***
Чимин примчался в больницу быстрее, чем Сокджин успел сказать слово «выстрел». Пак так быстро вёл автомобиль, что проезжающие рядом машины в спешке уступали дорогу неуправляемой иномарке, раздражая парня громким сигналом. Капли воды падали на плечи с серебряных волос, а начинающие краснеть глаза, метались из стороны в сторону. В приёмной больницы господствовал настоящий хаос. Медсёстры шушукались в каждом из углов, обсуждая произошедшее, но Чимину откровенно плевать на сплетни недалёких девиц. Парень не знал куда идти, поэтому навалился на стойку приёмной всем телом, пугая парня на ресепшен. — Вам чем-нибудь помочь? — Ким Тэхён, его уже привезли? — Пак стряхнул влагу с волос, не пытаясь придать себе презентабельный вид, так как сейчас это не имело никакого значения. — Ему только что провели операцию в пятьдесят четвёртой палате, но проходить запретили, Господин! — Паренёк не успел остановить решительного сереброволосого, его не остановят все вооружённые силы Южной Кореи, что уж там говорить о парочке мед братьев, отправившихся отдыхать на холодный пол. Чимин преодолел расстояние в несколько этажей на лифте, глаза широко раскрылись, когда взгляд поймал Сокджина, сидящего на одном из кресел в коридоре. — Где он? — Чимин подбежал к Джину, вставая на колени, что бы заглянуть в опущенное лицо. — Операция прошла хорошо, врачи сказали, что последствий быть не должно. — Пак облегчённо выдохнул, поднимаясь на ноги и потирая лицо влажной ладонью. — Почему ты был без охраны? Почему позволил этому произойти? — Сереброволосый сменил серьёзный тон на отчаянный, расхаживая из стороны в сторону. — Не смей обвинять меня, я не стану слушать нотации собственного подчинённого! — Сокджин со злостью поднялся с места, сжимая ладони в кулаки и широко раскрыв красные от злости глаза. — Тогда куда смотрела твоя охрана? Мне стоит обвинить их в некомпетентности? Чем был занят Уолтер? — Диалог парней прервал звук бегущих в их сторону шагов. — Что с Тэхёном? — Взъерошенный не меньше Чимина Чонгук, испуганно бегал глазами от Джина к сереброволосому, пытаясь найти в их лицах ответ на свой вопрос. Брюнет почти плакал, налитые кровью глаза не могли скрыть беспокойства, ему было всё равно кто виновен в произошедшем, сейчас ему нужен Тэхён, живой Тэхён. Пак, не проронив ни слова, с силой ударил, только что пришедшего, Чона кулаком по лицу, от чего младший согнулся пополам. — Убирайся. — Сереброволосый ещё несколько раз толкнул брюнета в грудь, что бы уж наверняка прогнать не прошенного гостя, но парень выпрямился в полный рост и даже не подумал об отступлении. — Я должен его увидеть. — Чонгук стерпел боль в щеке, прося поддержки в глазах Сокджина. — Ты меня не услышал? Я сказал убирайся! — Чимин отвесил младшему ещё несколько сильных ударов в челюсть, но парень сделал решительный шаг вперёд. — Я не уйду, мне нужно увидеть его, пожалуйста, Чимин. — Сокджин молчал, сил не хватало даже что бы посмотреть в глаза Чона. Розововолосый упал на кресло, опуская голову на ладони, давая понять, что от него поддержки Чонгук точно может не ждать. — Сначала, ты кричишь на него, обвиняешь в предательстве, а теперь хочешь увидеться? — Пак не мог сдержать злость и негодование, он хотел бы ещё много раз ударить засранца за подобную наглость, но за спиной младшего возник Юнги, непонимающе разглядывающий Чимина. — Мне жаль, я поступил неправильно, я полнейший идиот если мог подумать, что Тэхён способен на предательство. Предатель здесь только я. Умоляю, Чимин, я должен его увидеть, клянусь, я всё для него сделаю. — Чон не мог больше сдерживать слёзы. Выражение его лица, Чимин никогда не видел столько отчаяния и главное сожаления, искреннего сожаления, такого которое не сможет сыграть самый лучший актёр. Тяжёлая пауза была прервана всхлипом брюнета, тихо выговаривающего последние слова. — Я люблю его. — Пак больше не мог злиться, он даже дышать ровно не мог, несколько слезинок выпали из покрасневших глаз. — Я найду того кто это сделал, обещаю. — Чимин решительно направился к лифту, Юнги побежал следом, не в силах отпустить младшего решать всё в одиночку, да ещё и в таком состоянии. Сокджин нерешительно поднял голову и каково было его удивление, когда в их с Чонгуком сторону бежал высокий стройный силуэт, становившийся всё яснее по мере приближения. — Джинни. — Парень опустился на колени, беря в свои холодные ладони окровавленные руки Сокджина и целуя каждую костяшку. — Я так волновался, почему ты не позвонил? — Намджун вытер слёзы с красивого лица старшего большим пальцем, поглаживая щёку и острую линию подбородка. — Прости, я так испугался. — Старший больше не мог сдерживать эмоции, парень прижался к шатену, шумно выдыхая в сгиб длинной шеи, хватаясь за рубашку, почти крича от безысходности. — Всё хорошо, теперь всё будет хорошо, поехали домой. — Мне нельзя домой, там могут быть они, меня убьют! — Розововолосый поддался панике, хотя последние десять лет он не мог позволить себе поведение испуганного котёнка. Он не мог просто прижаться к кому-то, почувствовать себя в безопасности. Каждый день как по лезвию бритвы, но рядом с Намджуном, он чувствует себя защищённым. — Мы поедем ко мне, я защищу тебя, клянусь. — Шатен выглядел решительно, сжимая горячие ладони всё крепче, лишь бы не потерять. Джун готов, готов защитить любимого ценой собственной жизни. Он не может, просто не может отпустить самого дорогого человека, предать или обмануть. Такая уж он личность, если любит, то до боли в сердце, если вместе, то до самого конца и не важно что стоит на кону, ведь нет никого важнее Джина, только не сегодня, только не сейчас. Старший кротко качнул головой, полностью доверяя себя Намджуну, крепко обнимающего его за плечи, не спеша ведя в сторону выхода из больницы, готового в любую секунду заслонить его собой от чего угодно, будь то обидное слово, косой взгляд или пуля.***
