Чёрная Орхидея

Я видела многое на этой войне: оторванные конечности, увечья, внутренние органы – это стало своеобразной бытовой картиной, которая не сменялась вот уже пару лет, как будто зажевало плёнку в демоническом видеопроигрывателе на самой страшной сцене в фильме ужасов, который, к слову, ты видел уже не раз и не боишься всех этих дешевых скримеров. Но то, что братья сделали с парнишкой, таким же как мы, одарённым, повергло меня в лёгкий шок, особенно после случившегося, когда мне предстояло принять участие в операции, чтобы спасти этому несчастному жизнь. Болеутоляющие и анестезия были у нас в критическом дефиците, а потому эту функцию выполняла именно я, хоть мои способности и обладали сильным побочным эффектом. Арчер во многом со своим даром к управлению боли просто предпочитал держаться подальше, это казалось ему скучным, по сути, ему было просто плевать на жизни людей. И сейчас, я смотрю на Фабера, лежащего лицом вниз на самодельном операционном столе, истекающего кровью, а из спины его торчат два обрубка, на месте которых ещё час назад были белоснежные крылья. Риз, Кейша и Коннор хлопочут с оборудованием, чтобы как можно скорее начать оперировать. Я слишком много внимания обращаю на эту случайную жертву, на эту ужасную рану, а потому я переношу свои мысли и чувства куда-то в другое измерение, как и всегда, когда необходимо отвлечься или отстранить себя от происходящего, будто нажимая кнопку «выключить чувства». А потому передо мной очередной раненый, очередная операция, ничем не отличающаяся от остальных. Моя задача неизменна: коснуться открытой раны рукой и избавить жертву от боли. Его кожа пылает жаром, кажется, об неё можно обжечься. Алая кровь будто кипит в его жилах. Она липкая, противная, но такая привычная. Я едва ли касаюсь подушечками пальцев разодранной кожи. Чувствую, как под моим прикосновением напрягается каждая жилка в теле Фабера, он издает какой-то гортанный звук. Я знаю, что ему больно, но я не могу иначе. Уже через минуту его тело расслабляется. Это значит, что анестезирующий наркотический состав, который способен выделять мой кожный покров, попал в его кровь. Я медленно убираю руку от открытой раны, она вся измазана багровой жидкостью, которая всё такая же тёплая и мерзкая. Я киваю группе хирургов, тем самым давая им знать, что они могут приступить к операции. Тут же моё внимание привлекает какое-то движение у входа в импровизированную операционную. Некто отодвигает штору и заходит внутрь. - Неплохо ему досталось, а? – Пытается как-то разрядить обстановку Роуэн, останавливаясь почти у входа, сложив руки на груди. Кейша, Коннор и Риз не обращают на это внимание, они слишком заняты своей работой, а я ничего не отвечаю, лишь слегка мотаю головой, чтобы дать понять брату, что я не поощряю подобные методы запугивания врагов. Я прохожу мимо него, чтобы вымыть в раковине руки. Роуэн следует за мной взглядом. - Даже не скажешь ничего? – Продолжает допытываться до меня он. Я вижу его в отражении зеркала, видимо он действительно хочет знать моё мнение по поводу случившегося. - Вы здесь принимаете решения. – Говорю я, пристально всматриваясь в его лицо в отражении, попутно смывая кровь с рук. – Я лишь разбираюсь с последствиями. Впрочем, как и всегда. – Брат понимает о чём я говорю. Я беру сухое полотенце и вытираю руки, оставляя на чистой ткани слабые кровавые следы. - Кстати говоря. Может быть у тебя получиться убедить Фобоса и Деймоса не светиться так часто в Нью-Форте. – Я говорю это, развернувшись лицом к Роуэну. – Я понимаю, что они там деньги зарабатывают, но после сегодняшнего я не думаю, что Орхидея пустит всё на самотёк. - Хорошо, я поговорю с Винсентом. – Отвечает брат, но я вижу по его выражению лица, что он о чём-то серьёзно задумался.