Песнь сирены

Хосок, едва завидев сидящего в ванне парня, голого по пояс, тут же отвернулся и прикрыл глаза рукой. Ему было не понятно, зачем Юнги позвал его? Чтобы показать это? — Юнги, у тебя с головой всё хорошо? Не кружится, не болит? Ты мне своего друга хочешь представить или... Юнги закатил глаза и развернул Хосока лицом к Чимину, сжав его плечи, чтобы тот не двигался. — Чимин, — сказал Юнги, — ты не мог бы, ну, показать хвост. Кивнув, Чимин приподнялся и поднял хвост из воды, свесив плавник через бортик. Плавник уже не выглядел таким израненным, как в самый первый день, он зажил и стал даже красивым, отсвечивая синевой в свете лампы с потолка, но теперь его уродовали чёрные пятна. — В смысле хвост? — нахмурившись, но всё ещё держа глаза закрытыми, решил уточнить Хосок. — Юнги, знаешь, это как-то... — Хосок, открой глаза уже, у меня нет времени на твои дурачества! — Ладно, ладно. И убрав руку Хосок невольно снова посмотрел на голый торс парня, затем взгляд упал на его шею, поперёк которой с двух сторон шли четыре борозды, похожие на жабры; на грудь и плечи, и переливающиеся чешуйки на коже; на хвост, свисающий с края ванны… — О боже мой, какой хвост! — внезапно заверещал Хосок. — Сколько стоил? Я тоже хочу такой! — Хосок, — раздражено протянул Юнги, нервно потирая переносицу и зажмурившись. — Возьми себя в руки. — Кого-то косплеишь? — спросил тот у Чимина, не обращая внимания на Юнги. — И эти жабры как настоящие! — Он подошёл к Чимину и присел на корточки, разглядывая жабры и полупрозрачные чешуйки на коже. — Реально, как настоящие. Как так получилось? И хвост такой красивый, где ты его купил? Очень качественная работа. Прямо настоящая чешуя… — Хосок коснулся пальцами чешуи на хвосте и резко отдернул руку. — Наст…настоящая чешуя?! Мать твою, она настоящая! — При чем тут моя мама? — нахмурился Чимин, посмотрев вопросительно на Юнги. — Это просто такое выражение. — Жабры тоже настоящие, — решил помочь Чимин, обращаясь к Хосоку и понимая, что друг Юнги не совсем понимает, что происходит. — В смысле настоящие? — Я дышу жабрами. Все сирены дышат жабрами. У нас ещё есть лёгкие, но мы их почти не используем. — В смысле… все сирены? — округлив глаза переспросил Хосок. — Я сирена, — сказал Чимин. — Русалка, морское, эм, существо. — Ага, тогда я фея, — нервно засмеялся Хосок. — Мне кажется, у вас обоих температура. Что за бред? — Чимин, ты не мог бы, не знаю, сделать что-то… Хосок у нас тугодум, а времени мало, нужно, чтобы он быстрее понял, кто ты, и занялся твоей болезнью. Заплакать Чимину почти не составляло труда, его глаза в одну секунду покраснели, увлажнились и с уголка скатилась слезинка. Она упала в воду, окрасилась в аквамарин и в один миг собралась в переливающийся перламутром шарик. — Держи, — сказал Чимин, вытащив её из воды и протягивая Хосоку. — Оставь себе. Юнги говорит, они приносят удачу рыбакам. — Чт…что это? — дрожащим голосом спросил Хосок. Он уставился на синеватую бусину в своей ладони, удивленно моргая и глядя то на жемчужину, то на Чимина. — Моя слеза, — ответил Чимин. — Слёзы сирен превращаются в жемчуг. — Ты что, и правда сирена?! — Не может быть, Хосок, дошло наконец-то! — раздражённо проговорил Юнги и подошёл к нему, похлопав по плечу. — А теперь, пожалуйста, помоги нам. Точнее, ему. — Подожди, это же… Это… Как? — всё еще недоумевая, затараторил Хосок. — Он сирена? Настоящая мифическая сирена? Сирена, которая заманивает и убивает рыбаков? Которая поёт? Эта сирена? — Да. Нет… Ну да, но… — растерялся Юнги, но затем встряхнул головой и прикрикнул: — Так, всё! Хосок, соберись! Чимин, это Чон Хосок, мой друг, он ихтиолог, и я надеюсь, что он нам поможет. Хосок, это Чимин, он сирена, я спас его, но сейчас он заболел, и мне нужна твоя помощь, чтобы понять, от чего именно он может умереть уже через неделю. — По-подожди, секунду, дай мне собраться с мыслями, — остановил его Чон, часто моргая и потирая виски. Мысль о том, что сирены существуют всё ещё никак не укладывалась в голове. — Подожди… Сирены реальны? Серьёзно? — Да, — тихо ответил сам Чимин. — Мы существуем, просто скрываемся от мира людей. — Давайте поговорим об истории попозже, когда ты вылечишься, м? — поторопил Юнги. — Хоби, пожалуйста, помоги ему. У него на хвосте пятна, он говорит, что это какая-то смертельная гниль, и всё потому, что он не может сейчас вернуться в море. Я хочу, чтобы ты сам посмотрел и во всём разобрался. — Юнги умоляюще посмотрел на Хосока, чувствуя, как от отчаяния уже слезятся глаза. — Хоби, пожалуйста. Скажи, что это не опасно и ты знаешь, как это вылечить. — Я… Я ничего не понимаю. — Хосок замер на пару секунд, чтобы собраться с мыслями, а затем, хлопнув по коленкам, поднялся с корточек и потянулся за очками в своей сумке. — Ладно, разберемся с этим всем потом. Гниль, говоришь? Давай посмотрим.

