Совсем другой век

Утренняя проверка ничего не дала. Все бумаги, находившиеся в ящиках принцессы, были ей хорошо знакомы. Писем от «любовника» среди них не было – ни одной новой бумажки, ни одного лишнего листа. Более того, если кто-то и заглядывал сюда, то перебирал документы очень осторожно: на первый взгляд, все лежало на своем месте, впечатления, что кто-то рылся в письмах, не оставалось. - Я вот всю ночь думала, - протянула Диана, - если это затеяла Шеврез, то кого она выбрала исполнителем? - Арамис? – шепотом произнесла Элен. Но тут же покачала головой: – Нет, не может быть. Он, конечно, находится под ее влиянием. Но все равно он не пойдет на подлость – скомпрометировать честь дамы! Стал бы Атос дружить с ним тогда? Нет, мне кажется, он на это не способен. Правда, произнесла она это неуверенно – откуда ей знать, на что он способен, а на что нет? Ей просто не хочется видеть в нем мерзавца, ведь с д’Артаньяном он собирался драться за честь дамы – так же они познакомились, когда молодой гасконец поднял платочек… Хотя здесь это - будущее, они только познакомятся, если все будет развиваться так же, как у Дюма. Но характер героя ведь тот же… или нет? Элен была уже не уверена и в этом. И дело даже не в том, что король был не похож на того, кого описал Дюма. А в том… Что она знает об Арамисе из романа? До какой степени он погружался в интриги и на что мог пойти ради герцогини? Но все же, дружба мушкетеров строилась на чести… - Нет, не стал бы Атос с ним дружить тогда, - вновь повторила Элен, стараясь, чтобы ее слова прозвучали уверенно. Выходило по-прежнему плохо. - Да, наверное, - также неуверенно протянула Диана. – Ну что, откладываем обыск себя до вечера? Элен кивнула. Вряд ли кто-то до этого времени осмелится и сможет подбросить что-то в ящики принцессы. А уж тем более отыщет повод, чтобы вдруг обнаружить письма у принцессы и обнародовать их. - Зато у меня есть время и возможность заняться иной корреспонденцией, - заметила Диана, садясь за письменный столик. – Пора сообщить Карлу о том, что произошло вчера. Конечно, не о короле – он очень мне помог, без него я пропала бы в том лесу! Но его брат… это просто ужасно! Смотр невест… - Полагаю, вкупе с первым это письмо точно повлияет на решение Карла и, я надеюсь, Якова, - согласилась Элен. – Брак с Гастоном – это безумие, жестокость! Это невозможно, тебе надо вернуться. Принцесса помолчала. Ей не очень хотелось покидать Францию. Но еще меньше она желала становиться супругой Гастона Орлеанского. Диана некоторое время задумчиво смотрела на лист бумаги перед собой, затем взялась писать. «Любезный кузен и мой господин! Рискую навлечь на себя Ваш гнев столь частыми письмами с мольбой о совете. И потому нижайше прошу меня простить. Но события вчерашнего дня не дают мне права молчать. Мы были приглашены Его величеством на охоту, что внушало нам надежды на дальнейшую дружбу с французским двором. Однако перед самой охотой стали свидетелями неприятной сцены. Его высочество прибыл на охоту не один, а в сопровождении некой дамы, которую при нас объявили одной из приглашенных невест. Не могу выразить словами печаль и обиду, тронувшие меня, несмотря на то, что, по приказу Его величества, и принц, и сия дама немедленно оставили двор. Лишь последующая любезность Его величества и господина графа д’Орбье, его посланника, что ранее встретил нас на побережье Франции, заставили нас остаться на время охоты. Господин граф убедил, что наш уход может вызвать ненужные толки и заставить Вас и Их величеств короля Якова, да будет Господь с ним, и короля Франции решиться на то, чего Вы и они не желали бы. Прошу у Вас прощения, если, по Вашему мнению, нам все же следовало покинуть охоту. И молю Вас о