***
Тэхён терялся. Тяга к запретному была невыносима. Лекарства и психотерапия не особо помогали. Всякий раз, когда он думал о своей жизни и о том, что он успел сделать в свои двадцать с небольшим, ему хотелось дозу или повеситься на больничной простыни. И одновременно с этим он чувствовал благодарность и ненависть к Сокджину. Хотя оставшись в том злачном притоне, он бы окончательно пустил свою пустую жизнь под откос. И в такие тяжелые дни он вспомнил Чимина. Парня, который заставил его поверить в себя, поверить, что он личность, а не игрушка родителей. Пусть и у самого Пака сил не было, но умудрялся заряжать Тэ на борьбу. Просто когда беды навалились одна за другой после того, как Чимин практически отказался от него из-за ошибки Тэхëна, он и свернул не на ту дорожку. И тогда в больнице, когда Тэ навестил его после долгого отсутствия ему стало лучше. И из этого разговора брал силы на борьбу с зависимостью и тараканами в голове. И очень надеялся, что и Чимин борется. Надеялся, потому что Джин и Хосок мало что рассказывали, несмотря на его просьбы говорить честно и правдиво. — Ему тяжело, Тэ, он не хочет лечиться, — не выдержал однажды Хосок. — Я надеялся, что после нашего разговора он начнет заботиться о себе, как и обещал. — Тэхён, ты должен понимать, что Чимин повяз в этом слишком давно, — вмешался Джин. — Его мысли меняет болезнь, и изменить их крайне тяжело. Тэхён замолчал. И друзья уже пожалели, что повелись на уговоры парня. Общаясь с этими двумя, они ходили по краю ножа: одно неверное слово, и все могло стать ещё хуже, чем есть. — Вы можете кое-что от меня передать? — заговорил Тэ. — Что? — Можете дать бумагу? Я напишу ему письмо, телефоны у нас запрещены. Джин кивнул и вытащил из сумки чистый лист и ручку. И Тэхён принялся быстро писать, боясь не успеть до конца встречи. И закончил он ровно тогда, когда время закончилось. — Передайте ему, пожалуйста, — Тэ отдал лист, сложенный в двое. Уходя с санитаром в палату, парень надеялся, что Чимин внимательно прочтет и примет его слова к сведению.===
Одна из проблем, которую Тэхён обсуждал с психотерапевтом — это были родители. Ему казалось, что отец, разочаровавшись в нём, отказался от него. Пусть и мать говорила, что это совершенно не так. — Если это совершенно не так, — прокричал Тэ, вскочив с места. — Так пусть придет! Или скажи уже, что он разочаровался, что его сын - наркоман! Санитары вбежали в комнату, попытались успокоить его, иначе ему откажут во встречах (это, конечно, было ложью, но парня нужно было успокоить). Но Тэ не успокаивался, ему было до жути обидно. Понимал, что его не принуждали принимать, но разве поддержки он не заслужил? Его это и выводило из себя. Санитары попросили женщину уйти, а парня повели в палату успокаиваться. И на следующий день на беседе с врачом Тэ понял, что о его вспышке гнева доложили. — Как у тебя дела? — спросил врач, когда Тэхён уселся поудобнее в кресло. — Док, давайте начистоту; Вам же уже доложили, что было на встрече с мамой, так к чему это натянутое врачебное «как дела»? Врач, чуть улыбнувшись, кивнул. — Я хотел, чтобы ты наконец рассказал о своих отношениях с родителями. С момента поступления и с первого нашего диалога ты увиливаешь от этой темы. — А что мне рассказывать? Что родители всю жизнь мной манипулировали, заставляли делать то, что хотели они, а когда я попытался вырваться, получал запреты на простое человеческое общение и пощечины бонусом? — Ну вот, ты уже хоть что-то рассказал. Тэ недовольно цокнул и перевел взгляд на картину над диваном. — Тэхён, скажи: только ли твои отношения с родителями заставили тебя первый раз попробовать наркотики? — Нет, — откликнулся парень и ненадолго замолчал, — в тот день в принципе все пошло наперекосяк: ссора с отцом, пощечина от него же, затем Хосок-хëн попросил меня пойти к Чимину и приглядеть за ним, так как его отстранили от занятий.. Мы с ним