Paradise

      Сон был нарушен привычным раздражителем. Присутствие рядом, казалось, вообще глухого Чонопа делало ситуацию неловкой. Чон ненавидел в себе то, что он непроизвольно заводился сам из-за чужих стонов.       В этот раз эти двое решили порезвиться под самое утро. Дэ смотрел на кровать напротив и раздражался еще сильнее. Чоноп спал как убитый и даже не шелохнулся. Поначалу еще можно было подумать, что он действительно спит, но когда Химчана, как думал Дэхен, было бы слышно на улице, это уже не было правдой.       Из-за позднего своего нервного отбоя и раннего подъема Чон был совершенно разбит. К тому же им предстояло идти в место, где будет много людей, совсем недружелюбно настроенных незнакомцев.Это заставляло его душу трястись и сжиматься еще дома. Побег был теперь лишь отрадной мыслью в виде избавления от проблемы, но никак не целью. Там, вне этого дома, было не в сравнение хуже.       Дэхен брал для себя посуду из кухонного шкафа и украдкой посматривал на вышедших из комнаты хенов. Он не включал свет, потому что все еще не мог разлепить глаза после сна. Его раздражали довольные рожи этих двоих голубков. Дэхен ежился от холода в доме и, уходя от раковины мимо Химчана, старался не убить никого взглядом. Ким задержал его теплой рукой за плечо.       — Глаза открой и одевайся сегодня теплее, спящая красавица.       Чужое тепло неприятно обожгло кожу. Чон подумал, что Химчан был будто парной, после секса. Не успел Дэхен вырвать свою руку и сделать пару шагов в сторону как его сзади обхватил Енгук под ребра, прижал к себе и потянул в сторону спален.       — А может, мы тебя по-другому согреем, а Дэхени?       Химчан заливисто засмеялся, а Енгук за спиной горячо дышал в затылок Дэ и водил носом по волосам. Енгук вдохнул запах с чужих волос и Чон понял, что все это может оказаться не шуткой. Оступившись, на мгновение не чувствуя ног Дэхен стал опускаться на пол. Благо, быстро взяв себя в руки, он дернулся в сторону и грубо оттолкнул от себя Енгука.       — Грабли убери!       Утонув в раздражении, Дэхен задыхался гневом. Когда он вставал с пола, чуть не сшибя по пути диван, он чувствовал, как его провожали взглядом оба хена.       Чон собирался в комнате вместе с Чонопом, когда зашел Енгук. Он наверняка что-то показал Муну потому, что он бросил убирать кровать и вышел из спальни. Техник прекрасно понимал, что это шутки, старшие тоже люди, а уж если вспомнить его собственное возбуждение из-за этого, то и подавно. Дэхен просто не мог перестать злиться на себя, сам не понимая почему.       — Чон.       Дэ вздрогнул от официального обращения.       — Прости, если обидел тебя, я просто хотел пошутить. Ты слышишь, что я тебе говорю? — Енгук раздраженно повысил голос.       Он повернул Дэхена к себе лицом. Чон не поднимал головы, потому что чувствовал, что от бессилия сейчас взорвется или заплачет.       — Пусти, — пробормотал он себе под нос.       — В чем дело?       — Не в чем, — упрямо не шел на контакт Дэхен.       — Я должен из тебя как из глупого ребенка — клещами вытягивать? — встряхнул Дэ за плечи Енгук.       Это стало отправной точкой.       — Я-то глупый? Это вы каждое утро цирк устраиваете, а я спать не могу, еще ведете неизвестно куда, неизвестно что со мной там делать будут. Я вас не больше недели знаю, а ты меня «греть» тащишь?!       Енгук быстро потерял смущение на лице, как и приобрел, и снова стал серьезен.       — Прости, — отчеканил он в тишине, — я больше не буду так шутить.       Дэхен выдохнул, когда Бан вышел и сел на полузастеленную кровать. В душе смешались разные чувства. Он был рад, что оказался понят, он был прав и стыда за сказанное  не чувствовал. Если только чуть-чуть.       