Совсем другой век

Подвески были и вправду великолепны. Диана невольно задохнулась от вида дорогого украшения. Людовик преподнес их исключительно следуя этикету, никакого особого знака внимания в них не было. И все же щедрость этого подарка поразила королеву, заставляя молчать от восхищения. А также… от страха. Все слова подруги о том, что история возвращается, разом обрели объем. Если раньше можно было говорить себе о том, что среди ее украшений нет алмазных подвесок, можно было утешаться, что отличий достаточно, чтобы история не повторялась, то теперь так просто от этого было уже не отмахнуться. - Вам не нравится? – спросил ее тогда Людовик. Несмотря на то, что подарок он делал не под влиянием чувств, ему все же хотелось, чтобы принимали его дары от души, так что реакция супруги его удивила и заставила нахмуриться: когда-то так было и с Анной, она принимала дары словно тяжкую обязанность, ничуть не испытывая признательности. - Ну что вы, государь! – горячо принялась уверять молодая королева. – Я лишь… не могу подобрать слов, чтобы выразить вам мою признательность! Они… настолько великолепны! Право… это такая честь! Король удовольствовался этим объяснением и кивнул, успокаиваясь: все же новая королева была совсем непохожа на старую. Однако же сами драгоценности Диана носить не стремилась, держала их под замком, пряча даже, кажется, от самой себя. После разговора с Элен молодой королеве и вправду чудилось, что из-за них что-то может произойти, стоит только это украшение явить миру… Хотя у Дианы и мысли не было кому-то отдавать подвески. К счастью, поводов носить украшения у нее не было: Франция вновь вела войну с Испанией, притом на двух фронтах сразу, так что увеселений и балов не проводилось, королева всем своим видом демонстрировала скромность. Это было тем более удачно, что не было причин опасаться упреков в том, что она пренебрегает подарком мужа. Постепенно узнавая двор, Диана понимала, что любое ее действие или бездействие могут перевернуть с ног на голову и предложить королю то объяснение, которое может его разозлить. Ныне отношения с Людовиком были отнюдь не безоблачны. И королеве не хотелось приближать разрыв, давая повод ее в чем-то обвинить. Герцог д’Орбье… Его крайне не хватало, именно он умело мог растолковать Луи любые действия молодой королевы, предотвратить любую вспышку гнева и любое подозрение. Но ныне политика требовала от дипломата всех его стараний. Да и не была Диана теперь твердо уверена в том, что герцог будет полностью на ее стороне, все же Франции в самом деле нужен наследник. Королева и сама себя корила за это. Однако изменить никак не могла. Нынешняя война вновь давала ей отсрочку в упреках, позволяла выиграть время, попытаться понять, что она может сделать, чтобы все же подарить мужу желанное дитя. И, конечно, молиться о его ниспослании. Одновременно же отсутствие мужа не добавляло уверенности Диане, которой постоянно вспоминался прошлый мятеж. Фонтенбло не город, тут не устроить подобное. Вот только невозможность сотворить одну интригу не исключало другой. Лишь за время присутствия Дианы во Франции сколько их было! И письма в молитвеннике, и попытка убийства в Версале! Все это спокойствия никак не добавляло. И в попытках предсказать будущее она могла опираться только на роман… Возможно, отсюда и возникла у нее привычка проверять драгоценности каждый вечер. Притом проверять только в присутствии Элен, выставив уже весь свой штат, среди которого она не доверяла уже никому. Может быть, еще Полетт, но держа в голове, что когда-то ее хотели сделать любовницей Людовика. И все равно, как охране еще королем был отдан приказ проверять посты дворца, в связи с военным временем, как слуги регулярно проверяли порядок на всех этажах и во всех проходах, так и Диана взялась проверять свои комнаты и свои вещи. Благо, что в Фонтенбло это сделать было гораздо проще: здесь было меньше придворных, а потому и отступлений от этикета больше. Вот и в этот вечер, оставшись в