И губы меняют очертания 14/20

Часть 2. Глава 5. Август 1954 года «Автосервис Стэмфорд», Юстон-роуд, Сент-Панкрас Лондон, Англия Джонни Уотсон по пояс залезла под капот Mercedes-170 с гаечным ключом в руке. — Так, а теперь попробуй? — крикнула она. Двигатель попытался сказать «рум»; но ему удалось только «уу». «Уу», — взревел он один раз, два, три и заглох. — Черт, — выругалась Джонни. Она укусила себя за щеку изнутри, скривила губы. Рассеянно почесала испачканную маслом скулу рукой в автомобильной смазке. Слева от нее появилась тень, круглая и основательная, принесшая с собой запах кофе. — Считай, что весь цилиндр полетел, Мик, — сказала Джонни, махнув свободной рукой. — Я поменяла прокладку, но никак не могу добиться плотной спайки. Тень хмыкнула. Наклонилась, чтобы посмотреть. — Похоже на то, — сказала Микки, и Джонни кивнула. Они стояли молча, созерцая старый двигатель, как хирурги только что прооперированного больного со скверным прогнозом. Наконец Микки снова хмыкнула. — Сомневаюсь, что это поможет, — сказала она. — Рамзи не раскошелится на новый цилиндр?— спросила Джонни. Микки усмехнулась. Ямочки ее румяному лицу шли куда больше, чем задумчивость. — Я бы вложилась в это дело, а он нет. Он трепался Роджеру Макалистеру, что купил «Кадиллак» пару дней назад. Джонни фыркнула. — Купить американца, — сказала она и сплюнула на грязный пол. Улыбка Микки стала шире, и она перевела взгляд с двигателя на Джонни. — «Мерседес-Бенц» тоже не британская машина, — сказала она, поддразнивая Джонни. — Могла бы сказать, что купить немца еще хуже. Джонни застонала и поморщилась. Вечно Микки хохмит, подумала она. Потом она оглянулась на двигатель, и выражение ее лица смягчилось. — Да, — сказала она, — но это все равно красивая старая тачка. Свободной рукой она подсоединила свечи зажигания к контактам. Улыбка стала сползать с лица Микки. — Эй, Джон, — сказала она, предостерегающе поднимая палец, — даже не думай об этом. Нет, я серьезно… — Джонни снова застонала, — у тебя нет места для такого монстра, у тебя даже нет подходящего места для твоего великолепного байка. Не будь… — Знаю, знаю, Мик, — сказала Джонни, но это было бесполезно. Микки уже завелась. — Не забывай, я не нанимаю на работу бродяг с улицы, Джонни, — сказала она. — Черт возьми, ты даже сама не оседаешь нигде надолго. Когда вернется Марджит, в конце следующей недели? Я же тебе предлагала, возьми выходной и присмотри квартиру. Джонни играла гаечным ключом. — Да я ищу, просто… это не так-то легко, и я никак не найду квартиру, чтобы платить за нее пополам. Не могу же я вечно ютиться на диване у одной замужней крошки с двумя сосунками в дюплексе на паршивой окраине в Нью-тауне. Микки хрипло расхохоталась, и губы Джонни дернулись. Она снова сплюнула и попыталась напустить на себя обиженный вид. — Да, смейся. Мне придется осесть в паршивом углу у какого-нибудь голодающего художника в богом забытом чердаке в богом забытом Ист-Энде. Не могу позволить себе большего в одиночку. Микки снисходительно посмотрела на нее. — Тебе надо переехать из Северного Кенсингтона, — деловито предложила она. Джонни кинула на нее свирепый взгляд. — Сама знаю, спасибо за совет. Я планирую держаться подальше от всех этих напыщенных цыпочек из Кенсингтона и Челси. — Зачем же? — резонно возразила Микки. — Как ты тогда встретишь кого-нибудь? — Микки Стэмфорд, — прыснула Джонни, — Ты решила побыть свахой? Микки пожала плечами, Джонни это показалось излишне провокационным жестом. Она брыкнула ногой вслепую, пытаясь пнуть Микки не отрываясь от двигателя. — Что ты знаешь о Челси, Стэмфорд? Все знаешь? Да? Микки усмехнулась и легко увернулась от тычка. Микки была уже не в теме, замужем и вполне счастлива, но у нее все равно имелось свое мнение. Джонни перестала пинаться. — Серьезно, я на какое-то время взяла перерыв, — сказала она, возвращаясь к машине. — Больше неприятностей, чем удовольствия. Что? Я серьезно, — продолжала она, и хохот Микки стал еще громче. — Ладно, — сказала Микки, ее лицо приобрело выражение заученной покорности. — Джоанна Уотсон, снова девственница. Так и вижу