Песнь сирены

Кое-как справившись с готовкой, постоянно отвлекаясь на пение сирены, Юнги выложил рыбу и креветки на две тарелки, сложил на поднос, поставил на него же два стакана ананасового сока и тарелочку с соусом и понес в ванную. — Я принес ужин, — сказал Юнги, с улыбкой наблюдая, как загорелись глаза у русала при виде подноса с едой и запаха жареной рыбы. — Пахнет странно, но… вкусно, — сказал Чимин, и в подтверждение этому у него в животе громко заурчало. Юнги внезапно подумал, что Чимин ведь целый день ничего не ел, и стало как-то совестно, что он даже не предложил ему позавтракать утром… — А ты… как часто ты ешь? — смущенно спросил Юнги, усаживаясь на коврик у ванны и ставя поднос на коленки. — Обычно мы с братом выбирались на охоту в полдень, — ответил Чимин. — Мы любили гоняться за стайками разных рыб, эм… на нашем языке они назывались Engraulidae и Brevoortia*, они такие пугливые, так весело было плавать за ними. Здорово было… Чимин грустно вздохнул, глядя на свои руки, лежащие на хвосте — его пальцы слегка подрагивали, и пока он говорил, голос его срывался. Юнги подумал, что он опять заплачет, да и как тут не грустить — стать изгоем только потому, что не хотел подчиниться абсолютно глупым, по меркам Юнги, законам… Но, шумно выдохнув, Чимин всё же успокоился и, натянув улыбку, посмотрел на него. — Мы охотились раз в день и ели сразу на месте, так что я ем один раз в день. Но вчера я не ел, и сегодня тоже… Я очень голодный. О, и я забыл спросить… — внезапно вспомнил он, — а как тебя зовут? От такой своей беспечности Юнги захотелось треснуть себе рукой по лбу, но он сдержался. Даже не удосужился сказать русалу своё имя, не покормил, оставил одного на весь день… Что еще он забыл сделать? — Юнги, Мин Юнги, — ответил он. — Прости, что не сказал сразу, просто я растерялся… Не каждый день встречаешь русалку. — Не каждый день русалка просит помощи у человека, — усмехнулся в ответ Чимин, а затем бросил голодный взгляд на тарелку с рыбой. — Уже можно?.. — Да, да, кушай, — закивал Юнги, и сам, взяв кусочек рыбы и обмакнув в соус, протянул к губам Чимина, — ешь. Взяв губами кусочек из его рук, Чимин тут же прожевал его и проглотил, измазав краешек губ в соусе. — Мм! Как вкусно! — А то! — с гордостью ответил Юнги, и взял креветку, так же обмакнув её в соус. — На вот, попробуй… Снова взяв еду из его рук, Чимин быстро прожевал и замычал от удовольствия, прикрыв глаза. — Я никогда не пробовал чего-то такого вкусного! И это так вы готовите еду?! Это же так вкусно!.. — восхищался русал под довольное хихиканье Юнги. — Ну, мы сырое редко едим, это вредно для желудка. Так что приходится готовить. — Можно еще? — Конечно, кушай, — улыбнулся Юнги и продолжил кормить его с рук, слушая довольное мычание и восхищенные возгласы Чимина. Ананасовый сок также пришелся ему по вкусу, и Юнги не мог не радоваться тому, каким довольным выглядел русал. «Да, улыбка ему идёт больше, чем слёзы…» — отметил про себя Юнги, скармливая ему последний кусочек рыбы, и вслух уже сказал: — Ну как? Понравилось? — Очень! — закивал Чимин. — Мне очень понравилось! Это так вкусно, и рыба такая… хрустящая? Я такого никогда не пробовал. — Завтра я приготовлю что-нибудь другое, тоже что-то вкусное, — ответил довольный Юнги, принимаясь за свою тарелку. Пока что он только кормил русала, позабыв о собственном голоде, поэтому еда в его тарелке уже остыла, но кормить сирену и наблюдать за его реакцией стоило того, чтобы сейчас уплетать уже холодный ужин. — Знаешь, пока я готовил, я… слышал твоё пение, и… Это было очень красиво. — О, спасибо, — смущённо улыбаясь поблагодарил Чимин. — Как и все сирены, я люблю петь, это наш дар от рождения — наши голоса. Особенно приятно петь при полной луне… Она слышит нас, слышит наши песни и светит ярче… — Я тебя