***
Ночи страшные всегда днями сменяются, другие эмоции приносят. Океаны слез соленых смывают города внутренние. А потом обязательно появится что-то эфемерное, может даже кто-то реальный, что города восстановить поможет и в голове поселится. Навсегда. Утро перерождение чего-то приносить должно. Начало нового. Желательно — эмоции положительные. Видимо, не сейчас. Восемь утра тридцать четыре минуты. Седьмой этаж. Кабинет главного врача. Тишина звенящая, муха жужжит гипертрофированно громко. Все в бумаги уткнулись, причины ищут, найти не могут. Сергей Викторович волосы дергает, отчет перечитывает. Мысленно всех благодарит, что успели все вовремя сделать. Реакции Кристины рад очень, самые важные минуты успела выиграть, пока реаниматологи бежали из ординаторской. Взглядом кабинет обводит, на стол для конференций смотрит, где врач ответственный за сегодняшнее дежурство на восьмом сидит, тоже в карте Софиной причины ищет. Они все вместе уже всю карту вдоль и поперек пересмотрели, все наблюдения перечитали. Вчерашним утром они состояние в восемь баллов* ей ставили, радовались очень. А теперь все заново начинать. На диван взгляд переводит, там Кристина в углу свернулась. Она молодец большая, ночью очень много сделала. Ситуацию быстро осознала, норму препарата рассчитала. Всю ночь бегала, что-то делала. Только сейчас, после настойчивого «быстро ляг на диван, Кристина!» от Макса, глаза себе прикрыть разрешила. Хотя все еще обдумывает ситуацию и при первой же необходимости готова бежать куда-то. Звук открывающейся двери тихий слышит, на Назиму смотрит. Та губами еле произносит, что Амелию с охраной в сад отправила. На негнущихся ногах к дивану подходит и к Крис падает, по дороге карту хватает со стола. Перечитывает еще раз ночные действия и недописанные второпях моменты замечает. Девушку аккуратно будит. — Сколько ты адреналина сделала? Я записать забыла. Кристина мысли собирает, в ночь воспоминаниями возвращается. Просчитывает, сколько препарат по времени вводила. — Половину кубика ввела, на целый не решилась. Потом уже все прибежали, и я не колола его больше. Назима кивает, обратно голову укладывает на плечо ее и пометки в записях делает. Взглядом с Сережей встречается, сказать ему боится. — Я в коридоре с неврологами столкнулась. Они шесть баллов ставят, но боятся, что до пяти очень быстро упадет. Консилиум собираются с завами устраивать, хотят менять схему лечения. Сказали, что Макса надо из палаты забирать, он сам с собой разговаривает и медсестрам до Софы дотронуться не дает. До себя, кстати, тоже. Я попыталась, не дался. Попробуй ты. Из глаз слезы катятся непроизвольно. От усталости, что за ночь накатила. Осознание происходящего города счастливые в голове убивает. Смывает просто. Сергей смотрит на нее и пошевелиться не может. Знает, что не сможет Макса забрать оттуда. Он его пошлет, как только порог переступит. Андрея Петровича, реаниматолога, который девочку их в этом мире оставил, подпустит, конечно, но все равно в палате останется. Мыслью странной решает Кристину туда отправить, почему-то уверен, что она заберет его. — Крис, малышка, помогай нам давай, — девушка подпрыгивает сразу, к столу подлетает, Назима почти падает от этого, — ты к Максиму пойдешь. Он тебя послушается, я верю. Кристина смотрит на него удивленно. Явно не понимает, почему она. Да вот только приказы руководства оспаривать не привыкла. Головой только кивает и из кабинета выходит. — Думаешь, справится? — Назима в глаза Сереже смотрит, а тот к ней на диван пересаживается, одной рукой девушку обнимает, второй документы у реаниматолога забирает и прощается с ним, — не знаю, за кого сильнее боюсь сейчас. — Она точно справится. Мне так Софа в воскресенье сказала.***