это. Отрекшаяся от прекрасного пола до конца своих дней. Посвятившая себя добрым делам. Джонни невольно начала хихикать, наклоняясь, чтобы проверить, нет ли трещин в цилиндре. — Ну что я могу сказать, — сказала Микки, — тебе нужно найти ничего не подозревающую работающую одинокую девушку, которая согласилась бы разделить с тобой жилье, и сделать это надо было еще вчера. Марджит О'Брайан сдерет с тебя шкуру живьем, если вернется домой и увидит, что ты все еще дрыхнешь на ее диване, ведь она вытурила тебя еще несколько месяцев назад. — Да, — сказала Джонни и отвлеклась, наклонившись, чтобы проверить другую сторону неисправного цилиндра. — Представь себе. Как будто я прилипла к ее дивану. Слушай, я хочу кое-что попробовать, вернешься за руль? Микки с сомнением взглянула на нее, но поставила уже остывшую чашку кофе на стойку у стены и потащилась обратно на водительское сиденье. — Скажи, когда, — крикнула она, и Джонни откликнулась: — Сейчас! В следующий миг Джонни отскочила, схватившись за голову. — Черт побери! — крикнула она. — Микки! Держись подальше от хренова клаксона, ладно? — Прости, прости! — послышался из-за лобового стекла обеспокоенный голос и возня, Микки вылезла из машины. — Прости, Джонни, — сказала она еще раз, более искренне, рассматривая ссадину на голове Джонни, набухающую кровью в том месте, где она приложилась о нижнюю часть открытого капота. — Я принесу бинт, — сказала Микки и направилась в заднюю часть мастерской. — Твою мать, — простонала Джонни. Вот так Джонни Уотсон и выглядела, когда Шерлок Холмс вкатила в гараж свой велосипед: согнулась пополам, издавая звук, похожий на долгий вой, размазывала ладонью машинную смазку по окровавленной коже светловолосой головы, а ботинком скребла по грязному полу. Джонни поначалу не услышала стрекотанья колесных спиц за звуками собственного дыхания и проклятьями и потому удивилась, когда подняла взгляд и увидела, что ее изучают насмешливые полудетские серые глаза. Шерлок поразила ее в тот первый августовский день: растрепанный мальчишка с темными кудрями, беспорядочно вившимися на макушке, спускавшимися по вискам и спадавшими на глаза. Она была вся угловатая, слишком худая для своей одежды и являла собой странную смесь того типа, который Джонни видела среди молодых тусовщиц Ист-Энда. Темные джинсы с манжетами; женская блузка с высоким эдвардианским воротником и потрепанным кружевом на кокетке; потертые черные мужские ботинки и пошитая на заказ амазонка — наверное, такие носило поколение матери Джонни, только Марта Уотсон в подобных вещах никогда не ходила. Джонни просто стояла, схватившись за голову, как дура, даже после того, как увидела ожидающую помощи девушку. Девчонке, наверное, лет семнадцать, но у нее такие глаза. Безумные серые глаза, им полагалось быть холодными. Они были жесткими и проницательными, да, но и какими-то жгучими, и Джонни Уотсон, которая когда-то на пари, заключенное с подружками в баре, в туалете клуба «Ворота» высказала все, что думала о коктейльном платье стоимостью 200 фунтов легендарной Дианы Дорс, внезапно почувствовала себя не в своей тарелке, словно неуклюжая старшеклассница. Или, по крайней мере, смутилась. Ее грязный синий комбинезон. Черное масло в волосах. Перепачканное автомобильной смазкой лицо. Черт, подумала Джонни. Ладно, хватит. Она вытерла руки тряпкой со стола и направилась к девушке, приклеив на лицо самое услужливое выражение. — Погнут тормозной диск, — сказала она, показывая тряпкой на переднее колесо велосипеда. — Мы разберемся. Джонни не стеснялась улыбаться. Она уже десять лет обслуживала клиентов и знала, как понравиться им, как показаться дружелюбной и знающей свое дело. Микки называла это мальчишеским обаянием, Джонни нравилась всем клиентам. Она почувствовала намек на самодовольство в собственной улыбке, когда так быстро определила причину поломки. Одна из тормозных колодок упиралась в диск, хотя девушка не нажимала на ручник. Серые глаза моргнули. — Я вижу, вы служили на севере во время войны, — сказала незнакомка удивительно глубоким для такой юной девушки голосом и удивительно