Песнь сирены

~ ~ ~

Оставив Чонгука и Тэхёна на берегу одних и не теряя время даром, Юнги находит проплывающий мимо косяк рыбёшек и ловит одну за другой, утоляя наконец голод. Рыба мелкая, её легко поймать руками, и съедается за один укус. И только на десятой проглоченной рыбёхе приходит осознание, что он сейчас ест сырую рыбу, буквально отрывает зубами головы и хвосты и съедает остальное. Юнги довольно долго привыкал к тому, что, как морскому обитателю, еду ему теперь придется есть сырую и холодную, и до сегодняшнего дня он кривился почти каждый раз, когда жевал и глотал свой скользкий пойманный обед. Но прямо сейчас ему такая еда в радость. От этого липкий страх неприятно расползается по спине и заставляет сердце сжаться. Юнги привыкает к жизни в море. Приживается здесь. Нельзя приживаться, нельзя, нужно вернуться домой, на землю. Юнги выпускает из рук только что пойманную серебристую рыбку. Море не его дом и никогда им не будет.               На рассвете Юнги несется что есть духу к Чимину. Тэхёну понадобится помощь, чтобы теперь жить на земле, и никто не сможет ему помочь больше, чем Чимин, а вместе с ним Хосок и Сокджин. Так хочется увидеться с ними. Обнять, сказать спасибо за то, что не бросили Чимина на произвол судьбы, что помогли ему выжить, буквально встать на ноги. Если сейчас получится помочь Тэхёну, то можно считать, что Юнги отплатил ему за то, что в своё время Тэхён помог ему не сдохнуть на дне морском от голода. В памяти всплывает, как Тэхён кормил его рыбой прямо с рук, как обучал охоте. Тэхён спас ему жизнь, теперь Юнги спасёт его.               Чимин долго не появляется, и внутри уже зарождается волнение, что что-то не так, но в конце концов, спустя около часа после восхода солнца, Чимин приходит, срываясь с места на бег, когда замечает Юнги, прижавшегося к борту лодки. Юнги тут же подплывает к тому же камню, на котором они сидели в прошлый раз, и, подтянувшись на руках, садится, а Чимин рядом с ним. Поцелуй уже как традиция для каждых встреч, но каждый раз от него внутри становится слишком тепло и хорошо. — Я скучал, — выдыхает Чимин. В руках у него большой пакет, из которого пахнет слишком вкусно для всё ещё голодного желудка Юнги. — Вчера тебя не было, и я подумал, вдруг что-то случилось, тебя поймали или… — Нет, всё в порядке, — заверяет Юнги, — меня не поймали. Но случилось кое-что другое… Рассказывая о произошедшем, Юнги решает немного исказить правду. Он преподносит историю немного иначе: на обратном пути после их встречи позавчера он встретил Тэхёна, и когда они вместе плыли к поселению, Тэхён поранился об острый выступ камня, спрятавшегося в водорослях; на запах крови приплыли акулы, от которых их спас так вовремя подоспевший Чонгук; одна из акул собиралась напасть на Тэхёна, но Чонгук с размаху проткнул её пасть кинжалом, а не успевший отплыть Тэхён попал под раздачу и кинжалом задело и его. — Он потерял слишком много крови и умирал, — тихо продолжал свой рассказ Юнги, держа за руку так же тихо вздыхающего Чимина, бледного и испуганного. — Чонгуку пришлось обратить его в человека. — Т-то есть… — дрожащим голосом пробормотал Чимин, — он теперь как я? — Да. Он на островке неподалеку от того места, где напали акулы. В паре часов отсюда. Юнги не стал говорить о том, что видел Чонгука и Тэхёна, милующихся в водорослевых кущах. Если Чонгук так сильно боялся раскрыть это, что даже собирался убить его, случайно нарвавшегося на эту сцену, то не стоит подвергать такой же опасности Чимина. У Чонгука явно не всё в порядке с головой, кто знает, что ещё он может сделать Чимину помимо того, что уже сделал. — Я не видел их со вчерашнего вечера, но ему нужна помощь. Твоя помощь, Чимин. — Ему нужна вода, — Чимин порывисто поднимает на ноги. — Я