***
— Енджэ, — начал разговор Дэхен, — а кем ты работаешь? Ну, то есть в движении. Ты повар? Енджэ уставился на Дэхена, посмотрел на обед, который ему принес и высокомерно громко высказался. — Ты разве не знаешь, кто я? Я лидер Парадайз. Дэхен чуть не поперхнулся сухим рисом и уставился на Енджэ. — Ты же младше меня! Енджэ был серьезен и даже строг во взгляде. По мере того как Дэхен бледнел Енджэ начинал морщиться и в итоге заржал. — Какой ты доверчивый, — заикаясь, выдавил Енджэ. Ю потянулся за куском вареного клецка. Дэхен вместе с подносом ревностно убрал в сторону тарелки от Енджэ. — Енджэ говнюк, моя еда! Ю не то, что не обиделся, он только громче начал ржать. — Я тоже связист. Только этот дед Им не воспринимает меня серьезно. Я ему еще покажу, — строго постучал по столу Джэ. Разговор с ним на самом деле лился легко и просто. А вечером Енгук не пришел. Дэхен только поздно ночью опомнился от работы, что проведет эту ночь один. Внезапно стало так некомфортно на душе. Будто он один в тылу врага, а не в защищенном повстанцами доме. Холодном доме. На другой день завертелось дело со связью еще с рассвета. Повезло, что тучи просто нависали над головой, так и не проронив ни капли дождя. Парни протягивали провода в маскировке под обычными городскими. «Особый» надежный телефон к вечеру уже мог звонить от Дэхена в два дома в городе. Конечно, недалеко, но это было волшебно. Чон был доволен собой, что сделал что-то подобное. Этим вечером Енгук не вернулся тоже. Зато Енджэ после слезного нытья Дэхена принес буржуйку* и заночевал, разговорившись на всю ночь. — Дэ, а у тебя уже было с девчонками? Согревшись под своим одеялом, с любопытством спрашивал Енджэ. — Ага, еще как, — отозвался он. — А сколько раз? Видимо Енджэ не понял его сарказма в голосе, и Дэхен решил продолжить. Желание отомстить за себя разгорелось, как пожар на сеновале. — Я не считал. Это невозможно посчитать. Девушки просто требуют, когда им хочется, а я не отказываю. Потому что слушать их стоны одно наслаждение. — Нифига, ты че, — заулыбался Джэ и придвинулся ближе, — уже этим занимался? Слово этим звучало так невинно, что Дэхен заржал. Енджэ показывает себя ужасно крутым и умным, а в итоге оказывается такой еще ребенок. Впрочем, он прекрасно понял, что его наебали, и теперь больно тыкал в истерично хихикающего Дэхена пальцем. На следующее утро были запланированы проведения связи еще в несколько домов. Дэхен замечал, что Енджэ постоянно торопится и нервничает, из-за чего все только больше задерживалось. Группа парней шла в дождевиках под черными тучами в боязненном ожидании дождя. На сегодня осталось провести связь в последний дом. Чон не приставал к Енджэ, потому что по его раздражению и отбрыкиваниям понял, что ничего из него не вытянет. По крайней мере, в компании парней. Дэхена провели в помещение, напоминающее процедурную комнату в больнице и спальню вместе. Из-за синей ширмы вышел Химчан в очках и белом фартуке с рукавами. Чон не сразу признал его. До того еще бледный Ким был сейчас вообще цвета своего фартука. — Ох, — удивился он, — Дэхен. Ты пришел телефон здесь ставить? Чон только кивнул. Он чувствовал себя слишком грязным для такого светлого и чистого помещения, поэтому жался у входа. — Зайди через десять минут, у меня сейчас дело. Не дожидаясь ответа Химчан вернулся за ширму. По шуршанию Дэ понял, что там есть еще кто-то. Сидя в коридоре на табуретке, он лелеял надежду, что там, внутри комнаты Хима был Енгук. А может лучше бы там был не он? Дэхен скучал по Бану и ничего не мог поделать с надеждой: увидеть его сейчас. Из каморки-приемной вышел молодой мужчина. Коротко стриженный тучный и бледный как Химчан. Не Енгук. Химчан кивнул Дэхену войти. Пока Чон возился с телефоном, Химчан не вымолвил и слова. Обычно его было не заткнуть, тем более, когда молча, слушают. Дэхен будто сто лет его не видел. Он осунулся и постоянно о чем-то крепко думал в промежутках их недолгого разговора. Не задерживая ребят, Дэхен предупредил, что останется, не наблюдая поблизости Енджэ. — Я все переживал, как ты там ешь, — отозвался Химчан, наливая кипяток в кружку, — у меня есть только сушеная рыба на закуску, — хмыкнул он. — Ничего. Енджэ хорошо меня кормит. — Енджэ? — звучно удивился Ким. — Ага. Мы подружились. Он приносит на чердак, где я живу иногда поесть. Иногда Енгук носит. Дэхен на этом