хорошо поставленным для одетой в таком стиле особы. — В Германии или Польше? Должно быть, вы несколько лет водили «Скорую помощь», но не все четыре года. Ранены в плечо, или в бою или на боевом задании или... да, и то, и другое, я думаю. Вы живете в Северном Кенсингтоне с… э-э. — Пальцы девушки потянулись к губам, и она на мгновение смолкла. — Родители умерли, — закончила она. Джонни больше не усмехалась; она разинула рот. — Черт возьми… простите за выражение, но вы ведь слишком молоды, чтобы даже помнить войну. — Молода? — переспросила девушка, ухмыляясь. — Я… это не мое дело, но это было... потрясающе. Если только... вы, не знаю, не разузнали обо мне? — Она прищурилась. — Вы же не кузина Уотсон, правда? — Надеюсь, нет, — ответила девушка, и аристократическое произношение стало еще заметнее. — Шерлок Холмс, — сказала она, протягивая руку и наклоняя голову. — И я не боюсь машинного масла. Джонни с сожалением посмотрела на свои грязные ладони, но все же протянула правую руку и пожала длинные, тонкие пальцы. Джонни было стыдно испачкать их, они были такими бледными и нежными, но рукопожатие Шерлок оказалось достаточно крепким, чтобы развеять любое впечатление хрупкости. — Джонни Уотсон, — сказала она, отняла руку и стала рассеянно массировать ее левой рукой, созерцая незнакомку. Она думала о том, что знала Шерлок. О ее семье? О военной службе? Сколько же ей лет, что она помнит войну? Джонни взглянула на грубо обкусанные ногти Шерлок, на неровную линию ее волос с местами недавно отросшего пушка. Проклятье, если это то, о чем Джонни подумала. — Откуда вы ... — начала она, но Шерлок прервала ее более официальным, чем раньше и немного скучающим тоном: — Мне должен услугу Макс Юинг со Слоун-стрит, — сказала она, — полагаю, что мистеру Юинг должна некая Микки Стэмфорд. Все долги аннулируются, если миссис Стэмфорд согласится ... — она показала на велосипед. — Да, — неопределенно сказал Джонни, все еще разглядывая Шерлок. — Да, — повторила она, вернувшись мыслями к велосипеду. — Я же сказала вам, что мы можем легко его починить. Минутку, — она кивнула в сторону кладовки, — только возьму инструменты. Через несколько минут Джонни с перевязанной головой присела на корточки возле велосипеда, лежавшего цепью вверх, куском проволоки обернула переднюю ось рядом с погнутым диском и отрезала на сантиметр. Она крутила колесо, наблюдая за его вращением, и чувствовала, что Шерлок смотрит на нее, стоящую на коленях. — Так вы скажете? Откуда знаете обо мне все это? — спросила Джонни, поправляя гаечный ключ в руке и бросая взгляд на странную девчонку, у которой был такой вид, будто она решала головоломку. — Может, мне подождать, пока вы почините тормоза, — ответила Шерлок. — Иногда людям не нравится слышать мои объяснения. — Я и так починю ваш велосипед, — заметила Джонни. — Иначе моя босс мне голову оторвет. — Тогда ладно, — сказала Шерлок. Джонни снова взглянула на нее и заметила, что серые глаза Шерлок сузились. Господи, от них бросало в дрожь. Раскосые, миндалевидные и насквозь прожигающие Джонни этим холодным теплом. Джонни снова вернулась к велосипеду, и Шерлок заговорила: — Водительница скорой помощи — это совершенно очевидно из вашей профессии. Женщина-механица чуть за тридцать; сто к одному, что вы получили эти навыки на войне. Я наблюдала за несколько минут до того, как вы ударились головой; вы чинили немецкий автомобиль, но ни разу не засомневались, когда брались за двигатель, как сделала бы механица, имевшая опыт в основном с британскими машинами. Следовательно, вы жили в одной из оккупированных Германией стран, вероятно, помогали восстанавливать города после освобождения. Джонни тихо присвистнула. Она работала медленно, методично, используя гаечный ключ, и диск постепенно начал вращаться все ровнее. Подправить диск, прокрутить колесо, проверить диск. Подправить диск, прокрутить колесо, проверить диск. Удивительно глубокий голос Шерлок в сочетании с монотонной работой давал почти гипнотический эффект. — Но почти все мобилизованные девушки, служившие водительницами «Скорой помощи», которым нужно было зарабатывать