***
Самые важные моменты в жизни всегда происходят спонтанно. Спонтанные действия, слова, признания. Когда эмоции накрывают штормовой волной, а якоря отпускают в свободное плавание. Цунами становится состоянием жизни. Пора действовать. Воскресенье — самый спокойный и тихий день в больнице. По коридорам медленно ползают дежурные бригады, повара в столовой лениво готовят завтрак, идут штатные операции, рождаются новые люди. Никаких происшествий, все тихо и спокойно. Сергей просыпается от нехватки воздуха, глаза открывает и не видит ничего. Судорожно вспоминает, что он ел вчера, что могло к асфиксии и слепоте привести. И только через несколько минут и всевозможные диагнозы у себя в голове шевеление рядом ощущает. Головой дергает и понимает, что волосы черные с лица спадают, руку чужую с шеи убирает. В сторону взгляд переводит и опять дышать перестает. С улыбкой полусумасшедшей на просыпающуюся девушку смотрит, улыбку ее ловит. Назима глаза открывает, разглядывает человека напротив. Ищет причины сбежать, спрятаться от него, чтобы разговоров неловких избежать. Признаний слишком громких. Да вот только она заставить себя встать не может. Ей этот диван жесткий, одеяло полуторное, что одно на двоих, и человек рядом лучше всяких кроватей с матрасами новомодными и подушками ортопедическими. На улыбку его натыкается и сама светиться начинает. — Сергей Викторович, ты бы не улыбался так. А то тебе быстренько наши психиатры направление нарисуют, на госпитализацию. Фразу ироничную бросает с улыбкой такой солнечной, что вдвоем смеяться начинают. Из окна лучи на волосы девушки падают, и он еще больше любоваться начинает. — Если и пойду за направлением, то только за коллективным. Нам тут все уже давно пора. И тебя, конечно же, за компанию. — Ага, нас еще и цитатами из Советских фильмов сопроводят. «И тебя вылечат, и меня вылечат». Смеются так громко, что не замечают, как дверь открывается. Малышка аккуратно заходит, глаза трет. Проснулась недавно. — А чего вы тут делаете? Смотрит на двух взрослых людей, что почти в истерике бьются и не понимает, что ей делать. Подходит к дивану ближе, удивляется. Сережа замечает ее, зовет к ним и Амелия в руки ему прыгает, в кокон из одеял и людей родных закутывается. Сережа улыбку дурацкую опять сдержать не может. Рядом женщина сидит, которая эмоции всегда положительные вызывает, душу хлоргексидином заливает и когда зеленкой раны обрабатывает, дует осторожно. В руках девочка, которую он дочкой давно считает. Счастье, что он рядом с ней испытывает, словами не описать. Он в них обеих раствориться готов, снова домой вечерами возвращаться. Только сам понимает, что невозможно это в данный момент, ситуация не та. Вздыхает и самое правильное решение принимает. — Нази, давайте вы домой сегодня поедете. Хватит уже здесь сидеть. Амельку завтра в сад отведешь, потом на работу. А я после собрания в департаменте заберу ее, сюда привезу. Девушка глаза на него удивленные поднимает. Не понимает. На календарь взгляд бросает. Действительно, ей на дежурство только завтра. И предложение так заманчиво звучит, что согласиться сразу же хочет. Да вот только помнит, что обещала Максу с Кристины глаз не спускать. Ловит взгляд Сережи, который практически умоляет ее домой уйти и только море у нее в душе волноваться начинает. — Сереж, я не могу. Очень хочу, но не могу. Я Максу обещала, у Кристины первый нормальный день сегодня. Надо работать, — голос ломается, по октавам прыгает, Амелию к себе прижимает и волосы ей начинает пальцами расчесывать. — Я за ней прослежу. Сегодня как раз моя очередь у Софы быть. Давай, собирай малышку и бегите, — на девочку взгляд переводит, улыбку ее солнечную