~ ~ ~
Садясь в машину, Хосок задумался, куда будет лучше отвезти парня — к себе или к Юнги? Он весь день звонил Мину, чтобы спросить, всё ли у него нормально и… как там сирена. Но тот не отвечал, а такого никогда не было — чтобы Юнги не ответил на все 45 вызовов. Когда Чону позвонили из полиции и спросили, знает ли он Чимина, то он сначала не поверил. Чимин ведь сирена? Тогда какого хрена он забыл в полицейском участке? Когда Хосок спросил, есть ли какие-то странности у этого Чимина, ему ответили, что он не знает языка, а в остальном похож на обдолбыша — его нашли голым на пляже сегодня утром. Хосок подумал, что, может, это какой-то другой Чимин? Мало ли, сколько в мире существует Чиминов? Однако, проверить не мешало, и когда он увидел его, — того самого, которого видел больше недели назад, — сидящего на полу в камере за решёткой, в странной поношенной одежде и с опухшим от слёз лицом, он впал в замешательство. Он же своими глазами видел хвост… а сейчас у того ноги. Но хвост был настоящим, он был уверен в этом. Чимин ли это? Однако, когда парень заметил его, то явно узнал, и сомнений у Хосока не осталось, так что ему пришлось как можно быстрее забрать его оттуда. В итоге, сидя в машине, Чон всё-таки решил отвезти его домой к Юнги. Он знал, где Мин прятал запасной ключ от дома, так что войти проблемы не составило. На этот раз Хосок помог парню дойти до дверей самому, поддерживая его за талию, и, когда они вошли в дом, сразу провёл его в комнату Юнги и усадил на кровать, а сам встал напротив и скрестил руки на груди, скептически оглядывая парня с ног до головы. Одежда явно была не его, да и вид у него был какой-то потасканный, волосы взъерошены, и ноги босые и в песке… — Итак, Чимин? Это же ты, да? — решил уточнить Хосок. Чимин кивнул в ответ. — Ты же сирена, верно? Почему теперь ты человек? Почему не говоришь нашим языком? — Nescio lingua tua, — взволнованно ответил парень, — et opus osculum intelligere, et lingua vestra. — Подожди, подожди, не так быстро, — нахмурился Чон, помотав головой. Тарабарщина какая-то. — Это латынь? — Чимин снова кивнул, и тогда Хосоку пришлось напрячь мозги и вспомнить все свои познания в латыни, чтобы понять, что он ему говорит. Однако, едва он почти перевёл мысленно первое предложение, как Чимин внезапно поднялся, навалился на него и прижался к губам так сильно, что это было больше похоже на удар, чем на поцелуй. Чимин обвил руками его шею, а Хосок рефлекторно поддержал его за талию, пока до него не дошло, что этот парень… целует его?! — Эй, отвали! — вскрикнул он, с силой отталкивая того на кровать. — Охренел?! — Хосок утёр рот тыльной стороной руки, чувствуя на губах странное покалывание, и злобно покосился на Чимина. — Помогло? — проговорил Чимин, большими глазами глядя на него. — Это сработало?.. Я же… Ты меня понимаешь? — Д-да… — отрывисто кивнув ответил Хосок. — Подожди, какого хрена?.. — Поцелуй, — объяснил Чимин. — Чтобы понимать ваш язык, мне нужен был поцелуй. Но не мог же я поцеловать тех людей, что посадили меня за решетку, они были страшные… — Ясно. Так, но тогда… почему у тебя ноги? И где Юнги? — Я не знаю, — грустно ответил Чимин, — правда не знаю. Я очнулся на берегу, точнее, меня разбудили те мужчины, которые были в тюрьме, но Юнги рядом не было. — Это не тюрьма, это участок, полицейский, — поправил его Чон, хмурясь и упирая руки в бока, слушая ответ Чимина. — В любом случае, я очнулся один, хотя вчера ночью Юнги был со мной. Я… умирал. Он вынес меня на берег, под луну, и я не знаю, что произошло, правда, я задыхался и уже мало что помню. Но когда я проснулся, у меня уже были ноги. — То есть, — ещё больше нахмурившись, Хосок посмотрел на него, — ты теперь человек? Типа как я? — Наверное, — пожав плечами, ответил Чимин. — По крайней мере, не сирена, точно. — Ясно… — снова пробормотал Чон, хотя на самом деле, ничего ему не было ясно. Что случилось, куда пропал Юнги и почему Чимин — человек… Миллион вопросов и ноль ответов.~ ~ ~