на жизнь, стали после войны медсестрами, — продолжала Шерлок. — Либо так, либо остались в армии. Вы, по-видимому, не медсестра, так как работаете в гараже за более низкую зарплату, чем могли бы получать. Следовательно, во время войны вы, скорее всего, служили не только водительницей. Шерлок остановилась; Джонни все еще крутила колесо; она поняла, что снова открыла рот. — Э-э, — сказала она, — да, вы… вы пока правы во всем, — и Шерлок в ответ промычала «ммм». — Не говоря уже о вашем плече, — продолжала девушка. — Вы двигали им так, как будто оно болит где-то близко к шее, но как раз перед тем, как вы ударились головой, вы схватились за предплечье с другой стороны, как будто от внезапной боли. Эти два вида боли, возможно, следуют из одной и той же травмы, но более вероятно, что вы перенесли внезапную травму и испытываете повторяющиеся уже какое-то время боли. Возможно, боли усугубили ущерб от первоначальной травмы. — Да ладно вам, вы… серьезно? — сказала Джонни, на мгновение переведя глаза с руля на лицо Шерлок. Она почти починила диск; за долю секунды вращения колеса он цеплял только обрезанный конец проволоки. Лицо Шерлок было непроницаемым. — А где я живу? — требовательно спросила Джонни, когда колесо невидимо замелькало у нее под пальцами. — Билет на метро торчит из кармана комбинезона, — небрежно бросила Шерлок. Она явно считала свой монолог бесплатным развлечением для публики. Джонни фыркнула и повернулась к колесу, качая головой, чтобы согнать с лица улыбку. — И учитывая жилищный кризис и общепринятое ожидание, что незамужние дочери останутся дома, чтобы заботиться о пожилых родителях, очевидно, что ваших уже нет в живых. — Может, мама живет в Кенсингтоне, — сказала Джонни, выпрямившись, диск велосипеда сам стал на место. Она повернулась и обнаружила, что ледяные серые глаза по-прежнему изучают ее плечи, и почувствовала смутную вину за тепло, загоревшееся внутри. Ей наверняка даже восемнадцати нет, напомнила она себе. Наверное, сохнет по мальчишкам. Восемнадцатилетним мальчишкам. Джонни намеренно с излишней силой схватилась за руль велосипеда Шерлок. — С таким выговором, как у вас? — насмешливо спросила Шерлок, и Джонни очнулась. Ах да, Кенсингтон. — Вряд ли. Кроме того, вы бы никогда не носили такую прическу, если бы ваши родители были еще живы. Рука Джонни автоматически поднялась к волосам, еще сильнее запачкав маслом короткий, уже застывший ежик, только подтверждая точку зрения Шерлок. — Но, учитывая выбранную вами профессию, — продолжала Шерлок, — вы вряд ли можете позволить себе жить в одиночестве, особенно в Кенсингтоне. Значит, вы живете там с… гм, подругой. Шерлок ненадолго подняла глаза к потолку, потом протянула ладони и положила их на руки Джонни, выправляя руль велосипеда. Ее глаза впились в глаза Джонни, она не улыбалась. Джонни не отводила взгляд. — Это ... чертовски потрясающе, — выдохнула Джонни, и уголок губ Шерлок (пухлые, подумала Джонни, пухлые и розовые), приподнялся, ее голова немного наклонилась, как будто от удивления. Но она продолжала смотреть в глаза Джонни. Черт, подумала Джонни. Может, Микки права. Может, мне стоит вернуться в наши ряды. Микки появилась в двери из задней части мастерской, прихлебывая уже другую чашку кофе, и заулыбалась Шерлок. — Так и есть, мисс, — кивнув, сказала она. — И «подруга» мисс Уотсон будет в ярости, если по возвращении обнаружит, что мисс Уотсон все еще живет у нее. Так что, если мистер Юинг знает какие-нибудь квартирки по цене меньше сорока фунтов в месяц, можешь сказать ему, что за мной будет должок. Джонни, наконец, моргнула и отвела взгляд от жгучих ледяных глаз Шерлок. — Микки, — бросила она через плечо, — не стоит беспокоить клиентов моими личными проблемами. Микки не обратила на ее слова никакого внимания. — Ютиться в паршивом углу, — напомнила она Джонни, взмахнув кофейной чашкой. Джонни повернулась к Шерлок и, взъерошив волосы, грустно улыбнулась. — Не обращайте внимания, — сказала она. Шерлок Холмс ничего не ответила. Она наклонила голову, сморщила губы и задумчиво покатила велосипед через открытую дверь гаража, время