспался, — отозвался Юнги, продолжив работать. — На призрака похож. — Меня напрягает то, что Чонгук приходит к тебе, а ты даже не общаешься с ним, прогоняешь, а теперь вообще перестал обращать на него внимание… — Ребёнок прибежал жаловаться? — Он не ребёнок… — Да-да, но тогда почему ты так о нём печёшься? Он не маленький, чтобы не понимать элементарных вещей. Сам скоро отлипнет, вернётся к тебе, и ты снова станешь мамой-наседкой. Не переживай. — Да что с тобой, Юн? — не выдерживает Хосок. — Ты раньше не был таким. Мин промолчал. Ему нечего было сказать, да и не хотелось. — Я уже не раз тебе говорил, что прошлое нужно оставить в прошлом, — продолжил парень. — А я не раз тебе говорил, что не могу. Как ты не можешь этого понять? — голос Юнги сорвался. Ему было больно. Рана кровоточит, лишая сил. И эта рана никогда не заживёт, ведь терять близких людей невыносимо больно. Хосок это прекрасно понимал. Ему было так же больно вспоминать погибшего друга. Но и больно было смотреть на друга, переживавшего эту смерть, как свою собственную. Ведь они были очень близки, как братья. Сейчас Мин замкнулся в себе. Ему не хотелось ни с кем общаться. А единственное, что он оставил в своей жизни, так это музыка. Он не смог с ней расстаться. Только с пианино расстался — сжёг самолично. Хосок пришёл-то в очередной попытке образумить друга, а не потому, что Чонгук жаловался на Мина. Младший был тем ещё молчуном, лишь изредка что-то рассказывал. Поэтому, придя в студию, он надеялся увидеть толику изменений, но не нашёл. Юнги выбираться со дна не хотел. — Может, тебе стоит вернуться в андеграунд? Шугу всегда радостно встретят. — Я не могу. — Почему? Юнги некоторое время помолчал и прошептал: — Я не могу писать, как раньше… — Юнги… — Мин Юнги мёртв. Я убил его. Хосок тяжело выдохнул и закрыл глаза, закинув голову назад. — Мне тебя не оживить? Мин не отвечал, Хосок подошёл к нему и сжал его плечо. — Прими младшего. Я прошу тебя. Жизнь впереди, а ты… Чон остановился, понимая, что вновь говорит то, с чего начинал. Кивнул самому себе, попрощался с другом и вышел из студии, оставив парня одного наедине со своими мыслями и болью. В который раз они начинали и заканчивали разговор на одном и том же. Это утомляло обоих, но один их них сдаваться не решался. Это ведь его близкий друг. Тот, кто подставил плечо, поддерживал и встряхивал всякий раз, когда Хосок начинал винить себя. И как он мог бросить Мина сейчас, когда ему нужны были помощь и поддержка? Хо — крепкая опора, поддержка для своих друзей. И ему не было важно насколько плохо обстояли дела у него. Как-нибудь выберется из своей ямы, но помощи не попросит… Как-нибудь сам. А вот близким не помочь не мог.***
Иногда Хосоку казалось, что он очень много берёт на себя. Забота о себе ушла на самый дальний план. Он не хотел задумываться о том, что стоит что-то менять в своей жизни. А зачем, когда столько проблем вокруг, связанных с самыми близкими? Решение переночевать у матери и провести день с ней, дав тёте время уделить себе, вышло совершенно спонтанно. Куратор дал пару выходных ему, чтобы отдохнуть как следует. И это было очень кстати. Хосок уже сам понимал, что его усталость может очень плохо сказаться на обязанностях, да и разговор с Юнги плохо повлиял на его эмоциональное состояние. Так что он даже не понял, как во время разговора с матерью, заснул, убаюканный тихим, нежным голосом. Женщина улыбнулась, глядя на заснувшего на диване сына, пригладила растрёпанные волосы и укрыла пледом. Она очень любила его, и ей было тяжело видеть, как Хосок убивался на работе. Тихо закрыв дверь в гостиную, она ушла к себе. На душе было спокойно. Да и давно она так не сидела и разговаривала с ним.***
