I
— Блять, ну, Макс, не знаю я, как так вышло. Просто не знаю. Я до него дотронулся и у меня как будто ток прошёлся по кончикам пальцев. Он ещё очаровательный такой — просто душка, — Парни сидели за круглым кухонным столом, на ужасно узкой кухне Максима в хрущёвке, которая, не смотря на год постройки, не создавала впечатление очень старой и была настолько ламповой, что оба остались жить на этом десятке квадратных метров, не будь там так узко, конечно. — Вообще, насколько этично любить своего ученика? — Ну, ему восемнадцать. Закончит школу, тут всего-то, — Макс задумывается, сгибая и разгибая тонкие длинные пальцы, — шесть месяцев осталось, а ты его пригласишь на свидание. — Ага, а меня потом пригласят присесть на бутылку, например, — Удивительно, как Киреев, такой нежный при детях, становится вдруг таким экспрессивным, когда их нет не горизонте. — Возможно, даже, на эту самую. Даня отпивает и громко сглатывает, отставляя в сторону пустую тару. — Я им переебу. По телеку опять крутят идиотский повтор Оксимирона у Урганта, почему-то в прайм-тайм. Даниле Оксимирон напоминает лишь об одном: как они с Кирюшей ехали в маршрутке и слушали его новый трек, который парень гонял на репите. Как они обсуждали Локимина, как Даня признался в том, что любит его творчество и то, как они касались друг друга, забывая о субординации. Парня это всё, конечно, бесит до ужаса. Он хватает со стола пульт и выключает телевизор, на что получает неодобрение друга: — Не, ну ты нахуя выключил-то? Там же «Там, где нас нет» играет, блять. — Да отъебись. Не тебя от любого упоминания Оксимирона флэшбэкает на прикосновения, от одних мыслей о которых хуй встаёт. — Ну, братан, що я могу сказати, — Максим пытается спародировать украинский акцент, чтобы немного ослабить повисшие в воздухе грозовые тучи напряжения. — Тебе надо ему сказать. Похуй, что он подумает, похуй, что скажет. Будь эгоистом хотя бы сейчас. Так ты хотя бы будешь знать его реакцию. А то вы, ебать, значит, такие все смелые, когда не надо, а когда надо — боитесь в любви признаться. — Максим, не всё так просто. Он парень — я парень. Это другое. — А чем он отличается от бабы? Также носит длинные волосы, одевается и замазывает прыщи тональником. Единственное, что у него есть — это хуй. Но кого ебать должно, если вы любите друг друга? — А то, что мы ученик и учитель? Если кто узнает, меня же выгонят. Я, кроме как пиздеть языком про историю, нихуя не умею. — Я тебя умоляю. Значит, крутить романы с преподом в колледже тебе было заебись, периодически закрываясь с ним в лаборантской, а тут на тебе! Вдруг наш смелый любовник не может себе позволить скрывать отношения… Сам себе не ври. — Ну, с ним всё было иначе. И, вообще, не напоминай, пожалуйста. Ещё года нет, как мы расстались. — И чё мне теперь? Нарастить тебе волосы, заточить в башне и охранять тебя, пока за тобой не прискачет принц на белом осле? Максима выбивает на истерический смех. Ну, а что? Идея-то неплохая. Тем более, так он будет уверен, что его лучшему другу не будет грозить опасность в виде глупых одиннадцатиклассников, ничего не смыслящих в жизни.II
Кирилл, закинув ноги на журнальный столик, сидит и ждёт, пока Лёня всё-таки выберет трек из плейлиста, под который они смогут нормально выпить пива и поговорить. Он ставит «MLDB» Локимина, делает чуть тише, чтобы слышать, и биты, и собеседника и пододвигается ближе. — Тебе нравится? Если что, могу на дипхаус или вичуху переподрубить. Я просто уже неделю под это делаю всё: уроки, убираюсь, мою посуду и даже моюсь в душе. — Я вообще у тебя совета спросить хотел, поэтому позвал. Не про музыку же говорить. У тебя всё-таки с Димой уже давно отношения, — Кирилл готов богом поклясться, как услышал сдавленный полу-смех полу-кашель, который издал его собеседник. — Может, подскажешь, как мне быть с Даней? Я уже так не могу. — Зря ты у меня просишь совета. У меня с Димой другой случай. Мы оба ходим на эвенты, нас никто не загнобит, в случае, если узнают о том, что мы вместе. А если загнобят — просто пизды получат. — Парень улыбнулся, отпил из бутылки и продолжил. — Но, вообще, можешь ему в январе валентинку отправить через почту. В феврале же всемирный карантин. Волонтёрский отряд перенёс валентинову почту на январь, прямо после каникул. Ты валентинку положишь, а я лично прослежу, чтобы она дошла до Даниила Алексеевича. Можешь его на свидание пригласить. Даже анонимно. Глупо предполагать, что он вообще рискнёт прийти, но попытка не пытка, ведь так? — А как-то быстрее нельзя? Мне бы хотелось сейчас знать: да или нет. — Ну, можешь пофлиртовать с Максимом — получишь в ебало, но зато всё сразу узнаешь. Не торопись, ради бога, любовь не требует спешки. Тем более, ты на него хуй стираешь, судя по твоим рассказам, уже очень давно. Так что, в чём проблема подождать ещё полтора месяца? Кирилл кивает и впервые за длинный разговор отпивает из бутылки. Горечь дешёвого пива тут же разливается по горлу и желудку. Как только заветный алкоголь оказывается в пункте назначения, он тут же доставляет ужасное удовольствие парню. Анатольев решает не портить редкий вечер общения с другом своими проблемами, поэтому просто наслаждается музыкой, которую тот выбрал. После их ссоры и примирения прошло так немного времени, кажется, будто всего лишь секунда, которая отделяла конец и начало. Кажется, оба друга понимали, что никогда не будут прежними. Лёня никогда не будет милым худеньким мальчиком с секции плавания, а Кирилл никогда не будет больше брутальным соседом-воркаутером, прыгающим по гаражам и делающим глупые часики. Это был абсолютный конец старых их. И новое начало книги их дружбы. Они оба тащили на себе груз осознания того, что им придётся заново подбираться друг к другу короткими шагами, балансируя над самой пропастью на ходулях, иногда оступаясь, но, не сбиваясь с пути.