I
Новогодняя неделя выдалась уж слишком тяжёлой. Кирилл, кажется, впервые за несколько лет провёл новый год с матерью. Она сновала туда-сюда по заставленной тарелками белой кухне, нарезала салаты и расставляла всё на большом круглом столе. Парень переписывался с Даней, листал мемы и ждал чуда. После надоевшего, но такого ожидаемого боя курантов, после подожжённой бумажки с одним единственным желанием «Быть рядом с Даней» и после залпом выпитого шампанского, чудо, наконец, пришло к порогу квартиры. Школьные будни снова накрывали с головой, заставляли утопать в себе. Кирилл готовился к экзаменам, играл в КВН и, кажется, наконец-таки впервые за долгое время вспомнил, кем он был. Вот он беззаботный мальчик, кидающийся песком в лучшего друга Лёнечку, такого маленького, что детская лопатка в его руках смотрится очень большой. Чуть позже взрослый первоклассник, стоящий в большой, чуть ушитой джинсовке, на линейке первого сентября. Время летит слишком быстро, Кирилл как никто другой осознавал это. Он долго не мог выбрать открытку для Дани: эта слишком маленькая, в неё уж точно не поместится вся его любовь, эта слишком аляпистая, всё было слишком сложно. Наконец, открытку он всё-таки нашёл. Написал большими, вычурно каллиграфическими буквами приглашение на свидание. Осталось только отдать её Лёне. Он-то уж знает, что делать. Всё просто не может пойти так. Утром, вместо того, чтобы пойти на химию, Лёня спал. Он проспал первые три урока, а потом бежал, сломя голову, чтобы успеть отдать открытку. В волонтёрском кабинете, на полу, уже сидели девочки в подпоясанных чёрных брючках, раскладывая открытки. — Доброе утро, — Лёня кидает сумку в сторону, присаживаясь рядом. — Вы открытки для учителей все разобрали? Девочка, сидящая в самом центре, кивает, не поднимая голову. — Если хочешь помочь, отнеси открытки для учителей и помолчи, пожалуйста. Мы, — она наконец-то поднимает шею и кивает на девочек, сидящих, как кошки по углам, — В отличие от тебя, с нулевого урока тут сидим. Меня уже от этих сердечек тошнит. Парень сгребает все пакеты, подписанные крупным, размашистым почерком, и уходит из кабинета. Первая его цель — Даниил Алексеевич. Он, удивительно, сидит в своём кабинете, быстро перелистывая «Капитал». Лёня тяжело дышит, переступая порог. — Здравствуйте, Даниил Алексеевич. Я вам открытки принёс. Вы не заняты? — Привет, Лёня. Нет, конечно, — он тут же, повернув голову, откладывает книгу в сторону, — Давай, что у тебя там? — Вот это, — Стяжкин протягивает сначала открытку Кирилла, потом весь набор, — Эту открытку, в смысле, попросили, очень сильно, вам передать лично в руки. Задумайтесь над тем, что там написано, пожалуйста. Для него, — мальчик закашливается, — для этого человека, в смысле, это очень важно. — Я тебя услышал. Лёня выходит, оставляя преподавателя наедине с открытками и мыслями. Та открытка, на которую Лёня обратил внимание, была очень красивой, на ней не красовалось никаких сердечек, блёсток и прочих атрибутов успешного дня всех влюблённых. Внутри белой плотной акварельной бумаги были выведены несколько каллиграфичных слов.II
— А если это как-нибудь девочка из восьмого класса? — Даня отпивает из большой зеленоватой бутылки «Санто-Стефано», закутываясь в плед, — Ну, вот и узнаешь. Ты же учитель хуё-моё. Объяснишь ей, ну, там, что хорошо, а что… Что не надо подкатывать к учителям, например. Из большого, громоздкого ноутбука Максима играет Кровосток. На секундочку хочется начать думать позитивно или, хотя бы, любить так, как в «метадоне».