Так как Джин уже знал о том, что у Юнги дома завелась сирена, Хосок вызвал его, чтобы тот помог ему во всём разобраться. Хосок рассказал всё Киму сразу, как вернулся домой от Юнги тогда, неделю назад, и пока по телефону трындел о том, что «эта сирена — просто нечто! У него хвост реально весь в чешуе и на шее жабры, представляешь?!», то всё время пялился на жемчужину в своей ладони, любуясь её переливами в свете лампы у кровати. С того дня он носил её на шее на верёвочке, проделав крохотное отверстие в центре жемчужины, и заметил, что и правда — рыба как будто сама приплывала к нему и попадалась на удочку, такого никогда не бывало за все годы, что он занимался рыбалкой. Поэтому, для него тем более странно было то, что Чимин теперь человек, что у него есть ноги, ведь он видел его сиреной, с хвостом, жабрами и чешуёй на бледной с золотым отливом коже. — Так, ну? Что тут у нас? — Сокджин пришёл к ним спустя час после того, как ему позвонил Чон. — Та самая сирена превратилась в человека? Забавно. — Ничего забавного, Джин, — буркнул Хосок, пялясь на Чимина. Перед приходом Кима он переодел Чимина в вещи Юнги и помог ему дойти до кухни, усадив за стол, и в итоге все они теперь собрались там. Пока Джин по-хозяйски возился на кухне Мина и делал для всех чай, Хосок теребил в руках жемчужину, а Чимин неотрывно пялился в окно. — Хорошо, ладно, шутки в сторону. Чимин? — обратился к нему Ким, и Чимин перевёл взгляд с чайника, из которого выходили клубы пара, на парня. Он был красивым, подумал Чимин, даже по меркам сирен. — Тебя ведь так зовут, да? — Мгм, — кивнул Чимин. — Мы же уже виделись, когда я приносил водоросли, — решил пояснить Сокджин. — Они тебе нужны были, чтобы?.. — Чтобы постелить на дно ванны, — пояснил Чимин. — Ванна жёсткая, и мне натирало плавники. А с водорослями было мягко. — Понятно… — задумчиво кивнул Джин. — Я тогда принял тебя за парня Юнги, но теперь ясно, что это было не так. — Парня? — переспросил Чимин, нахмурившись. Его глаза внезапно стали большими и испуганными. — В смысле, возлюбленного? — Да, — смущённо улыбнулся Хосок, — но у нас редко говорят ''возлюбленный''. Обычно просто парень, или бойфренд. — О… — А чего ты так испугался? — поинтересовался Джин, ставя перед ним кружку с чаем. Когда-то Юнги уже давал ему чай, и для Чимина его вкус был странным, такого он никогда не пробовал. По сути, он вообще имел мало представления о человеческих продуктах. — Ну… — Чимин замялся, разглядывая тёмную жидкость в кружке и то, как на дне плавали какие-то травы. — У нас запрещены отношения с особями своего… эм… пола? Я правильно сказал? Это карается смертной казнью. — Да, а почему? — спросил Джин, садясь за стол напротив Чимина. Хосок стоял, облокотившись о плиту и тоже пил чай, с интересом глядя на него. — Потому что… просто это запрещено. — Чимин смутился и покраснел. Неловко было рассказывать о чём-то таком, хотя он понимал, что они это спрашивают просто из научного интереса. — Это ведь не принесёт для нас потомства, это растрата секрета, а у нас он вырабатывается только три раза за всю жизнь. Я не знаю, как это у людей, но у нас так. Самое главное для нас — это сохранить наш род, а обмен секретом с особями своего пола не приносит потомства. От одного обмена секретом может родиться только одна сирена, и… — Он натянул рукава свитера по самые кончики пальцев и закрыл лицо руками. — На самом деле мне очень неловко об этом рассказывать, потому что… — Ладно, ладно, не будем смущать тебя. Просто, это очень необычно. — Хосок задумчиво посмотрел в окно, отпил из чашки, а затем снова обратился к Чимину. — Как твои ноги? Болят, или может, ломит? Как ты себя чувствуешь? — Болят, — слегка нахмурившись ответил Чимин, — и ещё странно покалывают. — Ничего, это должно скоро пройти. — Это так необычно… — вдруг пробормотал Джин. — Я до конца всё равно не могу поверить, что ты действительно был сиреной. Я верю только со слов Хосока, что он видел твой хвост, но сам я в тот раз не увидел ничего, я же отвернулся, ты в ванне голый был. — Джин, вот эта жемчужина, — Хосок вытащил из-под высокого ворота своего свитера веревочку с перламутровой синей бусиной, — это его слеза. Я сам видел, как его слеза превратилась в жемчужину. — О, — внезапно оживился Чимин, — у меня их много. Я наплакал их для Юнги… — Ты их что? — спросил Джин. — …чтобы, когда я уйду, он мог их продать и это