Бисер

Кошелева уверена, что секреты объединяют. Оставляют невнятную дымку тайны, которую развеять смогут не все. И лучший способ узнать, кто же твой настоящий друг, по мнению Кристины, это обзавестись сотнями секретов, растолкав их по карманам джинс, плащей и курток. Дабы узнать, кто найдёт. А секреты Кошелевой обнаружат только близкие люди. И, кажется, Кристина унесёт каждый за собой в могилу, ведь… близкими она разве что с дворняжкой-кошкой является, да с записной книжкой. Но Кошелева не заботится особо в разгадке своих секретов и их количестве. Ведь так и сойти с ума можно — у Крис тех секретов куда больше, чем пальцев на руках. И она ежедневно пополняет запасы, портя листы бумаги, которые содержат секреты, и заполняя донельзя тайники. А сейчас Кошелева роспись свою ставит в книге посещений и двигается по направлению к триста второй палате. — Добрый день, Ронни! — звонко разрушает тишину Кристина, постукивая каблуками по плитке. Батракова, лёжа неподвижно в больничной койке, вздрагивает всем телом, да горло прочищает. — Кристина? — пальцев в небо девчонка тычет неловко своими словами и пытается беспомощно на кровати сесть, ощупывая пространство рядом. Крис глаза в пол опускает, а потом, выдыхая, помогает той сесть, тёплыми ладонями ту пугая. — Кристина? — тише она повторяет и руку девушки, что находится на предплечье, сжимает сильно, холодом обдавая. Кольцо нащупывает неповторимое и тут же руку её отпускает, — Уходи! — кричит громче допустимого, и Кошелева успевает лишь рот той заткнуть ладонью. — Завизжишь — прибью, — на ухо шепчет Кристина и ладонь медленно убирает, рядом присаживаясь. С лица слёзы убирает быстро, будто та слабость её увидит. — Поговори со своим братом, Ронни, — все так же шепчет Кристина, недоумение на лице той вызывая, — Он не совсем хорошо себя ведёт по отношению к нам, — улыбается едва Кошелева, язвительность свою не скрывая, — Но, а мы — девушки простые. Как с тобой, так и с ним, — опаляет дыханием ухо Батраковой девушка и ту вздрогнуть заставляет, — Грустно, наверное, ничего не видеть, — усмехаясь, та добавляет, пальцами лица Вероники касаясь. — Ничего не знаешь. Ничего не угадаешь. Ничего не понимаешь, — продолжает Кристина, пока Вероника её руку не перехватывает резко, крепко сжимая. — Такую суку, как ты, Кошелева, я увижу, — сглатывая, Вероника произносит и улыбаться пытается так же нахально, как и раньше. Но вот только страх перед неизвестностью сковывает безумно, заставляя чувствовать себя маленьким беспомощным котёнком. — Лучше бы ты увидела заявление, которое пишется на Олега, — парирует Кошелева, усмехаясь и из ослабшей хватки руку свою извлекая, — Это было бы куда лучше, — добавляет она, наблюдая как Вероника нервно губы свои кусает. — Я заявлю на вас, — шепчет девушка, простынь сжимая нетерпеливо и истерично, — На тебя и на всех твоих псевдоподруг, Кошелева. — И тогда станешь славной актрисой на не совсем приличных сайтах, Ронни, — в голос смеётся та, удобнее устраиваясь на больничной койке, — Я приезжала на дачу не только в те выходные, — начинает Кошелева, узоры рисуя на простыни белоснежной, — Я приезжала туда на майские, которые вы с Терновым, не сомневаюсь, провели чудесно. — Не посмеешь, — шипит та, руки протягивая к Кристине. Но Вероника лишь пустоту ловит, пока Кошелева стуком каблуков разбивает больничную тишину. — Один-один, Вероника, — бросает через плечо Кристина и дверью громко хлопает, вызывая негодование медперсонала. На них Кошелева лишь рукой машет небрежно и до ближайшего туалета бежит, где холодной водой умывается и волю даёт слезам. Тик-так, Крис. Меня ты все ещё не знаешь k.k В экран пялится, не моргая, и плачет надрывно, понимая, что ещё раз мимо. На кафель съезжает холодный, не заботясь о собственном здоровье, и руками лицо закрывает. Бежать нужно. ///