поссорились, и он меня прогнал. Я сильно его обидел и отлично это понимал. Не хотел ехать домой, где были родители, сел в первый подъехавший автобус и уехал на окраину города. Посидел, обдумал все... Каждая мысль приносила мне невероятную боль. Меня тошнило от самого себя... Когда стемнело, я выбрался на улицу и зашел в первый попавшийся бар. У меня не так уж много денег было, но желание напиться было сильнее здравого смысла. В том баре мне и подложили наркотики, сказали попробовать, мол, это отпустит все плохие мысли и расслабит. Что ж, мне не соврали. Врач закивал, записывая что-то себе в блокнот. — Если бы ты вернулся в тот день, повторил бы тоже или просто ушёл? — Повторил. Мне и сейчас тяжело... И кажется, что лучше отключить мозг веществами, чем крутящиеся мысли в голове будут разрывать меня на части. — Даже сейчас на лечении ты хотел бы вернуться к веществам? Парень кивнул и прикрыл глаза пальцами. — Тэхён, я думаю, пора устроить беседу с родителями, друзьями... — заговорил врач после недолгой заминки. — Их помощь, поддержка повлияют на тебя положительно, и излечение пойдет лучше. — Я не могу... — Понимаю... Но рано или поздно эта беседа состоится. Наркотики — не способ сбежать из реальности, не помощники и не друзья, они лишь усугубляют ситуацию. Парень неопределённо качнул головой, не говоря ничего более на беседе с врачом. Мужчина понял, что из него больше и слова не вытянет, да и казалось, что Тэхён был уже не в кабинете, а где-то далеко отсюда, отпустив его. Парень на контакт не шёл, и врач старался находить новые пути к разуму своего пациента.***
— Тебе Тэхён передал записку, — проговорил Джин, протягивая сложенный листок. Чимин протянул руку, забирая записку. — Прочтешь? — Джин смотрел, как нервно друг теребил пальцами край листка. — Позже, — ответил Чимин. Ему очень хотелось прочесть, он очень скучал по Тэ, но решил оставить это на потом, когда он будет один. — У Хосок-хëна все хорошо? Он не пришёл сегодня. — Да, просто у него была напряженная ночная смена. Он отсыпается. В следующий раз придет. Чимин кивнул, нервно топая ногой. — Ты хочешь что-то спросить? — проговорил тихо Сокджин, следя на нервозностью Чимина и надеясь, что это не связано с Чонгуком или Юнги. — Да... — прошептал Пак, но, кашлянув, заговорил чуть громче. — Я понимаю, что ты и Хосок-хëн что-то от меня скрываете. Чонгук и Юнги ни разу меня не навестили с того дня, когда меня привезли в больницу. Что происходит? Я настолько им отвратителен? — Нет же, Чим... — Тогда почему? Джин не отвечал. Он боялся, что убьет друга правдой. Он и сам каждое утро не верит в действительность, звонит на утерянный телефон Гука и слушает равнодушный голос оператора. Постепенно осознание приходит и, выпустив болезненный крик в подушку, начинает собираться, чтобы приехать к Юнги, хоть тот и был не в себе, ни с кем разговаривая, а лишь смотря в стену. — Джин-хëн, скажи мне, — слабо проговорил Чимин, глотая слезы. Джин встал, потрепал волосы друга и, выдавив из себя: «Мне пора», вышел из комнаты. А Чимину оставалось смотреть вслед, глотая слезы. Он думал, что правда слишком жестока, поэтому ему ничего и не говорят. Но это не значило, что правда была ему не нужна. — Чимин, идем в палату, — проговорил санитар, зайдя в комнату. Чимин кивнул и направился в палату. Усевшись на койку, он принялся читать письмо от Тэхёна. «Привет, Чимин-и. Джин-хëн и Хосок-хëн рассказали о твоем лечении. Пусть и навестить тебя я не могу, но хочу сказать, чтобы ты не закрывался от врачей, открылся им, чтобы поскорее излечиться. Я понимаю, насколько это тяжело: я и сам с неохотой иду на встречу с врачом. Но ты — не я. Ты сильнее меня, ты поддерживал меня, когда тебе самому было тяжело. Знаешь, в последние дни я вижу сны о том, что бы было, если мои родители не были бы тиранами, если бы я не загнулся из-за них. И в этих снах я вижу тебя... Нас. Мы счастливы. Как насчет того, чтобы превратить сны в реальность? Давай вылечимся, встретимся и... Заживем? Не закрывайся. Прошу. Тэ.» По щекам текли слезы. И Чимин не мог их остановить. Прижав листок к своей груди, тихонько плакал. Как бы он хотел зажить, пообещав это Тэхёну, но... Были ли действительно у него те силы, о которых говорил Тэ? Чимин не верил, но если верил ТэТэ, то, может быть, он и прав?***