Нельзя было сказать, что пробуждение было из самых приятных. Кажется, пора уже поменять звук звонка, да всё никак было… А разбуженный писком Хосок поставил себе цель на сегодня — поменять и срочно. На дисплее высветилось имя звонящего — «Чонгукки». Что ему понадобилось с утра, Чон понять не мог и не хотел даже. Давно он так хорошо не спал и хотелось бы продлить сон. — Да? — хрипло буркнул в трубку Хо. — Хоби-хён, дай адрес или номер Юнги-хёна, — произнёс Чонгук, добавив тут же, — пожалуйста. — Зачем тебе? — Его на работе нет, а хён очень мне нужен. Хосок тяжело вздохнул и провёл ладонью по лицу. Он слишком сильно хотел спать и не слишком сильно хотел выбивать причину из младшего, поэтому продиктовал и адрес, и номер телефона, мысленно проговорив: «Прости, Юнги». После звонка он очень надеялся на продолжение сна. Но сон не шёл, да и с кухни доносился приятный запах готовящегося завтрака. Простонав обречённо и где-то далеко в душе проклиная гиперактивного Чонгука, Хосок встал с дивана и вышел из комнаты, разминая по пути на кухню затёкшие плечи. — Доброе утро, — проговорил Хо, улыбнувшись матери. — В честь чего праздник? Хосок не видел занятую готовкой маму с тех пор, как произошла трагедия, ведь обычно готовила тётя. А то, что мама решила что-то приготовить ему, приятно удивило. — Ты так давно у меня не был, вот я и решила побаловать тебя домашней едой. Небось сам почти не ешь, исхудал. Парень ярко улыбнулся, обнимая женщину. — Спасибо. — Иди умойся, сейчас уже всё будет готово. Поцеловав маму в щёку, чем вызвал смех у женщины, Чон отправился в ванную. Этот день обещал быть прекрасным в череде серых будней, в которых он пытался выживать. Умывшись, Чон сел за стол и приступил к еде, обсуждая планы на грядущий день. Он было думал, что проведут они его дома, но женщина захотела прогуляться по парку, и Хосок на радостях обнял мать. Он так надеялся, что мама начнёт выбираться из затяжной депрессии, и вот этот день настал. И если бы кто-то спросил о самом счастливом человеке, то это определённо был бы Хосок. Ведь большей радости он едва ли бы испытал ещё. И день прошёл более, чем замечательно, заряжая огромной энергией на дни, недели вперед. Вечер же они посвятили просмотру кино с кружкой какао. Лёжа головой у матери на коленях и наслаждаясь поглаживаниями по волосам, он практически засыпал, но услышав слова матери, подскочил на месте. Всё же его кое-что беспокоило… — Сынок, сегодня был просто замечательный день, приезжай почаще. — Мама, у тебя точно всё хорошо? Просто… — Очень неожиданно всё, правда? Хосок кивнул. — Я поняла, что не хочу больше вот так легко упускать время… У меня есть ты, а я так застряла в горе, что чуть не забыла о тебе, а ведь тебе тоже было тяжело. Прости меня, Хоби. — Мама, ты знаешь, что я всегда рядом, и все эти годы желал одного: чтобы ты жила дальше, не запираясь в четырёх стенах. — Я понимаю, — кивнула женщина. — И теперь буду исправляться. Хосок упал в объятия матери и расплакался, как дитя. Он так желал этого и так ждал…***
В Омеласе было шумно — выходные как никак. Друзья шумели, смеялись, разговаривали обо всём, не замечая времени, не замечая, что на улице давно стемнело; что фонари загорелись; что народ медленно уходит. Они жили в своём мирке — уголке кафе. — Чимин, как у тебя дела с тем парнем? Тэхён, кажется? Ребята не так давно узнали об этом пареньке, с которым в сети общался Пак. — Вновь не выходит на связь, — вздохнул парень, недовольно скосившись на пакет с домашней едой, которую ему принес Джин. Места в холодильнике уже не было от контейнеров. — Может, тебе наконец позвать его к нам? Познакомимся, может чем помочь сможем, — проговорил Джин, замечая, как Чимин с ненавистью, пусть и скрываемой, смотрит на пакет с едой. — Попробую. Но как бы вновь не спрятался. — Пробуй, — откликнулся Хосок, недовольно поглядывая на Чонгука, выигравшего у него очередное противостояние. — Ситуация у него… страшная. Боюсь даже представить состояние этого паренька. — Это