V - значит...

      Музыка, игравшая в маленьком кабаке, становилась всё тише. Гомон незнакомых голосов постепенно превращался в вязкую массу, заливающуюся в уши и оглушающую до боли в голове. Холодные пальцы неспешно набрали номер такси. Низкий полу-слышный голос, монотонно продиктовал в трубку адрес. Юнги закатал рукава тёмно-зелёной толстовки и потянулся к карману джинс за пачкой сигарет, которые он курит в тайне от Чимина, поскольку так и не смог бросить. Автомобиль приехал невероятно быстро, что вызвало со стороны Мина только возмущение и едва-едва зажжённая сигарета полетела в урну, стоящую неподалёку. Парень медленно залез на заднее сидение и удобно развалился, занимая сразу два сидячих места. «Куда вас доставить?» — вежливый водитель, на вид лет тридцати, повернул зеркало заднего вида прямо на блондина, внимательно всматриваясь в выражение мятого лица. Юнги лениво продиктовал адрес и принялся наблюдать за мелькающими в окне многоэтажками, которые продолжали увеличиваться в размерах. Машина остановилась и только тогда парень понял, что приехал совершенно не туда, куда планировал, но кредитка лежала где-то на кофейном столике в его квартире, а денег располагающихся в кармане толстовки, едва хватило на оплату такси, водитель которого не виноват, что Мин назвал неверный адрес. «Чем я думал?» — блондин нерешительно открыл стеклянную дверь, ведущую в огромный многоквартирный дом и пройдя несколько шагов по холодному кафелю коридора, встал напротив железных дверей лифта. «Зачем я продолжаю идти туда?» — Тонкий палец мягко надавил на кнопку нужного этажа и чем выше Юнги поднимался, тем громче стучало его сердце. Ноги остановились только тогда, когда прямо напротив лица возникла большая лакированная дверь, ведущая в одну из квартир. «Ещё не поздно позвонить Чонгуку и попросить забрать меня» — Мин уже готов был достать мобильник и отойти от двери, но та широко распахнулась, почти задевая кончик носа парня. — Тэхён, где ты… – Встревоженный голос Чимина затих, а глаза широко раскрылись в неподдельном удивлении. — Привет. – И как теперь уйти? Оправдываться? Сказать, что назвал неправильный адрес? Но тогда зачем подниматься до самой двери, когда можно было позвонить Гуку, стоя на улице? — Привет. – Пак продолжал мерить старшего ошарашенным взглядом, крепко сжимая ручку двери в маленькой ладошке. — Тут такая история, я просто… — Проходи, всё расскажешь. – Чимин отошёл в сторону, пропуская покрасневшего до кончиков ушей Юнги внутрь. Блондин скромно опустил глаза и одним широким шагом преодолел границу между коридором и апартаментами младшего. Пак тихо повернул ключ в скважине и прошёл вглубь, слабо освещённой, гостиной. — Не хотел беспокоить тебя в такое время, я могу уйти, если ты не хочешь меня видеть. – Мин снял новые белоснежные кеды и поставил их на полочку для обуви. — Но побеспокоил. – Младший облокотился поясницей об выступ барной стойки и скрестил руки на груди, хмуря брови. — А ещё от тебя пахнет алкоголем и сигаретами, которые так уютно устроились в твоём кармане. – Сереброволосый указал пальцем на прямоугольный выступ джинсового кармана. — Так и не смог бросить. – Юнги больше не чувствовал смущения и стыда, тело полностью расслабилось и парень перестал делать вид, что хочет уйти. Чимин проводил старшего взглядом до самого дивана, на который тот упал с характерным звуком и подложил под голову одну из бежевых подушек. — Позвони Чонгуку, а то он с ума сойдёт. – Младший раздражённо развернулся к раковине, схватил одну из грязных тарелок и принялся с силой натирать стеклянную поверхность губкой. — Я написал, что со мной всё в порядке. — А то, что ты сейчас у меня дома, не написал? — Ему не обязательно об этом знать. – Мин принял сидячее положение, а затем и вовсе поднялся, медленно приближаясь к неподвижной спине сереброволосого, продолжающего натирать посуду до блеска. — Если думаешь, что