помолчал и посмотрел на Химчана. Ким возился с рыбой и глазом не моргнул, поэтому Дэ продолжил. — Я благодарен им. Потому что, наверное, с голоду бы помер, не зная, куда сходить за едой. — Ты милый ребенок, — усмехнулся Химчан, — за тобой хочется ухаживать. — Мне двадцать два я не ребенок, — прогундел Дэхен, думая о своем. Енгук о нем такого же мнения? Химчан не больно ткнул пальцем Дэ в лоб. То ли не дотягивался через стол, то ли не хотел сделать больно. К чему такой жест Чон не понял, что впрочем, быстро забыл, увидев как в дверь крадучись, вошел Енджэ. Из-за шкафа Дэхена было не видно, поэтому Чон с первых секунд понял, что уловил секунду того, что не должен был видеть. Енджэ прикрыл глаза Химчану и ласково тихим голосом прошептал: «угадай кто?». Химчан медленно откинулся на спинку стула и начал улыбаться. Наверное, впервые с момента как Дэ его увидел сегодня. Он совсем не спешил «угадать». Чон понял, что Химчан-то не стесняется его присутствия и может так далеко зайти, а вот Енджэ лучше остановится сейчас, чем слишком поздно. — Привет, — непривычно громко для себя сказал Дэхен. Что сказать более подходящее и срочно Дэ не придумал. Енджэ даже не взглянул на него, только отпрыгнул к двери и ударился об нее. — Не бойся, — отозвался Химчан на скрипучем стуле, — это Дэхен. Ю подошел ближе, посмотрел испуганно на Дэхена и замолчал. — Он не будет говорить о нас. Ты ведь не скажешь Енгуку? Дэхен, в общем-то, не собирался, но ему стало любопытно. — Почему? — Просто, ему это не понравится. Через полминуты молчания Енджэ заговорил первым. — Почему «привет»? — Почему «Химчан»? Дэхен не вкладывал в вопрос чего-то негативного, но в воздухе кажется, повис топор. — Любовь, наверное, — усмехнулся Химчан и взглянул на Енджэ. Ю жутко быстро покраснел и смущенно начал толкать Химчана в плечо. В итоге парни перешли на потешную борьбу. Дэхен не то чтобы стеснялся, он завидовал. Может быть, у него есть шанс быть с Енгуком, если у Кима сейчас новое увлечение? — Дэхен, — успокоившись и запыхавшись, начал Химчан, — оставайся у меня ночевать. Ты же с этой связью опять пойдешь дальше по улице завтра? Не ходи далеко в общагу, ночуйте с Енджэ у меня. Дэ взглянул на раскрасневшегося Енджэ на коленках Химчана. Ким поборол его и уложил спиной себе на бедра. Ю, кажется, даже не слушал их, уставился на физиономию Химчана и тяжело дышал. Ким был проницателен, понял немой вопрос Дэхена и усмехнулся. — Ты нам не помешаешь. На удивление Чона на новом месте он вырубился моментально как только голова коснулась подушки. Сон пробивался сквозь черноту ночи и не сулил ничего хорошего. Дэхен был на похоронах. Вокруг люди без эмоций на лице. Молчаливый Химчан и непривычно болтливый Чоноп. Он говорит о том, какой был крутой Енгук. Сердцем Дэ все понял. Там, за толпой народу, возле поминального стола гроб. Он знает кто в том гробу, но не может подойти. Поток людей становится больше, их разговоры громче, а образы Химчана и Чонопа скрываются в этой толпе. Слух разрывает плач, а душу холод, противная дрожь и пустота. Будто кусок из-под ребер выдрали. Дэхен проснулся от того что задыхается из-за плача. Не контролируя эмоции, он прошептал: «сон». Постепенно к рукам и ногам от этого осознания начала приливать кровь, и противный холод стал отступать. До подъема было еще долго. Из-за испуга Чон снова заснул мертвецким сном, больше не прерываясь на видения.***
Дэхен больше не вздрагивал, когда к нему на чердак заходили. Просто сейчас он никого не ждал и приводил в порядок инструменты, со временем накопившиеся в его каморке, не слушал, кто идет. Поднимался по лестнице Енгук, а не кто-то из солдат внизу. Чон так уставился на него, что лидер просто встал посередине чердака. — Ты чего? Он говорил так, будто вышел всего на пару минут, а не на две недели. — Ничего, — отмер Дэхен и стал накрывать на столик, чтобы скрыть свое удивление и вообще чувства. Поедая остывшие клецки в бульоне, Енгук говорил и не отрывался от процесса. — О тебе кто-то еще заботится здесь? — Енджэ. Мы сдружились. Бан закивал. — Он хороший парень. Я подозревал, что вы найдете общий язык. Больше друзей это хорошо, если вдруг что. — Что если что? — напрягся в плечах Дэхен. Бан не поднимал глаз от тарелки, остановился есть и заговорил таким своим низким басом, что приходилось прислушиваться, чтобы разобрать слова среди гула голоса. — Я