Безумец

— Чонгук-и, ты здесь?       Шлёпая босыми ногами, Тэхён шёл вдоль стены, дабы не напороться ни на что из еды, а ещё хуже — на что-то острое. Мало ли что его неряшливые хёны обронили?       В кухне было темно - хоть глаз выколи. Непривыкшее зрение подводило, и только узкая полоска лунного света давала надежду разглядеть хоть что-нибудь. В комнате не было никого, кроме самого парня. Встав напротив окна, Тэхён посмотрел на улицу. Несмотря на довольно позднее время, жизнь за пределами общежития била ключом: шум большого города, заливистый смех прохожих, громкие звуки близлежащих кафешек и ресторанчиков, и приглушённая, будто фоном, музыка. Как бы Ким хотел сейчас выйти и как эти люди походить вдоль центральных улиц, насладиться осенней прохладой и просто побыть нормальным. Хотя бы день.       Прерывисто вдохнув и отбросив все мысли, Тэ закрыл окно, и комната тут же погрузилась в тишину, прерываемую лишь умеренным жужжанием бытовой техники.       Тэхён проснулся в своей комнате один. Не почувствовав тепла родного тела, которое, вроде как, перед сном прижималось грудью к его спине, Тэ сразу же подорвался на ноги.       В последнее время он не мог спать один; непонятное чувство тревоги пробирало изнутри и нещадно сдавливало грудную клетку. Было откровенно плохо. Почему? Техён сам не мог разобрать. Просто так. Просто страх преследует, буквально тенью ходит и шепчет, тихо так, неразборчиво. Странный шелест, шум, и вовсе слова не понять.       В последнее время старший не может без Чонгука. Ему необходимо, чтобы тот был где-то поблизости, рядышком, в зоне видимости. Вроде всё стало на свои места: младший всё тот же, они все вернулись в Корею, домой. Но что-то не давало старшему покоя. Что-то давило, будто физически присутствовало. Тэхёну было всегда мало Чонгука. Он хотел спрятать его и никогда никуда не выпускать.       Как же он его любил; до боли в сердце, до разрыва каждой артерии на мелкие части; до искр, взрывающихся петард и фейерверков внутри; до потери сознания от нехватки кислорода. И порой было страшно, потому что это жизненно необходимая зависимость. Самый запрещённый из всех запрещённых наркотиков, на который Тэхён так плотно подсел.       Он даже представить не мог, что с ним станет, если Чонгук решит его бросить. Если он вдруг поймёт, что Тэ - не то. Что всё, достаточно. А хуже того, если компания поставит «табу» на их отношения. В последнее время менеджеры со стаффом слишком много запрещали. Слишком давили, говоря, что они представляют огромную угрозу для группы, и им нужно сбавить обороты, хотя бы «на людях». И было больно. Слишком, чтобы это ощущалось только морально. Это переходило все рамки физической боли, и Тэхён сам удивлялся, как он ещё кровью не захлёбывается. Было страшно потерять того, кто представляет большую значимость, чем ты сам. — Чонгук? — прошептал Тэхён, пробираясь в комнату к младшему, который делил её с самым старшим мембером. Одно из спальных мест пустовало, а на другом лежал Чонгук, закинув ногу на ногу и увлечённо разглядывая что-то в мобильном. — Гук-и? — переспросил Тэ, когда не получил никакой реакции от младшего. Подойдя почти вплотную к кровати, старший заметил провод, тянущийся от телефона к ушам Чонгука. — Тэхён? — обеспокоенно спросил парень, когда заметил завёрнутого в одеяло хёна. — Что случилось? Ты почему не спишь? — Мне стало холодно. Почему ты ушёл? — поджав губы и забравшись в изножье кровати, с обидой произнёс парень. — Не хотел мешать тебе спать, — потряс телефоном в воздухе Чонгук, — Иди ко мне, малыш, — отложив гаджет, Чон протянул руку и помог старшему забраться на себя. — Тебя что-то беспокоит?       