я не учуял твой сигаретный аромат у себя за спиной, то ты сильно ошибаешься. — Злишься на меня? – Блондин замер в нескольких сантиметрах от тела Чимина, тяжело дыша ему в затылок так горячо, что по шее пробежал табун мурашек. — Возможно. – Пак пытался отвечать хладнокровно и пока это прекрасно выходило, но если Юнги сделает ещё один шаг, то Чимин больше не сможет держать на лице маску раздражения. — За что? За то что напился вместе с Тэхёном? — Нет, ему было нужно немного расслабиться. От части, я даже рад, что он пил именно с тобой. — Тогда повернись ко мне и скажи в чём проблема?! – Юнги бы хотелось спереть своё поведение на алкоголь, но парень почти протрезвел. Чимин медленно развернулся лицом к блондину и младший готов поклясться, что никогда не видел своего хёна таким. Мин ударил ладонями о край раковины по обе стороны от Пака, преграждая ему путь для отступления и ещё сильнее прижимая к лакированной поверхности тумбы. Блондин заглянул в тёмные глаза младшего, режась об лёд, который они хранили. Этот взгляд, он ранил Юнги больнее, чем охотничий нож или пулевой выстрел. Парень не раз ловил своим телом металл, но выражение лица напротив, казалось падает на него бетонной плитой. Нет, Мину не тяжело, ему больно, так нестерпимо больно, что хочется уничтожить всё, что его окружает. Пальцы всё сильнее впиваются в скользкий ободок раковины, скрипя и белея. Тишина, которая поглотила в себе всё, казалась самой громкой и ненавистной. — Прекрати это. – Процедил старший сквозь зубы, продолжая нависать над безэмоциональным лицом Пака. — Прекрати! – Блондин больно ударил рукой о поверхность тумбы, сдерживаясь, что бы не сказать того, о чём потом будет жалеть всю жизнь. — Почему ты молчишь?! Давай! Накричи на меня, ударь, оттолкни, сделай хоть что-нибудь! – Но Чимин молчал, молчал и почти в упор смотрел на отчаянье, которое захватывает старшего с головой. — Ты и представить не можешь, что творится в моей голове, пока ты так на меня смотришь… – Голос предательски дрогнул, а глаза постепенно начали наполняться влагой. Юнги опустил голову в пол, позволяя горячим слезам катиться по лицу и падать к босым ногам младшего. — Я молчу, – Пак взял лицо Мина в ладони и стёр подушечками пальцев солёную влагу — Потому что порой не знаю, как выразить свои чувства словами, но думаю, что так будет понятно. – Чимин закрыл глаза и притянул к себе побелевшее лицо старшего. Парень остановился, оставляя между губами несколько миллиметров до соприкосновения и приподнял веки. В голове Юнги творился настоящий хаос, он снова посмотрел в глубину зрачков младшего, идя лабиринтами между ледяных глыб, ища за ними огонёк, который он может разжечь. — Чего же ты ждёшь? – Прошептал Пак, немного коснувшись губ блондина. Мин забыл о том, что ещё несколько секунд назад, он чуть не разбил руки в кровь и кричал так, что сорвал и без того охрипший голос. Старший опустил тяжёлые веки и отстранился, кладя голову на плечо младшего, что бы снова не потянуться за несостоявшимся поцелуем. — Я не поцелую тебя, пока ты не скажешь, что любишь меня. — То есть симпатии и влюблённости тебе мало? – Чимин ласково потрепал блондина по мягким волосам и довольно улыбнулся, ощущая на коже его размеренное дыхание. — Мало. — Какой ты у меня жадный, хён. — Как бы я хотел, что бы и ты был моим. – Мин наконец отцепился от раковины и обвил холодными руками талию сереброволосого, стараясь как можно крепче прижать его к себе. — Прости, я причиняю столько боли и мне безумно жаль, что из всех людей на планете, ты влюбился именно в меня. – Юнги медленно поднял голову и прильнул нежными губами к скуле сереброволосого. — А я вот ни о чём не жалею. – Прошептал старший, томно дыша в самое ухо. — Дай мне немного времени, что бы получше узнать тебя. – Чимин отстранился, но лишь для того, что бы заглянуть в глаза Юнги, покрасневших от высохших слёз. — А что бы ты хотел