хочу, чтобы у вас был еще кто-то кроме меня. Кроме нас троих друг у друга. — Тебя же не убьют? — спросил Дэ не стесняясь своего голоса, страха и паники сквозивших во всем его тоне. Енгук поднял лохматую голову и большими глазами посмотрел на Дэхена. Чон не боялся, что Енгук увидит его слезы. Он боялся, что Бан действительно исчезнет. Встанет прямо сейчас и уже больше не вернется. Енгук сконфужено улыбнулся одним уголком губ и протянул руку к лицу Дэхена. Он только провел теплым шероховатым пальцем по щеке Дэхена и замер. Чон был так напуган его словами и воспоминанием о своем сне, что больше жизни нуждался в этом человеке рядом. Холодный ужас на мгновение сковал тело и тут же отпустил, от понимания, что человек рядом жив. Молодой техник прислонился полностью щекой к ладони Бана и словно кошка толкнулся в нее. — Ты ведь не оставишь меня? Дэхен думал, что он эгоист. Он понимал, что смерть Бана оставит в одиночестве не его одного, а всю их команду, повстанцев. Да практически Парадайз останется без отца. Но все-таки своя рубашка ближе. — Это война Дэхен, — уже без улыбки, не убирая руку, ответил Енгук, — я не стану давать тебе пустых обещаний. Дэхен перестал плакать и в одно мгновение вспомнил, что такое «стыд». Теперь-то Енгук точно посчитает его сопливым ребенком. Чон открыл глаза и, не подняв взгляда, отошел к окну и своей работе. Бан привычно весь вечер молчал и стал раскладывать постель, когда только стемнело. В начале декабря темнело очень рано, и Дэхен только посочувствовал тому, как Бан хотел спать. Наверное, не спал совсем те две недели. Чон старался наводить порядок как можно тише. Он не осмеливался лечь рядом с хеном, после того как он рассопливился прямо перед ним. Сжавшись клубком за столиком, он начал дремать под мерный шум дождя по крыше. Засыпая, Чон дернулся от чувства падения и лег обратно. — Дэхени, — прошептал за спиной Енгук. Дэ вздрогнул снова, только теперь от неожиданности, и повернулся. — Иди спать ко мне. Я скоро опять уйду, ты хотя бы согреешься. Печку долго не пожжешь. Дэхен слушал, как медленно и много говорит хен и в смущении заполз под одеяло. Он не стал поворачиваться к нему спиной. Все равно в темноте не так стыдно. Чон слишком скучал по Енгуку, чтобы уснуть, не насмотревшись хотябы на его силуэт в темноте. Бан вздохнул и притянул ближе к себе Дэхена. Дэ был очень близко к воротнику Енгука и не заметил, как довольно шумно вдохнул его запах. Он просто задеревенел от смущения. Бан никак не отреагировал и Дэхен понемногу стал успокаиваться. Запах чужого тела вперемешку с запахом сухой травы в одеяле действовали на Дэ как алкоголь. Он медленно погружался в сон, не желая, чтобы эти секунды прекращались.***
Химчан под ливнем преследовал невысокую широкоплечую тень. Дождь лил как из ведра, поэтому скользких шагов по грязи совсем не было слышно. Химчан давно продрог до костей, но упрямо продолжал следовать за сутулой спиной в промокшей серой толстовке. Внезапно молодой человек сменил направление и ушел в узкие улицы с красочными фонарями. Ким рысцой направился за ним. Видя за каждым новым поворотом только ускользающий силуэт, Химчан сильнее раздражался и распалял в себе азарт. Теперь-то он обязан не упустить этого человека. На очередном повороте он так же внезапно застыл, как и преследуемый. Парень видимо не ожидал тупика перед собой, и поэтому вся его фигура стояла в растерянности. Ким с чувством яростного наслаждения схватил человека за шиворот и прижал рукой к стене. — Чоноп, сука. Побегать решил? — Почему бы и нет? Ты меня в чем-то подозреваешь? — Мун состроил детское непонимание на лице. — О чем ты говорил с тем человеком в кафе? Что ты ему отдал? — Это моя личная жизнь и тебя она не касается. Химчан только еще больше почернел от злости. — Покажи мне свой пистолет. Чоноп не шевельнулся, поэтому Химчан раздраженно стал свободной рукой шарить по поясу Чонопа и, найдя оружие в районе заднего кармана, достал его. — Последний раз ты должен был стрелять при мне, — Химчан сопел и пытался отстегнуть магазин, — у тебя должно быть не меньше трех патронов в магазине. Как только ему удалось это сделать, Ким взвыл на всю улицу. — Полный? Полный магазин, Чоноп! — Я в курсе, — усмехнулся он. Ким в полу вменяемом состоянии шарахнул Чонопа по кирпичной стене так, что он ударился затылком. — Ай! — Мы каждый выстрел считаем, а ты