принесло бы ему много денег. Или он мог оставить их себе. В любом случае, это была моя благодарность ему за спасение. — И… где они? — осторожно спросил Хосок, мысленно перебирая все места в доме, куда Мин мог запрятать их. Ему были интересны эти жемчужины чисто с научной точки зрения. — Они под ванной, я спрятал их туда до того момента, когда я… умру. Просто, Юнги отказывался принять их, но думаю, что после моей смерти у него бы не было выбора. Хосок тут же рванул с места в ванную комнату, залез под ванну и… И правда. Он нашёл два свёртка — один был из какой-то сухой мёртвой ткани с прожилками, а другой — из водорослей, тоже высохших. Не раскрывая их, потому что оба свёртка буквально хрустели под пальцами, он принёс их в кухню, положил в глубокую тарелку и раскрошил, и его взору предстала полная тарелка переливающихся, лазурного цвета жемчужин. — Ни хрена себе! — прикрыв рот рукой, пробормотал Джин, пялясь в тарелку. — Это же стоит кучу денег… Пока двое парней пялились на жемчужины в тарелке с раскрошенными водорослями и его плавником, в который он завернул первую горстку наплаканных жемчужин, Чимин с грустью вспоминал, как Юнги заботился о нём, как плакал, когда он умирал, и его мысли мучал один единственный вопрос — где же Юнги?.. Он маленькими глотками пил горячий чай, на кухне было тепло, и в одежде Юнги он чувствовал себя намного уютнее, чем в той, что ему дали те люди в участке. Свитер (так эту вещь назвал Хосок) приятно щекотал кожу, а вот штаны и боксёры (названия которых ему также подсказал Чон) были немного тесными и давили на живот, и ещё, он уже на протяжении пары часов чувствовал, как в внизу живота странно тянет, и даже болит. Внезапно эта боль стала сильнее. Сморщившись от неприятного чувства, Чимин приложил руку к тому месту и немного согнулся — боль прошлась мурашками по спине и странно пульсировала, заставляя всё тело напрячься. — У меня что-то болит… — сдавленно пробормотал он, обращаясь к Хосоку и Джину, но они не услышали его, продолжая разглядывать жемчуг и рассуждать, сколько он может стоить. Тогда Чимин позвал громче: — У меня что-то болит!.. — А? Что такое? Ты чего так покраснел? — Хосок повернулся к нему и заметил, как Чимин весь сжался, как будто ему дали под дых. — Ты чего… — Живот болит… вот тут… — Чимин показал на низ живота и зажмурился. Скорее всего… — Тебе… надо в туалет? — спросил Хосок. — А что это? — сдавленным голосом спросил Чимин. — Так, понятно. Джин, — обеспокоенно сказал Чон, — тебе придётся отвести его в туалет. — А почему я? — тут же возмутился Ким. — Я ему мать, что ли? — Я с ним возился весь день, твоя очередь! Чимин почувствовал, как боль усилилась, и ему стало казаться, что внутри у него словно что-то вот-вот взорвётся. Он сжал руки в кулаки и закусил губу, пытаясь подавить это странное и страшное чувство. — Ты у нас врач, Хоби, ты и веди его! — Я не врач! Я ихтиолог! — А я продавец-кассир, и что?! — Ты хочешь поговорить об этом сейчас? Мне кажется, у нас есть проблема поважнее, чем твоя профессия, Сокджин! Напряжение в животе с каждой секундой всё увеличивалось, и Чимин уже больше не мог думать ни о чём, кроме этого болезненного чувства и того, как от него можно избавиться. Он вцепился одной рукой в стол, другую прижал к животу и просто дышал, пытаясь справиться с этим чувством. В ногах покалывало, и от каждого движения и вдоха по всему телу снова пробегали неприятные мурашки. — Да, давай поговорим! — Джин, твою мать! Просто отведи его в туалет!!! — Я не нанимался в сиделки для подростков, которые не умеют ходить в… Тихий всхлип и судорожный выдох прервали их перепалку. Хосок и Джин одновременно повернули головы в сторону Чимина — губы сжаты до побеления, одна рука прижата к животу, а другой он судорожно впивается в край стола. На щеках пара слезинок, а в глазах дикий испуг. — Ч-что… что это? — дрожащим голосом пробормотал он. — Почему из меня выходит… тёплая вода? — Чёрт… Чимин, прости, — прикрыв глаза рукой, пробормотал Хосок и злобно зыркнул на Кима. — Пойдём. Раз Джин у нас такой неженка…~ ~ ~
Так Чимин узнал, зачем нужна эта штука между ног. И ещё — что, став человеком, ему придётся пользоваться этим постоянно.