огорчу, — усмехнулся Юнги, — луна не может слышать. Это… эм… спутник нашей планеты, кусок камня, только очень большой. У него нет ушей. — Луна слышит нас, я уверен, — стоял на своём Чимин. — Подумай сам, перед тобой сидит сирена, ''мифическое'', как вы говорите, существо. Но я существую. Так что думаю, что и луна меня слышит, и звезды, так же само, когда мы обращаемся к морским глубинам. Мы связаны с природой на совсем ином уровне в отличие от вас, людей. Вы отгородили себя от природы, у вас есть каменные дома и вот такие штуки, через которые можно слушать музыку, но это же всё ненастоящее. А море настоящее, и луна тоже, они не созданы человеком или нами, их создал кто-то, кто заботился о нас, чтобы нам было хорошо жить под водой и светло ночью от света луны. — Ты говоришь о… — Я говорю, что вы, люди, думаете, что всё вокруг вам подвластно, и что вы знаете о мире всё. Но это не так. Есть законы, о которых вы пока не знаете. И есть законы, о которых вы и не должны знать и не узнаете никогда. Внезапно Юнги посмотрел совершенно по-другому на сирену — так, как будто тот открыл ему сейчас что-то очень, очень важное… Юнги пока не понимал, что именно, но это ''что-то'' определённо стоило внимания. Он даже забыл на время про еду и продолжил есть только, когда Чимин сам напомнил ему. — Почему ты не ешь? — А… Я просто заслушался… За минуту Юнги доел всё, что было в тарелке, но в голове постоянно вертелись слова сирены о том, что есть законы, о которых люди не должны знать… То есть, эти самые законы знали сирены? А какие это законы? И имеют ли они отношение к людям? Слишком много вопросов для его уставших после работы мозгов… Решив как следует подумать об этом завтра, он отнес поднос на кухню и взял из прихожей контейнер с морскими улитками, о которых просил Чимин. — Я тут кое-что принёс для тебя, — сказал он, возвращаясь в ванную. Открыв контейнер, он вытащил за раковину одну улитку и передал Чимину. — О, то что нужно! Спасибо, Юнги, — благодарно улыбнулся тот. От звука собственного имени из уст сирены Юнги внезапно почувствовал мурашки по спине. И вроде Чимин не пропел его имя, но отзвуки его голоса, зовущего по имени, раздавались в мыслях как пение клириков под сводами католического собора — звук, который заставляет замереть и обратиться в слух, ловя каждую ноту, услаждающую сердце… Очень необычное, почти волшебное чувство. Чимин, не замечая его реакции, и правда был рад тому, что наконец сможет залечить свои раны — они сильно покраснели и болели. Взяв улитку из рук Юнги, он тут же приложил её к длинному порезу от стекла на плече, и улитка медленно поползла вниз, смачивая муцином раны. Затем Юнги просто отдал ему весь контейнер, и Чимин, извлекая по одной, разложил по телу все двадцать улиток и откинулся на спинку ванны, облегченно вздыхая. — Это правда помогает? — скептически спросил Юнги, наблюдая за тем, как улитки оставляют на бледной, покрытой тонкими полупрозрачными чешуйками коже русала мокрые дорожки слизи. — Да… Так намного лучше… — тихо ответил Чимин, разве что не мурлыча от удовольствия, как кот. По расслабленному и успокоенному виду русала Юнги мог сказать, что тому действительно стало лучше. «И хорошо…» — кивнул он, поставив пустой контейнер рядом с ванной. — «Ему надо отдохнуть, он столько пережил…» — Я пока отойду ненадолго, ладно? Чимин лишь кивнул в ответ, и Юнги вышел из ванной, прикрыв за собой дверь. Сейчас, думая о том, что пора готовиться ко сну, у него появилась одна проблема — негде было принять душ. Выгонять из ванной русала он не хотел, да и вряд ли ему сейчас хватило бы сил самому поднять его из ванны, а второй ванной комнаты у него не было… Недалеко от его дома была открыта сауна, она работала круглосуточно, и решив, что Чимин пока что в нем не нуждается, Юнги решил по-быстрому сходить туда.