постоянно откуда-то по самое горло в патронах ходишь? — Почему постоянно? — закричал и Чоноп, — это трофейное. Я один, хочешь сказать, так после перестрелки делаю? Вы с Баном таким тоже не брезгуете. — Не переводи стрелки! Такое было только однажды. Почему ты убегал от меня? Есть что скрывать? — Кто угодно побежит, если за ним по пятам будут минут тридцать следовать. Химчан замолчал и задумался о чем-то. В итоге, вздохнув, отпустил Чонопа и отошел на полшага. — Я не хочу ни в чем тебя подозревать. Ты всегда сам себе на уме, поэтому не делай и не говори двусмысленных вещей. Даже мне трудно понять, что ты творишь. Ким собрался уйти, но Мун заговорил снова. — Хен, ты не хочешь со мной быть как с Енгуком? — Чего? — вытаращил на него глаза Химчан. — Того, — отошел от стенки Чоноп и встал вплотную к Киму, — почему ты спишь с этим грубым мужиком Баном? Чоноп положил мокрые холодные руки под расстегнутый плащ на талию Химчана. Ким от неожиданности отступил назад и через шаг уперся в противоположную стену. — Почему ты так резко сменил тему? — Вокруг тебя постоянно люди, я не могу об этом поговорить при всех. Енгук — разве он не делает тебе постоянно больно? Бан не может понять, как и что тебе нужно… Томный шепот Чонопа приближался к уху остолбеневшего Химчана. Только рука на его пахе по ощущениям током прошила до позвоночника. Ким уперся руками в Чонопа и ударил его в челюсть. Так это произошло молниеносно, что сам Химчан не понял, сколько сил от неожиданности в это вложил. Только посочувствовал воющему Чонопу на земле. — Моя постель не твое дело. «Мужик — Енгук» меня устраивает. Ким быстрым шагом вышел из-под крыши под дождь и уже не мог различить под шумом: воет ветер или Чоноп. Ему было все равно. Лицо пылало от смущения, а тело, отвыкшее от чужих прикосновений, уже мешало рационально думать. Только мысль о Енджэ и его безопасности пробивалась ярким лучом в голове. Чоноп был не в себе, поэтому шифроваться придется строже. Енджэ, наверное, ненавидит его — Химчана — за эти прятки без объяснения. И пусть. Ничего сейчас кроме безопасности Ю его не беспокоит так сильно как что-то еще.***
Не открывая глаз, Дэхен понял, что давно в постели один. На второй половине матраса было холодно. Дэ было абсолютно лень выползать из-под теплого одеяла, поэтому он благополучно провалялся до самого рассвета. В следующий раз его разбудил Енгук истошным криком прямо в ухо. — Рота подъем! — Хен, — простонал Дэ, — что ты делаешь? Дэхен лежал на спине и смотрел на Енгука сонными глазами. Бан опустился на корточки рядом с ним и, улыбаясь, стал говорить ласково и щадя сонный слух. — Пойдем че покажу. — Прямо сейчас? — Дэхен закрыл глаза и наслаждался голосом над собой до мурашек на руках. — Прямо сейчас Дэхен-ни. Рота подъем! — заорал снова Бан. Он издевается? Дэхен спал в одежде, поэтому просто откинул одеяло и сразу понял, что замерз. Идя за довольным Енгуком он выдохнул и удивился пару изо рта. Первый мороз в этом году. Выйдя за Баном на улицу, Дэ сощурился. Все было белое: крыши, машины, деревья. Бан стоял с довольным видом, выдыхал клубы пара и чего-то ждал. Через минуту Дэхен осознал. — Ты хотел показать мне это? Енгук хохотнул, показывая акулью улыбку, и закивал. — Оденемся и я тебе еще что покажу. Енгук воодушевленно ушел, махая Дэхену войти в дом. Чон был удивлен. Он не имел ничего против, просто был удивлен. Такое воодушевление не удивительно для Енгука, но снег? В итоге в молчании они шли по улице и оставляли следы на дороге самые первые. Повезло, что не было ветра, иначе бы они быстро задубели в своих куртках. Енгук будто специально выбирал чистое место, наступал там перед носом Дэхена и шел дальше, как ни в чем не бывало. Чону нравилось мять хрустящий снег тонкой подошвой обуви, поэтому он обогнал Енгука и наследил целую дорожку перед ним, обернулся, показал язык и пошел так дальше спиной вперед. Бан менялся в лице в течение всех этих трех секунд. Сделав удивленное лицо, он прибавил шагу и начал собирать снег с земли и лепить комочек. — Хен, холодно не надо! — завопил Дэхен, когда Енгук со звуком «хе-хе-хе» надвигался на его фигуру. Будучи атакованным Дэхен просто побежал в гору. Задыхаясь от смеха, они поднимались на самую высокую точку в Сеуле. Дэ забрался первым и остановился. Пар уже не выходил изо рта, поэтому вид ничего не загораживало. Город был чист и