компании одной лишь графини де Ла Фер, Диана достала ключи от шкатулки и прошла к своему столу. Этот уже ежедневный ритуал настолько успокоил ее, что сейчас королева была уверена в том, что открыв ларчик, она увидит привычный набор всех своих… Она уставилась на драгоценности в немом изумлении. Все было на месте. Все. Кроме подвесок. - Это… конец… Диана пошатнулась. И не упала только благодаря тому, что подруга придержала ее под локоть и помогла сесть на стул. - Это конец, Элен! – только и могла выдавить она. *** Статс-дама была поражена не меньше. Однако же смогла себя взять в руки быстрее, возможно, потому что последние дни она подспудно ожидала чего-то подобного, уже убежденная, что история с подвесками так или иначе свершится. - Успокойся! Элен налила в бокал вина, протянула королеве. - Вовсе и не конец еще! – бокал пришлось практически впихнуть в руки Диане. – Рановато сдаваться. - Меня отправят в монастырь… - И не надейся! – фыркнула Элен. - Да уж, - с горечью вдруг согласилась с ней королева. – Луи посчитает, что это слишком большая честь для меня! - Прекрати это самобичевание! - А что ты предлагаешь? – Диана сделала несколько глотков вина. Стало немного лучше, но никакие мысли не появлялись. - Мы можем заявить о краже… - Чтобы немедленно же пошли слухи о том, что я таким образом пытаюсь скрыть что-то? – пальцы дрожали, и королева предпочла поставить бокал на стол. – Например, что я тайно их продала? Или… все же подарила! - Не исключено, - протянула Элен. Она вздохнула и допила вино, налитое королеве. - Ну, раз роман вдруг вступил в действие, - шепотом предложила статс-дама, - то и мы можем начать действовать по нему. - Каким образом? - Подвески надо вернуть. Диана уныло покачала головой. - Каким образом? – повторила она. – В романе за дело взялась Констанция, ради нее д’Артаньян был готов на все. - Они и тут есть. - Но кто поручится, что это не мадам Бонасье похитила драгоценности по наущению королевы-матери? Графиня вздохнула. Да, эту версию полностью исключать было нельзя, может быть, как и в прошлый раз, вовсе не со зла, но галантерейщицу могли использовать попросту вслепую или вынудив ее это сделать. - Хорошо, надо будет попытаться это прояснить, - согласилась Элен. – Однако же у тебя есть еще я. Она на мгновение запнулась. Можно ли считать, что муж испытывает к ней чувства, сравнимые с той любовью и страстью, которыми пылал гасконец к мадам Бонасье? Согласится ли граф отправиться за подвесками? - И нельзя сбрасывать со счетов Полетт, - добавила статс-дама. – Она легко уговорит Портоса на что угодно, я уверена! - О, я уверена в мадам дю Валлон, - кивнула королева, - но никак не уверена в том, что месье дю Валлон сможет убедить друзей отправиться вместе с ним! Вряд ли он обладает характером д’Артаньяна. Элен невольно поморщилась: да, тут подруга была права, Портос был ведомым, а не ведущим, он не утянет четверку за собой. - Может быть, хотя бы они вместе с графом, - со вздохом предположила она. – Все же вдвоем они смогут, наверное… Впрочем, я помню, что во всех историях или д’Артаньян, или Арамис соблазняли на авантюру друзей, а не наоборот. Диана уныло кивнула. - Хорошо, - попыталась успокоиться Элен, - в конце концов, это не так и важно. Гораздо важнее понять, где искать теперь эти подвески. Королева удивленно взглянула на нее, не сразу и сообразив, о чем говорит подруга. Затем наконец осознала. А ведь и вправду, ну не у герцога Бэкингема же сейчас драгоценности! Но тогда у кого? - А кому это могло быть нужно? Если Марии Медичи, - еле слышно сделала предположение она, - то, наверное, у нее? - Зачем ей держать подвески у себя? – возразила Элен. – Если они таким образом хотят тебя скомпрометировать, то выгоднее подбросить подвески кому-то. А после еще кто-то должен их обнаружить… Как было с письмами. Дамы помолчали, обдумывая. - Полагаешь, они будут повторяться? – спросила Диана. – Они и колье подбросили якобы от меня… Слишком много повторов. - До сих пор они не отличались