Когда Чон присоединился ко всем за завтраком, то заметил, волнение Химчана. Правда поднимать тему чужой постели он больше не хотел и пытался себя убедить, что ему не стыдно за сцену в спальне. В молчании они оделись и вышли во двор. Чон полной грудью вдохнул бодрящий воздух. Рассвет только-только начал набирать силу и освещать улицы. Дэхен шел предпоследним и видел как Химчан и Енгук вжимали шеи в короткие воротники курток. Вверх по улице стояла машина с адски замазанными грязью номерами.       — У вас есть машина? — сорвалось у Дэхена удивление, прежде чем он успел себя сдержать.       — Мы приличные люди, а не мародеры. Если ты еще не понял, — хмуро отозвался из-за спины Чоноп.       — А кто поведет? — не унимался Дэхен перед машиной.       — Ну, не Енгук же.       Заржал как конь Химчан. Енгук только оттопырил губу и ощутимо хоть и шутливо ударил Кима в плечо. Дэхену до зависти хотелось понимать их шутки. Сидя на переднем сидении Енгук в дороге заговорил.       — Машину у нас только Химчан водит. Чоноп не хочет учиться, а у меня с этим не ладится. Если бы ты еще за рулем умел, было бы просто замечательно.       — Ага, машины тебе чини, стиральные машинки чини и на машине его раскатывай, — возмутился Химчан.       — Ты вроде как довольный должен быть сегодня, — многозначно хмыкнул Енгук.       — Да иди ты, — засмущался Химчан и больше не сказал и слова до города.       Дэхен успел задремать, глядя в окно, как медленно начинает оживать город в розово красном цвете рассвета. Чон пришел в себя, когда захлопали дверцы в машине. Он вышел последним. Его взгляд уперся в огромное белое здание, напоминающее замок. Это был технический университет. Полного его названия Дэхен не знал, только четко помнил, что отец хотел его здесь учить. Он опомнился и пошел вместе с парнями по широким ступеням наверх.       Пропетляв внутри по коридорам среди студентов и преподавателей, они зашли в небольшую аудиторию, где галдели люди. К Енгуку, будто из-под земли подскочил молодой мужчина со стрижкой как у Бана. Только более лохматой.       Химчан прошел мимо, бросив через плечо «привет, Хешин».       — Ббан! — хлопнул его по плечу незнакомец.       — Капитан, — поприветствовал Енгук.       — Кто это с тобой?       Он кивнул на Дэхена.       — Он чинит нам мотоциклы. Еще парням в общагу стиралку починил.       — Так это он! — звонко заключил «капитан», не отводя глаз от Чона.       К Дэхену довольно быстро подошла целая толпа. Он честно пытался запомнить имена и клички всех, кто ему представлялся, но это было просто невозможно. Даже чужие лица в итоге слились для него в одно.       Не успел он отделаться от «знакомств», как вся толпа полилась вон из аудитории на другой этаж. Дэхена понесло вместе с ними. Он в испуге искал в толпе знакомые лица и несколько раз порывался выбраться из потока, но увидев впереди Чонопа, успокоился. Когда он вошел в зал, то немного опешил от размаха. Наверное, этот кабинет был размером больше, чем весь их дом. Несмотря на это от количества людей здесь было яблоку негде упасть. Чон успел прилипнуть к стенке у входа, пока поток людей не отнес его дальше.       Прошло около десяти минут, как Дэхен почувствовал духоту. Но от неприятных чувств и галдежа его отвлекла фигура, медленно идущая к трибуне на небольшой сцене. Енгук выглядел иначе. На нем были брюки со стрелками, серый крупной вязки свитер и строго зачесанные назад волосы. Пока Бан шел к трибуне, разговоры утихли. Дэхен во всю его речь не мог налюбоваться на блеск в его глазах, не мог наслушаться голосом, произносящим пламенные слова. Позже он понял, что такие чувства испытывали все слушающие его в этот день.       В первые секунды Дэхен не придал значения приветствию Енгука и некоторым благодарностям, но чем дальше шла речь, тем больше внимания Дэхена она поглощала.       — Сегодня, я знаю, меня слушает много мужчин с заводов, много мужей, сыновей, чьи матери, жены и даже, я знаю, дочери пострадали от ужасного отношения в больницах, специализированных для них, на непосильных работах в полях. Я никогда не встречал человека, кто знал бы свою мать дольше двадцати лет. Если есть здесь такие, прошу, скажите об этом.       