Тэ сполз с живота на бёдра, и лёг, уткнувшись в шею брюнета. Тэхён с шумом выдохнул и медленно вдохнул, наполняя легкие запахом Чонгука. Младший всегда пах по-особенному. Смесь разных, непонятно каким образом успокаивающих запахов, всегда приносила ощущение надёжности, бескрайнего полёта в пучину наслаждения и защиты. Тэхёну хотелось всегда быть с Чонгуком. Каждую минуту. Каждую секунду, держать его за руку и прижиматься всем телом. Только так он был спокоен. Только так он мог жить полноценно, без нагоняющего страх липкого чувства одиночества. — Хён..? — Давай не будем. Я сам не могу ничего разобрать. Мне просто страшно без тебя, Гук-и. Я как девчонка… знаешь, как маленькая девочка, которая влюбилась впервые. Я чувствую себя привороженным, Чонгук, — шепчет в шею Тэ, зарываясь носом под линию челюсти, — Потому что так любить - просто невозможно, — Чонгук гладит по волосам, пропускает тёмные пряди между пальцами, подушечками массируя голову старшего, — Я так люблю тебя, что просто боюсь тебя задавить этим. Я так боюсь тебя потерять, и ничего не могу с собой сделать. Мне страшно. Я так уязвим, что если вдруг ты решишь меня бросить, я просто рассыплюсь на маленькие кусочки. Я больше никогда не смогу полюбить, потому что… — Потому что ты всегда будешь любить меня. Целый и невредимый, Ким Тэхён. Без единого шрама на твоём сердце. — Чонгук отстранил за плечи жующего губу Тэхёна и продолжил, — Я всегда буду любить тебя самой бешеной любовью, на которую только способен. Я никогда не смогу позволить себе отказаться от тебя. И никому никогда не позволю даже слово по этому поводу сказать. Я всегда буду с тобой, Ким Тэхён. Я всегда буду любить каждую деталь в тебе, каждый миллиметр, потому что ты всё, что мне нужно. Я люблю тебя больше жизни. Как от Земли до Марса, и обратно. Даже дальше, хён, — шептал младший, неотрывно смотря в глаза Тэхёна, — Навсегда — это про нас. Вечность — наше время, и только попробуй уйти раньше положенного.       И Тэхён растаял. Растёкся по младшему желеобразной субстанцией, обнимая всеми четырьмя конечностями и сильнее прижимаясь к широкой груди. Чонгук никогда не говорил таких слов. Он всегда был сдержан и в действиях, и в выражениях. Тэхёна отпустило, правда отвлекло от всех забот, и он просто забылся. Чёрт, он так его любит. — Ты никогда не причинял неудобств, высказывая свои чувства, — продолжал Чонгук, одной рукой вплетая пальцы в волосы, а другой, прижимая старшего ближе. — Мне нравится твоя тактильность и то, что ты никогда не даёшь мне забыть о себе. Я думаю о тебе каждую секунду, малыш, и мне всегда будет этого мало.       Под конец, Чонгук перешёл на еле слышимый шёпот, и это звучало так…по-настоящему. Искренне, совершенно откровенно, ведь это были не просто слова. Это был весь младший, вывернутый наизнанку. Все чувства, накопившиеся за года их головокружительных отношений. — Тэхён-а, я никому и никогда тебя не отдам. Даже если от этого будет зависеть моё будущее в группе. Ты веришь мне, малыш? — Чон остановился, вслушиваясь в тяжёлое дыхание, опаляющее его шею.       