видит, — Заяц, домой с мамой поедете? А завтра в садик сходишь, я заберу тебя. Если не поздно приеду, за мороженным с тобой заедем. Как тебе такой план? Амелия улыбаться шире начинает, она очень по друзьям соскучилась. И домой хочет, игрушки принести сюда, которые забыла. К мужчине в руки возвращается, за шею его обнимает и смеется громко, согласие свое выражая. — Ну вот и все, Нази, твое мнение тут не спрашивают. Бегите домой! Смотрит, как девочки его собираться начинают, песни детские поют. Сам хочет в детство окунуться, так же прыгать. Малышка к нему забирается, целует быстро в щеку и убегает за вещами в палату к себе. Они снова вдвоем остаются. Сергей на девушку смотрит, что чай у окна пьет. За телефоном тянется, камерой в лучах утренних ее ловит. Со спины к ней подходит, обнимает аккуратно, спугнуть боится. Назима вздрагивает, чашку пытается не уронить. Боится, но хочет еще больше эмоций ощутить, настоящего счастья. Она давно поняла, что все взгляды руководителя, действия — это не от дружбы с Максом, глубже все. Да вот только боится, обжигались уже оба. Отталкивала его всевозможными методами, пока сама в плен сдаться не захотела. Добровольно в нем тонет теперь. — Нази, я… Я хочу, чтобы ты знала. Вот это все, весь я — я твой. Делай с этим, что хочешь, — шепчет девушке в волосы, в глаза заглянуть боится, отторжение увидеть, — хочу, чтобы каждое утро вот такое было. А лучше — дома. Втроем. С дочкой. У Назимы глаза слезятся, от солнца яркого, естественно. Тепло его ощущает, солнечное. Сказать ничего не может, слова где-то в связках застряли. — Я, я много хочу сказать. Только не сегодня. Дай мне подумать, хорошо? — разворачивается в его объятиях, обнимает крепко, — завтра вечером, обещаю. Чашку на стол ставит, из двери аккуратно выходит. А Сережа так и остается у окна стоять. Такси заказывает, чтобы нормально домой они добрались. И вспоминает, наконец, что работать надо. В форму рабочую переодевается, кофе делает, бумаг стопку собирает и на этаж выше уходит. На часах тридцать восемь минут девятого.***
Кристина слишком рано просыпается и уснуть больше не может. Часы на телефоне шесть утра показывают. Эмоции вчерашние все еще волнами внутри накрывают. Решает, что день рано начинать — это хорошо. Собирается быстро, чай себе делает, остатки вчерашнего печенья находит. Решает, что и такой завтрак сойдет. По коридору тихо идет, весь персонал спит еще. В палату осторожно входит. Боится. Страх людей, уже родных, подвести волной накрывает. Вспоминает, что в училище в них вкладывали, что Назима ей рассказывала. С Софой разговаривать начинает, мониторы ночные параллельно в карту записывает, параметры сверяет. Говорит, много говорит. Для себя решила, что лучшее средство — разговоры, песни. Когда все запланированное на ближайшее время заканчивает, на стул рядом садится. Скетчбук достает, ручку черную. Петь тихонько начинает, что-то непонятное на бумаге изображает. Не забывает, зачем она здесь, показатели переписывает. Все глубже в море ощущений погружается, хочет очень Софе помочь. Ее творческий порыв звук двери открывающейся прерывает, Максим Дмитриевич на пороге замирает. — Доброе утро, девочки! К Софе подходит, в лоб целует, Кристину обнимает. Карту с тумбочки берет и на диван падает, изучает свежие записи. — Как дела, Крис? Могу же так называть? — глаза поверх карты поднимает, кивок замечает, — ну так как дела? Как ночь первая прошла? Подожди, ты когда все сделать успела? Сейчас же только, — взгляд на часы переводит, восемь двадцать, — только рабочий день начался! — Рано проснулась, решила, что пораньше приду. Вот, все сделала уже. Максим Дмитриевич, расскажите, пожалуйста мне о Софе. Чем она