В какой-то момент жизнь превращается в ад. Понять, когда конкретно или из-за чего все пошло под откос, бывает затруднительно. Психика, пытаясь защитить разум, блокирует доступ к плохим воспоминаниям, поэтому и найти тот самый момент тяжело. Чимин пытался вспомнить, глядя на себя в зеркало и ища хоть что-то, что ему бы в себе нравилось. Это задание было слишком сложным, и, пытаясь отвлечься немного, он искал ответ на вопрос: а когда, собственно, все началось и с чего? С родителями он был в прекрасных отношениях. Пускай и были недомолвки, ссоры, но и родители, и сам Чимин искали компромисс. Поэтому крупных скандалов семья не знала, а мелкие ссоры бывают даже у самой идеальной семьи. В школе также не было проблем. Чимин был отличником, на хорошем счету у учителей, был старостой много лет. С одноклассниками был дружен, много общался. Проблем не было. И, возможно, причина крылась в школе искусств. Родители приняли его выбор, поступил он спокойно, но все же проблема была... Глядя на остальных учащихся, на своих одногруппников, он начал видеть в себе недостатки. И первый недостаток, который он нашел в себе, лишний вес. Его на деле не было, но Чимин видел пухлые щеки, бока, ноги, пальцы... Он перестал всматриваться в зеркала, избегая их. И в тренажерном зале было тяжело: он отслеживал в зеркале свои движения. Начал усиленно худеть: диеты, тренировки, репетиции... Он был и является жутким перфекционистом. Да, возможно, именно тогда все пошло под откос. Тяжело вздохнув, Чимин вновь посмотрел на своё отражение. «Вроде бы мне нравятся свои глаза...», — подумал было он. Проводя пальцами по впалым щекам, он видел большие щеки, чуть ли не закрывающие глаза. Рыкнув, парень отошел от зеркала и пошел к своей койке, рухнув на неё устало. Нет, не было у него сил, о которых говорил Тэхён. Он не понимал, как Тэ рассмотрел их в нем. Может, ему показалось?***
В те моменты, когда можно было полежать в палате и ничем не заниматься, Тэхён обычно смотрел в потолок, видя картинки несуществующей реальности. Той самой, где его жизнь не пошла под откос; той, где были смех и радость; той, где... А впрочем, такие картинки он толкал куда подальше, когда понимал, что они причиняют дикую боль. Ведь в своих фантазиях он счастлив, а в реальности лежит на койке в палате наркологического диспансера. Мысли о том, что не стоило в тот день даже думать о принятии наркотиков, также прятал глубоко внутри себя. Рано или поздно это все равно бы произошло. Не тогда, так позже. Под влиянием дерьмовой реальности, где были боль и ненависть, легко поддаться искушению и стать зависимым будь то от алкоголя, наркотиков или сигарет. Алкоголь и наркотики меняют сознание, и становится легче спрятаться от того, что происходит вокруг. А сигареты действовали как плацебо: успокаивает, хотя на деле это совершенно не так, просто самовнушение, но и как сильно губит... Тэхён правда не знал, сможет ли он выбраться из этой западни, но надеялся. Письмо от Чимина грело душу. Тэхён-а! Извини, что долго не мог ответить. Лекарства и психотерапия изматывают. Я не совсем понимаю, где ты увидел во мне силы. Правда не понимаю, но если ты так говоришь... Может, ты действительно прав. Не буду лгать, мне тяжело все дается. Но терапия помогает понять себя, первопричину и к чему двигаться. Надеюсь, что ты не опускаешь руки. Однажды может мы и сдадимся, но не сегодня... Верно? Сил тебе, Тэ. Давай встретимся, когда вылечимся. Чимин.***