Старшего трясло, и он с силой сжимал в объятиях Чонгука, комкая его спальный костюм в плечах. Младший снова отлепил Техёна от себя, и тот сразу же отвернулся, зажмуриваясь. Чонгук хмыкнул и положил Тэ рядом, а после и вовсе подмял напряжённого хёна под себя. Зафиксировав подбородок и огладив большим пальцем скулу, младший накрыл его губы своими. Старший вздрогнул, но податливо разомкнул рот, отвечая на поцелуй. Чонгук ласкал губы Техёна, прикасаясь нежно, словно это самая хрупкая и дорогая вещь. Он так хотел вложить не ту страсть, с которой он целовал обычно, а любовь. Его любовь, самую сумасшедшую, возвышенную и невероятную. Он хотел показать, что Тэхён самый важный, самый нужный. Он всё для Чонгука.       Тэ задыхался. Его трясло под младшим, потому что это слишком. Чонгука много. Слишком много в Тэхёне. И его разрывало от обилия, от наполненности и счастья. Лёгкие саднило, но Тэхён не разрывал поцелуй. Ресницы подрагивали, но он, вцепившись в спину младшего, прижимал макнэ к себе, чтобы у того и в мыслях не было отстраниться.       Рука Чонгука легла на бедро старшего и с нажимом начала перемещаться вверх. Тэхён сжался, когда ладонь забралась под пижамную рубашку, огладив плоский живот. Тэ жалобно заскулил, и Чонгук отстранился, распахивая глаза. Лёгкие обожгло живительным кислородом, грудная клетка начала вздыматься чаще, от чего ребра сковало невидимыми оковами, предотвращая любое движение. Чон выпрямился и сел на бёдра размякшего хёна, плотоядно улыбнувшись. — Я хочу тебя, хён, — просипел младший, пройдясь языком по вмиг пересохшим губам, — Хочу чтобы тебя выгибало от моих поцелуев, — брюнет наклонился и расстегнул верхнюю пуговицу широкой рубашки, — чтобы ты метался по кровати, от того, насколько тебе хорошо, — Чон приник к шее старшего, поцеловал выступающие ключицы и провёл языком вдоль, упиваясь вкусом его хёна, — чтобы ты терял сознание от того, насколько я нежен и аккуратен с тобой, — ловким движением пальцев, Чонгук расстегнул все пуговки, стаскивая рубашку до середины предплечий, — Хочу, чтобы ты стонал моё имя так, как никогда прежде. Я так хочу, чтобы тебя трясло от моей любви. — младший коснулся поцелуем ярёмной ямки и цепочкой прошёлся до плеча. Тэхён впился ногтями в спину и, запрокинув голову, раскрыл губы в беззвучном стоне, — Хочу, Тэхён, всегда хочу. Только тебя. Рядом, чёрт возьми, всего тебя.       Тэ вскрикнул, в страхе зажимая рот рукой. Младший переместился поцелуями на грудь, кусая затвердевшую горошину соска, тут же зализывая. — Чонгук… — шептал Тэхён, повторяя, словно в бреду, — Чонгук… Джин…хён… нельзя, чёрт подери… — старший заскулил, закусывая ребро ладони, когда младший сжал зубы сильнее, — что ты творишь, Гук-и? — Люблю, Тэхён-а, — быстро ответил младший, сползая ниже, к животу. Мышцы, как по щелчку, напряглись до предела и старший схватил простынь в кулаки, — Джин... — поцелуй, — ушёл... — ещё один, — к Джуну. — широким мазком, язык прошёлся по выступающим косым мышцам живота, и брюнет прихватил кожу на тазовой кости, — не маленькие, найдут чем себя занять. Аккуратно, словно боясь, Чонгук развязал шнурочки на хлопковых штанах и плавным движением, очерчивая каждый изгиб, стащил их. Чёрт, как же ему нравилась привычка старшего не надевать на ночь бельё. На головке блестела капля смазки, и Чонгук незамедлительно собрал её большим пальцем, растирая по уретре. Тэхёна затрясло, и он зажмурился, сильнее впиваясь зубами в ладонь. — Не сдерживайся, — ухмыльнулся Чонгук, продолжая круговыми движениями растирать вязкость — я хочу слышать твой голос.       