узнать? — Ну, – младший задумчиво помычал, прикладывая указательный палец к подбородку — Как ты познакомился с Джин-хёном? — Это слишком долгая история. – Мин лукаво улыбнулся, продолжая прижиматься к Паку. — А мы куда-то торопимся? – Интерес в глазах Чимина постепенно разжигал тот самый огонёк, который морально подчинял себе блондина. — Что ж, если нальёшь мне чашечку кофе, я… – Пак быстро развернулся в сторону кофе-машины и достал самую большую кружку, которая только стояла на полке, а возможно и существовала в мире. Юнги довольно усмехнулся и сел на круглый стул, напротив барной стойки, с интересом наблюдая за носящимся по кухне младшим. — Даже не знаю с чего начать. — Сначала? – Чимин поставил кружку из светло-голубого стекла напротив Мина, позволяя старшему насладиться терпким ароматом. — Чёрный, без сахара и сливок, когда мы обедали вместе, ты заказал именно такой. — Всё-то ты помнишь. – Юнги обнажил розовые дёсны, заставляя младшего улыбнуться в ответ, щуря и без того узенькие глазки. *flashback*       Жизнь бедных людей — одна из самых сложных и Юнги знал это не по наслышке. Парень прекрасно помнит, как знакомые ребята ходили в импортной одежде за несколько сотен долларов, в то время как он донашивал рубашки соседского парня, одного возраста с Мином. И это был новый повод для того, что бы обвинить жизнь в несправедливости. В пятнадцать лет, все парни больше походили на моделей из каких-нибудь модных журналов, высокие и красивые. Юнги никогда не гнался за внешностью, но злость на самого себя за маленький рост и худощавое телосложение, стала не проходящим явлением в его сознании. Из-за нескончаемого количества комплексов и нужды, парень не мог пройти мимо девушки не покраснев или не сгорбившись. Закрываться в комнате, сидя за стареньким пианино, наигрывая агрессивные мелодии, которые только можно сыграть на таком инструменте. Единственной отдушиной Мина была мать, которая делала всё, лишь бы её единственный сыночек не чувствовал себя не таким как все. «Ты у меня самый красивый» — говорила она, когда Юнги в очередной раз закрывался в ванной и тихо всхлипывал с острым лезвием в руках. «Не заставляй маму плакать, ведь ты самый лучший» — звучал её дрожащий голос с обратной стороны двери. Мин не мог, просто не мог заставлять свою мать страдать, ведь она так много работает, что бы платить за его обучение и готовить самую вкусную на планете еду, помогая парню совсем не зачахнуть в своём тощем тельце. Юнги часто думал о том, как сильно его бьют одноклассники и что матери будет в тысячу раз больнее, если он вдруг так поступит со своей жизнью. «Самоубийство — не выход» — часто повторял Мин в своей голове, даже когда на запястье красовался очередной поперечный порез, сочащийся алой кровью. «Я заставлю маму гордиться мной» — вторил Юнги поворачивая задвижку хлипкой деревянной двери, что бы наконец позволить матери крепко сжать его в самых тёплых объятиях. «Твоя жизнь — драгоценна, возможно, пока только для меня, но обязательно найдётся человек, который полюбит тебя, не так сильно как я конечно, но полюбит, ты этого заслуживаешь» — тихо шептала мама, перевязывая израненное запястье. Именно в этот момент парень понял, как сильно он дорожит своей жизнью, ведь прервав её, он заберёт с собой на тот свет и свою любимую мамочку, так заботливо терпящей все его выходки и нервные срывы. В отличии от отца, который предпочитает решать все проблемы кулаками. — Мам, почему мы не уйдём от него? – В очередной раз спрашивал парень, прижимая к разбитому лбу замороженную рыбу, шурша пакетом, в котором она лежит. — Твоему отцу больно, он тоже заслуживает помощи. – Сквозь слёзы цедила женщина, прислоняя к синяку на скуле бутылку пива, которое обязательно должно было быть дома, даже если еды нет совсем. — Тогда почему, он и нам делает больно?! – Мин соскочил с кресла, швыряя рыбу в противоположный угол комнаты, мысленно