~ ~ ~

Управившись меньше чем за час, Юнги поспешно вернулся домой, волнуясь о том, что оставил русала дома совсем одного, но, придя домой и тут же проверив его, он обнаружил, что Чимин уже спит — лёжа на здоровом боку, он подложил под голову ладони, его губы приоткрылись, и он полностью был под водой. По нему до сих пор ползали улитки, и это выглядело бы как-то противно, если бы это был кто-то другой, но это был именно Чимин, и улитки на нем — на его переливающемся перламутровой чешуёй теле и синеватом хвосте — смотрелись как-то даже мило и абсолютно нормально, подумал про себя Юнги, да и краснота вокруг ран на его коже стала заметно меньше. Юнги позволил себе запустить руку и взъерошить голубоватые волосы русала — они тут же зашевелились под водой, как водоросли, и губ Чимина коснулась лёгкая улыбка, как будто это было ему приятно. Вспомнив о том, что рассказывал ему русал, Юнги подумал, что неплохо было бы достать для него водоросли, чтобы постелить их на дно ванны, ведь она, наверное, слишком неудобная, тесная и жёсткая для него по сравнению с просторами и мягкостью морских вод. Уходя, Юнги выключил свет в ванной и оставил дверь открытой, как и дверь своей спальни — просто, на всякий случай. И оказалось, что не зря. Посреди ночи его разбудил грохот и шум, доносящиеся из ванной, и он тут же рванул туда, чувствуя, как от волнения сильно бьётся сердце. Включив свет, он обнаружил русала лежащим на полу — тот пытался доползти к небольшому окошку, выходящему на море, и тянул к нему руки, громко всхлипывая и шепча: — Ego vadam, vadam, lunam et mare, et ego ad te! Mare, mare… Paenitet, ego veniam ad te, dimitte me… Dimitte… — Чимин! Юнги бросился к нему, но казалось, что тот не замечал ничего вокруг — он продолжал ползти, двигаясь вперёд, к окну и протягивая к нему руки. — Luna! — вскрикнул он. — Ego revertar ad vos, ad mare! Exspecta, quaeso… Упав около него на колени, Юнги обхватив сирену руками и прижал к себе, но от тяжести его тела он завалился вместе с ним на пол, ударившись затылком о ножку этажерки, стоящей рядом. Найдя за что уцепиться, чтобы подтянуться к окну, Чимин ухватился за полку этажерки, и та внезапно опрокинулась на них обоих, а с полок полетели бутылочки с шампунями и гелями. Увернувшись от летящей ему прямо на голову бутылки и стараясь игнорировать пульсирующую боль в затылке, Юнги прижал русала к себе, чтобы успокоить его. Кажется, тому просто снился кошмар. — Чимин, Чимин, посмотри на меня! — Luna… Mare… — Это сон, сон! Очнись! — вскрикнул Юнги и хорошенько встряхнул его за плечи, заглядывая в глаза. Чимин лежал сверху на его груди и лепетал что-то на своём языке, и Юнги, видя пустоту, боль и страх в его глазах, понял, что это лишь отчасти был сон… Он прижал его к себе, заставляя перестать двигаться, пока он не навредил сам себе, и принялся гладить по мокрым волосам, приговаривая: — Это сон, сон… Просыпайся… Почувствовав, что напор ослабел, и Чимин завалился на него, тихо поскуливая и всхлипывая, Юнги и сам немного успокоился. — Всё хорошо, это просто сон… — Yoongi, mare vocat me, — сказал Чимин, смотря в глаза Юнги и обдавая его щеки прерывистым от рыданий вздохами. — Eam vocat, imo me, tormentum me… — Тихо, тихо, успокойся, — бормотал Юнги, ни слова не понимая из того, что сказал Чимин, кроме своего имени. Но даже на чужом языке ему казалось, что он понимает то, что пытается сказать ему Чимин — он скучает по луне и морю. Видимо, они снились ему, и Юнги даже попытался представить себе, насколько сильна тоска сирены по родным водам, но не мог. Наверное, это было сравнимо с человеком, которого навсегда заточили в тюрьму, навечно лишив возможности вернуться на волю. Пролежав так, ожидая пока Чимин успокоится, Юнги поглаживал его по спине, и в какой-то момент почувствовал, что тот начал задыхаться без воды, даже не замечая этого. Он мельком подумал, что если бы не пришёл на шум, то наутро обнаружил бы в ванне пустое место, а на полу лужу морской пены… Кое-как поднявшись с пола, он подхватил на руки русала, чуть не упав при этом от его тяжести и собственной слабости, и, донеся до ванны, опустил его в воду. Он тут же заметил, как Чимин глубоко задышал под водой, хмурясь и как будто продолжая всхлипывать, и дрожал, обхватив себя руками. Подумав, что ему холодно, Юнги включил горячую воду и пустил в ванну, чтобы нагреть воду в ней, затем собрал всех улиток, что расползлись по полу, и убрал их в контейнер. Выключив кран и убедившись, что русал наконец успокоился и снова уснул, Юнги и сам отправился обратно в спальню. Уже лёжа в кровати, он всё время думал о том, что говорил Чимин о море и луне, и всем нутром чувствовал, как тяжело сейчас было русалу у него дома. Пытаясь придумать, как облегчить ему существование, Юнги так и уснул, и ему приснились глубокие синие воды, прохлада и Чимин, резвящийся под водой и таскающий ему со дна причудливые раковины и камешки. — Посмотри! Какие они красивые! — заливисто смеясь говорил он, и Юнги с интересом рассматривал всё, что тот давал ему. — Как много люди потеряли, отказавшись от дружбы с нами… — Действительно, много… — пробормотал в ответ Юнги, просыпаясь. — Прости за это… За то, что из-за нас тебя изгнали… Прости…