Привязанность. Она чёрной тучей поглощает в себе нашу повседневную жизнь. Мы не можем улыбаться и даже просто говорить, если находимся вдали от предмета зависимости. Каждый час превращается в чёрно-белую картинку, бессмысленную и непривлекательную. Но когда дорогой человек находится рядом, вся наша жизнь обретает краски, а голос в голове будто говорит: «каждое моё действие готовило меня ко встрече с тобой» или «находиться рядом с тобой кажется таким правильным», но всё что трактует наше сердце — обман. Лишь разум способен открыть правду. Эта правда может сделать сильнее, а может растворить в себе последние радости жизни, которые мы с таким трудом оберегали в самых потаённых уголках души. Чонгук привязался, он привязался к этой широкой улыбке, казавшейся ему самой обаятельной на свете, к этим тёмным бездонным глазам, в которых хотелось тонуть часами, даже если это означает подписать смертный приговор. Парень взял в ладонь тонкие пальцы, ведь к ним он привязался не меньше и приложил чужую ладошку к губам. Жизнь казалась полной и вполне законченной, но после встречи с Тэхёном, всё изменилось. Появились пробелы, которые мог заполнить лишь он. Его смех, сообщения и прикосновения. Чонгук жалел, жалел о каждом обидном слове и дурном поступке, направленном в сторону Тэхёна — объекта его неприкрытой зависимости. — Знаешь, Тэхён. — Прошептал, сломанным от слёз голосом, Чонгук, крепко прижимая тэхёнову ладонь к щеке. — Когда я был маленьким, моя сестра читала мне сказки про прекрасных принцев и принцесс, но когда дело доходило до дракона, то обычно рыцарь спасал принцессу из башни, а принц оставался в стороне, ожидая возвращения любимой. — Чонгук мягко поцеловал старшего в закрытые веки, бросив взгляд на аппарат измеряющий пульс, издающий равномерное пиканье. — Я спрашивал сестру: «если принц так любит свою принцессу, то почему он сам не отправится на её спасение?», она долго молчала перед тем как ответить, но её ответ мне очень запомнился. Она сказала: «если принц погибнет на пути к своей принцессе или даже во время сражения с драконом, то принцесса умрёт от горя и на этом сказка закончится. Но если погибнет рыцарь, то вместо него всегда можно отправить нового, тогда и у принца и у принцессы будет самое главное — надежда на то, что они встретятся». Я размышлял над её словами всю ночь и наутро сказал, что мне никогда не стать принцем, бесконечно надеющимся на воссоединение с любимой и не стать рыцарем, что является просто орудием для достижения чужой цели. «Я стану драконом» — заявил я в то утро. И на вопрос «почему?» сказал, что дракону было плевать на принца, его армию, рыцарей, он не думал о последствиях, он забрал то, что хотел, то что полюбил и возможно герой в сказке именно дракон, который забрал принцессу из окружения людей, не сумевших её защитить. Я помнил, что в конце истории дракон всё же погиб, а принцесса вернулась к принцу, но мысль о том, что дракон погиб защищая «свою» принцессу, побуждала во мне мысль о несправедливости. Почему надушенным принцам, которые даже пальцем не пошевелят, если их родным причинили боль, томно вздыхающим у окна, достаётся всё, а храбрым драконам, погибающим за свою любовь ничего? И сейчас я наконец-то понял, почему так происходит. — Чон снова поцеловал ладонь старшего, пытаясь сдержать слёзы, подступающие к глазам. — Принцесса, никогда не любила дракона, поэтому и позволила ему погибнуть, дракон мучил её, не выпускал из башни, причинял боль, но если бы она полюбила его, то он победил бы армию из рыцарей и носил её на спине в любую точку мира, не ограничиваясь тесными стенами башни. Прошу тебя, Тэхён, позволь мне стать твоим драконом и клянусь я больше никогда не сделаю тебе больно. Каждый кто обидит тебя, сгорит в моём пламени, а любой надушенный принц, посмевший заявить права на твоё сердце, будет получать обугленные кости своих рыцарей. Я отнесу тебя на спине в любую точку Земли и взамен хочу лишь твою улыбку, твою широкую улыбку, полную любви ко мне, несмотря на то, что я ужасное чудовище, а ты — моя прекрасная принцесса. — Чонгук заплакал. Длинные ресницы дрожали от каждого вздоха, а ладонь по-прежнему продолжала крепко сжимать руку светловолосого. Брюнет оставил на чужих губах невесомый поцелуй, заглядывая в прекрасное лицо старшего. Внезапно, пальцы Тэ дрогнули, а веки немного сдвинулись с места. Чонгук широко распахнул глаза, что бы словить на себе тёплый взгляд старшего. Ким мягко улыбнулся, слабо сжимая ладонь младшего, заставляя брюнета расплакаться с новой силой. — Волшебный поцелуй дракона сумел оживить принцессу. — Тихо выдавил из себя Тэхён, пытаясь не заплакать от счастья, долго обходившее его стороной. Сказка о привязанности дракона к принцессе ещё никогда не имела более счастливого начала.