уж точно, — широко улыбнулся Чонгук, чем бесил Хоби. Вот разговаривают же на серьёзную тему, а Чонгук не может нарадоваться очередной победе над Хосоком. Вот что значит — самый младший. — Эй, мелкий, вызываю тебя на бой! — прикрикнул раздражённо Хосок. — Опять хочешь проиграть? — рассмеялся Гук. — Ну давай. Хоби буркнул что-то вроде: «Мы это ещё посмотрим», и повернулся к компьютеру. Джин и Чимин рассмеялись. Как же легко было взбесить друга. Особенно если это делал Гуки. — Хён, я прошу тебя, не приноси больше еды. Знаешь же, я и половины не съедаю, — проговорил тихо Чимин, поглядывая на противостояние Хосока и Чонгука. «Я в принципе не могу ничего съесть», — скорее это хотел сказать Пак. — Знаешь же, что я не могу… Чимин-а, я переживаю за тебя. Чимин совсем тихонько проговорил: «Не нужно». Хосок же нахмурился. Пусть он и был сосредоточен на игре, но прекрасно слышал небольшой диалог между друзьями. Волнение друга за вновь возросло, тихая просьба не волноваться лишь сильнее кольнула и так беспокойное сердце. Возможно, стоило им уже поговорить наедине…***
Собираясь домой, друзья разделились: Чонгук решил поехать с Джином, наотрез отказываясь ехать с Хосоком и засыпающим на ходу и повиснувшим на старшем Чимином. Никто спорить не стал — бесполезно. И Хосок решил вызвать такси, пешком они никак бы не добрались до дома Пака. Друзья распрощались, и Хосок с Чимином остались ждать такси. — Чимин-а, — протянул Чон, вырывая младшего из дрёмы. — Что? — пробурчал он. — Я хочу, чтобы ты помнил, что можешь доверять мне… Может расскажешь, зачем мучаешься себя? — Ты о чём? — О твоих диетах. Это начинает уже пугать. Пойми, что… — Хён, я не хочу это обсуждать. Всё нормально, правда. — Это ненормально. — Нормально, — раздражённо выпалил Чимин. Ему крайне надоел этот разговор. — Для того, чтоб все движения получались идеально, нужно иметь хорошую форму. У меня её нет. Поэтому разными способами пытаюсь сбросить вес. — Да тебя скоро ветром унесёт! — прикрикнул раздражённо Хосок. — Такси подъехало, — проговорил Пак, направляясь к машине. Разговор был окончен. Продолжать его парень бы ненамерен. И Хо, тяжело вздохнув, пошёл к машине. Если сейчас им не удалось поговорить, то поговорят вновь позже. Хосоку было страшно наблюдать за тем, как в погоне за мнимым идеалом, друг убивал себя. Было больно и страшно. И Чон всё набрасывал в голове идеи, как вытащить Чимина из западни, в которую он сам себя загнал. И он должен был сделать всё, чтобы всё не дошло до больничной койки. Откинувшись на спинку кресла, он нервно постукивал пальцами по колену. Этот разговор заставил его взволноваться вновь. И не заметил в этой буре мыслей, что до первой остановки — дома Чимина — уже добрались. Чимин оплатил проезд и, попрощавшись с Чоном, направился к подъезду. Хосок проводил друга взглядом. Назвав водителю свой адрес, вновь углубился в свои мысли.***
Порой Хосок терял счёт времени: навалилось столько всего, что парень еле успевал поесть. Время на сон вновь укоротилось. Ложился поздно, да и внутренние демоны, казалось, просто дали небольшую передышку, ведь кошмары вновь вернулись. Он вновь вымотался близ к выходным. И они привнесут что-то новое, исходя из сообщения Чимина, появившегося на экране, когда Чон вызывал такси. Jimin_95: «Я сейчас встретил Тэхёна. Ему очень нужна помощь» Хо сел на диван, вчитываясь, и принялся печатать ответ. Пак периодически вводил в курс дела, рассказывал, что происходит у нового друга, и просил советы. Джин и Хосок охотно давали их, так как и сами желали помочь пареньку. J-Hope: «Встретимся послезавтра в Омеласе. Я напишу остальным, а ты топай домой и отдыхай. Чтоб я тебя в зале не видел!» Часть сообщения он написал в надежде, что к нему прислушаются. Не знал — действительно это будет или нет, но он ведь приложил усилия, а это было важнее, чем совсем