снисхождении, если Ваше высочество все же считает необходимым разрыв с Францией. Однако смею сообщить Вам также, что я не могу желать зла стране, чей властитель в тот же день спас меня. Господу было угодно сделать так, что во время охоты я потерялась. В том нет ничьего умысла и вины, кроме моих собственных. И если бы не Его величество Людовик, возможно, я никогда не выбралась бы из леса. Именно он отыскал меня и лично сопроводил в Париж, заботясь о моей безопасности. Потому, если это может служить причиной извинения Франции перед Вами, то я прошу именно так это и рассматривать. С нетерпением жду письма или устных Ваших приказов или приказов Его величества, готовая верно служить Вам. Ваша любящая кузина И преданная подданная, Дайана». Принцесса запечатала письмо и собиралась было послать за гонцом, но внезапная мысль ее остановила. - А если… герцогиня не просто собирается подбросить мне что-то? – тихо произнесла она, поворачиваясь к Элен. – Если она еще и решится перехватить мои письма? Чтобы передать Карлу то, что хочет она? Подруга медленно кивнула. Да, такое тоже не исключено. Ведь делала же подобное Миледи – так может, и Шеврез это под силу. Зачем? Ах, если бы точно знать, что именно задумала эта дама, тогда можно быть уверенным в том, что она может, а чего не может пытаться сделать ради достижения этой цели. - Давай-ка придумаем какую-нибудь прогулку, - предложила Элен. – Вместе со всем двором. Письмо оставишь на столе. Как только уйдем, Бетси передаст письмо гонцу, я ей все объясню, кому передать. Заодно любопытный кавалер или дама будут заняты, сопровождая тебя, а не роясь в твоих ящиках. Так что до вечера будем спокойны: никто не сможет ничего подсунуть. Хотя… я бы все равно потом проверила. - Принято, - кивнула Диана, спешно обдумав предложение и сочтя его разумным. – Иди к Бетси, а после вызовем двор. Простой план казался им идеальным. И к его реализации приступили немедленно. Они какое-то время гадали, под каким предлогом покинуть особняк, но тут судьба словно пошла им навстречу – прибыл граф д’Орбье. Принцесса с любезной улыбкой просила его показать ей город. В особенности – центральный парижский собор. - Я к вашим услугам, ваше высочество. Он поклоном скрыл некую растерянность. От него не укрылось, что девушка несколько напряжена в беседе с ним, ее просьба звучала неуверенно и, казалось, мысли принцессы где-то далеко, а Париж ей безынтересен. Неужели Диана начала его в чем-то подозревать? Но тогда она, с ее открытостью, сообщила бы об этом прямо. Или пыталась бы избегать его общества. А если он не раскрыт и волноваться не о чем, то что принцесса может скрывать? Какие игры она затевает, о чем он даже не догадывается? Или дело в ее скитаниях по лесу? Но, насколько граф знал своего короля, Диана с ним была в полной безопасности. Тем временем принцесса объявила двору, что собирается прогуляться. Приказ ее сопровождать был очевиден. *** Они выехали так быстро, как это было только возможно: пока двор переоделся, пока были готовы лошади… Впрочем, нельзя сказать, что Диана спешила, какая разница, когда она покинет особняк? Лишь бы Бетси все сделала как надо! Граф любезно рассказывал девушке историю Парижа. Но видел, что слушает она его не очень внимательно. Причины этого ему по-прежнему были неясны. И оставалось лишь полагать, что это связано с недавними событиями, в первую очередь со скитаниями по лесу – еще не успела прийти в себя и окончательно отдохнуть от тех ужасов. Диана же нервничала, размышляя, что будет с ее письмом. Бетси, конечно же, передаст гонцу, в ее преданности и сообразительности принцесса не сомневалась. Но не перехватят ли послание? Если бы это знать… Шеврез слишком умелая дама в интригах. Куда Диане с ней