В зале стояла тишина такая, что казалось, люди не дышали, и Енгук продолжил.       — Нашу среду, место, в котором мы живем, формируем мы сами. В общепрофильном Сеульском национальном госпитале работает мой друг известный многим здесь Ким Химчан и знает, — Енгук запнулся на мгновение, — не понаслышке знает о предвзятом отношении как к пациентам женщинам, так и к работникам женщинам. Наши матери достойны, получать как минимум уважение за приложенные усилия в учебе, практике, труде над больным. Ведь им может быть ваш сын, отец. И от себя скажу, что доверю свою жизнь скорее обученной в университете при больнице девушке, чем прошедшему трех месячные курсы медицины мяснику в условиях сегодняшней гражданской войны. Я не требую от вас бежать от одного к другому, основываясь на гендере специалиста, я прошу вас отбросить свое предубеждение в отношении, как женщин, так и мужчин. Приведу пример с портным на соседней с этой улицей. Ни одна женщина не шила мне настолько удобных брюк. Мужчина все-таки лучше поймет мои потребности.       Зал только сейчас будто отмер. Мужчины закивали, отчего прошел шепот шуршащей одежды.       — Если человек специалист в своем деле я не различу его гендера, к чему призываю всех вас.       Дэхен запоминал и проникался не всеми высказываниями Бана.Только он раздумывал над одной фразой, как уже нужно было принять для себя новую. Енгук говорил с залом как со старыми знакомыми, размеренно, отчетливо и не осуждающе. Несмотря, временами, на некоторое негодование.       — На днях знаю, сын одного из чиновников чуть не убил женщину в общественном туалете за то, что она сделала ему замечание. Замечу, что я никогда не говорю о делах без предварительного расследования. Несчастная посмела заступиться за девушку, которую он собирался принудить к близости. Неужели ради этого мы выбирали «слугу народа» чтобы его дети так относились к нам? Чтобы они и их безнравственные родственники безнаказанно творили все, что вздумается с нами покорными овцами? Я не призываю к агрессии, да я всегда говорю о «ненасилии» в том случае, когда этого самого насилия можно избежать. Но в данный момент именно Чхве Ильсон и все кто связаны с ним переходят границы.       Дальше Енгук говорил обо всех преступлениях, с которыми мирятся суды, за которые назначаются смешные наказания. Ему повесили на черную доску изрисованные карты и схемы. Чон не мог рассмотреть, что там со своего места. Иногда Енгук восклицал и спрашивал у толпы «этого ли мы добиваемся?», «этого мы ждем от защиты?». Дэхен задался даже вопросом, а чего же конкретно они ждут? Чего хотят?       Но долго задаваться этим вопросом ему не пришлось, потому что Бан начал сам говорить об этом.       — Мы хотим более серьезного наказания для насильников поругавших честь наших жен и дочерей!       Из толпы несколько смельчаков выкрикнули нестройным хором «хотим».       — Мы хотим возможности для учения нас самих и наших детей в школах, университетах на равных правах с детьми чиновников и «блатных»!       — Хотим!       Теперь крик толпы был более звонок. В нем преобладал общий юный голос. Голос молодежи.       — Хотим свободы для выбора профессии вне зависимости от того кем и в какой семье родились!       — Хотим!       С каждым призывом хор гремел громче, уверенней. Енгук делал паузы в речи и Дэхен успевал перевести дух. Как и остальные успевали аплодировать, или вскрикивать в знак одобрения.       