Смертоносецъ

«А мы красивый», — сообщает Веном, высовывая голову из-за правого плеча Эдди. От неожиданности — и появления, и заявления — Эдди давится и кашляет; пена от зубной пасты стекает по губам и подбородку, несколько брызг долетают до груди. — Да чтоб тебя, зараза! — Он сплёвывает в раковину и смотрит в зеркало — то на собственное отражение, то на Венома, раззявившего клыкастую пасть в ухмылке. — Обязательно было пугать меня до усрачки? — Эдди, Эдди, Эдди, разве ты всегда так реагируешь на естественные реакции организма? — Веном кладёт голову ему на плечо, вываливает из пасти мясистый длинный язык и широким движением слизывает зубную пасту со рта Эдди, взамен обильно пачкая его слюной. — Когда у нас урчит в животе или по утрам твердеет член, ты же не пугаешься? — Да ну тебя, — вспыхивает Эдди. Он наклоняется, набирает пригоршней воду из крана и тщательно полощет рот от остатков пасты. — К этому… к этому всему я хотя бы привык. А тут ты. Да нормальный человек на моём месте уже сдался бы в психушку! — Как хорошо, что мы не нормальный человек, — воркует Веном, а затем лижет Эдди щёку и лезет кончиком языка в ухо, мокро, тепло и немного щекотно — но отчего-то не противно. — Мы лучше нормального человека. Мы совершенны. Мы Веном. — Ну уж нет, — Эдди резко поворачивает голову вправо и едва не получает языком в глаз — Веном не на шутку расходится в своём неожиданном проявлении привязанности, — ну уж нет. Мы Веном, когда жрём бандитов. Мы Веном, когда убегаем от полиции, которая хочет нас арестовать за пожранных бандитов. Тогда — да. А пока мы ходим по земле моими ногами, смотрим моими глазами и разговариваем моим ртом — мы Эдди. Ясно тебе? — Как скажешь, — урчит Веном, обвиваясь вокруг шеи Эдди наподобие шарфа — или удава, это как ещё посмотреть. — Мы Эдди, и мы красивый. Теперь ты не будешь пугаться? Эдди заводит руку за спину и ведёт пальцами по коже; примерно на ладонь выше поясницы его собственная кожа, шероховатая и покрытая пушком, переходит в гладкую, упругую, странную на ощупь поверхность симбиота. Эдди гладит её, надавливает, и в следующую секунду от неё отделяется тонкий отросток, который обвивает пальцы Эдди. Нормального человека это напугало бы до истерики; нормального человека стошнило бы. Эдди уже пару месяцев как перестал быть нормальным человеком — он испытывает что-то вроде… любопытства — такого же, с каким изучал реакции собственного тела, будучи подростком. — Не буду, — наконец отвечает он. — Наверное. Нужно свыкнуться. Только и ты не вылезай так внезапно. И будь так любезен, не суй свой язык мне в глаза. И в уши тоже не суй. — Наш язык, — поправляет Веном и тут же деловито переспрашивает: — А куда тогда его совать? И Эдди не находится с ответом.