тих. Будто время остановилось. — Здорово, правда? Говорил издалека Енгук. Дэхен не оборачивался, только слушал как ближе и ближе подходит Бан. Дэ волновался все сильнее, когда шаги остановились не в метре от него, не в двух шагах, а прямо за плечом. Мужчина положил руку Дэ на правое плечо и крепко сжал его. Не больно, но так что руку все-таки свело. — Посмотри. Птицы. Чон повернул голову и увидел, как стая мелких пташек снялась с дерева и описывала кружева в воздухе. — Мы будем такие же свободные, — уверенно произнес Бан. Дэхен перевел взгляд с неба на Енгука и рассматривал его: сильный, уверенный, красивый… капелька пота стекает по шее. Чон опомнился и посмотрел на его лицо. Нет, Енгук не заметил этих взглядов. Стоило Дэ выдохнуть, как Енгук повернул голову и сам уставился на Дэхена. Он вдохнул, чтобы что-то сказать, но его перебил крик из-за заснеженных кустов внизу. — Бан! Енгук-щи! — Чего тебе? — выкрикнул Енгук. За растительностью не было понятно, кто их ищет. Только голос. — Срочное собрание виайпи! — Я понял! Иди в дом! Чон догадался, что они с Баном пропустили важный звонок. Енгук сорвался с места быстрым темпом, а за ним и Дэхен. — Почему виайпи? — просил Дэ. — «Би-Эй-Пи» вообще-то. Это аббревиатура от «Best. Absolute. Perfect». Значит лучшие абсолютные идеальные. Помолчав, Енгук дополнил. — Тебе можно знать, я думаю. Это собирается руководящая сила движения Парадайз. То есть что-то вроде руководителей. — От скромности не умрете, — констатировал Дэхен. Впрочем, Бан его уже не слышал. Через минут десять Дэхен «проснулся». — Я могу идти с тобой? Енгук медленно вышел из своих мыслей. — А. Так ты здесь еще. Ты уже идешь со мной. Не возвращаться же теперь. Заплутаешь в лесу. Дэхен действительно не запоминал пути и теперь сконфузился от того, что навязался хену. Ветки хлестали по лицу и обжигали кожу, ноги в тонкой обуви замерзли, из носа начинало течь, но Дэхен держался темпа Енгука и не жаловался. Бан в тех же условиях. Когда они вышли на узкую тропу, Дэ выдохнул. За первым поворотом на полянке как из-под земли показался домик. Заросший мхом и вьюном летом теперь он был полностью в снегу. — Тебе придется ждать на улице, — тихо сказал Енгук. Дэхен кивнул. — Здесь? — Нет, не в лесу. В малине около входа. Там она без шипов и теплее будет. — Хорошо. — Наберись терпения это надолго. Я тебя позову, когда пойдем домой. Дэхен аккуратно залез под заснеженные ветки малины. Внутри было гнездо из травы и веток, куда не нападал снег. Наверное, это место как раз служило таким любопытным как Дэхен пристанищем на время собрания. Тонкие досочные стены пропускали звуки, поэтому Дэ мог слышать, о чем там шла речь, но он решил, что лучше поспит. Провозившись и продрогнув до костей, Чон не мог уже ни спать, ни дремать, ни медитировать. Он мог бы уже словить дзен, если бы не вечное чувство голода. На улице постепенно темнело, а у него во рту и маковой росинки не было со вчерашнего вечера. Внезапный грохот в доме и любопытство надоумили Дэ посмотреть в щель между досками. Правда, пришлось ради этого немного продрать заросли вьюна. Из всех кого он мог видеть и слышать Дэ знал только Хешина, Енгука и Химчана. Другие трое вели себя тише и сидели дальше. Вид наполовину загораживало кресло, в котором сидел Енгук, керосиновая лампа на голом столе светила тускло и больше бросала тени на лица чем свет. Поэтому Хешин казался сейчас жутко страшным и агрессивным. — Будем брать силой, — как раз говорил Пак. — Ты в своем уме? — еле отличимым голосом прошептал Химчан, — ты не понимаешь, чего это нам будет стоить? — Более чем. Мы уже год не двигаемся с места, жертвы сейчас будут оправданны и мы должны сделать так чтобы наш брат не был забыт в этой борьбе. Регистрация ведь ведется, паспорта мы выдали почти всем, многие хоть людьми стали черт тебя дери, Химчан! — раскричался Хешин. — Правильно! — истерически сорвался Ким и встал со своего места, — не тебе им всем могилы копать, не тебе выслушивать «где мой брат/сестра», «ты убил его на операционном столе», «ты мог спасти ногу, но ампутировал, мразь». Енгук, — повернулся Химчан к тени человека за столом, — ты думаешь так же? Мы обязаны выиграть даже ценой чьей-то жизни? Енгук не сразу ответил. Он говорил четко и размеренно, однако Дэхен чутко уловил, что Бан тоже напряжен. — Нам всем есть, что и кого терять. Подумай сам, сколько