Выйдя из залы, Чон думал о многом. Успел вспомнить мать, которая умерла из-за врачебной ошибки и безответственности медперсонала, когда ему было восемь лет. Вспомнил отказ в обучении в этом самом университете, только из-за того что «я не уверен, что такой как вы имеет право учиться в таком месте как это. Вы будете пятном на репутации и престиже нашего заведения», а ведь это слова человека, который наделен полномочиями принимать студентов, исходя из результатов вступительных экзаменов. Отбирать лучшие умы как гласит слоган универа. Чон только задумался над тем, почему им позволили проводить здесь пропаганду революционного движения. Как он слышал не так давно их, кажется, притесняли. Наверное, это была очередная дезинформация со стороны на самом деле притесненной власти.       У Дэ был винегрет эмоций и чувств в голове. И целый рой мыслей гудящих как пчелы. Он стоял у перил и наслаждался еле заметным дуновением сквозняка, потому что толпа выходила из зала и еще больше давила на переполненную голову Дэхена.       Ему на плечо легла чья-то рука. Это был Чоноп. Он был доволен и улыбался. Дэ растаял и впервые проникся доверием к этому человеку. Мун вывел его окольными путями на улицу, к машине, сказав по пути лишь: «здорово, правда? Енгук монстр в этом». Но Дэхену было нечего ответить. Он был согласен с каждым высказыванием Енгука и не верил, что такое может быть. Может ли вообще быть такой как Енгук?       Они ехали в тишине, а занимающий теперь все мысли Дэхена Енгук спал. Будто без сознания лежал на переднем сидении.       Дэхен совсем не запоминал дорогу, по которой они ехали. Только иногда его взгляд цеплялся за лозунги в поддержку старой монархии. Теперь они казались просто мусором, если учесть, сколько людей слушало речь, и то, что их ни разу не прервали. Парни поднимались в подъезде жилого дома пешком, и Дэхен отметил про себя, как быстро заканчивается осенью день. На улице уже садилось солнце.       В большой квартире, куда они пришли, снова было много людей. Только атмосфера не была напряженной. Совсем наоборот. Многие здесь были одеты просто, можно сказать по-домашнему. Даже девушки. Эта квартира была слишком большой для обычного дома.Скорее всего, она объединяла в себе две четырехкомнатных.       Парни вчетвером заняли небольшой угол. Здесь стояло глубокое кресло, в которое вылился Енгук как вареный кисель. Химчан сел на толстый синий подлокотник, а Чоноп недолго простоял рядом. Он ушел, увидев кого-то из знакомых. Пестрая толпа, обсуждающая разные вещи, вогнала Чона в неловкость. Хены сидели и явно что-то ждали, только он бесцельно находился рядом и счел себя ненужной биркой на новой одежде, которую вот-вот отрежут.       Вскоре к ним подошел молодой человек. Дэхен даже почувствовал себя ребенком по сравнению с ним. Дело было не в возрасте, а в размерах. Незнакомец выглядел довольно ярко, белые крашеные волосы, задорная улыбка и цепляющийся взгляд. Белая футболка с коротким рукавом открывала сильные мускулистые руки. Даже голос у него был мужественный. Дэхен только больше вжался в стену рядом с креслом.       — Привет, Хосок, — сказал Химчан и протянул руку для приветствия.       Енгук только кивнул и придвинулся на кресле ближе к Хосоку.       — Енгук-щи, — официально начал Хосок, — Им не смог придти. Он сейчас готовится, но всегда ждет человека от вас.       — Мы придем на днях, — прогудел где-то внизу Енгук.       — Завтра Хосок. Мы завтра к вечеру придем в таком случае, — уточнил Ким.       Жизнерадостная зефирка ушла, и Дэхен расслабился.       — Дэ, — позвал Химчан, — мы хотели тебя с нашим связистом познакомить. Он научит тебя кое-чему, и ты станешь ему помогать. Рук не хватает.       — Ты ведь будешь нам помогать? — спросил Енгук, подняв голову и устало посмотрев на Дэхена.       Чон не мог сказать нет. Ни до этой «лекции», ни тем более сейчас. Эти люди и вправду делали правильные вещи. Он не осмелился перекрикивать галдеж и только со всей уверенностью кивнул головой. Это вышло так смешно со стороны, что Енгук не удержался, улыбнулся и отвернулся от смущенного Дэхена. Ким высматривал кого-то и наконец, приметив человека, еле сдерживался, чтобы не сорваться с места, крикнул.       — Чунхон-а! Чунхон-а! Джело!       