от времени нажимая на только что отремонтированные ручники. * Пять дней спустя Микки ушла на обед, а Джонни заканчивала отсоединять бензонасос от «Остин-Хили». Ей нравились одиночество и тишина в мастерской. Чувствуя себя раскованно, она прибавила громкость проигрывателя и подпевала «Валяйте дурака». Приплясывая, она затягивала последний болт и нарочно картавила, пародируя произношение Рэя Чарльза, когда седая старуха зашла в гараж. Женщина прижимала руку к боку, кровь из разреза на поясе ее твидовой юбки просачивалась сквозь светло-голубые перчатки. Она прошаркала по мастерской, ее ноги, обутые в высокие полуботинки, распухли, лицо сморщилось от боли. Джонни подняла глаза, на мгновение застыла в нелепой позе, потом бросила болт и помчалась к двери. — Мэм! — Джонни подхватила старушку за локоть и направила к стулу. — Вы ранены, садитесь, я вызову вам «Скорую». Спина старухи сгорбилась, сама она оскалила пожелтевшие зубы, зажимая бок. — О боже, нет, никакой «Скорой помощи», — прохрипела она, когда Джонни помогла ей опуститься на стул с прямой спинкой. — Вы можете подлатать меня, милочка, я уверена. — Мэм? — позвала Джонни. Может, старушка плохо слышала или была слегка не в себе. Она повысила голос. — Вы в автомастерской, мэм. Вам нужен доктор. Она ободряюще похлопала старушку по локтю, когда та села. — Боже, не надо так кричать, милочка, — спокойно сказала старуха, хотя руками в перчатках она впилась в деревянное сиденье. Очевидно, ей было больно. — Вы достаточно квалифицированы, это видно. Никаких докторов. Джонни хотела посмеяться над абсурдностью ситуации, но прикусила язык из уважения к леди. — Думаю, вы не понимаете, мэм, — сказала она, отчеканивая каждое слово. — Я всего лишь механица, а вам нужна... По крайней мере, медсестра. Джонни видела, что старуха вряд ли серьезно ранена, но в ее возрасте даже пустяковая рана… — Мисс Уотсон, — рявкнула старуха. Джонни вздрогнула, услышав свое имя, хотя и смутно заметила, что из голоса старухи исчезла какая-то визгливая хриплость. — Я ненавижу повторять, и я уверена, что вы более чем компетентны. Это просто царапина. Я хочу избежать… — она слегка хмыкнула, закрыв глаза, — неловких расспросов. Джонни совершенно растерялась. —Я не ... мы ... — забормотала она и потом спросила: — я вас знаю, мэм? Женщина не сразу ответила, но снова открыла глаза и повернула голову, чтобы посмотреть на Джонни. Странные, напряженные, раскосые серые глаза искали ее, и Джонни прикрыла рукой рот. — Так вы ... вы родственница мисс Холмс? Старуха улыбнулась медленной, ленивой улыбкой, которая совершенно не соответствовала ни крови на ее ребрах, ни ее горячности несколько мгновений назад. Джонни чувствовала себя как кролик перед удавом. — Почти угадали, — сказала старуха глубоким молодым голосом, ее странные глаза все еще смотрели на Джонни. — А сейчас не хотите принести бинты? Джонни ожила, вдруг почувствовав себя виноватой. Что это с ней? Она просто не могла позволить этой пожилой женщине истекать кровью на стуле в мастерской Микки. Она прошла в кладовку, бросив через плечо: — Да, конечно, простите, мэм, миссис… значит, миссис Холмс? У меня есть небольшая медицинская подготовка, но я давно не практиковала, и я удивилась, что вы, э-э-э… — она шарила в бумагах Микки в поисках аптечки. — Должно быть, мисс Холмс, рассказала вам о моей службе на «Скорой помощи»? Джонни услышала удивительно глубокий смех из другой комнаты, обернулась и увидела, как старуха откинулась на спинку стула и тут же схватилась за бок от боли. Она поморщилась, потом снова криво улыбнулась и посмотрела на Джонни, сжимающую в руке аптечку. — Что-то вроде того, — сказала она. — Идите сюда, идите и залатайте меня. Думаю, вы будете удивлены. Джонни медленно вернулась к стулу, пристально глядя на старуху. Миссис Холмс сутулилась, и горб у нее был внушительный, когда она забрела в гараж, но Джонни с каким-то странным предчувствием заметила, что теперь спина у нее совершенно прямая. Предчувствие медленно нарастало, мурашки побежали по спине Джонни, она была в смятении. Несколько напряженных мгновений она