сравниться! Девушка не льстила себе, убеждая, что ее сознание современнее, а потому умнее. То пока не очень долгое время, что она провела тут, ясно показало: у нее больше знаний о мире и шире кругозор, но в этих играх приз получает не тот, кто получил заветную корочку диплома, а тот, кто лучше умеет играть людьми и обстоятельствами. - Ваше высочество, - произнес граф, - позвольте мне, пользуясь случаем, выразить радость, что с вами не случилось никакого несчастья. И прошу меня извинить за то, что настаивал на вашем участии в охоте. Поверьте, если бы я знал, что ваша жизнь будет в опасности, я скорее дал бы вам уехать. Д’Орбье, как обычно, лукавил. Тогда были одни обстоятельства. Вечером – другие. Поэтому перед охотой он в любом случае настаивал бы на участии в ней принцессы, даже тысячу раз знай он, как это опасно для нее. Но спасти Францию от скандала и войны в тот момент было важнее. А уж после следовало спасать саму принцессу. - Спасибо, граф, - улыбнулась ему Диана. – Вы поступили так, как вам подсказывал долг. И… возможно, вы удержали от большой ошибки меня. Я же признательна его величеству за свое спасение. - Господь милостив, - склонил голову граф. – Он мудрее нас, посылая нам испытания. Принцесса перекрестилась. Очень удачно они к этому времени прибыли к Нотр-Дам-де-Пари. Все разговоры и все внимание теперь было направлено на городской собор. Правда, граф продолжал порой поглядывать на юную принцессу – она по-прежнему казалась ему несколько смущенной и напряженной. *** - Итак? – едва они прибыли обратно, Элен, пренебрегая этикетом и оставляя принцессу, отошла в сторону и пытливо взглянула на горничную, встречающую их, среди прочих слуг, на пороге особняка. - Все, как вы велели, миледи, - тихо отозвалась та. Элен облегченно вздохнула. Итак, письмо отправлено. Хочется верить, что достигнет адресата без лишних проблем. Граф тем временем сопроводил принцессу вместе со всем ее двором до приемной, а потому не обратил внимания на короткий разговор подруги Дианы с горничной. Да и не заметил, если и видел бы – мало ли, какие указания дают служанкам! Нагреть воды, залатать сорочку или, если это нечто тайное, узнать что-то о понравившемся кавалере. Последнее может быть любопытно, но совершенно неважно. - Ваше высочество, - поклонился д’Орбье, - я хотел бы также передать вам приглашение от его величества на завтрашнюю мессу. Готов уверить вас, что о вашей безопасности мы позаботимся отдельно. - Благодарю вас, граф, - улыбнулась девушка. – Я непременно буду. Полагаю, она будет проходить не в Нотр-Дам? Д’Орбье слабо улыбнулся: - Ваше высочество очень внимательны. Да, данному собору крайне необходима помощь*. Горожане, как могут, стараются собрать на перестройку храма. - Я буду верить и молиться, чтобы это поскорее произошло. И если я могу как-то помочь… - смутилась Диана. - О, я прошу ваше высочество повременить с такой помощью, - поклонился граф. – Ваша забота столь трогательна и выдает в вас дочь истинной церкви. Однако я должен напомнить о политических сложностях между нами. Конечно, такой жест ясно дал бы понять, что отношения между нами безоблачны… - Я поняла вас, граф, - кивнула девушка. – Вы правы. Я подожду с этим шагом, чтобы никому не пришлось упрекать меня в непонимании политики моей страны, а Францию – в непомерном лицемерии. - Вы очень мудры, ваше высочество. Я же должен сообщить вам, что месса состоится в семейной церкви королевской семьи – Сен-Жермен-л’Оксеруа. Если позволите, я прибуду завтра, чтобы сопроводить вас туда. - Буду крайне вам признательна, граф. Д’Орбье поклонился, направился к выходу… но на пороге вдруг замер, решившись прояснить еще один вопрос. - Если позволите, ваше высочество… - Я вас слушаю, - кивнула