В стенах больницы время шло медленно, тягуче. Казалось, что день никогда не закончится. С другими пациентами Тэ не общался, ему прекрасно было наедине с собой. Даже тогда, когда мысли валуном давили на него и казалось, что не выбраться из-под них, в одиночестве было хорошо, спокойно, хотя и порой невыносимо. Отец не приходил ни на одну терапию, будто действительно Киму-старшему было противно смотреть на сына. Приходила только мама, действительно пытающаяся и измениться самой, и помочь своему ребенку. — Твоя зависимость стала для меня пощечиной, — сказала она как-то. — Но в другом смысле. Я поняла, что всю твою жизнь обходилась с тобой плохо. Считала, что я лучше всего знаю, что нужно для тебя, твои возражения — капризами так и не выросшего ребенка. Но... игра, новые друзья, крики, побеги и теперь наркотики: все это было лишь потому, что тебе было тяжело, плохо. Я была слепа. Прости. «Прости», — это то, что всю жизнь желал услышать Тэхён. Желал видеть истинное раскаяние, и это получил пусть только от матери. Но стало ли ему действительно немного хоть лучше? Определенно, да. Тэхён размышлял о том, что будет, когда он выйдет из ворот больницы. Уйдет ли из универа? Начнет ли жизнь вдалеке от родителей? Возможно. Но кем он будет тогда? Где будет учиться или зарабатывать на жизнь? Этого он пока не знал.***
Чимин проснулся с тревогой в душе. Он не понимал, откуда это появилось и почему настолько тошно. В больнице все шло своим чередом. Завтрак, лекарства, свободное время, терапия... Все шло своим чередом, пока вечером в общем зале он не увидел Юнги. Чимин потоптался на месте. Глаза его не обманывают? Может, неправильная доза лекарств, и у него начались галлюцинации? Тяжело вздохнув, он подошел к Юнги. — Хён? — позвал негромко Пак парня. Юнги поднял взгляд. Чимина всего пробрало от этого взгляда. — Что ты здесь делаешь? — Чимин? Пак кивнул и сел рядом. — Почему ты здесь? Что произошло? — Ты разве не знаешь? — Не знаю чего? — Я здесь, потому что пытался покончить собой, задохнувшись угарным газом. Мне не удалось, как видишь. Джин приехал и спас меня. — Но зачем? — Потому что Чонгука не стало... Он погиб. А я не могу без него. Глаза Чимина наполнились слезами. Он качал головой из стороны в сторону, отказываясь верить. — Нет, нет, нет, — проговаривал он, вытирая рукавами рубашки слезы. — Этого не может быть, ты лжешь. Юнги с жалостью посмотрел на Чимина. Ему тоже хотелось верить в это. Но облегчить боль и нарастающую истерику младшего не мог. Санитары подбежали к Чимину, пытаясь вколоть успокоительное. Юнги отвернулся и закрыл уши. Ему также хотелось кричать... Но не слишком хотелось лежать под транквилизаторами и днями спать. Легче было дополнить реальность. Чимина же поглотили скорбь и обида на друзей, скрывшие такую информацию, будто он не должен был знать. Рационально думать, что именно из-за его реакции на эту новость, ему ничего не говорили, не мог. Он мог лишь плакать, задыхаться, не обращая внимания на окруживших его санитаров. Его поглотила тьма, и он не мог из нее вынырнуть. Чимин не верил. Быть может, это была отвратительная шутка? Но Юнги в этой же больнице, он не оказался бы здесь, если бы Чонгук... Чимин начал хватить ртом воздух. Живительного кислорода, что привел бы его в чувство, не хватало. Закрыв глаза, он расслабился в руках санитаров, позволив им уложить себя на койку. Сон был сейчас спасением.***