В палате тишину писк монитора равномерный разбавляет. Только Максиму от этого не легче. Боится, что сейчас быстрее побежит сигнал, а еще сильнее боится, что остановится совсем и в прямую длинную превратится. Он не переживет это, точно знает. Не понимает, как ночь эту страшную пережил. Кажется, что так страшно даже в день аварии той не так все плохо было. Сидит на стуле с койкой рядом, дотронуться до Софы боится. Одеяло все время поправляет ей и шепчет что-то неразборчивое. В воспоминаниях копаться начинает, день страшный вспоминает. Как восьмого марта дежурил, домой собирался, девочек своих поздравлять. Уже на крыльце служебного входа с Сережей курили, как ему из приемного позвонили с криками об аварии. Вдвоем туда побежали со скоростью звука, на другой конец больницы. Там скорые две только подъехали, в одной Софу спасти пытались, а в другой любовь ее спасти не успели, сразу на нулевой этаж увезли. Сережа тогда, впервые кажется, на Макса накричал и за дверь, в коридор, выставил. Сказал, что тот педиатр и пусть даже не лезет к хирургам. Максим возражать что-то пытался, что и Сергей не хирург, да вот только сам понимал, что бред несет какой-то. Шагами коридор мерял, от взглядов, сочувствующих, персонала спрятаться пытался. Когда Софу в операционную поднимать начали, за ними полетел. Только хирурги его в лифт служебный не пустили. Сказали, чтобы на этаж даже соваться не вздумал. Нельзя. Хотел хотя бы карту в приемном ее почитать, тоже ее не дали. Курить снова ушел, пытаясь мыслить адекватно. Назима сразу же приехала, быстро очень. Только вот ей почему-то и карту дали, и в операционную пустили помогать. А Максиму осталось только в подземелье местное спуститься, куда он вообще старался не ходить. Он с патологоанатомами дружбы не водил, но знаком хорошо был. Когда те его увидели, сразу к заведующему отправили. Тот объяснял Максу все медленно, почему так произошло, почему спасти не успели. Что он машины под удар со своей стороны развернул, это Софе шанс дало. Телефоны близких спрашивал, кому позвонить можно. Только Максим и сам их не знал. Возможно, у Софы они и были где-то, да только пока не спросишь. Попросил к нему отвести, попрощаться с ним. На друга своего хорошего смотрел, прощения просил, что долго от сестры своей его отвадить пытался, не нравился он ему. А потом в семью принял. Спасибо говорил, много. Сам еще не понимая, за что. Ушел оттуда, только когда ему Назима позвонила, сказала в кабинет к Сереже идти. На часы взгляд бросает, а там уже время к шести вечера приближается. Понимает, что пиздец там тотальный, раз его только зовут ко всем. В приемной на взгляд Лены, сочувствующий, наткнулся и на стакан воды с успокоительным. Залпом выпил и только потом в кабинет вошел. Там картина страшная для него, все за столом сидят и вид деятельности создают какой-то. Сергей по телефону с кем-то разговаривает, кричит даже. Назима слезы утирает и эпикриз читает, бумагами шуршит. Хирург, что оперировал Софу, с неврологом тихо переговариваются, им фразы зав реанимации иногда подкидывает. Максим на диван падает, лицо руками закрывает и не замечает даже, что все на него в ожидании уставились. Первым Сергей Викторович отмирает, что-то в трубку последний раз кричит и просит врачей идти дальше работать, план мероприятий по лечению Софы разрабатывать. Назиму глазами просит к Максу сесть, а сам на стул перед ними садится. В руках бумаги держит, рассказать хочет и не может. Назима Максима обнимает, а тот только глаза на друга перевести может. — Макс, они вытащили ее. Трещины в ребрах, без смещения. Позвонок сместился, на место поставили уже. Органы все без ушибов почти, сильного ничего нет внутри. Правда черепно-мозговая есть, ушиб сильный. Они четыре балла ставят, там пиздец все по восьмому носятся. И еще, — вздыхает, сам сказать не может этого, — Нази, давай ты. Я не смогу. Максим взгляд на девушку переводит, что в руках своих тонких его сжимает. Ее трясет всю, слезы неконтролируемо текут. — Макс, она… Боже, она беременна была, — бумаги из рук Сережи вырывает, листает судорожно, строчку нужную ищет, — смотри, восемь недель было. Возможно, что сама даже не знала еще. Максим, не смогли сохранить, неврологи не разрешили. Фразу последнюю шепчет почти и слезами захлебывается окончательно. А у Максима жизнь, кажется, обрывается. Это последнее, что он помнит из дня того страшного. Остальное мозг услужливо предпочел забыть.***