Диана. - Лилии. Могу ли я спросить вас… Можем ли мы верить, ваше высочество, что букет с символом французского королевского дома вернется в вашу опочивальню? Я понимаю, что вы желали показать, что пока брак с его высочеством – еще вовсе не решен… - Вовсе нет, - вдруг рассмеялась девушка. – Граф, простите меня! Я совсем ничего этим не пыталась сказать, поверьте! Просто… у лилий такой сильный аромат, что держать их в спальне очень тяжело. Д’Орбье закусил губу, сам сдерживая смех – все же он был прав, принцесса слишком наивна, чтобы играть в интриги и подавать некие знаки. С этим он и откланялся, размышляя дорогой, что у напряженного состояния Дианы должно быть какое-то простое объяснение. *** Вечерний осмотр ящиков стола также ничего не дал. Девушки начали уже сомневаться в существовании этой интриги – мало ли, что почудилось Атосу. Но не будь он уверен – не предупреждал бы, рассуждали они. И вновь искали… - А может, не среди документов? – предположила Элен. - А где? - Ну… скажем, среди одежды. У тебя не так много вещей, однако среди сорочек и юбок что-то спрятать можно. - Вряд ли, - Диана с сомнением взглянула на дверь гардеробной. – Тут не принято самой бывать в этой комнате. Никто не поверит, что я храню столь важные письма среди вещей, где их может найти любая дама, подносящая мне платье. - Зато их удобно «отыскать» тому, кто хочет тебя в чем-то якобы уличить. А кто там после будет думать, разумно ли ты их прятала! - Я как-то не слыхала, чтобы дамы тут прятали письма в гардеробной. Думаю, им все же очевидно, что это неразумно. - Под подушкой или матрасом? - Горничная поправляет белье… - Если горничная предана тебе и передает эти письма, то она их и не тронет – так ведь? А какая-то дама может и случайно заметить край конверта. - Ты не хуже меня знаешь, что в моей спальне всегда хватает народу. И если уж прятать, то так, чтобы ничего и видно не было. - Да, идея слабенькая. Но все же… Может, ты настолько глупа в их глазах, что можешь прятать письма и в кровати, и среди платьев. Диана вздохнула и сама первая направилась к постели. - Я, конечно, не Принцесса-на-горошине, - бормотала она, поднимая подушки, - но все же спать на бумаге… я почувствовала бы! И вообще, там же все будет измято, что это за письма такие, которые я так берегу? Элен согласно кивала, но продолжала обыск королевской кровати. С гардеробной было сложнее – приходилось постоянно прислушиваться, не направляется ли сюда кто-то. А то что подумают дамы из окружения принцессы, застав её роющейся среди юбок и корсетов? Но и тот, и другой обыск результата опять не дали. - Глупая идея, - вздохнула Элен. – Ты права. Здешние дамы прячут письма в шкатулках, ключ от которой хранят на шнурке у себя на шее. - У меня есть похожая, - хихикнула Диана. – Однако в документы от царственных англичан ни одна дама нос не сунет, ключ и вправду всегда при мне. Девушки еще раз внимательно обежали взглядом комнату. Кажется, спрятать и негде. Везде свой нос могут сунуть слуги, поэтому использовать эти места как мнимый тайник ни одна дама не будет. - Ладно, подождем, - кивнула Диана. – В конце концов, может, мы сегодня не дали этой даме возможности подсунуть письма. - О, идея! – Элен в последний момент сдержалась, чтобы не вскричать. – Мы глупые! Не надо мешать! Надо наоборот – дать возможность подсунуть тебе письма! И изъять их до того, как обнаружат другие. - Что? - А что? – парировала фрейлина. – Ты хочешь постоянно жить в страхе – когда же их подсунут? Лучше, я думаю, нам контролировать этот процесс. Хотим знать – когда, устроим это «когда». И сразу после все проверим, чтобы узнать «где». - Да, но успеем ли? – засомневалась принцесса. - Успеем, - кивнула подруга. – Если бы они хотели сделать