сейчас вернусь. Подожди меня здесь, ладно? Я принесу еду и воду, ты сможешь передать их ему? — Об этом я и хотел тебя попросить, — кивает Юнги, — и возьми какую-нибудь одежду, она ему тоже нужна. — Еду, воду, одежду. Что ещё? — Сложи в рюкзак. Так мне будет удобнее это донести. Чимин кивает отрывисто и убегает в сторону дома, а Юнги решает пока порыскать в пакете, который Чимин оставил здесь: в нём контейнер с бутербродами, старенький дедушкин термос с кофе и рисовая булочка. Юнги сейчас… Он просто стонет от предвкушаемого удовольствия и накидывается на еду. Он обожает Чимина.               Проходит около получаса, за который Юнги успевает умять всё, что принес Чимин, и в то же время тот как раз возвращается с его старым рюкзаком в руках. — Вот, — Чимин тут же открывает его и показывает, что туда сложил. — Три бутылки воды, этого должно хватить на день или два. Шоколадные батончики, жареная рыба, которую мы вчера ели. Я завернул ее в несколько пакетов, чтобы не промокла. Крабовые палочки, сосиски и рыбные консервы. Правда, — Чимин озадаченно хмурится, — он наверное не сможет открыть банку… Юнги усмехается: — Ничего, у Чонгука есть кинжал. Хоть раз в жизни он должен послужить мирным целям. Чимин хмыкает с улыбкой и продолжает: — Из одежды я взял твоё старое, ты же не против? Футболку и штаны. Их я тоже завернул в пакеты, хотя под водой это вряд ли сильно поможет. — Главное, что ему будет, что надеть, — Юнги сам закрывает рюкзак на молнию и закидывает плечи. — На солнце высохнет. Чимин согласно кивает, и Юнги спрыгивает с валуна в воду. — Юнги. — М? Чимин смотрит на него так, что внутри всё сжимается от этого искренне обеспокоенного взгляда. — Не волнуйся так, всё будет хорошо, — заверяет его Юнги, чтобы хоть немного успокоить. — Ты же поможешь ему? — Конечно. Вообще-то, я собираюсь привести его сюда. Чимин заламывает руки, бросая ещё один грустный взгляд. — Ему сейчас очень тяжело, уж я-то знаю, — вздыхает он. — Когда ты вернешься? — Завтра утром, надеюсь. Или послезавтра. Смотря как будет себя чувствовать Тэ. — Юнги начинает потихоньку отплывать в море, и Чимин на его глазах становится всё грустнее. — Да не переживай, всё получится. Я приведу его к тебе, и всё будет хорошо. — Я тебе верю, — говорит Чимин тихо-тихо и машет рукой, по самые пальцы закрытой в рукаве толстой серой кофты. — Будь осторожен. — Буду. Расскажи обо всём Хо и Джину, пусть будут готовы, что скоро у вас появится ещё гость. — Хорошо. Юнги отплывает всё дальше, не решаясь просто развернуться и нырнуть, пока Чимин наконец не превращается в маленькую серую точку с бликом от светлых волос, искрящихся в утреннем солнце. Он кажется таким хрупким и маленьким. Все те муки, через которые он успел пройти в своей короткой жизни, кажутся просто нереальными, такое неземное существо не могло бы вынести столько боли. Но Чимин смог. И для Юнги это что-то за гранью понимания. Он просто знает, что любит его. И что больше всего сейчас хочет быть с ним рядом. Слушать голос, ерошить мягкие волосы, смотреть в его небесные глаза и делиться поцелуями. Хочется быть рядом с ним, теплым, а не в холодном чуждом море. Юнги машет ему рукой на прощание и наконец исчезает в морских глубинах.               