пустить всё на сознательность друга. Сколько раз они это уже делали и сколько проблем получали впоследствии? Не счесть. Написав о встрече с Тэхёном Джину и Чонгуку, Хосок собрал остаток вещей и сел, ожидая такси. Вечер и день следующего дня он проведёт с матерью, которая желала проводить по возможности больше времени с сыном. И Чон был рад этому. Искренне рад, желая, чтобы этот настрой родительница сохранила надолго. Так ведь желал, чтобы мама начала жить. И возможно, он слишком много отдавал себя тому, чтобы были счастливы другие, но некоторые события побуждают заботиться о других. Оповещение, что такси прибыло, отвлекло парня от тяжёлых мыслей и, забрав сумку, он спустился к машине. Впереди ждали часы простого семейного счастья.***
Дома пахло едой и уютом, которого давно не было в их квартире. Улыбнувшись, Хосок крепко обнял маму. — С возвращением, — проговорила женщина, улыбаясь в ответ. — Как прошла неделя? — Хорошо. — Правда, а видно, что ты убиваешься на работе: худющий, синяки под глазами… Хосок у тебя точно всё хорошо? Нет проблем в больнице? — Нет, просто было чуть больше операций, чем обычно, да и мне наконец доверили пациента. — Правда? Я так рада за тебя! Пойдём, я тебя накормлю и расскажешь всё поподробнее. На столе уже стоял ужин. Приготовила женщина много, и парень было подумал, а сможет ли он вообще всё это съесть? И тут же ответил себе на вопрос: сможет, ведь ради него мама постаралась. Уплетая за обе щеки ужин, Хосок рассказывал обо всём: о больнице, об учёбе, друзьях, упуская разве что мрачные детали и возникающие проблемы. Зачем вообще нужно было говорить об этом? Остаток вечера прошёл больше за разговорами, нежели за просмотром фильма. И Хосок надеялся, что постепенно всё пойдёт хорошо…***
Сегодня был тот самый день, когда они наконец увидят Тэхёна, а Хосок чуть опаздывал. И уже много раз укорял себя в том, что слишком поздно вышел из квартиры. И, добравшись наконец до Омеласа, он зашёл в кафе и быстрым шагом направился к углу, где стоял Чимин и обнимал незнакомого парня, видимо, это и был тот самый Тэхён. Добравшись до стола, прижал к себе друга. Ведь вчера он действительно не видел его в зале, а на стойке администратора сказали, что его не было пару дней. И был рад тому, что к нему прислушались, хотя об этом они поговорят чуть позже. — Хён, отпусти, задушишь, — простонал Пак, на что Тэ засмеялся. — Рад тебя видеть, Чимин-а, — ответил парень, отпустив несчастного. — Тэхён, это — Хосок, в сети он — Джей-Хоуп, — представил друга Чимин. Хосок улыбнулся парню и протянул ему руку. — Рад знакомству, Ви, — проговорил парень. — Взаимно, — улыбнулся Тэ ему в ответ и пожал руку, краем глаза заметив ещё одного парня. Хосок обернулся: они с Чонгуком ненамного разминулись, а на улице его не видел. — Это Чонгук, — представил незнакомца Чимин, проследив за взглядом Тэхёна. — В сети он — Джей-Кей. — Приятно познакомиться, Тэхён, — буркнул парень, протягивая руку. Тэ улыбнулся ему, пожимая руку. И на этом знакомство закончилось, хотя Чимин поглядывал на дверь, будто ожидая кого-то. Хосок поймал взгляд Пака и подмигнул ему, на что тот лишь расслабленно выдохнул. Джин предупредил Хо о том, что может опоздать. Работы было очень много. А пока его не было, Хосок начал отчуждённый и лёгкий разговор, втягивая и Тэхёна. Он пытался создать тёплую атмосферу, чтобы Тэ захотел встречаться с ними вновь и вновь и не закрывался. Но Джину удалось бы это куда легче. И прошло не слишком много времени, как раздался колокольчик и в кафе вбежал Ким. — Извините, опоздал, — тяжело дыша, проговорил он. — Ничего страшного, хён, — улыбнулся опоздавшему Чимин. — Знакомься, это Тэхён. — Приятно познакомиться, Тэхён, я — Джин. Тэ улыбнулся ему, пожав протянутую руку, и спокойно выдохнул. С приходом Джина всем стало более спокойно. Он только своим присутствием