— Что-то случилось? Тэхён переводил взгляд с Джина на Хосока, не понимая, что за скорбь у них на лицах. — Эй, — позвал он друзей. — Мы не говорили тебе, — начал Хосок, — но в тот же день, что ты попал сюда, Джин поехал к Юнги, надеясь поговорить с ним, привести в чувства, но... Хосок резко замолчал, шумно сглотнув. — Но? Обеспокоенность происходящим у Тэ росла. — Я нашел его без сознания в горящей квартире, — продолжил Джин. — Он устроил поджог в попытке свести счеты с жизнью. Тэхён впал в ступор. Он знал со слов Чимина о тяжелой судьбе Юнги, ведь особо близки Тэ с ним не был. Знал и о его отношении к Чонгуку, и об их ссорах, и о реакции Мина на смерть младшего. И едва ли мог предположить, что смерть близкого человека настолько разрушила его. — Но это еще не все, — проговорил глухо Хосок. Тэхён поднял на старшего взгляд. Что еще могло произойти? — Юнги после больницы увезли в ту же психиатрическую лечебницу, где сейчас лечится Чимин... И Юнги рассказал о смерти Чонгука. Теперь Чимин обозлен на меня, Джина... И на тебя тоже. Мы ведь все скрывали эту новость от него. Тэ шумно вздохнул, хватаясь за голову. Чимин это ему не простит. Но ведь иначе он поступить не мог. Но доказать это Чимину будет невозможно. — Я так надеялся, что мы сможем зажить, когда выйдем из больниц, — почти шепотом проговорил Тэ. В его голосе слышались истеричные ноты. — Но, видимо, это невозможно. Джин сел рядом, проговорив на ухо: «Все образуется», но в это едва ли верил сам.***
Пару месяцев спустя
Лечение прошло благополучно. Как бы Тэхён ни отнекивался от терапии, но она ему помогла. К наркотикам не тянуло, тянуло к жизни. Слабо улыбнувшись, Тэ закинул на плечо сумку с малыми своими пожитками. Сейчас он отправлялся домой. Хоть и не верил, что там его ждут. Мама ждала, но не отец, ни разу не появившийся в больнице. Но на счастье родителя, Тэхён недолго там пробудет. Заберет вещи, документы и переедет на квартиру, купленную мамой. Тэ отнекивался, но женщина твердо стояла на своем — если ее сын хочет начать новую жизнь, то пусть ее начнем в новом месте, дома ему будет тяжело. До дома путь был не так уж и далек. Тэхён быстро прошел от больницы, и вот он стоял у дверей своего дома, не решаясь нажать на звонок. Что-то ему это напоминало... Усмехнувшись самому себе, Тэхён нажал на звонок. Встретила его мама с собранными в пучок волосами и халате. — Тэхён! Женщина счастливо улыбнулась и обняла крепко сына. — Ты почему не сказал, что выписываешься? — Хотел сделать сюрприз. За спиной матери он увидел хмурого отца. Женщина почувствовала, что сын замер, и отпустила его из объятий. — Я знаю, что ты не рад меня видеть, — собрав волю в кулак, проговорил парень. — Я заберу свои вещи и уйду, не беспокойся. Больше позорить тебя не буду. Тэхён не удержался от едкой фразы. Но, так и не дождавшись ответа, двинулся в свою комнату. А отец так и остался стоять статуей. Тэ быстро собирал свои вещи, надеясь ничего не забыть. Возвращаться боле он не желал. — Тэхён. Голос отца остановил его от сборов. Обернувшись, он увидел хмурого отца. — Я почти все. Мужчина покачал головой, двинувшись к нему. Тэ сжался неосознанно, ожидая криков, пощечин... Но его крепко сжали в объятиях. — Прости, Тэхён-а. Я ужасный отец. Мне жаль. Тэ шмыгнул носом, но слёз сдержать не мог. «Он ждал этих слов так долго...» Заплакав в голос, Тэ крепко обнял отца. Их ждал долгий разговор, но пока им нужно было выплеснуть эмоции.***
— Я не хочу, чтобы ты думал, что я был разочарован в тебе, — начал мужчина, когда они сел за стол на кухне. — Шок, непонимание — да, поначалу. Потом я начал думать, где мы с мамой ошиблись, в какой момент пошло все наперекосяк, и понял, что у нас было слишком много ошибок. Я был слеп, не хотел, чтобы в твоей жизни были те же трудности, что и у меня в твоем возрасте. Хотел уберечь. Но жизнь без собственный ошибок в ней — не жизнь. Нужно учиться на своих ошибках, а не на чужих, так нарабатывается жизненный опыт, мудрость... Этого я тебя и лишил. — Почему же ты тогда не пришел в больницу? — Я хотел до конца все осмыслить, до конца понять тебя и то, что ты переживал... Тэхён, сынок, я и не надеюсь на то, что ты простишь нас, но... — Да, ты прав. Я не смогу долго еще простить вас. Вы осознали, но это не исключит впустую прожитую жизнь. Сейчас мне предстоит переосмыслить жизнь и то, что я действительно хочу. Универ я брошу, больше не могу учится тому, что мне не интересно. — Но тебе остался лишь