До островка удается добраться за несколько часов. Солнце уже высоко в зените и сегодня на удивление жаркое, стоит только вынырнуть на поверхность. Юнги боится, что Чонгук и Тэхён так и лежат на пляже, как он их оставил вчера, и что они просто не найдут тени и спекутся на солнце в такую жару. И боялся не зря, потому что, выбравшись на берег, он находит их прямо посреди пляжа, лежащими в обнимку и без сознания. — Черт, черт!.. — Юнги выругивается и сбрасывает рюкзак, извиваясь, доползает до них. Тэхён дышит, хоть и не реагирует даже на пощечины, рот его широко распахнут, а губы совсем высохли. Чонгук не лучше — он совсем сухой, и жабры почти не хлопают, грудь едва шевелится. Оба умирают. И о них обоих должен теперь думать именно Юнги. — Черт бы вас побрал, два влюбленных придурка! Сперва вода, им обоим нужна вода, так что Юнги подползает к брошенному на песке рюкзаку и мельком думает, что скоро его мышцам на руках можно будет позавидовать, после таких-то нагрузок. Возможно, даже в детстве он столько не ползал. Схватив бутылку воды из рюкзака и швырнув её в сторону полумертвой парочки, он подбирает здесь же вчерашнюю ракушку, набирает в нее морской воды для Чонгука и ползет с ней к лежащим на горячем песке парням. Он по очереди поит их водой: сначала Тэхёна из бутылки, затем Чонгука — из раковины. Чонгук закашливается и глотает воду большими глотками, а потом и вовсе выхватывает раковину у Юнги из рук и пьет сам. Тэхён пьет сначала вяло, часть воды стекает с его губ по подбородку, но потом он тянется сам к бутылке и припадает к горлышку губами. Странное и нелепое чувство возникает у Юнги, будто Тэхён пьет как младенец из бутылочки. — Я думал… умру… — сбиваясь, бормочет Чонгук. — Мог бы сам окатить вас обоих волной, между прочим, — бурчит Юнги, продолжая понемногу поить Тэхёна. — Или магия вне Хогвартса днём запрещена? — Чего? — Неважно. — Юнги отмахивается от него и отнимает бутылку от губ Тэхёна. — Вы как Ромео и Джульетта, серьезно, то один сдохнуть пытается, то другой за ним. Как будто мне нечем заняться больше, как только вас обоих тут спасать. — А я и не просил. — За тебя просил Чимин, так что заткнись. Можешь вообще плыть отсюда, я сам о Тэхёне позабочусь. Ты ему уже ничем не поможешь, а я могу. Чонгук возмущенно насупливается и рычит: — Ну уж нет! — Тогда не мешай хотя бы! У Юнги действительно нет сил больше терпеть этого подростка-переростка, поэтому он пытается просто игнорировать его и заботиться о Тэхёне, который как раз вовремя начинает приходить в себя. — Жарко… — лепечет он. Юнги выискивает быстрым взглядом тень на пляже и находит ее у скалы, за которую уже зашло сонце. — Тебе нужно в тень, сможешь добраться вон туда? Юнги указывает на кусок затемненного пляжа, и Тэхён слабо кивает, неуклюже переворачивается на живот и, едва помогая себе пока неслушающимися ногами, перебирается в сторону тени. Юнги подхватывает рюкзак и ползет в ту же сторону. Чонгук ныряет в воду, чтобы охладиться, и остается в максимальной близости к берегу, не сводя хищных глаз с Юнги. — Есть хочешь? Тэхён кивает и садится прямо и каким-то неизвестным до этого чувством осознает, что голый. Он стыдливо краснеет до кончиков ушей и прижимает колени к груди, обвивая их руками и прикрывая обнаженное тело. — Теперь придется носить одежду, — усмехается Юнги и достает из рюкзака завернутые в несколько пакетов вещи. Чимин хорошо постарался, упаковывая всё, одежда осталась практически сухой. — Вот, надевай, а я пока разберусь с едой. И, ну, Юнги должен был догадаться, что одеться Тэхён самостоятельно не сможет. Тэхён несколько минут вертел туда-сюда коричневые штаны и серую футболку с выцветшим рисунком бульдога, пытаясь понять, как это вообще делать — «надевать». Юнги пришлось помочь ему и с этим. — Руки сюда, — подсказывает он, натягивая на него сначала футболку, а затем штаны, — а ноги в штанины и наверх подтягиваешь, вот так. Тэхён явно смущался своей беспомощности, но винить его за это никак было нельзя. Юнги может только представить, насколько беспомощным был Чимин, когда стал человеком, и в сердце неприятно кольнуло. Ведь его не было рядом с ним. Юнги бы многое отдал, чтобы быть в тот момент рядом, а не сдыхать на дне морском от переутомления. Одетый, Тэхён явно почувствовал себя лучше, хоть