дарил чувство безопасности. Уж таков был Ким Сокджин. — Тэхён, как у тебя обстоят дела с родителями? — вдруг спросил Чимин, вырвав парня из мыслей. Тэ сжал руки и опустил голову. Улыбки как не бывало: упоминания о родителях хватило, чтобы купол из светлых мыслей рухнул. — Мы не разговариваем, — тихо начал парень. — С того самого вечера, когда я сорвался, они перестали разговаривать со мной. Я будто перестал существовать для них. Вспоминают обо мне только вечером, когда нужно проверить домашнее задание. Я устал бороться… Джин притянул к себе парня, а Чимин взял его за руку. — Теперь мы будем рядом, поддерживать тебя, что бы ни случилось, — прошептал старший. — И не забывай, пожалуйста, об этом. Остальные подтвердили сказанное, по-дружески похлопывая парня по плечу. — Спасибо, — проговорил Тэхён, улыбнувшись широкой квадратной улыбкой, в которую тут же влюбились парни. Она была действительно очаровывающей.***
Юнги менялся. Это замечал Хосок. Он приходил в студию друга, встречался с ним в кафе, поэтому не заметить этого было тяжело, тем более для того, кто дружил с Мином со школьной скамьи. Но окончательно убедился в том, что друг изменился, когда тот пригласил выпить в баре после работы. Они встретились в баре неподалеку от агентства, в котором работал Мин. Заказали по бокалу пива и расположились в самом дальнем углу. Немного помолчали, сделали по глотку и откинулись на спинки диванов, глядя на разные столики. — Как твои дела? — выговорил Хосок, повернувшись к другу. Ему было тяжело говорить с Мином, ведь они давно не сидели и не пили вместе. Это было так давно, что Чону казалось, будто это было в параллельной вселенной и даже не с ними. — De puta madre, — хрипло рассмеялся Юнги. — Как с Чонгуком дела? Вы вроде стали больше общаться? — И всё-таки ты продолжаешь быть мамой-наседкой. Носишься с ним, как курица с яйцом. — Прекращай, Юн… — Нормально всё с ним. Я разношу в пух и в прах его записи в нотных листках, а он смиренно кивает головой, соглашаясь со всем, что я скажу. Прилежный ученик он. Вот только… Хосок не стал подгонять друга, прекрасно понимая, к чему он ведёт. Если разговор идёт о Чонгуке, то за ним и разговор о его журналистском расследовании. Они были неразлучны. Хосок был даже уверен, что в постели он обнимает эту грёбаную папку с наработками. — Это напоминает историю с ним… — продолжил Юнги. — Если мы его не остановим, то история повторится. — А если нет? Каков шанс, что в течение года на него выйдут? Никакого. Всерьёз крупные шишки не воспринимают студентов. Даже если они способны насобирать такой материал, что лишит их всего. Они не обратят на него внимания. — Да с чего ты решил? — А с чего ты это решил? Разговор вновь уводил к ссоре, а потому Мин замолчал. Он сегодня посидеть со старым другом пришёл, а не ругаться. — Хоби, я просто боюсь, что история повторится. Мы тогда тоже думали, что им никто не заинтересуется. Простой студент. Да что он им сделает? Но наряду со скандалами в развлекательной индустрии сейчас все зашевелились — чистят всю историю. А потому выйти на человека, который собирает против него компромат — ничего не стоит… Простой студент. Убьют, и никто не заметит. Похоронят, если мы его найдём, и всё. — Какой же ты пессимист. Я слежу за ним. Джин-хён присматривает за ним. Мы остановим его, если он перейдёт грань. — Он уже её перешёл. Хосок тяжело вздохнул, залпом допивая пиво и направляясь к бару уже за бутылкой, а лучше не одной. Разговор с нынешним Юнги очень тяжёлый.===