занималась, жила, дышала? Я помочь хочу, вижу, как на меня реагирует. Только мне информации больше надо. — Просто Максим и на «ты», — вздыхает тяжело, карту откладывает. Переносицу трет, с мыслями собирается, — Софка, она на песни твои реагирует, потому что сама поет. Музыка — ее жизнь, смысл существования. Песни сама пишет, музыку. У нее школа даже вокальная есть, только она сейчас не работает. А твой голос новый для нее, интересный. Внутренний преподаватель в ней просыпается, творец. Я рад очень, что Сережа тебя нашел, хоть и против сначала был. Кристина слушает его неотрывно, информацию в себя впитывает. Только к концу разговора замечает, что все еще рисует что-то. На лист взгляд переводит, там девушка получилась. Софа. Только не та, которую она видит перед собой, а та, которую ей Максим показал. Яркая, с нотами, музыкой, стихами. Настоящая. Крис лист вырывает, к Максиму на диван пересаживается и отдает руками трясущимися. — Я не знаю, похоже ли Софа на ту, которую Вы, ой, ты мне описал. Я ее такой вижу. Она воздуху принадлежит, а ты воде. У тебя глаза — морем пропитаны. И вы вдвоем эмоции должны штормовые вызывать. Максим на рисунок смотрит заворожённо. Он Софу свою видит, которая в душе его живет. Смотрит на него с рисунка тем же взглядом, как когда песню ему новую показывала и мнение услышать хотела. Лист в папку свою вкладывает, взгляд на Кристину испуганную переводит. Обнимает ее порывисто, слишком сильно и слишком по-семейному. Волной любви окутывает. — Спасибо. Это моя Софа. Совсем моя. Сидят так еще неизвестно сколько, пока голос руководства удивленный не слышат. Отпрыгивают на разные концы маленького дивана, как школьники влюбленные, когда родители резко домой возвращаются. Кристина глазами испуганными смотрит на Сергея Викторовича, Максим же их просто закатывает. — Доброе утро, семья! Я смотрю, у вас тут не скучно. Максик, ты чего здесь делаешь? Беги давай в хирургию детскую, у тебя там дежурство сегодня, если ты не забыл. А, там еще операция ночью была, острый гнойный пиелонефрит*, как-то тяжело у них там все идет. Посмотри внимательно. А мы с Кристинкой сегодня здесь побудем, отчеты доделаем. Поможешь мне не зарыться в цифрах? — Подожди, чего это ты сегодня здесь? А Нази где? — Максим информацию переварить пытается, важные детали запоминает. — Я их с Амелькой домой отправил. Малышку в сад завтра отведет, а потом на работу. А я завтра ее заберу, — улыбается широко и сразу взгляд друга замечает, — я присмотрю за всем, не волнуйся. Иди давай, дежурство уже пятнадцать минут назад началось. Все одновременно взгляд на часы переводит, там уже десять пятнадцать. Максим чертыхается, папку хватает и из палаты вылетает. Кристина тоже подрывается, в сестринскую убегает за препаратами нужными, что по времени пора Софе вводить. Только Сергей на месте остается, чайник ставит и чай заваривает. Отчетов на завтра много подготовить надо. — Ну чего, Соф, брат твой поплыл, да? — монитор подпрыгивает резко, и Сережа смехом заливается, — да, говорила ты мне, что людей я подбирать умею. Нашел тебе медсестру. Ну-ну.***
Назима с первого раза в скважину замочную попасть не может, руки забыли уже. По дому соскучилась. Сначала малышку запускает, потом сама порог переступает. Такая родная квартира сейчас холодом веет, давно здесь людей не было. На тумбочку в прихожей квитанции кладет, что из двух почтовых ящиков вытащила. Сумки с продуктами на пол ставит. В ванной на отражение свое смотрит, не узнает совсем. Лицо уставшее очень. Волосы длинные впервые за долгое время распустить себе позволяет, пучок привычный снимает. От отражения на ручки маленькие отвлекается, что крепко ее обнимают. Малышку на руки