и с непривычки потирал плечи руками. Наверное, так чувствуют себя новорожденные младенцы, кожа которых еще слишком нежная, чувствительная и совсем не привыкшая к трению ткани одежды о кожу. — Лучше? — Да, спасибо, — тихо бормочет Тэхён и заглядывается на жареную рыбу, разложенную кусочками на одном из пакетов. — А это что? — О, это, Тэхён, то, что ты ешь буквально каждый день. Это рыба. Только жареная. — Жареная? — удивляется он. — То есть, на огне? — Ну, почти. — Юнги решает, что объяснять, как люди готовят еду, будет слишком долго и всё равно непонятно, лучше Тэхён увидит всё потом сам. — Ешь. Тебе понравится, точно. Тэхёну нравится. Он уплетает кусочки рыбы, обжаренной в панировке, за обе щеки и просит ещё, но Юнги вынужден его огорчить, потому что больше не осталось. Видно, Тэхён действительно очень проголодался. Два дня без еды, как-никак. Он открывает крабовые палочки, от которых Тэхён приходит в дикий восторг и уминает всю пачку за считанные минуты. Юнги переживает, что такими темпами еды у них на завтра не останется. — Не ешь так много, тебе может быть плохо, — он останавливает Тэхёна, тянущегося к закрытой пачке сосисок. — Оставь на потом. Тебе нужно набраться сил, чтобы перенести дорогу. — Дорогу? — невнятно переспросил Тэхён, доедая последнюю крабовую палочку. — Тебе нужно к Чимину, он поможет тебе приспособиться к жизни на земле. С ним мои друзья, они ему помогали, когда он стал человеком, и тебе помогут. — А можно ещё воды? — Конечно. Юнги протягивает ему открытую бутылку, и Тэхён жадно припадает к горлышку и пьёт, пьёт, пьёт и выливает остатки себе прямо на голову, пока бутылка не пустеет. — Я чувствую себя слишком сухим, — хмурится он, растирая воду по лицу, — это нормально? — Для человека — да, — ухмыляется Юнги, убирая пустую бутылку в рюкзак. — Ты привыкнешь. Вообще-то, тебе придется привыкнуть. Тэхён ничего не говорит в ответ, он устало ложится на песок и прикрывает глаза. Полуденное марево довольно сильное, давно не было так тепло, и Юнги уже чувствует, как начинает задыхаться. Поэтому, оставив Тэхёна ненадолго на берегу, он добирается до воды и ныряет, чтобы охладиться и подышать. Совершенно внезапно, как будто из ниоткуда, к нему подплывает Чонгук. — Море волнуется, что будет сильный шторм, — говорит обеспокоенно он. — Тэхён не может здесь оставаться, ему негде будет спрятаться. — Уверен? — Я чувствую это, даже если сейчас всё спокойно. Шторм начнется чуть позже заката, нужно куда-то спрятать Тэхёна, он будет очень сильным. Юнги думает, что, если поднапрячься, можно успеть до его начала и доставить Тэхёна к Чимину. А можно переждать здесь, но проблема в том, что для Юнги с Чонгуком переждать бурю под водой — не страшно, а вот Тэхёну негде укрыться здесь: весь островок — это крохотный кусок пляжа с песком и голые скалы. Никакой растительности, пещерок тоже нет. Успеют ли они до начала бури? Им предстоит плыть несколько часов, с Тэхёном на спине быстрее не получится, да и под воду не нырнуть. Придется плыть на поверхности. Что, вообще-то, запрещено. Если бы не надвигающийся шторм, они бы отплыли сегодня или завтра ночью. Но придется поспешить. — Ты сможешь плыть с ним на спине? — спрашивает Юнги. — Да. Умру, но доплыву. — Давай не будем драматизировать, — Юнги кривится, а Чонгук повторяет его выражение лица. — Ты иногда так странно выражаешься. Человек, одним словом, что с тебя взять. — Вот и не забывай об этом, — огрызается Юнги. — И что Тэхён тоже теперь человек, не забывай. Я хотел отвезти его к себе домой, где сейчас живёт Чимин, он поможет ему приспособиться на земле. Но я точно не смогу плыть с ним на спине. — Я смогу. — Чонгук решительно кивает и плывёт в сторону берега. — Я возьму его на себя, а ты будешь показывать дорогу.