стояла над старухой и пристально смотрела на нее, и по какой-то необъяснимой причине морщинистый рот миссис Холмс дрожал от смеха. Джонни присела рядом, расстегнула ее твидовый пиджак, приподняла подол белой блузки, надетой под ним, и… — Что за... — она ахнула, откинувшись на пятки и тяжело плюхнувшись на задницу. Раненая женщина над ней дрожала от беззвучного смеха. — Я вас предупреждала, — сказала старуха. — Это невозможно, — выдохнула Джонни и снова села на корточки, чтобы взглянуть еще раз. Рана была небольшая: длинная неглубокая ссадина от лезвия ножа. Кожа повреждена во многих местах, идет кровь, но жизненно важные органы не задеты. Но вокруг раны… Вокруг раны, несмотря на бледное как мел, покрытое старческими пятнами лицо старухи, виднелось упругое, безупречное тело молодой девушки. Джонни смотрела на эту невозможную кожу добрых пять секунд, потом отряхнулась от задумчивости, открыла пачку влажных салфеток и начала очищать рану. Работая, она изредка поглядывала на эти странные глаза, ухмыляющийся рот. Даже сейчас, в сравнении со сливочно-белым животом, бледность и пятна на лице старухи выглядели абсолютно убедительно. Только если очень внимательно приглядеться к коже вокруг глаз, можно было рассмотреть гладкую припухлость молодости. — Вы... мисс Холмс, — сказала Джонни, и хотя это был не совсем вопрос, она все равно хотела убедиться, что права. — Шерлок, пожалуйста, — отозвалась Шерлок. — И теперь вы понимаете, что если бы я оказалась такой требовательной к лечению, персонал больницы мог бы начать задавать мне очень неудобные вопросы. — Как вы ... Нет, подождите, почему вы вырядились как пожилая леди? — спросила Джонни, откладывая в сторону салфетку и разрывая пакет с бинтом. — И как получилось, что вас порезали? — Издержки профессии, — ответила Шерлок. — Я возвращала клиенту…кое-какую незаконно присвоенную вещь. Я полагала, что это, — она показала на свой наряд, — сделает меня незаметной. Спектакль удался, но в конце они ... поняли, что к чему. Она усмехнулась, затем поморщилась. — Значит, вы... работаете в полиции? — спросила Джонни. — Я знаю нескольких девушек из полицейского женского батальона. Вы когда-нибудь работали с Салли... — Я не работаю в полиции, — перебила ее Шерлок. — Я... практикую как частная сыщица. — В самом деле? — Джонни приклеила бинт к безупречной белой коже на ребрах Шерлок. Ее пальцы разгладили стык кожи и ткани бинта. — Звучит интереснее, чем арестовывать проституток на Пикадилли. Когда Шерлок хихикнула, Джонни на мгновение за маской старухи смогла разглядеть лицо молодой девушки, с которой она познакомилась. — А вообще, сколько вам лет? — спросила Джонни, и в тот же самый момент Шерлок махнула рукой и пробормотала: — Так оно и есть, в принципе. Шерлок насмешливо улыбнулась. Когда она так улыбалась, трудно было представить, как она вообще могла обмануть Джонни. Даже при всем этом гриме — ее ослепительная улыбка. — Я достаточно взрослая, — объявила Шерлок с юношеской бодростью, — чтобы найти и арендовать нам квартиру. Все ваши жилищные трудности решены. Джонни чуть не плюнула в свою пациентку. — Что, простите? Я едва вас знаю. Кроме того, откуда вы знаете, что с прошлого четверга я не нашла квартиру? Шерлок подняла бровь. — Нашли? — спросила она, как будто не сомневаясь в ответе, и Джонни уже была готова соврать назло этой незнакомке, сказать, что нашла, спасибо, но голос из гаражной двери прозвучал вразрез с ее мятежными мыслями. — Она даже ничего не смотрела, не слушай ее, — Микки Стэмфорд прислонилась к дверям гаража, ухмыляясь во все свое румяное лицо. — Микки, черт возьми, не лезь в мои личные дела, — огрызнулась Джонни и покраснела. — Паршивый угол, — спокойно заметила Микки. — В Ист-Энде, — добавила она. Шерлок пристально смотрела на Джонни, прищурив глаза. — Интересно, что вы так точно помните, в какой день мы встретились, — произнесла она едва слышно и с наслаждением подчеркнула последнюю "с". Сердитая, Джонни бросила пластырь и бинты обратно в аптечку и поднялась на ноги. — Вы обе невозможны, — сказала она, переводя взгляд с одной девушки на другую, и