год, — возмутился было отец, но взгляд сына тут же заставил опустить голову, шепча: «Прости, прости». — Я, пожалуй, продолжу собирать вещи. Родители кивнули. Тэхён поднялся к себе и огляделся. В той комнате он прожил почти всю жизнь, и ни одного светлого воспоминания, одна лишь тьма: боль, обида, ненависть, слезы... Да и брать с собой тоже нечего особо было. Одежда, книги, игры, документы — это все, что он мог забрать. Закрыв сумку, он подхватил ее и, не оборачиваясь, вышел. Закрыв дверь комнаты, он закрыл неприятное прошлое с надеждой, что будущее станет светлее. Тэ принял ключи от квартиры от матери и попрощался с родителями. Дальше он сам.***
В новой квартире Тэхён слишком долго просидеть не смог. С непривычки слишком одиноко. Одинок он был всегда, но совсем один не был. Написал Хосоку о встрече и принялся ждать ответа. А пока дожидался, Тэ решил осмотреть шкафы на кухне. Возможно, мама оставила упаковки с раменом. Деньги ему дали, но пока работы у него нет, придется экономить, расстягивать финансы, ведь лишний раз просить у родителей не слишком хотелось. И, к счастью, бежать в магазин не пришлось, родитель оставил еды. Тэ налил воды в чайник и поставил его на плиту, уселся на стул, ожидая. Задумался он о будущем, но не особо представлял чем заняться теперь, стоило ли поступать в другой университет или найти курсы, где он мог найти работу, и сможет ли там задержаться? Чайник засвистел. Вздрогнув, Тэ открыл пачку рамена и залил водой. Телефон мигал от нового сообщения. Усевшись за стол, парень взял телефон, читая сообщение. J-hope: «Поздравляю с окончанием лечения. Я освобожусь после шести сегодня. Давай встретимся у бара «Wings»? Я за все плачу.» Улыбнувшись, Тэ быстро напечатал ответ. Tae: «Хорошо, хён. Встретимся там.» Отложив телефон, Тэхён принялся за еду. До встречи оставалось еще много времени.***
Тэхён пришел к бару к пол седьмого вечера. Хосока еще не было, но и ждать себя долго тот не заставил, подойдя немногим позже. Хо тут же притянул друга к себе, заключив в крепкие объятия. — Рад тебя видеть, Тэ. — Я тоже, хён. — Пойдем, займем столик. Бар был самым обычным, но Тэ озирался по сторонам, рассматривая все. В таких местах он был раза два, и оба раза заканчивались не самым лучшим образом. Встряхнув головой, Тэ отогнал эти воспоминания. Сейчас он был чист. Усевшись за столик, Хо заказал безалкогольный коктейль для Тэхёна и пиво для себя. — Почему здесь, хён? — спросил Тэ. Тишина с другом нагнетала. — В Омелас нет сил идти после того, что произошло. А этот бар мой любимый. Иногда мы здесь с Юнги пили, но чаще я приходил один. — Как ребята? — Чимин через пару недель выйдет из больницы. — Я так давно с ним не общался... — Я буду забирать его, можешь со мной пойти. — Он простил вас с Джин-хёном? — Простил, но Джин этого не узнаёт. — Почему? Что произошло? — Когда мы пришли к нему, Чимин накричал на нас. Он сильно обиделся, что о смерти Чонгука мы не рассказали. Прогнал нас. И после того раза Джин заперся дома и начал пить. Родители приезжали к нему, привести в чувства, но у них не вышло. Он перестал пить дома, потому что родители забирали бутылки, и Джин пропадал ночами в барах, клубах. Как я знаю, его забрал к себе его напарник — Намджун. Я хотел встретится с ним, но Джин никого видеть не хочет. Тэ тяжело вздохнул, отпивая из высокого стакана. — А как... Как Юнги-хëн? — он чуть запнулся. Каждый раз, когда он вспоминал о хмуром и несчастным хëне, все внутри у него опускалось. — Сомневаюсь, что он выйдет... Хо замолчал. Было заметно, что обсуждение близкого друга тяжело ему дается. — Юнги пропадает из этого мира. Ничего его не держит в реальности, она ему отвратительна. В фантазиях, куда он часто падает, абстрагируясь от мира, ему легче... Настолько, что он вновь попытался уйти из мира, наглотавшись таблеток. — Он так тяжело скорбит, не принимая смерть близкого. Хо кивнул, ничего боле не