все разом, то не надо было и подсовывать никуда! Просто при тебе уронили бы эти письма на пол. Значит, между тем, когда кто-то подложит письма, и тем, когда их обнаружат, должно пройти некоторое время. Поэтому надо дать возможность этой неизвестной даме попасть в твою комнату хотя бы ненадолго. Скажем, за час перед сном. Она будет надеяться, что утром произойдет «разоблачение». А мы вечером их найдем и уберем. Другого выхода и не было. Лучше и вправду им самим это сделать, чем постоянно бояться, что это все же произойдет… Новый план был довольно прост. Следовало собрать дам у себя в спальне, некоторое время провести за музицированием или чтением. Затем под любым предлогом покинуть их, забрав с собой Элен. И при этом дав понять, что они вдвоем будут отсутствовать достаточно времени. Например, пока будут выбирать кружево для завтрашнего наряда принцессы. В этом случае многие дамы просто покинут спальню, посчитав, что успеют заняться своими делами. Скорее всего – абсолютно все дамы из окружения принцессы, зачем им ждать Диану, когда той долго не будет? Кроме одной. Которая должна воспользоваться случаем, таким вроде бы удобным для ее цели. *** Утром граф д’Орбье, как и договаривались, был у принцессы, готовый сопровождать ее на мессу. Диана искренне улыбнулась ему – этот человек был единственным, кто скрашивал ее пребывание здесь и старался сделать все, чтобы она хорошо думала о Франции. И не его вина, что эти старания порой перечеркивались… Придворный же отметил изменение настроения девушки и посчитал свои вчерашние догадки верными: ужасы охоты отошли, принцесса наконец пришла в себя. И потому отбросил все переживания – нет причин для волнений, никаких интриг шотландские дамы не плетут, зря он выдумывает! Девушки же пребывали в хорошем настроении, хотя и накануне вечером, и этим утром по-прежнему ничего не нашли. Но посчитали, что теперь все же этот процесс контролируют они, а вчера у исполнительницы воли герцогини было мало времени. Видимо, задумка с непонятными письмами пока была отложена. А может быть, интриганке просто еще не успели их передать – она ведь почти постоянно при Диане! И принцесса с ее подругой искренне наслаждались новым для себя мероприятиям – оно было непривычным даже для шотландских гостий, которые выбирались лишь изредка в Эдинбург, и то месса там не могла похвастаться роскошеством даже по случаю каких-то событий, а здесь – обычная воскресная молитва, но как все было красиво! Диана и Элен впервые наблюдали такое. Следовало признать, что зрелище смиренных кавалеров и дам, чинно входящих в собор близ королевского дворца, крестящихся и раскланивающихся с присутствующими, было прекрасным. Мельком они заметили среди охраны короля мушкетеров, в том числе Атоса. Было ли это совпадением или он полагал необходимым сейчас присутствовать в охране? Это было не так и важно, наверное. Но все же его появление заставило девушек насторожиться. Принцесса сама бы ни за что не угадала, какую лавку ей здесь следует занять. Это местным легко понять, где находиться. Где должен стоять король, где его жена… А она лишь у себя знала, где ее место – самое почетное в храме. Здесь же… да здесь она просто потеряла бы голову в человеческом потоке! К счастью, граф был хорошо осведомлен, какое место следует занять принцессе. Он уверенно провел ее вперед, почти к самому королю. И, пока было время, принялся рассказывать ей об этой церкви. Месса еще не началась. Придворные раскланивались, кто-то тихо шептался в стороне – наверное, плели очередные интриги, а может, просто обсуждали общих знакомых и сплетничали о чужих любовниках. Разве тут можно понять, кто добропорядочный подданный, а кто – опасный интриган и преступник? Сама Диана, титул которой