"I heard you on the phone last night We live and die by pretty lies You know it, oh, we both know it"
Mark Ronson feat. Miley Cyrus - Nothing Breaks Like A Heart
Джой лежит на кровати, прочно связанная по рукам и ногам. Чувствует, как по подбородку стекают капли крови из полуоткрытого рта и разбитой губы. Она не понимает, как так вышло. Джон связался с ней через пару недель и предложил встретиться в одном из шале в лагере у реки. Шоу, которая на тот момент обосновалась у Драбмен и основное время пребывала в состоянии алкогольного либо наркотического опьянения, если подобным образом можно назвать действие блажи, крайне ждала этой встречи по ряду причин. Рана на животе давала о себе знать, как только Джой трезвела, и ей это совсем не нравилось. С болью приходили воспоминания о Джоне, стыд за свое поведение, кидание подушек и истерику. Помощница не желала стыдиться, особенно когда речь шла о выяснении отношений с Инквизитором, особенно когда Аделаида любезно донесла, что его видели с новой девочкой, на этот раз с каштановыми волосами, дурацкой челкой, пухлыми губами и лицом местечковой красавицы, которая совершенно не вникает в то, что происходит вокруг, но все равно продолжает радоваться и улыбаться каждому. В баре поговаривали, что это дочь кого-то из городка. Еще говорили, что она носит джинсовый комбинезон с опущенными шлейками и белую майку-алкоголичку без лифчика. Когда Ада дошла до уточнения местоположения клейма, Джой запустила стаканом в свежеокрашенную стену. Клеймо было там же, где и “Гнев” у Помощницы. Только у неизвестной оно гласило "Похоть”. Драбмен после испорченной стены рассказывать остальные сплетни не хотела, но Шоу была крайне настойчива, и Аделаида сдалась. Дамочку видели утром на ранчо в белом свитерке, еле прикрывающем задницу, и ковбойских сапогах. Она мило щебетала, стоя на балконе второго этажа, прямо на том, который был рядом с комнатой Джона. Ада, понаблюдав за реакцией Шоу, сказала, что Джона часто видят с разными девочками и это, должно быть, ничего не значит. А Джой не понимала себя. Не понимала глупой ревности. Всегда было понятно, что так и будет. Всегда! И когда Джой ехала практически через весь регион, все, о чем она думала, были Джон и его новая пассия, ей хотелось высказать ему все, плюнуть в лицо или пустить пулю в лоб. Поэтому когда она сидела на кровати в домике и ждала его, она ожидала чего угодно, кроме трех его людей с оружием. Она даже не успела среагировать, когда ее вырубили прикладом. Но сейчас, когда Шоу очнулась, за окнами был уже вечер, а поодаль от кровати в бог знает откуда взявшемся кресле сидел Джон. Он поигрывал ключом на шее, вертя его между пальцами. Заметив, что Джой очнулась, Инквизитор усмехнулся и чуть наклонился вперед. — Я знал, что ты будешь ведома своей ревностью и приедешь, Джой. Шоу сплевывает кровь, облизывает губы, чувствуя железный привкус, и тихо шипит от боли. Не знает, стоит ли что-то отвечать. — Я... Джон, что все это значит? — Это значит, Джой, — Джон еле заметно хмурится, замечая все еще идущую из губы кровь, — что Джозеф знает обо всем. О тебе и мне. И о смерти Холли тоже. Мы с ним много об этом говорили после твоей очередной истерики. Он хочет тебе добра, а ты его отвергаешь. Мы все хотим твоего спасения. Шоу вздыхает и откидывает голову. Скорее всего это значит, что теперь ее вернут в домики для грешников рядом с церковью Джозефа и на этот раз церемониться не будут. Инквизитор медленно встает со своего места, подходит к кровати, почти осторожно опирается о нее одним коленом и протягивает руку к лицу Джой. Помощница дергается, старается отодвинуться, хоть это доставляет дискомфорт. Рана на животе