~ ~ ~

Юнги знал, что надеяться глупо. Но он надеялся, надеялся ровно до того момента, как Хосок опустил взгляд и вздохнул. — Прости. Я здесь уже не помощник. — То есть, это не лечится? Вообще? — решил уточнить Юнги, ощущая стремительно растущее чувство безнадежности. Хосок убрал очки в сумку, посмотрел сначала на Чимина, затем на Юнги, и снова вздохнул. — Это не просто плавниковая гниль, это… больше похоже на рак. На самом деле, такого рода болезни развиваются очень долго, странно, что у него это проявилось так быстро. — Я проклят, отвержен морем, — прошептал Чимин, закрыв лицо руками. — Это моё проклятие. Мне уже ничем не помочь. Он опустился по шею под воду и попытался улыбнуться. Получилось, откровенно говоря, плохо и как-то жалко. — Спасибо тебе… Хосок, да? По крайней мере, у меня больше нет ложных надежд. — Не за что благодарить, — ответил Чон, так же грустно улыбаясь в ответ. — Я могу только дать несколько таблеток, они замедлят процесс разрастания пятен, но ненадолго. Максимум недели две. — Две недели… — выдохнул Юнги. Он осел на пол, прижав ладони к лицу и стараясь скрыть то, что вот-вот всхлипнет от негодования. — Я не хочу ничего продлевать. Я просто приму это, — сказал Чимин. — Всё так, как и должно быть. — Чимин, — напряженным голосом сказал Юнги, — я не хочу, чтобы ты уходил. Пожалуйста, давай попробуем ещё что-то… — Юнги, лучше раньше, чем позже. Если долго оттягивать этот момент, будет намного больнее отпустить меня. Хосок, понимая, что этим двоим он больше не нужен, тихо кашлянул и повернулся к двери. — Я пойду, наверное. Простите за плохие новости. Прости, Чимин… — Не за что прощать, — вздохнул он, печально улыбнувшись одними уголками. — Я знал это, я знал, что умираю. — Спасибо тебе за жемчуг, — сказал Хосок, вертя в пальцах синеватую бусину. — Я буду его беречь. Чимин кивнул, и Хосок, вяло махнув рукой на прощание, вышел из ванной комнаты, а затем и из дома. Ему уже не терпелось рассказать обо всём Джину.