умчалась обратно в кладовку, чтобы убрать аптечку. — Чертовски невозможны, — повторила она, передвигая стопки бумаги на свои места. Она не знала, почему так разволновалась, разве что выиграла немного времени. Она слышала, как Шерлок объясняла свой вид впечатленной Микки. По правде говоря, ситуация с квартирой Джонни становилась отчаянной. Марджит возвращалась через три дня, а Джонни не горела желанием ввязываться в скандал, который начнется, если они снова встретятся. Джонни даже не знала, почему так надолго отложила поиск нового жилья, кроме того, что это занятие лишало ее сил и самообладания. Почти все ее приятельницы хором жаловались на нехватку жилья, на то, что жилищные комиссии отдают предпочтение семьям и молодым мужчинам, а не одиноким женщинам. С такой зарплатой, как у нее, Джонни по-настоящему опасалась соседей, с которыми в конечном итоге ей грозило поселиться. Шерлок Холмс тоже казалась сумасшедшей, но как-то… по-другому. Джонни откашлялась, уставившись на стопки бумаги Микки. В любом случае Шерлок вряд ли окажется хуже, чем некоторые из альтернативных вариантов, даже если отбросить внезапные мысли Джонни о тазовых косточках девушки под легко сдвигающейся кожей со следами шрамов от ножа. Джонни вздохнула, собралась с духом и вышла. — Ладно, — сказала она, не обращая внимания на ухмыляющееся лицо Микки и подойдя прямо к Шерлок, которая все еще сидела на стуле. — Где эта квартира, которую вы для нас присмотрели? — В центре, — ответила Шерлок, словно с трудом сохраняя невозмутимое лицо. — Бейкер-Стрит, меньше чем в десяти минутах ходьбы отсюда. — Как раз, — подала голос Микки. — Отвлечет тебя от всех этих… что это было, Джон? Проект «Цыпочки Кенсингтона и Челси»? Джонни бросила на нее свирепый взгляд, потом повернулась к Шерлок. — Есть ли поблизости от этой удобной квартиры в центре города крытая парковка? — спросила она и с извращенным удовольствием увидела удивление, промелькнувшее на таком до странного безвозрастном лице Шерлок. — Я… не уверена, — ответила она задумчиво. — У Джонни есть ребенок, — сказала Микки, указывая в дальний угол мастерской. Легкое недоумение на лице Шерлок на долю секунды превратилось в откровенную тревогу, пока она не поняла, что Микки имела в виду не младенца, а покрытое брезентом громоздкое нечто у дальней стены. Джонни заметила облегчение на ее лице и усмехнулась. Шерлок встала, проворно и легко, несмотря на свой внешний возраст, и двинулась к углу. Джонни опередила ее. Она сама сняла брезент, сноровисто и аккуратно. Под ним скрывался мотоцикл. Джонни увидела его свежим взглядом, как всегда было, когда она демонстрировала его кому-то в первый раз: черный, блестящий, сияющий отполированными хромированными частями. Приземистый, холеный. Мощный. Джонни с благоговейной фамильярностью провела рукой по сиденью и бензобаку, и ей показалось, что Шерлок хмыкнула. — Винсент Черная Молния, — сказала Джонни и почувствовала, как гордая ухмылка растекается у нее по лицу. — 49-го года. Такой мотоцикл установил в этом году рекорд скорости. Я бы никогда не смогла себе позволить его, но один ублюдок купил его новым и чуть к чертям не разбил. Его бы продали на металлолом. Я еще по долгам за него не расплатилась. Микки стояла, скрестив на груди руки, глядя на Джонни как на гордую мать. — Джон собрала этот байк с нуля, — сказала она, видя, что Джонни не собирается петь сама себе дифирамбы. — В том состоянии, в каком она его купила, я думала, это невозможно. Сказала ей, что она сумасшедшая. И вот три года спустя он летает как бог. Джонни хмыкнула, она как будто на собственном теле чувствовала тяжесть взгляда Шерлок, прикованного к мотоциклу. Она провела ладонями вверх и вниз по бокам комбинезона. — Его еще нужно немного подправить, — сказала она, глядя на байк, а не на Микки и Шерлок. — Но дело идет на лад. Микки фыркнула. — Дело идет на лад, — передразнила она. — Джон Уотсон, ты подцепила половину девчонок в Челси на этом мотоцикле, и не отрицай этого. Джонни будто ударили под дых. Не то чтобы она решила разгадать чувства этой странной девушки; но что, если Шерлок… Джонни