при каждом необдуманном движении напоминает о себе. Джон сжимает руку на ее плече, чтобы не дергалась, пальцами другой руки аккуратно стирает кровь с подбородка, остается лишь еле заметный след. — Ты же знаешь, Джой, ты дорога мне. Тебе всего лишь надо отказаться от идеи помешать нам. Будь с нами, со мной. Шоу замирает, всматривается в его лицо. Она никогда не вступит в секту, но ей хочется знать, что он говорит искренне. В полутьме, когда его лицо освещено лишь светом, исходящим от керосиновой лампы на столе, его ухмылка кажется доброй улыбкой. Джой думает о том, что он красив. И если бы все было иначе, она бы в жизни не позволила себе испортить эту красоту. Ей всю жизнь казалось, что прекрасное надо беречь и множить, особенно если это касается внешности. В Академии она дольше сидела и разбирала случаи, где убийцы оказывались привлекательными внешне. Первое время не могла поверить, что такие люди способны на что-то ужасное, а после осознания тайно восторгалась ими. — Джон, не я, так другие. — Ты сомневаешься, есть ли смысл? — Сид хрипло рассмеялся и надавил коленом чуть сильнее. — Тебе не победить. Так где лучше погибнуть, если тебе это суждено? В моих объятиях или в какой-нибудь канаве от пули? — Я пока что хочу жить. Мужчина резко переместил руку ей на шею, сжал так сильно, что Джой вынуждена была начать извиваться, чтобы хоть как-то ослабить хватку. — Я могу убить тебя прямо сейчас своими же руками, Помощница, а не предлагать тебе выбор. Но Бог всегда дает выбор. А мы созданы по образу и подобию, Шоу. Ослабив хватку, Сид сел на постель рядом, провел рукой от шеи чуть ниже, щекоча пальцами зажившую татуировку. Джой, в глазах у которой все плыло, даже не пыталась его остановить. Мысленно убеждала себя в том, что она оцепенела от шока. На самом деле это был огромный спектр эмоций, рой мыслей. Он очевидный враг и во многом лукавит, но она ведь скучала... Джон оттягивает ее майку вниз, наклоняется, проводя носом по оставленной им же татуировке. Мягко, сквозь ткань касается раны на животе. — Болит? — Да. Мужчина понимающе кивает, приподнимает майку, касается губами здоровой кожи вокруг букв. Шоу прикрывает глаза. Ей хочется представить, что они на ранчо и это одна из рядовых ночей, вот только затекшие руки мешают. — Развяжи меня. Сид поднимает голову, какое-то время будто смотрит мимо, осмысливает сказанное. — Что? — Развяжи меня, Джон. Инквизитор медлит, но все же достает из кармана маленький перочинный нож и перерезает пластиковые наручники-стяжки. Шоу разминает запястья, пока мужчина проделывает то же самое с ногами. — Но не вздумай даже попытаться меня тронуть, Помощница. Людям по периметру приказано стрелять на поражение. Джой, кажется, даже не думала об этом. Ее это уже даже не удивляет. Была масса возможностей ему навредить, но ни одной она не воспользовалась. Девушка приподнимается на кровати, зачем-то оглядывается, хотя с ее прихода ничего не изменилось. Наверное, раньше тут было уютно, но явно прошло уже несколько месяцев с момента предыдущей уборки. Сейчас на книжных полках был слой пыли, посреди домика стояли привезенные сектой ящики с какими-то припасами, плед на кровати отсырел и запылился. Шоу никогда не была особенно брезгливой, но в этот раз ощущала грязный плед поясницей, кончиками пальцев осязала пыль, и ей как никогда хотелось принять ванну. Время, проведенное на идеально убранном ранчо, давало о себе знать. Мужчина пристально наблюдал за ней. — Джон? — Да, Джой? — Я хочу на ранчо. Джон вздохнул, улыбнулся и кивнул. В голове Джой промелькнула мысль, что он мог воспринять это как согласие опустить оружие, но она решила не заострять на этом внимание.