берет, целует ее крепко. Они дома. Все хорошо. Амелию в ванной оставляет руки мыть, а сама на кухню идет пакеты разбирать. Домой ее отдыхать отправил Сережа, только вот она очень по готовке соскучилась, по еде домашней. Хочет завтра семью свою порадовать. Телевизор для фона включает, там «Иван Васильевич меняет профессию идет». Смеяться начинает, утро вспоминает и как цитировала фильм этот. А потом руки сильные, что ночью ее обнимали крепко и голос властный, что защиту полную ощущаешь сразу. Готовить начинает, сковородки-кастрюли звучат громко. Слышит, как Амелия в комнате игрушки своим перебирает, радуется им. Когда в фильме момент к цитате утренней подходит, телефон хватает и видео записывает, Сереже отправляет. За стол садится и все «за» и «против» взвешивать начинает. Знает точно, что человек это ее. Только боится сильно. За себя, отношения их, за Амелию. Дочка его родным считает, это она точно знает, только вот как она к нему относиться начнет, когда отношения на другой уровень перейдут. От мыслей на звук сообщения отвлекается. Сережа тоже видео присылает. Сначала себя снимает со стопкой бумаг и отчетов, потом камеру на Кристину и Софу переводит. Крис песню поет, «Сестричка», кажется, волосы Софины в косы красивые заплетены и лицо ей протирает. Потом лист показателей за сегодняшний день показывает. Назима видео останавливает, картинку приближает и читает все. Довольная остается и видео досматривает. Там Сережа опять камеру на себя переключает и улыбается ярко. В голове после этого видео решение четкое в голове возникает, улыбается сама себе. Сквозь мысли свои шипение слышит. Подскакивает быстро, к плите бежит. Суп спасает, что убежать от нее решил. На соседнюю конфорку отставляет кастрюлю, за второе принимается. Суп разливает в две тарелки, Амелию обедать зовет. Пока обедают, возвращается во время, когда Софа в студии пропадала, а Макс на дежурстве и они так же за столом обедали. Посуду моет, готовую еду по контейнерам раскладывает, пакеты на завтра собирает. Идут с малышкой игрушки перебирать, какие с собой взять решают. В шкафу раскраски новые находят, фломастеры. Потом цветы поливают, обязательно вместе. В квартиру к Максу идут, тоже цветы поливают, пыль немного протирают. Его вещи собирают, которые он в смске взять просил. В центр комнаты вещи все складывают и смеются от их количества, думают, что надо все в чемодан складывать, чтобы унести нормально. Вечером мультик вместе смотрят, новый какой-то. Назима даже не запоминает. Ей хорошо от того, что они дома, рядом друг с другом. Слушает, как Амелия мультик комментирует и смеется громко. Буря намечается неожиданно, с вопроса странного. — Мам, а можно я дядю Сережу папой буду называть? У Назимы сердце удар пропускает. Теперь понимает слова мамы своей, что связь у них особенная, крепкая очень. — Малыш, а ты с чего так захотела? — Я сегодня в магазине видела, как девочка с папой разговаривала. Вот я и подумала, что тоже папу хочу. Мася папой быть не может, он же Мася! — Назима только хмыкает от такого объяснения, но дышать легче не становится, — а дядя Сережа очень на папу похож! Вот вы же сегодня вместе спали! Значит он мой папа! Ну пожалуйста, мам! Назима в глаза дочери смотрит, они умоляют просто безумно. По волосам ее гладит и соглашается. С одним условием важным, что она у мужчины разрешение спросит обязательно. Вечером по видеосвязи созваниваются с больницей. Там все в родной восемьсот восьмой сидят, ужинают. Рассказывают, как день прошел. Что Софины показатели сегодня лучше, чем когда-либо, отчеты Сережа все доделал, Крис ему помогла. Кристина умница, все правильно делает, даже дежурной бригаде помогла. Макс про тяжелый день