обвиняя отца во всех своих несчастьях. — Ты никогда не думала, что если бы мы от него ушли, то жили бы гораздо лучше? — Думала, много раз думала, но я не могу его оставить. – Она вытерла последние слёзы и прошлась глазами, по разгромленному дому. — Почему?! Ты сама говорила мне, что каждый заслуживает любви, неужели ты исключение? — Возможно, это прозвучит странно, но однажды ты поймёшь, что твой отец очень меня любит. – Женщина грустно улыбнулась, пытаясь не вызывать отвращения, но кажется, именно это она и сделала. — Какая же ты дура! Если хочешь терпеть его издевательства, ладно, но я так больше не могу! – Юнги слетел с места, хватая портфель и кидая в него все, попадающиеся на глаза, вещи. Стоя на пороге квартиры и размышляя о своём поступке, Мин развернул голову в сторону матери, сдерживая подступавшие к глазам слёзы. — Мам, прошу, пойдём со мной… – Парень протянул дрожащую ладонь в сторону женщины, на что получил лишь грустную улыбку и кроткое покачивание головой вправо-влево. — Ты прав, Юнги, я дура, а ты заслуживаешь лучшего, надеюсь, без нас ты будешь счастлив. – И Юнги ушёл, быстро и без сомнений, оставляя за спиной человека, который так много сделал для него, бросая то единственное, ради чего он жил все эти годы. И куда теперь идти? Денег едва хватит на пачку сигарет, а из знакомых только такие же бедные, как церковные мыши, подростки. Но Мин не вернётся, не вернётся, пока не успокоится или не изголодается настолько, что станет ещё мельче, чем сейчас. Жизнь на улице, ошибка за ошибкой, первый побег от полиции, первая украденная еда, первая недокуренная сигарета из урны возле супермаркета. Разве это заставит мать гордиться им? Он так много раз обещал, что сделает всё для её счастья, а сам сбежал, как последний трус, несколько недель шляясь по улицам, слоями наворачивая на себя новые проблемы. Юнги отлично помнит тот день, когда первый раз доставил пакет с марихуаной по нужному адресу и как получил за это пачку шуршащих купюр. Радость, которая охватила парня с головой, заставила забыть обо всех обидах и ненависти. Дрожащая ладонь крепко сжала деньги, а ноги понесли по знакомым улицам, оставляя на лужах круги, разбрызгивая воду во все стороны. Мысли о том, что с этими деньгами всё может измениться с огромной скоростью вращались в голове Мина. Ливневый поток, падающий на чёрный капюшон, не помешали Юнги добраться до знакомой квартиры, осталось лишь повернуть ручку и лицом к лицу встретиться с человеком, чьи слова эхом разносятся по всем уголкам мозга. Почему? Почему в квартире пахнет так, словно вся еда испортилась сотню лет назад? Мин не спеша отодвинул ботинком бутылку, которая лежала на полу и та покатилась в сторону гниющей рыбы в пакете. Глаза парня принялись хаотично бегать по гостиной, которая совсем не изменилась со дня его ухода. Всё те же стёкла, сдвинутая мебель и несколько капель засохшей крови на полу, капающей из разбитого лба Мина в тот день, когда он покинул дом. «Мам!» — Эхом разнеслось по пустому помещению. «Мама!» — Юнги ринулся в спальню матери, но там было так же пусто, как и на кухне. «Мамочка!» — Слёзы невольно ручьями покатились из глаз, пока Юнги хаотично заглядывал во все шкафы в своей спальне. Парню хотелось верить, что мать просто ушла, наконец сумела бросить никчёмного отца и найти своё счастье. Мин понял как ошибался лишь в тот момент, когда кончиками пальцев открыл хлипенькую деревянную дверь, ведущую в ванную комнату. «Мама…» — Юнги замер. Ноги предательски дрожали, а затем и вовсе отказались держать исхудавшее тело парня, приземляя его на колени. «Мама…» — Тихо прошептал парень, медленно подползая на четвереньках к стальной ванне. Запах резко ударил в нос, ещё на входе в комнату, но он совершенно не беспокоил, потому что человек, ради которого он вернулся в этот забытый богом квартал, сейчас здесь. «Мама» — на кафеле лежало то самое