Сутками ранее

— Соф? — тихо у двери девушка интересуется и, на носочки поднимаясь, глядит в глазок, обнаруживая лишь темноту. Кошелева ухом к двери прижимается и ожидаемо не слышит ничего. Хмурится, замок прокручивая. Два оборота неспешных делает и дверь на себя тянет несмело. В подъезде никого. Лишь коробка под ногами чёрная с бантиком алым, приметным слишком. Кристина бровью ведёт и на ступеньки ступает, глядя вниз на лестничные пролеты. Пусто. Хмурится настороженно и взглядом вновь площадку лестничную обводит, натыкаясь на записку, что точно глазок дверной прикрывает. Резко скотч открывая, Кошелева по словам написанным взглядом пробегает. У тебя есть день для того, что бы поймать меня. Иначе… k.k. Неизменная подпись глаза мозолит, и Кристина, нехотя, к коробке тянется. За ленточку тянет и ногтями острыми упаковочную бумагу рвёт уверенно. По коробке деревянной пальцами стучит, потом резко крышку вверх тянет и, стоит только увидеть содержимое, тут же отпихивает от себя «подарок», матерясь сквозь зубы. — Пиздец, — Кошелева комментирует и на ноги поднимается, подходя к коробке крайне противной. В ней нож в чем-то красном, крайне непохожим на кетчуп и Кристина его за рукоятку двумя пальцами хватает, рассматривая внимательно. Кровь ненастоящая. Но, если не найдёшь, то будет твоей. На дне коробке видится и Кошелева усмехается лишь отчаянно, бросая нож обратно. Боится? На вряд ли. Не сомневается, что угрозы эти пустые. Кристина отчаянным поведением называет это все, ведь Терновой прекрасно понимает, что Кристина тайну с загадочным «k.k.» разгадала. — Тупой ублюдок, — выплевывает Кошелева, ленточку в руках сжимая, — И откуда только такие, блять, бе… Кристина за шею хватается, хрипя, и руки чьи-то сильные слишком скинуть пытается. Голову вверх поднимает и маску себя перед собой видит, ещё сильнее дёргаясь. Воздуха не хватает слишком быстро и затуманенный разум лишь одно выдаёт — бейся. И Кошелева отчаянно пытается вырваться, руки чужие со своей шеи скинуть, но чувствует предательскую немощь, что заставляет уже руки расслабить и перестать бороться. Улавливает шум лифта. Воздух вновь вдыхать может, откидываясь на холодный грязный бетон. Кристина шею ощупывает, не веря, и дышит чрезмерно глубоко, да часто. Отстранённо слышит музыку громкую и, себя пересиливая, поднимается, оглядываясь. Рядом — целое ничего. Рядом лишь удивлённая Софа материализуется, что наушники снимает, отчего музыка громче становится. — Соф! — хрипло Кошелева вскрикивает и к той бросается, обнимая сильно. Девушка же, непонимающе, ту обнимает в ответ и по коротким волосам поглаживает. — Чего ты? — Авазашвили отстраняется и в глаза большущие напуганные глядит, напрягаясь. Плечи подрагивающее поглаживает аккуратно и глядит выжидающе на Кристину. — Кошмар приснился, — отвечает тише Кошелева, пальцы свои с Софиными переплетая, и головой трясёт, — Сейчас я в норме, — еле улыбается она и по направлению к квартире движется медленно, руку подруги не отпуская. /// — Спасибо, что зашла, — спустя пару часов Крис произносит на пороге и Софию ещё крепче обнимает, — Может все-таки останешься? — просит, улыбаясь, Кошелева, — Сериалы, вино… Я еду заказать могу, — шепчет заговорщически девушка, но Соф лишь смеётся, голову запрокинув. — Не могу, Крис, — губы поджимая, произносит, — Мне домой нужно. Ты же моих родителей знаешь… — добавляет Авазашвили, неловко руками разводя. Но Кристина лишь кивает и стоит Софе порог переступить, как дверью быстро хлопает и закрывается на все три оборота. Ночь в одиночестве это, конечно, не предел мечтаний Кошелевой. Особенно сегодня. Но… Софа на улице шаг ускоряет, посматривая на наручные часы. Ботинки на каблуке девушку никак не ускоряют и та походкой своей быстрой напоминает Женю, когда та три километра бежит по заданию физрука. Но сейчас Авазашвили не важно это абсолютно и она на очередном повороте ещё быстрее идти начинает, срываясь на бег. — Ты опоздала, — у подъезда информирует Терновой, и Софа вместо ответа лишь дышит тяжело, присаживаясь на лавку рядом. — Крис задержала, — неловко спустя пару мгновений девушка произносит и на рядом сидящего Олега не смотрит от слова «совсем». — О чем ты хотела поговорить? — серьезно парень интересуется и на колени локти опускает, взглядом темную улицу исследуя. Терновой горбится неосознанно, и Соф плечи распрямляет при своей и так идеальной осанке вместо ответа. — О Веронике, — все же отвечает она, и Олег через плечо глядит на девушку, усмехаясь, — Мне очень жаль, что… — Вы подали показания, — перебивает Терновой, — Против меня, — иронично уточняет тот, — И тебе жаль? — Жаль… — вторит поспешно София, но опять перебитой оказывается: — Или тебе жаль, что из-за вас она зрения лишилась? Серьезно, Сонь? — его голос дрожит и он, отворачиваясь, лицо руками закрывает. — Софа, — не к месту девушка поправляет, — И мне правда жаль, Олег… — она глаза прячет и вздыхает слишком громко, внимание привлекая. И Терновой на неё исподлобья глядит, да губы кусает нервно, — Но почему ты не рассказал правду? — Соф не вовремя совсем глаза поднимает, со взглядом отстранённым встречается. Точно безжизненным. И от этого мурашки бегут вдоль спины. — Я должник Кошелевой, — усмехается парень, — И долг этот был весьма… Большим. Но покрыть его можно было, признавшись в поджоге, и не подставив вас. — Какой должен быть долг, чтобы заставить человека признаться в том, чего он не делал? — риторически вопрошает Софа, руки в замок складывая, — Неужели Крис могла такое просить? — шепчет Авазашвили и в её голосе точно сомнение передаётся. — Она не та, за кого себя выдаёт, — отвечает лишь Олег и с места своего поднимается, носом шмыгнув, — Тебя проводить? — Терновой руку подаёт Софе и та, улыбаясь слегка, принимает её, да поднимется, — Прости, — роняет Соф, и капли дождя начавшегося точно на их ладони переплетенные падают, обжигая. Олег руку отпускает и кивает. — Брось её, — горло прочищая, советует, — Пока мы с тобой не оказались в одной тюрьме из-за неё.