Через минуту криков к ним подошел крашеный высокий подросток. Он немного сутулился как все слишком высокие люди и всем лицом выражал готовность внимать просьбам или информации.       — Мы сегодня с Дэхеном пришли, — указал Ким на Дэ пальцем, — познакомь его с кем-нибудь, а то он скоро со стеной рядом с нами сольется.       Ким в конце хохотнул и уверенно взглянул на Дэ. Чон только робко сделал шаг от стены и посмотрел на Енгука. Бан не сразу сфокусировал на нем взгляд, будучи глубоко в своих мыслях.       — Иди, иди. Мы не уйдем без тебя, — заверил он несмелого Дэхена.       Теперь он шел куда-то вглубь квартиры, где находилось больше молодых студентов и школьников выпускных классов старшей школы. Здесь иногда из разных углов доносились жаркие споры.       Там, куда привел его Чунхон, было человек десять общей компанией. Хосок эмоционально рассказывал, как ему отказали в поступлении.       — Документы они хотят, чтобы я им предоставил, а восстановить они мне их не хотят.       — Разве в университете это делают? Восстановление документов, — перебила его девушка со стрижкой каре.       Он только раздраженно отмахнулся от нее.       — В полиции не восстанавливают. Год уже «не могут ничем помочь». Зато прекрасно помогли оперативно упаковывать меня с отцом и братом в бобик из-за доноса, а по нашему возвращению дом оказался не просто перерыт этими крысами из полиции, но и разграблен мародерами. Неужели я виноват в этом?       Его возглас подхватил еще один парень и продолжил тему. Спустя минут десять взоры обратились и к Дэхену.       — Ты же новый техник? — аккуратно спросил Хосок.       Дэхен кивнул.       — Как ты попал к нам, ну то есть в движение Парадайз? Чхве тебя привел?       Дэхен замер. Обычно в такие моменты в шоу рисуют, что человек превратился в глыбу льда.       — Нет, это Енгук-хен и Химчан-хен. Он же с ними живет, — по-детски возмутился Чунхон.       — Они… они меня спасли от анархистов, — осмелился выдавить из себя Дэхен.       Он прочистил горло, так как его голос совсем не прозвучал сначала.       — Ну, я и помог с починкой.       — То есть ты не знал о нас до этого? Откуда ты? — спросил молодой парень довольно женственного вида.       — Я из деревни в пригороде. У меня нет ни семьи, ни друзей. То есть не было еще неделю назад. И о Парадайз я узнал только сегодня в университете, когда Енгук…       Чем больше он говорил, тем больше смущался вниманию к своей персоне и говорил тише.       Хосок отвел от него любопытный взгляд и обратился к другому парню.       — Хенвон, ты чего с таким наездом-то! Банги-хен кого попало к нам не приведет. Уж тем более после его обращения Дэхен не остался равнодушным. Ведь так?       — Так, так, — эмоционально закивал Дэхен.       От чего все только не зло посмеялись. Разговор тек между ними неспешно или наоборот разгорался в незлобном споре. Иногда парень с хвостиком на затылке выдавал странные и смешные фразы. «Совсем как Чоноп» подумалось Дэхену. Он уловил момент, когда Чунхон не был занят разговором и присел к нему рядом на диван.       — Чунхон, а почему Парадайз?       Парень немного подумал, прежде чем ответить.       — Ну, мы ведь ради будущего своего боремся. И хотим видеть его, конечно, в идеальном исходе дел раем, то есть Парадайз не по нашему. Вообще это название движения общемировое. В России, в Англии такие же, как мы тоже в движении Парадайз. На самом деле мы немного отстаем от других. В России уже налаживают порядок, а мы не можем справиться с последним городом. Вот, со столицей. Нас здесь много предают, поэтому сложно. Но ты не заморачивайся, — улыбнулся хмурому Дэхену Чунхон, — лидер наш сделает свое дело. Нам бы только стараться изо всех сил и не лениться.       — А кто лидер? — без интереса спросил Дэ.       — Не знаю.       Чон удивленно метнул на него взгляд.       — Никто не знает. Это ради безопасности его и нас. Когда все это закончится, мы в любом случае узнаем, — улыбнулся беззаботно Чхве.       В какой-то момент далеко в квартире волной пронесся гомон до дальних комнат. Принесли алкоголь и еду. Народ оживился и с жадностью принялся за еду. Бутылки соджу в коробках из пластика первое время даже будто и не заметили. Только после еды Дэхену вручили сразу в обе руки зеленоватые бутылки. В течение вечера Дэхен больше расслаблялся и больше говорил. Даже начал подшучивать с Хосоком над пьяненьким Чунхоном.       Время от времени Чон видел в толпе того странного человека из университета. Енгук с ним был тогда очень сдержан. Пак Хешин создавал впечатление похожее на Енгука. Только экстравертной версии. И еще Дэхен чувствовал, будто Пак смотрит на всех как удав на кроликов. Хотя он подозревал, что так кажется только ему. Находясь в толпе, в разговоре Чон иногда отводил взгляд в сторону, будто кто-то потянул и почти всегда натыкался на оценивающий взгляд Хешина. Он долго не смотрел, но всегда отводил взгляд с неохотой, чисто ради приличия.       Дэхену были непривычны такие липкие взгляды, и он решил прибиться к своим ребятам. В их компании собралось немало народу и все слушали как глаголит Химчан.       — Этот гавнюк говорит мне, значит, — он отпил крепкого напитка из стакана, старшим принесли видимо виски, — «место бабы на кухне, но не в медицине» и, мол, лечиться я у нее не буду. И это на мою лучшую сестричку! Ну, я и завернул ему…       — А завернул и, правда, знатно! — перебил его мужчина простоватого вида, — у девок я уверен уши в трубочку свернулись. Да если бы моей матери или жене такой «настоящий мужик» на пути попался, я и не то сказал бы.       — Так что, что сказал то? — интересовался, внезапно образовавшийся за спиной Чона, Чунхон.       — Да на хер он его послал из больницы, если не уважает труд профессионально обученных специалистов, — не выдержал Енгук, — ну, это если кратко и прилично.       Дэхен выпил достаточно много, чтобы иногда терять связь с реальностью. Он не совсем понимал кто ведет его под руку. Только в тихой комнате с зеркалом длинной во всю стену он рассмотрел человека. Это был Енгук. Он выглядел более бодрым, чем вечером. Наверное и на него действует толпа. Только на Дэхена действовало внимания десяти человек, а на Енгука сотен.       — Поспи. Завтра нам рано вставать.       Дэхен не хотел чтобы Бан уходил. Ему было спокойнее, когда кто-то из их группы рядом. Чувствовал ли Енгук то же самое, Дэ не знал и не мог понять, но мужчина не уходил из тихой комнаты дольше, чем было нужно. В неизвестном порыве, не понимая сам чего в итоге хочет Дэ дернулся на встречу Енгуку и заметил как Бан одновременно с ним подался вперед.       Им обоим пришлось замереть, потому что в комнату вошел Химчан.       — Дэхен здесь? — взволнованно оглушил Ёнгука Ким.       — Хорошо, что здесь. Можешь лечь на кровать или на ю* на полу. Скоро другие ребята спать придут, выбирай пока себе место получше, — подмигнул ему Химчан.       Чон почувствовал укол совести. За свой неизвестный порыв, за свое раздражение, что Ким снова появился не вовремя.       — Спасибо, — бросил им вслед Дэхен.       Только его голос заглушила закрывающаяся дверь.              Он остался в комнате один.              Дэхен посмотрел на двуспальную кровать и постеснялся занимать ее, поэтому лег где-то в середине под окном, совершенно не выбирая места. В пьяном забытье Дэхену снились образы, которые он принимал за реальность и наоборот, реальность мешалась со сном.       День был слишком богат на происшествия, слишком эмоционально выматывающим. Чон спал как когда-то давно, не зная, что ждет его завтра: жизнь или смерть. На самом деле не многое поменялось.       Вопрос теперь был только в том, какими могут быть эти жизнь или смерть.        __________________________________ * Ю — корейский напольный матрас для сна.