лезвие, которое так много раз хотел использовать Мин. Загустевшая кровь на полу, вязко прилипала к рукам, тянущимся в сторону холодного разлагающегося тела. «МАМА!» — Отчаянный крик эхом разнёсся по всем комнатам квартиры. Ледяная вода, полилась на пол, топя комнату и казалось Мина вместе с ней. Парень забыл, как дышать, жадно хватая ртом сгнивший, как и тело в его руках, воздух. Юнги не помнит, как быстро он потерял сознание, сжимая в пальцах остывшую ладонь, пытаясь закрыть глубокий продольный порез на предплечье. — Эй, парень, ты как? – Мин полностью очнулся только сидя в кресле, напротив нескольких полицейских, с уставшими и обеспокоенными лицами. — Отстань от него, придёт в себя, потом допросим. – Молодой следователь встал со своего места и поднял трубку звонящего телефона. — Где я? – Наконец выдавил Мин, проводя глазами по людному помещению. — В Сеульском полицейском департаменте, твоя соседка услышала крики и вызвала нас. — Со слухом у неё видимо всё в порядке, а вот с обонянием не очень. — Мне жаль, что именно ты обнаружил тело своей матери, но… — Жаль?! А то что она больше недели разлагалась в собственной ванной, вам не жаль?! – Юнги собрал последние силы, что бы выкрикнуть упрёк в сторону полиции, как можно громче. — И где же ты был, что нашёл мать спустя так много времени? – Мин привык винить во всём окружение, безденежье, отца и даже мать, но он никогда не видел проблемы в себе. И сейчас на него выливают целый центнер жидкого бетона, быстро застывающего, замуровывая Мина целиком, без доступа воздуха. Все проблемы, которые он так старательно спихивал на мир, таились только в нём самом и даже единственный любимый человек, погиб, по его вине. — Я… – Юнги замер, позволяя слезам неконтролируемым потоком, падать на худые колени. — Прости, я не хотел… – Дверь участка широко распахнулась и на пороге появилась взъерошенная женщина, одетая в дорогую меховую шубу и высокие каблуки. — Где моя семья?! – Женщина накинулась на одного из офицеров и крепко вцепилась в воротник его рубашки. — Госпожа Ким, прошу, успокойтесь, мы ведём поиски. – Полицейский, беседовавший с Юнги, поспешил на помощь своему коллеге, оттаскивая разгневанную женщину. — Мой брат пропал тринадцать дней, девять часов и сорок минут назад, а чем вы заняты? Допросом какого-то оборванца?! – Госпожа Ким со злостью запулила в Мина дыроколом, лежащем на столе одного из работников. — Прошу, успокойтесь, мы стараемся, как можем… — Шеф! – Молодой офицер соскочил с места, крепко сжимая телефонную трубку в руках. — Нашли. — Кого нашли?! – Женщина быстро подбежала к опешившему следователю, звонко стуча каблуками по полу. — Вашу семью. – Полицейский упал на стул, пытаясь не выказывать волнения и страха. — С ними всё в порядке?! – Ким крепко вцепилась длинными, крашенными в яркий лак, ногтями в деревянный ободок стола — единственную преграду, останавливающую взбешённую женщину от того, что бы не избить трясущегося сотрудника. — Госпожа Ким, мне очень жаль… – Офицер сочувственно свёл брови на переносице и опустил трубку телефона на стол, медленно протягивая ладонь к пальцам женщины. — Сонджун… Только не мой брат, скажите, что он жив, умоляю… – Госпожа Ким упала на колени. Она больше не кричала, не угрожала и не осыпала проклятьями всех подряд. Юнги никогда не мог подумать, что у богатых людей могут быть те же проблемы, что и у него. Сегодня, он — мальчишка в потёртых трениках и рваных кедах, узнал, что его матери больше нет, как и эта красивая женщина в дорогой шубе и туфлях от Louis Vuitton. Она лишилась брата и её горе такое же по цвету и качеству, как его собственное. Мин медленно слез с кресла и опустился на колени рядом с рыдающей женщиной, наблюдая, как в её глазах гаснет последняя искорка. — Возможно вы не поверите, но мне очень жаль, что вы потеряли брата. Никто не заслуживает той боли, которую испытываете вы прямо сейчас. – Юнги