мы уже похоронили за этот год? И сколько еще тех, кого держат в заключении, и мы не знаем что с ними? Лучше раз и навсегда вырезать эту гадость с лица земли. Мы кормим обещаниями уже не один месяц, так долго не может продолжаться, а мои умения в ораторстве не безграничны. Люди могут меня убить, если я не отвечу на их вопросы или не оправдаю ожидания. И никто меня не вытащит из толпы разъяренных людей. — Ну, народ тебя любит, — улыбался Хешин. Дэхен видел, как у него тряслась рука с сигаретой. Улыбка была скорее нервной. — Вы ведь все равно сделаете как вам надо. Нахрена тогда позвали меня сюда? — Ты вместе с нами стоишь у истоков, — продолжал Хешин, — мы считаемся с тобой и твоим мнением, но даже пацифист Енгук согласен на военный переворот. Поэтому тебе лучше не отворачиваться от нас в такой момент и делать свою работу. Мгновенье за мгновением Чон чувствовал, как тяжелеет воздух у него на плечах. В тоне Пака сквозила угроза. Зная Химчана, Дэ испугался, что он сейчас покажет характер. Неужели капитан его пристрелит прямо здесь? — Я и не собирался идти на попятную, — голос Химчана дрожал, а сам он, по-солдатски не сгибая спины, вышел из комнаты, неловко задев свое пустое кресло бедром. Дверь рядом с Дэхеном громко шарахнула по стене. Ким ушел в темноту леса как приведение. Чон продолжал сидеть под стеной в кустах и ждать Енгука. Разговоры он уже почти не улавливал, только старался согреть ноги и не уснуть. Мороз крепчал и если он заснет теперь, то наврятли проснется. Бан вышел из дома последним и, не заглядывая в кусты, сказал Дэхену выходить. Шли обратно они молча, просматривая путь благодаря полной луне. Внезапно Енгук начал замедляться и, отойдя всторону, остановился. — Что там? — спросил Дэхен и встал рядом. Перед ними стоял указатель. Чон вчитался и понял что это не указатель, а могила неизвестного повстанца. Так и было написано. Только дата смерти говорила что-то точное об этом человеке. Дэ услышал, как Енгук хлюпает носом и решил разрядить обстановку. — Холодно. Я тоже вот рассопливился. — Холодно, — эхом вторил Енгук. По голосу Дэ понял, что Бан плачет. Разрядил обстановочку. Дэхен не хотел показывать, что понял, что Енгук плачет. Хоть это и было «1:1» он решил поберечь его чувства. Чон не расспрашивал Енгука не о чем. Будет надо, он скажет то, что Дэ должен знать. Уже около дома Енгук затормозил. — Мы скоро выступим против остатков правительства в голубом доме*, — Бан закурил, — на днях дадим бой. Приготовься морально. В первый раз это все нелегко. Немного покурив, Бан повернулся к Дэхену. — Иди домой. Я тебя проморозил весь день, — сказал Бан и поправил на Чоне куртку. Он прижал теплыми руками его замерзшие уши к голове и смотрел. Дымил сигаретой и смотрел. Дэхен впервые не постеснялся этого взгляда, даже расслабился и вдыхал морозный воздух вперемешку с дымом. Дэ не боялся даже если завтра война. Только бы Бан подержал его голову вот так в своих руках еще раз.***
С момента последней встречи с Енгуком прошла неделя. Дэхен уже приобрел привычку стучать костяшками пальцев по любой подходящей для этого поверхности. В основном по стенкам. Он целыми днями если не сидел в одиночестве, то проводил время за разговорами с Енджэ. Ю даже удалось его в первые дни вывести на улицу и показать возможное «поле боя». Затем Дэхен чувствовал, что что-то не так и не отходил от телефона. В общем-то, он не мог себя заставить ничего делать кроме этого. По словам Енгука и атмосфере последнего собрания выступать они должны были не сегодня — завтра, но не через неделю это точно. Очередной вечерний невроз прервал гость. На чердак подымался мужчина полностью в черном. Только когда он сел напротив Дэхена, подперев стенку спиной, и уставился на Дэ, последний узнал его. — Енгук-хен, — выдохнул Дэ. Бан оброс растительностью на лице и коротко подстриг волосы. Отстраненный взгляд пугал и только еле уловимый запах алкоголя давал надежду, что все это из-за дурмана. — Знаешь, — начал Енгук, — нас обкладывают со всех сторон. Последний день показал, что сливают методично и давно. Это кто-то из близкого окружения. Из моего окружения. Атмосфера без того была напряженной, а теперь Дэхен просто остолбенел. — Я не знаю, что мне делать, если это кто-то из вас. Знаю, что я буду чувствовать. Это ненависть. Возможно, я даже изобью этого человека, на эмоциях, но что дальше? Отдать