И это было безрассудство. Абсолютное сумасшествие, потому что стены картонные, в общежитии полно людей, которые, скорее всего, даже не спят. Тэхён лихорадочно замотал головой, врезаясь в матрас всем телом.       Чонгук пошло улыбнулся и наклонился к налившейся головке. Тэхёна подкинуло от одного только туманного взгляда из-под опущенных ресниц. Мысли смешались в безобразный комок, потому что это невозможно. Его макнэ просто невыносим. — Гук-и, сделай что-нибудь, — прошептал Тэ, отворачиваясь. Снова он за своё. — Смотри на меня, — требовательно проговорил младший, фиксируя его бёдра руками, — не отводи взгляд, хён. Отвернёшься — я незамедлительно остановлюсь. — Не называй меня так. Только не тогда, когда…ох, Гук-и, — Тэхён подавился воздухом, не отрывая взгляда от бережно обхватившего головку, Чонгука. Младший плавно опускался на член старшего, заглатывая по основание. Тэхён дрожал всем телом, стараясь не закрывать глаза, как и велел Гук. Тэ разрывало на конфетти от тягучего наслаждения. Это невыносимо. Слишком… Он не выдержит и минуты… Выпустив зубы, слегка царапая, Чонгук стал медленно подниматься вверх, пуская вибрации по члену старшего. — Блять… Бля-я-ять, — захрипел Тэхён, запрокидывая голову и с силой закусывая губу. В мгновение ока Чонгук отстранился, не доведя до конца. Тэ захныкал, истерично толкаясь навстречу, но сильная хватка не дала и на миллиметр сдвинуться. — Я предупреждал, хё-ё-о-о-н, — нараспев, дразня, произнёс младший, — верни свой взгляд, Ким Тэхён. Смотри на меня, блять!       Старший распахнул мутные от слёз глаза и устремил их на лицо Чонгука. Брюнет был доволен такой реакцией. Ему нравился уязвимый старший. Искренний. Такой, какой он есть. — Малыш, — промурлыкал Чонгук, медленно опускаясь обратно, — скажи мне, кого ты любишь больше: меня или мой член? И старший подавился. Вновь. Потому что это грязно. Это порнушно грязно и возбуждающе до чёртовой красной пелены. Тэхёну плохо. До шума в ушах плохо и невыносимо стыдно. — Ненавижу… — шипит старший, смотря на мерно опускающегося на член, Чонгука, — ненавижу тебя, конченый извращенец, — выплюнул Тэхён, застывая с раскрытым ртом. Младший переместил руку на мошонку, сжимая в ладони. — Лжёшь, — с пошлым звуком выпуская пунцовый подрагивающий ствол изо рта, проворковал младший, — ты любишь меня.       Обхватив член в плотное кольцо, Гук сделал пару грубых толчков, с силой перехватывая основание. Старший заскулил, но не закрыл глаза и не отвёл в сторону. Чон улыбнулся, прикусив губу. Чертов Чонгук. Исчадие Ада. Дьявол. Глаза в глаза.       Тэхён смотрел неотрывно, всем сердцем желая накинуться на младшего и жадно впиться в его губы. Властно, по-собственнически, искусать его шею, оставляя метки принадлежности. Тэхёну рвало крышу, дымка едким конденсатом осела на стенки головного мозга, щекотала и выбивала все мысли.       Младший ослабил хватку, тягуче медленно поднимаясь вверх. Ким застонал и подскочил вверх, принимая вертикальное положение. С нечеловеческой силой он стянул младшего со своих коленей и толкнул на кровать, забираясь сверху. Глаза в глаза.       Старший дрожащими пальцами, рвал пуговицы на рубашке Чонгука, закусывая губы в нетерпении. — Это была моя любимая пижама с Куки, хён. — Заткнись, слышишь? Закрой свой рот, — прошипел Тэхён, впиваясь в губы младшего. Он кусал их в кровь, беспорядочно дыша и продолжая терзать пуговицы. Чонгук потянулся к рубашке Тэ, которая до сих пор висела на предплечьях старшего, и резким движением содрал ненужную тряпку.       