аккуратно положил холодные пальцы на запястье женщины, не скрывая слёз, капающий уже из его собственных глаз. — Мой брат не заслужил быть похищенным и убитым вместе с собственной семьёй. Он был прекрасным человеком и достоин самого настоящего счастья, а теперь его нет… На его месте должна быть я. — Хорошие люди всегда уходят первыми, я бы тоже предпочёл погибнуть, а не найти труп своей матери сегодня в ванной со вскрытыми венами. – Мин словил на себе мимолётный сочувственный взгляд, такой тёплый и светлый, но лишь на секунду, пока в участке не прозвенел очередной звонок служебного телефона. — Госпожа Ким, ваш племянник жив! – Офицер вскочил с места и подбежал к трясущейся женщине, что бы поднять её с холодного пола и переместить в мягкое кресло. — Сокджин? Он в порядке? В каком он состоянии? – Ким вцепилась в воротник своего помощника и заглянула ему прямо в глаза. — Его изрядно потрепали, но серьёзных травм нет. – Юнги ещё никогда не видел, что бы человек так радовался, находясь при этом в состоянии неподдельного отчаяния. Ещё минуту назад эта женщина потеряла смысл жизни, а теперь рыдает навзрыд, от проблеснувшего лучика надежды на нормальное будущее. Ещё час по участку раздавались непрекращающиеся всхлипы, прервавшиеся звуком колокольчика, висящим над входной дверью. — Тётушка! – В дверном проёме появился молодой парень, среднего роста с короткими чёрными волосами и гладкой молочной кожей, разрисованной ссадинами и ранами везде, где только можно. — Джин, мальчик мой! – Рыдающая женщина сорвалась с места и набросилась с самыми крепкими на свете объятьями на, относительно спокойного, мальчишку. — Я так рада, что с тобой всё хорошо! — Я тоже очень рад тебя видеть. – Паренёк крепко обнял родственницу в ответ, а затем пристально уставился на Юнги, съёжившегося на краю дивана, прижимая к себе костлявые коленки. Сокджин мягко стряхнул с себя руки тёти и двинулся прямо в сторону Мина, чем вызвал удивление всех присутствующих. — Здравствуй, как тебя зовут? – Спокойно спросил Ким, будто не он потерял обоих родителей несколько часов назад. — Мин Юнги. — Ким Сокджин, приятно познакомиться. – Сокджин мило улыбнулся разбитыми в кровь губами и протянул свои немного кривые пальцы Мину для рукопожатия. Юнги несмело ответил на приветствие, поражаясь подобной выдержке и стойкости, а возможно и сумасшедшей бесчувственности. — Мин Дахён — это случайно не твоя мать? – Мин широко раскрыл глаза. Откуда он знает имя его матери? — Ты знал мою маму? — Оу, перед тем как я перерезал глотку мужику, забившего моего отца до смерти, он сказал именно это имя. – Джин достал из кармана маленькую фотографию, впитавшую краями, ещё не успевшую высохнуть алую кровь, и протянул её ошарашенному Юнги. — Женщина на этом фото очень похожа на тебя, вот я и предположил, что ты можешь быть её сыном. – На снимке был запечатлён отец Мина и его мать, держащая на руках маленького ребёнка. Все широко улыбаются и кажутся самой счастливой семьёй на планете. — Ты убил моего отца… — Выходит, что так, но твой отец убил моего, думаю, мы в расчёте. – Ким снова улыбнулся, лукаво сощурив красивые глаза. — Джин, что с тобой, ты ведёшь себя странно. – Джунха медленно приблизилась к племяннику и положила ладонь на его правое плечо. — Странно? Тётушка, я в полном порядке, просто немного устал. – Сокджин нежно погладил тётю по запястью и упал на диван рядом с Юнги, тихо роняющим слёзы на смазанное фото. — То есть, он — сын убийцы моего брата? – Голос женщины дрогнул. — Да. – Джин абсолютно спокойно запрокинул голову на спинку дивана и томно закрыл веки, плавно погружаясь в сон. — Как ты мог, говорить мне о сочувствии, в то время, как твой грёбаный папаша, избивал моего брата?! – Ким перешла на крик, чем заставила Сокджина поморщиться от громкого звука, а Юнги вздрогнуть от неожиданности. — Я не знал… Я ничего не знал… — В этом уже полиция разберётся! Офицер, задержите