скосила глаза на Шерлок, затаив дыхание. Шерлок внимательно смотрела то на Микки, то на Джонни, как будто сопоставляя что-то. Микки вспомнила про ее присутствие и сказала: — Она и тебя покатает, если как следует попросишь, я не сомневаюсь. — Стэмфорд! — зарычала Джонни, и в тот же миг Шерлок очнулась, отвела взгляд от Джонни и снова посмотрела на мотоцикл. — Я,э-м... — сказала она. — Я ценю это предложение, но я знаю, что это не... — она глубоко вздохнула, выпрямилась. Пристально посмотрела на Джонни. Джонни почувствовала, как у нее защемило в груди. — Думаю, вам следует знать, что я считаю себя замужем за своей работой, — сказала Шерлок, снова с прекрасным произношением. — И эта идея жить вместе, вы не должны думать… просто нас объединяет острая потребность в жилье. И вы кажетесь мне менее утомительной, чем большинство идиотов, с которыми я сталкиваюсь. Вот так. Джонни видела, как под искусственными морщинами и старческими пятнами движется подбородок девушки. Вот тебе и мечты о сливочно-белой коже, подумала Джонни. Но чего она ожидала? Наверное, так даже лучше. По своему горькому опыту она знала (вспомнив о Марджит и ее насмешливых розовых губах), каково это, жить вместе с девушкой. По крайней мере, Шерлок, благодаря вечному пренебрежению Микки Стэмфорд принципом держать язык за зубами, уже знала, во что ввязывается. Ей не показалась отвратительной идея жить с девушкой нетрадиционной ориентации; это все упрощало. Джонни кашлянула и снова укрыла байк брезентом. — Понятно, — ответила она. — Так что насчет крытой парковки? Микки хлопнула ее по плечу. — Ты знаешь, что можешь оставить его здесь на столько, на сколько нужно, Джонни. Просто убирайся из Кенсингтона, и я стану спать спокойнее. Джонни оглянулась на Шерлок, застенчиво и покорно сунула руки в карманы комбинезона. — Тогда говорите, когда, — сказала она. — Когда и где. Шерлок просияла. Примечания. 1. Джонни повезло получить работу сообразно свои увлечениям и вкусу, учитывая тот период времени. Многие женщины-бутчи среднего класса были вынуждены работать в офисе и на работе одеваться и вести себя согласно гендерным стереотипам (однако лесбиянство никогда не было уголовно наказуемо в Великобритании, как содомия/мужские гомосексуальные отношения, но социальная стигма и потеря средств к существованию были реальными угрозами для таких девушек). 2. Нью-таун — обозначение названий новых пригородов, построенных с нуля после Второй мировой войны. В них имело место массовое переселение из малочисленных разбомбленных квартир в старом Лондоне. Поначалу это зачастую были грязные, недостроенные и глухие окраины, но с современными удобствами, такими как водопровод и санузел, которых во многих квартирах в Лондоне еще не было в 1950-х годах. 3. Кенсингтон в середине века был убежищем для лесбиянок среднего и высшего среднего класса. Челси (больше между войнами, но и после Второй мировой войны) был в целом толерантным, художественным, «богемным» районом и местом притяжения фриков. 4. Стиль Шерлок в этой и нескольких других сценах основан на этой http://time.com/3784147/cool-cats-and-tom-boys-ken-russells-the-last-of-the-teddy-girls/#1 фотосессии Кена Рассела молодежной субкультуры рабочего класса “тедди герл ” в Лондоне 1950-х годов. 5. Диана Дорс, известная актриса, эксплуатирующая образ сексапильной пышногрудой блондинки, была завсегдатаем самого известного в то время клуба лесбиянок в Лондоне «Ворота». 6. Женщинам в британских вооруженных силах во время Второй мировой войны не разрешалось стрелять из оружия или участвовать в настоящем бою, но члены АТС служили операторками радаров, водительницами скорой помощи, диспетчерками и т. д. 7. Столичный женский полицейский патруль входил в отдел по делам женщин Управления столичной полиции, который, как правило, занимался делами, касающимися женщин и детей. Они арестовывали или перевозили проституток, забирали пропавших девочек, а также время от времени вмешивались в домашние споры. 8. Винсент Черная молния — британский мотоцикл, выпускавшийся с 1948 по 1952 гг. Устанавливал несколько мировых рекордов скорости.