в детской хирургии рассказывает, там операций экстренных сегодня количество невероятное, всего минут на десять его отпустили. Самый первый убегает от них, ночи хорошей желает и целует через камеру. Ближе к девяти вечера Кристина Сережу к себе в кабинет выпроваживает, спать его раньше лечь заставляет, под предлогом, что совещание серьезное завтра. С Назимой и малышкой прощается, она сегодня с Софой ночует. А Сережа так и идет по коридору, с девушкой разговаривает. Малышка спит уже под боком. Когда в кабинет заходит, на диван, так и не убранный, садится. Еще минут пятнадцать разговаривают и тоже спать уходят. Утро сумбурно начинается. Будильник не слышат, просыпают его. Собираться быстро начинают, позавтракать не успевают. Назима малышку в сад отводит, воспитатели удивляются ей очень, давно не видели. Говорит, что ее вечером мужчина заберет, друг ее. Домой убегает, чемодан складывает, контейнеры все проверяет. На такси на работу летит, хочет Сережу утром застать. Только в пробку попадает, на дежурство опаздывает. Не успевает даже к Максиму забежать. Чемодан в приемной у Лены оставляет, в сестринскую влетает во время пятиминутки. Нагоняй от заведующего получает, переодевается со скоростью звука. И только после совещания за пост падает, выдыхает наконец-то. Карты разбирает, пациента нового видит. Одного человека утром в отделение терапевтическое перевели, а двух на нулевой этаж спустили. Думает, что жизнь свой сценарий для каждого пишет. Значит, так надо. Но Софу они туда не отпустят, ближайшие лет восемьдесят точно. Подпрыгивает резко, вспоминает, что у Софы еще не была и Крис на собрании не было. По коридору летит просто. В палату забегает и выдыхает. Лист новый начат, проверяет его, все правильно. И бумажка рядом, что она в палату к себе отошла, чая выпить. К ней уже спокойно идет. Они чай пьют, печенье доедают и работать уходят. Спокойные. Без шторма все.***
Сергей Викторович после совещания неживой выходит. Объединять в один день совещания и КЭК* совершенно отвратная идея. Сидели в зале с девяти тридцати утра до половины шестого вечера. Восемь часов. В машину падает, музыку с телефона включает и навигатор до детского сада настраивает, чтобы пробки объехать. Доезжает за рекордные сорок минут и буквально влетает в группу. Воспитатель у Амелии новая, не знает его еще. Удивляется, что за мужик странный к ним зашел. Сергей на взгляд педагога натыкается и в ближайшее зеркало смотрит. Волосы растрёпаны, куртка расстёгнута, рубашка мятая. Только объяснить хочет, что он здесь забыл, а точнее кого, как крик громкий сердце его замереть заставляет. — Папа! Ты приехал! В ступоре стоит, воздух пытается глотнуть и не получается. Амелия к нему на руки прыгает и прижимается сильно, в щеку целует. Сергей дышать начинает и еле выговаривает, что за дочерью приехал. Собирает ее под аккомпанемент рассказов о сегодняшнем дне. Под эти же истории в машину ее сажает. В магазин заезжают, обещанное мороженое покупают и в больницу едут. Всю дорогу Сережа слово вымолвить не может, только эмоции Амелии слышит и мысли свои. Он так хотел слово это услышать, чтобы про себя и от девочки любимой. Машину на парковку ставит, малышку на руки берет и пакет с мороженым. На пороге служебного входа их Назима встречает, дочку обнимает и переодеваться отправляет. Говорит, чтобы к тете Лене потом шла, будут чемодан разбирать. Когда Амелия убегает все внимание на Сережу переключает. — Сереж, случилось что-то? Финансирование урезают, штат сокращают? — за предплечья его хватает, в глаза заглядывает. Мужчина в ее глазах ответы ищет, прижимает к себе сильно и целует нежно. Так, что все мысли у обоих улетают. Отрывается от нее, в