ограждал ее от простых сплетниц двора, вступать с кем-то в разговор не торопилась, да и мало кого запомнила из придворных, представленных ей ранее. Король пока беседовал с каким-то кавалером, и принцесса, памятуя прошлую оплошность, когда она поторопилась выказать почтение, посчитала за лучшее в этот раз не приближаться к Людовику до окончания беседы. Но одна деталь из рассказа графа – что именно в этой церкви начались события Варфоломеевской ночи – заставила Диану вздрогнуть. И теперь все ее мысли пропали, вытесненные одной: именно здесь и случится то плохое, что задумала Шеврез! Именно это место и выбрали, чувствовала девушка… Д’Орбье, заметив ее изменившееся настроение, сделал любезность и сейчас рассказывал о прибывающих в собор людях, ненавязчиво напоминая о каждом. Это было очень кстати, так Диане запоминались хотя бы вторые после королевской семьи лица в государстве. Она постаралась отвлечься и сосредоточиться на словах собеседника. Людовик, увидев принцессу, направился к ней. Не потому, что этого требовал этикет. И даже не потому, что политика требовала от него сейчас оказывать ей всяческое внимание. Все это тоже было. Но сейчас ему просто хотелось лишний раз побыть рядом – и он поддался своему желанию, прервал разговор и направился к невесте брата. Граф, заметив приближение сюзерена, с поклоном сделал шаг назад, оказавшись рядом с Элен. - Я рад вас видеть в добром здравии, - произнес король, кланяясь в ответ на реверанс Дианы. – И рад, что недавнее приключение никак на вас не отразилось. - Я признательна за это вашему величеству, - немедленно отозвалась принцесса. – И сегодня рада возможности вновь повторить свою благодарность вам. И вознести молитвы за здравие вашего величества. У алтаря появился епископ. Элен, волновавшаяся не меньше подруги, решила, что месса сейчас начнется. И поспешила протянуть принцессе молитвенник, который до мессы полагалось нести статс-даме или ближайшей фрейлине, потому и несла она. Диана с растерянной улыбкой взяла книгу, но пальцы дрожали. Молитвенник едва не выпал из рук. Девушка с трудом удержала книгу, однако… Из него на пол вдруг выпала пара листов… Небольшие, сложенные в несколько раз, они будто специально раскрылись при падении… Диана, даже не видя текста, отчего-то поняла, почувствовала, что это за листы. Но не поспешила их поднять не только потому что это было недопустимо для ее положения – она просто замерла в ужасе, не в силах двинуться. Людовик же, напротив, проявил галантность, наклонившись и поднимая их. Он собирался было вручить листы принцессе, но на мгновение замер, зацепившись взглядом за ровные строчки на листах. «Милый друг! Я скучаю без вас днем, даже находясь подле вас, я так далек, а ночами я мечтаю об иных, наших ночах…» «Нежный ангел! Простите мою смелость, мою дерзость в моих обращениях, но я не могу без вас, моя принцесса…» Подписи не было. Но этого и не требовалось. Людовик хорошо знал почерк – руку графа д’Орбье. - Полагаю, вам было бы жаль потерять эти строки, - холодно произнес король, подавая листы принцессе. Диана, едва живая, механически взяла их в руки. Сжимала в ладони, не зная, что ей делать, борясь с отчетливым желанием сжечь их… Людовик, развернувшись, направился к своему месту. Элен, как и принцесса, догадавшись, что это за листы, немедленно приблизилась к ней, осторожно придержала под локоть. - Боже, Диана, что это? Неужели… - Да, - прошептала та коротко. Граф, который привык быстрее других узнавать все новости и использовать любые способы для этого, также с равнодушным видом приблизился к принцессе, пользуясь тем, что до сих пор был при ней представителем короля. Поскольку девушка не двигалась, из-за ее плеча текст был ему хорошо виден. И одного