Из воспоминаний его ладошки маленькие вырывают, что плечи несильно сдавливают. Даже не смотрит, кто пришел. Почему-то знает, что Кристина за спиной у него стоит. Уверен в этом почти. Шепчет что-то, все еще непроизвольное. Пока его голос тихий не останавливает. — Максим, пожалуйста. Пойдем, тебе поспать нужно. Ты неврологам мешаешь, а они помочь ей хотят. Пожалуйста. Шепчет почти на ухо, чтобы достучаться наконец. Хотя сама понимает, что бессмысленно это все. Если он Нази не послушал, то уж ее точно не станет. Да, отношения максимально странные у них, за пять дней знакомства слишком близкими стали. И это пугает безумно. А еще пугают эмоции, что человек вызывает и отдает ей. Кристина с таким не сталкивалась никогда. Мысли голос слишком хриплый прерывает. — Крис, спой, пожалуйста. И снова замолкает. А Кристина в ступоре стоит, совершенно не понимает, что делать ей. Точнее понимает, что петь надо, а что не знает. У нее города в голове рушатся, и она за эту фразу цепляется. Земфиру тихо мурлычет, про жизнь в голове, города, океаны. Максима по плечам гладит, волосы аккуратно в хвост собирает, обнимает. Совсем тихо поет. Аккуратно за руку его берет, поднимает со стула. Петь продолжает и из палаты выводит, по коридору ведет. Оглядывается и видит, как в восемьсот восьмую медсестры с врачом зашли и кивнули ей. К себе в комнату ведет. И поет, повторяет все время одну и туже песню. Халат с него снимает, на кровать свою укладывает, одеялом укрывает. За руку его держит и по волосам гладит, успокаивает. Просит уснуть и петь продолжает. А Максим и правда засыпает. Просто глаза закрывает и проваливается куда-то. Но все равно слышит тихое «жить в твоей голове» и его это успокаивает очень. Кристина одну руку убирает, телефон достает и сообщение Сереже пишет, что Макс у нее в комнате спит. Для верности даже видео снимает. Отправляет все, звук на телефоне отключает и тоже засыпает. На стуле неудобном, ноги под себя подогнув, за руку человека близкого держа.***
Сергей эти сообщения получает, когда на восьмой этаж поднимается. Он Назиму спать в комнату Амелии отправил, а сам пошел узнавать, что там происходит. Не понимает, почему так людей много у восьмой палаты. Заходит туда быстро и сразу трех неврологов видит. Слишком много. Вопросы глазами задает, а его к девушке подойти просят. Фонариком на глаз светят и веко дергается. Немного совсем, не открываясь даже. Но дергается. У Сергея Викторовича дыхание перехватывает, и он еще раз просит это сделать. Видит и на диван падает. — Новый курс лечения уже начали? — Еще даже не решили про препараты и дозировки, Серег. Это девочка твоя новая, видимо. Или Макс. Когда Кристина его отсюда забрала, девочки мои сразу прибежали данные снимать. Посветили в глаза и нас вызвали. Я не знаю, что здесь происходит и почему ночью приступ случился, но теперь мы обязаны вывести ее. Я боялся, что до пяти упадет, а сейчас семерку ставить хочу. Эта динамика мне нравится очень. Сергей слушает все и не верит, кажется. Не верит, не понимает. Он за практику свою такого не встречал, это точно. Готов всем Всевышнем спасибо кричать, что шанс дают. Они его точно не проебут, обещает себе. — Пожалуйста, я хочу большую динамику. Я знаю, что рискованно. Но надо идти на максиму уже. Уже седьмой месяц идет. Мы не выдерживаем все. На неврологов, как на Богов смотрит. Хотя они в данной ситуации ими и являются. Трещины срослись, позвонок нормальный, все ушибы зажили. Осталась только их часть работы. У них месяц остался, потому что потом уже время на секунды пойдет. — Мы постараемся, правда. Вернем города.