глаза все еще смотрит. — Меня Амелия сегодня папой назвала. Представляешь, захожу в группу, а она летит ко мне, на руки прыгает и кричит громко. Я все это время только об этом и думаю. Только не отталкивай меня, я не… Договорить не успевает, теперь девушка его целует. Все ответы своими эмоциями ему передает. Все то, что чувствует. Что не боится больше. Что вся его. — Пойдем скорее. Я суп сварила, грибной. И мясо потушила, с макаронами. Правда, у нас на десерт кроме печенья и мармелада нет ничего, не купила что-то. Сережа смеется, рукой ее за плечи обнимает и пакет полный мороженого показывает.***
На часах восемь вечера. Амелия стол в кабинете папы накрывает, тарелки ставит красиво и ложки с вилками раскладывает. Когда все красиво уже, игрушки свои хватает и на третий этаж бежит. В комнату себе убрать хочет и другим показать. Назима с Сережей на восьмой этаж поднимаются, Кристину и Макса забрать нужно. Дверь в палату открывают и на пороге застывают. У Софы показатели прекрасные. Оно и понятно почему. На диване Максим сидит, в одной руке карту чью-то держит, а другой рукой Крис обнимает, что на нем практически лежит. Спят. Оба. Сережа на Нази глаза переводит и удивление неподдельное видит. А сам с улыбкой чеширской стоит. Подходит к ним, Макса будит. Тот глаза резко открывает и усы сразу же замечает. Мысленный подзатыльник себе дает, прекрасно понимает, какую картину друг сейчас видит. Сережа ему часы наручные показывает и движение делает, как будто бы ложкой что-то ест, головой на дверь кивает. Тот кивает и губами шепчет, что придут сейчас. Сережа девушку свою за руку хватает и аккуратно из палаты выводит. Максим по волосам Кристину гладит, шепчет, чтобы просыпалась. Чувствует, что та шевелиться начинает. Кристина глаза открывает и в голове события последние проносятся, где и с кем она уснула. Подпрыгивает на диване резко, только за руку ее ловят, обратно прижимают. — Крис, хватит меня пугаться. Мы семья. Пойдем, там Сережа с мелкой приехал и нам обещали домашний, вкусный ужин. Не зря же Назимама вчера пол дня у плиты простояла. Вместе с ней встает, к себе разворачивает. Халат дергает, волосы поправляет и в макушку целует. Так же, как и Сережа недавно совсем, за руку из палаты выводит. Не забывает Софе сказать, что после ужина вернутся все вместе. За столом смеются все, суп нахваливают. Мужчины почти урчат от еды домашней. Мороженое ложками прямо из коробок едят. Сережа про совещание рассказывает, старается не ругаться перед дочкой. Назима про опоздание говорит, что впервые вообще куда-то опоздала. Посуду все вместе убирают, тарелки моют. В палату к Софе переползают медленно. Там Амелия про свой день в детском саду рассказывает, как друзья ее встретили. Очень просит, чтобы и завтра ее туда отвезли. Сережа с охраной договаривается, чтобы их малышку на служебной машине отвезли в сад. Их бриз теплый, семейный окружает. Назима с Кристиной назначения доделывают, что Софе положены. Все спать уходят. Сережа малышку укладывает, Макс отчет дописывает и тоже спать идет к Амелии. Назима диван раздвигает, одеяло побольше находит и засыпает еще до возвращения Сережи. Мужчина рядом ложится, обнимает ее аккуратно и засыпает сразу же. Кристина диван в палате Софиной раздвигает, а уснуть никак не может. Только ближе к трем часам ночи в сон проваливается. В три часа восемь минут цунами слишком близко становится. Писк отчаянный перепонки разрывает. Девушка с дивана подскакивает, на мониторы взгляд кидает, кнопку тревожную нажимает и к шкафу с медикаментами бежит. Шприц хватает, препарат набирает и в вену с первого раза попадает. В палату Макс с Сережей вбегают, бригада дежурная. Цунами накрыло полностью.