этого нищего ублюдка, иначе я сама из него всю дурь выбью! – Женщина продолжала истерить до тех пор, пока один из работников наконец не подошёл к Мину с наручниками. — Но я… Я ничего не знал… Я не общался с родителями, я даже труп матери нашёл только спустя несколько недель! – Юнги принялся вырываться из рук мужчин, но физически он не мог сопротивляться. Джин нахмурил брови и поднялся с места, что бы остановить полицейских. — Послушайте, не думаю, что он лжёт, посмотрите на него, он даже стоять ровно не может, настолько он худой и слабый. Вам — взрослым мужчинам, не стоит подчиняться приказам, только что бы успокоить женскую истерику, даже если на счету этой женщины лежит несколько миллионов вон. – Джунха опешила и обессиленно упала на кресло, прижимая ладонь к груди, пытаясь усмирить учащённое сердцебиение. Офицеры остановились на несколько секунд, а затем сняли с Юнги наручники и легонько толкнули его в сторону Кима. — Спасибо. – Мин потёр покрасневшие запястья и посмотрел на Сокджина красными от, непрекращающихся слёз, глазами. — Мне жаль твою маму, она была очень красивой. — Я — сын убийцы твоих родителей, почему ты так спокойно со мной разговариваешь? — Дети не должны расплачиваться за грехи отцов. – Джин стёр ухмылку с лица, но всего на секунду и лишь для того, что бы звучать более уверенно. — Как я понимаю, ты теперь сирота и идти тебе некуда. — Придумаю что-нибудь. – Юнги стёр с глаз последние слезинки. Он не мог так спокойно реагировать на смерть матери, как это делает Джин, просто не мог не прокручивать в голове их последний диалог и то, как он оскорбил её перед тем как уйти и лишить всякого смысла к дальнейшему существованию. Он воспринимал свою мать, как должное до тех пор, пока не потерял её навсегда. Она больше не потеребит его спутанные волосы утром, не приготовит завтрак из самых дешёвых яиц, купленных по акции в супермаркете через дорогу, никогда не сыграет вместе с ним на пианино. От этого становилось больно и страшно. Сокджин увидел эту боль, прочитал как детскую сказку, заранее имеющую плохой конец. Ким знал, что если сегодня этот худощавый парень покинет участок вместе с этой болью внутри, то завтра найдут уже его труп, где-нибудь под мостом со шприцом, вколотом в руку. — Я могу помочь тебе. — И что ты хочешь взамен? — Всё. — В каком смысле? – Юнги насторожился и выпрямился во весь свой не внушающий рост. — Твоё время, душу, тело, мысли, всю твою жизнь в общем. — Стать твоим рабом? — Нет, другом. — Подчинение — это не дружба. — Обещаю, пока ты на моей стороне, ты не будешь ни в чём нуждаться. — А если мне не понравится? — Понравится, будь уверен. – Джин снова улыбнулся и хитро сощурил глаза. — Так что, согласен? – Ким протянул ладонь для рукопожатия, но уже с другой целью. Мин открыто пялился на испачканную в крови ладонь, а затем несмело пожал её, подписывая негласный контракт на продажу души дьяволу по имени Ким Сокджин. *end flashback* — Как-то так мы и познакомились. Почему ты плачешь? – Юнги протянул широкую ладонь к лицу младшего и вытер несколько холодных слезинок с гладкой кожи щеки. — Думаю, мне просто не хватит сил понять того, что тебе пришлось пережить. Столько боли… — Чимин, эта боль — неотъемлемая часть моего прошлого. — Я разделю её с тобой. — Не нужно, уверен, тебе и своих переживаний хватает. — А это не просьба. – Пак казался очень серьёзным, роняя эти редкие слезинки из глаз, потому что не каждый день он вот так откровенно разговаривает с кем-то. — Тогда и я просто обязан, узнать о твоём прошлом. — Это долгая история. – Чимин вытер последнюю влагу с глаз и смущённо улыбнулся, смотря на своё отражение в поверхности барной стойки. — А мы куда-то торопимся? – Юнги поудобнее разместил руки на стойке, уютно уложив голову на запястья и ласково улыбаясь, любуясь таким уязвимым младшим. Сереброволосый улыбнулся в ответ и решил начать сначала.