на суд повстанцев? Осудить самому и расстрелять? Понять, простить и отпустить? Дэхен понял, что Бан просто сейчас в растерянных чувствах. Он не ноет, не говорит о своей слабости, он всего лишь растерян на грани сложного решения. Дэ сразу же успокоился, но не знал, как успокоить и поддержать хена. Шальная мысль мелькнула в его голове. Не размышляя о том «быть или» Дэхен подполз к Енгуку и прижался к его губам своими. Гук был холодный и совсем пропах пеплом. Чон занервничал, ведь это был не сигаретный дым, а именно запах гари. Енгук практически не отвечал на поцелуй. Поэтому Дэхен отстранился. Губы тут же начали гореть из-за трения о щетину. — Что это? Почему ты вдруг?.. — внешне безразлично спросил Бан. — Я волновался о тебе. Ты пахнешь пожаром. Что произошло? — Ты не обязан меня вот так утешать, — Енгук протянул темную руку к волосам Дэ и аккуратно причесал их назад, — подожгли наш продовольственный склад. Люди не пострадали. Только нелюди. То как зловеще сверкнул огонек в глазах Бана, было страшно. Дэ обнял хена и снова припал к его губам, иногда отстраняясь и говоря бессмыслицу. Голова горела от ситуации, а лицо от смущения, но остановить себя в опьянении чувств было уже невозможно. — Хен. Я так не хочу, чтобы ты мучил себя. Я так волнуюсь за твое состояние. Как ты относишься к людям как рвешь из-за них душу. Я боюсь видеть тебя таким. Боюсь, что ты уйдешь и больше никогда не сможешь вернуться из этой проклятой революции. Бан схватил Дэхена за голову, чем остановил его бессистемные поцелуи на своем лице. Дэ обмяк, увидев в этом взгляде того доброго Енгука с которым он смотрел на первый снег. Енгук поцеловал Дэхена еще раз. Сам. Он делал это сдержанно, медленно повышая градус пошлости. Облизав губы, осторожно проталкиваясь языком в скованный неловкостью рот. Когда Дэхен понял принцип «работы» поцелуев, Енгук внезапно оттолкнул его от себя. Будучи немного выпившим, он не рассчитал силы и Дэхен достаточно грубо чуть не упал на спину. — Остановимся на этом, — удивившись самому себе, проговорил Бан, — если мы продолжим, я не смогу остановиться. Даже если ты попросишь. Гук закрыл глаза и уперся затылком в стену. — Пусть, — смущенно проговорил Дэхен. На самом деле он не совсем понимал, на что соглашался. Опомниться Енгук ему не дал. Открыв глаза, полные желания он повалил Дэхена на матрас. Под обжигающим взглядом и руками хена Дэ совсем забыл себя. Только сбросив с обоих одежду по пояс, он решился спросить. — Хен, а что Химчан? Енгук остановился, поглаживая напряженный внизу живот Дэхена. — С Химчаном у нас давно нет близости. И то, что было, было не больше чем удовлетворение потребностей. Дэхен провел рукой вверх по руке Енгука. По плечу к шее, затем к затылку и притянул к себе. Бан только хитро улыбнулся. — В тихом омуте черти водятся? — Замолчи. Енгук практически стянул с Дэ штаны вместе с бельем, но почему-то остановился. — Ляг на живот. Дэхен послушался и теперь совсем потерял связь с реальностью. Енгук гладил его по спине, терся между ягодиц своим членом и тяжело дышал. Чон никогда бы не подумал, что может довести до потери разума Енгука так же сильно как и он его. Гук остановился и хрипло спросил. — У тебя должен быть где-то вазелин? Дэ только указал трясущейся рукой на тумбочку. С три секунды Бан провозился с этим, пока Дэхен наблюдал за спиной и аппетитным задом Бана. Охладив горячую кожу в промежности Дэхена, Енгук ввел большой палец. Дэ не произнес и звука, прислушиваясь к ощущениям, а Бан водил носом по его затылку и вдыхал запах. Потом он убрал руку и придвинул Дэхена поближе к себе. — Постарайся быть тише. Не успев отреагировать, Дэхен в мгновение взмок и от шока не смог вскрикнуть. Енгук замер, а когда и на миллиметр не успел двинуться, Дэ взмолился. — Хен, пожалуйста, не шевелись, больно. Енгук только выдохнул что-то вроде «Дэхени» и, кажется, вовсе его не слышал. Он медленно двигался глубже и убрал сопротивляющиеся руки Дэ со своих бедер. Чон в отчаянии сжал его пальцы в своих руках настолько, насколько ему было больно. Бан передохнул с секунду и начал двигаться обратно. — Енгук-хен, Бан, ай, — Дэхен не унимался. Гук снова остановился. Он выпрямился и чем-то гремел сзади. Дэ почувствовал, как ему между ягодиц Енгук густо намазал что-то холодное. Когда он опять начал двигаться, Дэ по инерции хотел опять заканючить, но только