— Как давно ты общался с родителями? — спросил Хосок, пытаясь сориентироваться в пространстве. — Как ушёл из дома, так и не общался, — ответил Юнги, посмеиваясь над качающимся из стороны в сторону другом. Конечно, он сам был не в лучшем состоянии, но получше Хоби. — А как работа? — Нормально. — Не разговорчивый же ты, Юн. Вновь повисло молчание. Казалось, что с каждым месяцем, с каждым годом они отдалялись друг друга. Но возможно, просто жизнь привела к тому, что Юнги из молчаливого парня стал ещё более закрытым, а солнечный когда-то Хосок стал молчаливым, угрюмым и предпочитающим молчание пустым разговорам, которыми он бездумно пытался сейчас отогнать тишину. — Юнги, — протянул Хосок, ложась на диванчик и закидывая на ноги друга свои. — Чего тебе? — недовольно откликнулся Юнги, пытаясь скинуть ноги Чона, при этом не укатившись под стол. — Что ты чувствовал после того, как устроился в агентство? Что ты чувствуешь, когда твой день состоит лишь из написания музыки и лирики? Тебе продолжают сниться кошмары? — Мне будут снова-снова сниться обломанные руки-крылья, глаза, опавшие ресницы. Хотел забыть, но не забыл я, как мы лелеяли надежду и не умели притворяться… Я просто человек и в этом виновен. Хосок тяжело вздохнул и закрыл глаза. — Жизнь — это кровь и снег, а не вино и вода. Мы просто люди и в этом виноваты. Хо действительно так думал, а навалившийся на него Юнги явно был согласен с ним. Они не знали, что ждало их впереди, но точно знали, что пока они есть друг у друга, то бояться им нечего. Столько же лет дружат… А что до Чонгука… С этим они позже разберутся.***
Очередная рабочая неделя медленно подошла к концу, Хосок возможно и не понял бы это, если бы не доктор Кан. Выходные он должен был провести дома: это уже становилось привычкой. Проводя вместе время, и Хосок, и его мать надеялись, что они наверстают те годы, что упустили. Хо больше всего на это надеялся, пока не наткнулся на результаты обследования, которое женщина прошла незадолго до того, как мама ему сказала, что хочет вернуться к нему, к сыну. — Хоби, я приготовила какао, — проговорила женщина, заглянув в комнату, но сразу увидела, что держит сын, и подскочила к нему, убирая всё в пакет. Парень и не пытался удержать листки в руках. — Так вот почему ты изменилась, — глухо произнес Хосок, глядя в пустоту. — Ты не должен был это видеть. — И как долго ты собиралась это скрывать от меня? — Хоби, сынок, послушай… — Нет, ты послушай меня… Я столько всего положил, чтобы ты оклемалась после трагедии. Забыл о себе, не давая горю править мною… Но, мама, я тоже был там, — выкрикнул Хосок, не замечая слез, стекавших по щекам. — Был в машине отца, видел кровь и видел отца с сестрой без сознания… Все эти годы мне казалось, что ты и меня похоронила. Я пытался не замечать твоего отчуждения, понимал, что в один день ты потеряла мужа и дочь, и чуть сына не потеряла, но это не значило, что мне не было тяжело. Мне и сейчас тяжело: каждую ночь я оказываюсь в той машине… — Сынок, — прошептала женщина, всхлипывая и пытаясь взять за руку сына, но тот отходил от неё все дальше. — А сейчас ты решила скрыть от меня, от сына, у которого никого, кроме тебя, не осталось, что ты больна, что у тебя обнаружили онкологию… Как ты могла скрыть от меня? Хосок метался из стороны в сторону, хватался за голову, не зная, куда себя деть от адской боли. Казалось, что эта боль разорвёт его на куски. Мать пыталась взять его за руку, прижать к себе, но Хо ринулся в коридор, схватил куртку и портфель, и выбежал из квартиры на улицу. Но холодный воздух никак его в чувство не привел, боль не забрал. Он был с ней наедине… Ему было плохо. Он задавал себе вновь и вновь вопросы. Почему всё так? Почему всё не могло стать лучше. Почему он вынужден видеть, как теряет всё? За какие грехи в прошлой жизни он заслужил такие муки в этой жизни? Почему он всегда оставался один? Он задавал себе их вновь и вновь, но ответа не находил. Или его просто не было… Вытерев слезы и выдохнув горячий пар, он натянул куртку и закинул на плечо портфель. Пожалуй, ему срочно нужно было выпить. Алкоголь не спасение, но в нём можно было утопить свою концентрированную боль, что отравляла его изнутри.