Бывшие

Ты сидела в кресле возле окна и первые лучи еще совсем не яркого солнца переливались в ярко-красных волосах. Я никогда не любил вульгарщины. Но ты ей и не была. Именно тебе это подходило. Именно ты имела на это право. Не глядя на меня закусываешь нижнюю губу, пытаясь сдержать чувства. Ты всегда так делала. Я всегда это знал. — Ты точно решила? — ты вздрагиваешь словно забыв о моем существовании, но тут же снова утыкаешься в стенку, только коротко кивнув в ответ. Взметнувшись волосы, открывают острые ключицы, пахнущие моей юностью, я утыкался в впадинку у твоей шеи и совершенно точно знал, что счастье есть. Было. — Я не хочу уходить. Ты же знаешь, я завязан на тебе. Я знаю и люблю все в тебе, каждую черточку. Ничего не выйдет. Ты вздыхаешь, устало поднимая голову к потолку, смотришь куда угодно, только не на меня и это ранит, режет, черт возьми, тупым ножом. Я хочу смотреть в твои черные как смоль глаза и перестать слышать губы. Я хочу найти в них все ответы. — Хорошо, я уйду, если это правда конец я уйду. Больше никаких случайных встреч, ночных звонков и пьяных разговоров. Я уйду, только если ты перечеркнешь все. Ты готова к этому? Посмотри мне в глаза! Я знаю, что несу полный бред, что ты никогда не будешь искать встреч со мной. Я все это знаю, но продолжаю верить. Глупо и обреченно. Я так же знаю, что повысил допустимый тон на пару октав и решая разом нарушить все запреты, подхожу вплотную к твоему креслу. Твоя коленка почти упирается мне в пах и я чувствую как меня обдает жаром. Мое тело всегда так реагирует на твое. Но ты лишь еще сильнее вжимаешься в кресло продолжая прятать глаза. — Я не хочу смотреть на тебя, Пабло! Если посмотрю — снова влюблюсь. Ты обнимаешь себя руками ища защиты и мои руки сжимаются в кулаки, потому что я больше не могу обнять ими твои плечи. Я все разрушил. Сам. Я давал тебе тысячи обещаний измениться, но снова срывался. А ты прощала. Больше не прощаешь. Одной любви действительно мало, летят в меня бумерангом мной же произнесенные когда-то слова. Я делаю пару шагов назад, распахивая руки и предпринимая последнюю жалкую попытку. Я сам напоминаю себе утопающего, который в истерике, топит себя еще глубже. — Так влюбись! Это ничего не стоит, это не больно, — промах, черт возьми, какой же промах, — Влюбляйся в меня снова и снова, как я в тебя. Ты отрицательно машешь головой и улыбаешься натягивая вязаную шаль на хрустальные плечи. И я понимаю, что все впустую, я сломал тебя. Нить прервана, и теперь мы далеки в своих чувствах, я тебя люблю, а ты даже не хочешь смотреть на меня. Если пустота ничего не весит, почему тогда так сложно сделать шаг? Я отдалялся от тебя и чувствовал как с каждым шагом что-то вырывалось из моей груди, с мясом, живое и кровоточащее. Я точно знал, что этой ране не суждено будет зажить. Я теперь инвалид, пожизненно. Ключи слишком громко ударяются о полированную поверхность тумбочки, той из-за которой мы знатно разругались, чуть не разнеся половину икеи. Домой ты возвращалась радостная с коробком в руках, я надутый и принципиально не помогающий тебе. Даже собирала ты ее сама. Зато твоя снова была сверху. — Стой. Застываю в дверях, медленно оборачиваясь. Ты идешь ко мне, по прежнему глядя лишь под ноги. — Держи. Ты вкладываешь в мою руку, маленькое обручальное кольцо. Наши пальцы соприкасаются, твои, как всегда, ледяные, я, как всегда, хочу согреть. Но ты пресекаешь, быстро выхватывая тонкие пальцы из моих. Колечко обжигает мою ладонь. Я был женихом, но так и не стал мужем. Ты прерывисто выдыхаешь и наконец поднимаешь глаза. Смотришь не мигая мне в самую душу. Я хочу тебя обнять, я хочу защитить тебя, уберечь и потому я наконец делаю что-то правильное. Я разворачиваюсь и ухожу. Не потому, что не люблю. Как раз наоборот, иногда ты настолько любишь, что можешь даже уйти.