Тэхён с силой проехался по стояку Чонгука промежностью, от чего младший, всё ещё не отрывая взгляд, сжал бёдра старшего, царапая мягкую кожу. — Скажи, что хочешь меня, — шептал Чон, двигая бёдрами, имитируя толчки, — скажи, хён. — Хочу, — громко простонал Тэхён, не выдерживая и закатывая глаза, — Хочу тебя… так сильно…       Собирая разбившийся в ошмётки мозг, брюнет поддел штаны пальцами, стягивая рывком вместе с бельём до колен. Тэхён приподнял бёдра и сплюнув на руку, пару раз провёл по члену младшего, мешая слюну со смазкой.       Громкая акапелла стонов и шлепка разнеслась по комнате, когда старший загнал в себя одним толчком ствол младшего до основания. Падая на выставленные вперёд руки, Тэ зажмурился и ногтями впился в плечи Чонгука. Податливые мышцы, обхватили брюнета в плотный вакуум, принося животное наслаждение — Малыш, — простонал Чонгук, впечатывая пальцы в талию Тэхёна, — ты такой раздолбанный. Тебя даже не нужно готовить…чёрт…       Ким рывком поднялся и со стоном опустился обратно. Ягодицы шлёпнулись о мошонку, и младший зашипел, поднимая Тэхёна и с силой повторяя движение. Тэ тяжело задышал; его руки заметно подрагивали, а язык то и дело пробегался по пересохшим губам. Чонгук сжимал бока своего парня до посинения, закатывал глаза и хрипло шептал что-то грязное, абсолютно непотребное.       Им стало плевать. Абсолютно не важно, что они не одни. Старший сорвался на быстрый темп, срывая голос на фальцете. Чонгук хрипел его имя, ошалело вглядываясь в красивое, развратное лицо его Тэхёна. Только его. Пальцы до последнего с силой сжимали рёбра, подстраивая под свой ритм уже порядком уставшего Тэ, пока собственные руки с болью не запульсировали, и Чон с рыком не стянул с себя старшего, нагибая в коленно-локтевую. Ким прогнулся в пояснице, но младший за волосы притянул его к себе, обхватывая поперёк живота и вжимая напряженного хёна в свою грудь. Свободной ладонью брюнет сжал член старшего, подстраиваясь под ритм толчков внутри.       Гука разрывало на части от податливости хёна. Чон хотел кричать от сокращающихся в предоргазменной судороге стенок ануса.       Старшего откровенно било в лихорадке. Одна ладонь с силой сжимала ягодицу младшего, а вторая лежала поверх руки брюнета на собственном члене, надавливая сильнее. Пара грубых толчков, и Тэхён замер, сжимаясь и выгибаясь до хруста в позвоночнике. Чонгук переместил руку на шею старшего, заставляя повернуться лицом к нему. Губы сомкнулись в жадном поцелуе, топя надрывные стоны друг друга. Зубы сталкивались до звенящей боли, но накрывший оргазм поставил на фон все ощущения.       Они кончили одновременно.       Член внутри содрогался, сильными толчками выплёскивая семя глубоко внутрь. Тэхёна закоротило, и он ослабевший повалился на постель, потянув за собой младшего. Подрагивая от судорожно сокращающихся мышц, старший почувствовал, как член всё ещё зудит, отдалённо принося удовольствие, а липкая простынь неприятно холодит кожу. Гук прикусил седьмой позвонок, и Тэ хрипло застонал. Горло нещадно скребло, и старший уже представлял, что ему будет завтра от менеджеров и хёнов. Дьявол… — Я люблю тебя, Тэхён, — не менее сиплым голосом проговорил Чонгук, целуя хёна в макушку и скатываясь на бок. — И я тебя, Гук-и. Больше жизни, — сглатывая вязкую слюну, Тэхён зажмурился от режущей боли в глотке, — Нам не жить… — Какая разница, если вместе? — спросил Чонгук и сухими губами прикоснулся к плечу старшего. К чёрту всё…