со стоном всхлипнул. Было уже не настолько больно. Бан снова сцепил их руки и прикусил мокрую кожу на шее Дэхена. Дэ как кошка подставил снова это место для ласки. Он был готов поклясться, что Енгук проурчал, прежде чем поцеловать это же место. Чон дышал в подушку, поэтому не знал, насколько его слабые стоны слышны. Боль странным образом смешивалась с приятными ощущениями, и даже его дыхание с енгуковым было теперь единым. Только в последнюю минуту Дэ засомневался в том, что они ведут себя тихо. Дыхания сбивались, звуки голых тел эхом разбивались о стены, но Дэхен не хотел тише, не хотел более слабых ощущений. — Еще, — простонал он для Енгука. Вот только голос так дрогнул, что Дэ слишком громко простонал это слово и засмущался себя. Енгук приподнял его за талию и прошелся ладонью от живота к мокрому возбужденному члену Дэ. Дэхен стал ярче чувствовать толчки, приятнее. Он выгнулся ближе к хену в итоге они оба стояли на коленях, а Енгук с легкостью мог дрочить Дэхену. Дэ не помнил уже, что хен просил его быть тише. Головы не было, было только тело, разрываемое яркими ощущениями. Енгук положил одну его руку себе на бедро, так как другая уже блуждала на его голове. Дэхен вцепился руками в волосы и плоть Енгука от того как свело мышцы в теле. Горло тоже было напряженно. Енгук прохрипел имя Дэхена около его уха и несколько раз резко вошел в него. Обмякая в объятиях Енгука, Дэхен чувствовал, как он заботливо уложил его на матрас. Отдышавшись, Дэхен прислушался к дыханию Бана. Он не спал. — Хен, — еле слышно, из-за усталости, промямлил Дэхен, — а как ты вообще попал сюда? Енгук молчал. Дэ даже подумал, что он все-таки спит. — В смысле в революцию? — Ага. — Меня всегда до трясучки тревожила несправедливость. Просто это что-то внутреннее. Отец не уважал и колотил мать. Никогда не уважал и бил нас: своих детей. Нас было трое. Старшая сестра, я и брат. Сестра, как я могу сейчас судить по воспоминаниям, работала проституткой, чтобы прокормить столько ртов. Отец за ее же помощь унижал ее постоянно. Она в какой-то момент просто пропала и я не знаю, жива ли она вообще сейчас. Брата отец убил. Он в пьяной горячке просто не понимал, что бьет ребенка. Я не думал, что мои планы и амбиции по поводу улучшения места, в котором я живу, будут расти в геометрической прогрессии. В итоге все получилось вот так. Енгук быстро помрачнел, наверняка подумав о недавнем предательстве, и вздохнул. — Енгук, а Химчан… — Химчан, Химчан он, что тебе бревно в глазу? — Да бревно! — убрал руку с его груди Дэ, — вы близки и я к этому ревную. Енгук хрипло рассмеялся. — Дэхен ты такой милашка. Будь прямолинеен и впредь, мне это нравится. — Так что?.. Бан недовольно выдохнул. — Ким мой друг. Лучший друг. И если все окажется нормально, то так оно и останется, нравится это тебе или нет. Секса естественно между нами теперь нет, и не будет. — А что если окажется не нормально? — У тебя хорошо получилось меня отвлечь, не начинай. Или ты готов ко второму раунду? — пошло заулыбался Енгук. — Я не уверен, — испугался Дэхен. Чон не столько был против, сколько оказался снова удивлен. После очередного раунда Дэ вырубился мертвецким сном. Когда на улице было еще темно, Бан разбудил Дэ и прошептал ему, что должен уйти. — Я еще приду сегодня. Не волнуйся. Дэхен только простонал в знак того что хен услышан. Утром он еле заставил вымотанное тело встать и одеться.Не успел Дэхен убрать постель как к нему зашел Енджэ, имея нездоровый блеск в глазах. Он бухнулся на пол рядом с окном за стол и, улыбаясь, хитро поглядывал на Дэхена. — Ты чего? — устало спросил Дэхен. — Ничего, — хихикнул Енджэ. — Да говори уже, заебал! — Я требую подробностей, — не стушевался Джэ. Дэхен решил не строить из себя невинность. Тем более перед Ю. Он сел на кровать и, медленно заливаясь румянцем, вздохнул. — Нас было слышно? — Да неужели, вас весь дом слышал и завидовал! Рассказывай, давай, кому еще, если не мне? — Только потом ты расскажешь про тебя и Химчана, — попытался отвратить любопытство Джэ Дэхен. Ю и глазом не моргнув кивнул, не думая, и уставился на Дэхена. _________________ * буржуйки — печки в основном отапливали помещения жд станций в Азии. Но у меня не совсем наша вселенная, поэтому получилось, что получилось. * Чхонвадэ на русский язык иногда переводится как Голубой дом, официальная резиденция президента Южной Кореи.