сказав. — А что говорят врачи? — Если он сам не захочет, то ему не смогут помочь. Тэ вновь тяжело вздохнул. — А ты как? Чон пожал плечами, отпив из бокала пива. — У меня мама тяжело болеет. Онкология. Тэ опустил глаза, не зная, что сказать. Он чувствовал себя некомфортно. Хосок вдруг притянул к себе, потрепав по волосам. — Прости, — глухо произнёс он. — За что? — Тэ расслабился в руках друга. — Ты только что вышел из больницы, а тут я с плохими новостями. — Просто ощущение, что я ни к месту. У меня потихоньку все налаживается, а у ребят... Хочется помочь как-то. Будто я принёс с собой бурю, и вас затронуло. — Не кори себя за то, что тебе стало лучше. Побороть тягу к наркотикам, стать чистым — это твое самое большое достижение. Дальше все в твоих руках. А наши проблемы — совершенно не твоя вина, они наши. У Чимина были давние проблемы с питанием, его болезнь медленно его губила, а делать с этими что-то не желал. У Джина большое сердце, он не может не переживать за других, плюс личные проблемы... Вот он и сломался. Юнги... Он был еле живым столько, сколько я его помню. Он давно болен депрессией. Смерть Джиëна его сломала, но мы с Джином смогли его вытащить и заставить жить хоть как-то. Чонгук вдохнул в него жизнь, поэтому его смерть Юн пережить не смог. Он умер для этого мира, и мы помочь не в силах... А матушка моя... У нее была никотиновая зависимость много лет. Курить она начала после автомобильной аварии, в которой погибли мой отец и сестра. Мог погибнуть и я, но мне... Повезло. Никотин рушит лёгкие. Мама не унывает, борется, хотя ей бывает до ужаса плохо. И раз она держится, то и я не имею права опускать руки. Тэ всхлипнул и крепко обнял Хосока. — Найди то, чем желаешь заниматься. И стань счастливым. Хосок пригласил взъерошенные волосы младшего, успокаивая его. Тэ тихо плакал, мелко тресясь. Ему было больно за друзей.***
Разошлись они поздно. Много тем для разговоров у них было. Да и вместе им было хорошо. Хосок искренне был рад за Тэхëна, а самому же Тэ было очень приятно и спокойно со старшим. Он очень скучал по такому общению. Возвращался домой Тэхëн со спокойной душой. Утром он планировал порвать с последним звеном прошлого, чтобы смочь двигаться вперед. К счастью...***
Дверь захлопнулась за спиной Чимина. Лечение прошло. Мысли изменены, значит, все успешно... Но чувствовал себя он не в своей тарелке. Как он теперь вернется к жизни? Как вернется к учебе? — Эй, Чимми! — громкий мужской голос огласил округу. Чимин вздрогнул от неожиданности. К нему спешил Хосок и... Тэ? Нахмурившись, Чимин крепче сжал ручки сумки. — Извини, немного припозднились, — отдышавшись проговорил Хо. — Ничего, хëн. — Привет, Чимин, — мягко и немного неуверенно произнёс Тэ. Чимин кивнул и улыбнулся. — Пойдемте в кафе, позавтракаем, — предложил Чон. Парни согласились. Ближайшее кафе находилось в минутах двадцати пешком от больницы. В пути Хосок пытался разбавить напряжение, повисшее между ними. Но Чимин особо не слушал, пребывая в своём мире. Тэхён же то и дело смотрел на Пака и думал о чем-то своем. Дошли до кафе они быстро. Заняв столик у окна, сделали заказ. — Ну, Чимин, рассказывай, как ты? — спросил Хосок, улыбнувшись. Чимин пожал плечами, натягивая рукава толстовки до палец. Это стало уже привычкой ещё с больницы. — Что такое, Чи? — Необычно это все, — неуверенно проговорил Чимин. — Я стараюсь привыкнуть. — Привыкнуть к жизни вне больницы? Чимин кивнул и вдруг улыбнулся, посмотрев на друзей. — Лучше расскажите, как у вас дела. Только ничего не скрывайте. Если все плохо, так и скажите. — У меня как обычно, — начал Хосок, переглянувшись с Тэхëном. - Работа, визиты к матери... Ей стало хуже, поэтому её положили в больницу, чтобы следить за состоянием. — Держишься? — Приходится. Ради матери. — И правильно... А как Джин? Он не приходил с того дня, как я... Как я вспылил. — Честно сказать, я не знаю. После того, как мы