взгляда хватило, чтобы понять все, что произошло. - Ваше высочество, - тихо произнес граф, - я прошу вас отдать мне эти бумаги под видом любого приказа. Например, что вы просите меня доставить эти письма. Я клянусь, я действую во имя вашего же блага! Диана не задумывалась, насколько правильно будет это. Она лишь затылком чувствовала любопытные взгляды придворных. Да, они пытаются понять, что происходит. Что за бумаги выпали из молитвенника принцессы? Вероятно, что-то очень важное. И они непременно захотят узнать подробнее. Пожалуй, о произошедшем догадывается только Атос… Но помочь он ничем не сможет. Сейчас никто не может уже, наверное. - Господин граф, - безжизненно произнесла Диана, - я прошу вас позаботиться, чтобы эти письма попали адресату, они очень важны для меня. Д’Орбье с поклоном принял бумаги. В этот момент епископ занял свое место. Месса наконец началась. Но мало кого из двора она занимала. *** - Господин граф, - еле различимым шепотом произнесла Элен, пользуясь тем, что д’Орбье стоял рядом с ней, - позвольте спросить, что это за письма? Не подумайте, что это глупое женское любопытство. Для моего интереса есть причина. Недавно нас предупредили, что принцессу хотят скомпрометировать, подбросив письма от мнимого любовника. Как мы поняли, за этим стоит герцогиня де Шеврез. Но кто именно подбросит бумаги и кого назначат любовником, увы, неизвестно. - Вы правы, - также едва слышно отозвался граф, попутно анализируя вновь полученную информацию. – Это, в самом деле, письма. Видимо, подложенные по приказу герцогини. И написаны они знакомым мне почерком. Он решил не говорить, что почерк принадлежит ему – это может только усугубить и без того щекотливую ситуацию. - Не думайте об этом, - продолжил д’Орбье. – Лучше скажите, сударыня, кто сообщил вам о готовящемся преступлении? - Господин Атос, мушкетер его величества, - прошептала Элен. – Ему случайно стало известно… Д’Орбье кивнул и мысленно выбросил из списка подозреваемых того, кто принес эту новость-предупреждение. Графа никто не посвещал, кто скрывается под именем Атоса, однако тайной для д’Орбье это не было – при необходимости он узнавал все, что ему было нужно или попросту интересно. А уж истинные имена людей, окружающих короля, знать было надо, чтобы быть уверенным, на кого из них можно положиться и от кого чего следует ожидать. Слишком много было дворян, поддерживающих королеву-мать и до сих пор желавших избавиться от молодого короля, посадив на трон Гастона, Марию Медичи или сразу испанского сюзерена. Но безукоризненная честность этого человека не была секретом для д’Орбье, как и его верность королю. - Благодарю вас, мадмуазель, - тихо произнес граф. – Вам известно, кто мог подкинуть письма? Я помню, что вы не знаете точно. Но, возможно, какие-то догадки? Или господин Атос что-то еще упоминал? - Нет, - чуть покачала головой Элен. – Вчера вечером ее высочество и я лично проверили все ящики ее стола. Мы полагали, письма подбросят туда. Никакого иного места мы не придумали, а там, как вы понимаете, не нашли. - Герцогиня и ее помощники оказались хитрее, - усмехнулся граф. – Они сделали все, чтобы это увидел лично король. - Увы. - То, что принцесса вечером не заглянула в молитвенник, сударыня, тоже не красит ее в глазах короля. - Диана знает вечернюю молитву наизусть! – Элен с легкостью отринула намек на слабую веру подруги. - Ныне я желал бы, чтобы она знала их меньше, а читала чаще, - еле слышно вздохнул граф, склоняя голову вслед за другими. Месса закончилась. - Граф д’Орбье, - холодно произнес Людовик, поднимаясь с колен после молитвы, - поручите кому-то сопроводить ее высочество. А вы сопровождайте нас. Придворный поклонился. Он ожидал этого, а потому не был удивлен.