приходили к тебе, Джин начал пить. Его пособник забрал к себе, у них... Особенные отношения. После этого Сокджин не звонил, не выходил на связь со мной. Ничего. Я не знаю, как он. — Ясно... Не стоило мне срываться. Джин-хëну итак было тяжело, ещё и я. — Не нужно винить себя. Чимин вновь пожал плечами и перевел взгляд на Тэ. — Тэ, а ты как? — мягко спросил Пак. Прежняя сжатость Тэ немного ослабела от мягкого обращения Чимина. — Я... Я хорошо, — Тэ немного запнулся, нервозность все же не ушла. — Лечение было тяжёлым, но эффективным. Я чист. С родителями я хоть и помирился, но жить с ними не стал. Въехал на квартиру, купленную мамой. Из университета я ушёл. Литература меня всю жизнь интересовала, поэтому думаю идти учиться в эту сферу. А пока работаю продавцом-консультантом в книжном. — Это классно, — проговорил Чимин, улыбаясь. — Я рад за тебя. Ты молодец. Тэхён кивнул, смущенно улыбаясь. Хосок хотел что-то сказать, но его прервал официант, принесший заказ. Хосоку принесли кофе и сэндвич. Тэ заказал кашу и чай. А Чимин салат. — Ты собираешься вернуть к учебе, Чимин? — спросил Хо, отпив кофе. Чимин неуверенно кивнул. — Думаю, да. Только стоит сходить, спросить, что мне нужно сделать. Из-за лечения очень много пропустил. Хосок кивнул и замолчал. Особых тем для разговоров не было. Через какое-то время Хосок отошел, дав возможность поговорить Чимину и Тэхёну. — Ты видел Юнги-хëна в больнице, - спросил Тэ. — Как он там? — Я его почти не видел, — ответил Чимин. — Чаще всего он был в палате, в столовой почти не бывал, отказывался есть; в комнате отдыха видел лишь раз, тогда то он и рассказал о Чонгуке. Тэхён понимающе кивнул. — Но больше всего ты хотел поговорить о нас? Тэ вновь кивнул, вытирая вспотевшие ладони о джинсы. Отчего-то он чувствовал, что между ними стена. Чимин через весь стол протянул руки к ладоням Тэ, сжавшим стакан, и взял их в свои небольшие ладони. — Тэхён-а, я все еще твой друг, тебе не стоит ходить вокруг да около, что спросить об этом. — Просто я... — Тэ, я сожалею, что ты увидел меня там... В ванной. — Чимин... — Дослушай меня, Тэ, пожалуйста. В то время мне было очень тяжело, невыносимо жить. Я чувствовал себя обузой для всех, для тебя... Я не мог бороться со своим пищевым расстройством, депрессией, позволил им полностью им завладеть мной. Я не жалею, что сделал это, но я сожалею, что увидел ты, ведь ты нашел меня; я сожалею, что Хосок-хëн увидел меня, ведь он с другими врачами спасал меня. И я не могу сказать, что сейчас все замечательно, я полностью здоров и полон сил. Болезнь разрушила меня и психологически, и физически. У меня только все впереди: лекарства, связь со своим психиатром, работа над собой... Я хочу, чтобы ты остался в моей жизни, но... Чимин резко замолчал, переведя дыхание. Хотелось плакать, но пришлось взять себя в руки. Расклеиваться было нельзя. — Но? — Но нужно ли это нам? Не разрушит ли это нас вновь? Тэ не спешил отвечать. Он обдумывал все то, что сказал Чимин. — Как-то ты сказал: тонущий видит тонущего издалека. Мы очень схожи, мы соулмейты. Нам хорошо вдвоём... Может, начнем все сначала. Тэ откашлялся и, широко улыбнувшись, протянул руку. — Привет, Я Ким Тэхён. Работаю в книжном, хочу изучать литературу. А как тебя зовут, чем занимаешься? Чимин проморгался, а после рассмеялся, шмыгнул носом и протянул руку, пожимая ладонь. — Я Пак Чимин. Не работаю, учусь танцам. Приятно познакомиться. Ребята рассмеялись. — Хосок-хëн, — позвал Тэ друга, — хватит прятаться за колонной. Хосок вышел из-за колонны и подошел к друзьям. — Мило, конечно, это все, но повторное знакомство выглядело смешно, — улыбнулся он. — Нормально, — протянул Тэ со смехом. Кто знал этих двоих, что будет дальше. Никто. Пусть они не могли знать, но предчувствовали, что дальше может быть тяжело. Но это часть из жизни, которую стоило принять. И, возможно.. на самую малость сейчас они были готовы.