фантазией. - Они? Или… Миледи? Элен вновь недовольно поморщилась от упоминания этой дамы. И как бы узнать, стоит ли за этим она или на этот раз заговорщики действуют без нее? А может дело вовсе не в королеве-матери? - Что если за заговором стоит кто-то еще? – выразила она последнюю мысль вслух. – Вся история с подвесками в романе была виной Анны Австрийской и интригой кардинала. Может быть, и здесь за всем стоит Ришелье? Вспомни, именно его гвардейцы пытались перехватить Констанцию с твоим письмом! Диана прикрыла глаза. Ее вновь начинала бить дрожь. - Да, может быть и он, - прошептала она. Статс-дама с досады налила еще вина, но пить не хотелось, сидела, крутила бокал, будто пытаясь так что-то понять. - Мы не знаем ни кто похитил подвески, - подвела итог она, - ни где они сейчас, ни для чего их похитили. - Ну, последнее можно угадать, - предположила Диана, - скорее всего, кто-то впоследствии намекнет Людовику, что было бы неплохо, если бы я надела подвески на бал… в Ратуше, так, кажется? - Вряд ли, - тут же возразила Элен. – Тот бал в романе был гораздо позже. Здесь, кто бы ни стоял за похищением, наверняка придумает повод пораньше. - Значит, мы и вправду ничего не знаем. Королева поднялась, устало прошлась по комнате и буквально рухнула на кровать. Слез однако не было, было лишь отчаяние. - Я говорила. Это конец. Элен с досады отставила так и нетронутый бокал. - Нет, почему же ничего, - вдруг пришло в голову ей. – Кое-что мы действительно можем предположить. Диана в слабой надежде взглянула на нее. - Мы проверяли драгоценности каждый день! – статс-дама устроилась на кровати рядом, зашептала быстро. – Значит, похищение случилось сегодня. Несложно предположить, что подвески могут быть еще тут. - Тут? - У похитителя. Или похитительницы. Королева ненадолго задумалась, оценивая услышанное. - Сегодня я никого от себя не отпускала, - пробормотала она, - все остались во дворце… Однако же похититель мог кому-то передать украшение. - Мог, - признала Элен. – И все же… это шанс. - Что ты предлагаешь? – воодушевленная подругой, Диана дрожала уже в предвкушении. – Не можем же мы устроить обыск во всех комнатах! - Мы не можем, - подтвердила статс-дама. Королева непонимающе взглянула на нее. - Горничные могут, - уверенно продолжила Элен. *** План был прост и приступили к нему фактически немедленно. Диана, правда, не до конца доверяла даже своей горничной, полагая, что ее могут подкупить. Но вот Жаклин вряд ли бы кто-то стал использовать – слишком далека она была от королевы. Это прошлая горничная Элен была вхожа к принцессе, поэтому могла подкинуть письма, нынешняя же могла появиться в покоях Дианы лишь по ее зову. Не хватало лишь того, кто сможет отвлечь внимание, самой статс-даме это было «не по чину», если уж она к кому-то пришла бы, то лишь по важному делу, а ради пустяков тревожить никого не стала бы. Поэтому выбор пал на Полетт. Мадам дю Валлон почти ничего не знала, конечно, ее не стали посвящать в то, зачем это нужно, лишь велели под любым предлогом отвлечь внимание одной за другим дам из штата королевы. - Простите мне столь поздний визит… С такими словами появлялась молодая женщина на пороге. После этого следовали долгие извинения, к которым она возвращалась постоянно, несмотря на все уверения хозяйки комнаты, что все в порядке и она отнюдь не разбудила никого. И лишь спустя долгое время от начала этой пустой болтовни Полетт говорила якобы о причине своего появления, что-то вроде: - Последнее время я вся измучилась, никак не могу избавиться от красных пятен на лице! Это так ужасно! Меня спасает только множество пудры – не являться же в подобном виде на прием ее величества! - Да, разумеется, - обычно следовал пустой ответ. - А сейчас я обнаружила, что у меня все закончилось! Остатков не хватит и на нос, не то что на все лицо! - Я даже не знаю… - О, я конечно же верну или оплачу! – немедленно уверяла Полетт. – Мне нужно хотя бы на завтрашнее утро! Обычно после этого следовал еще короткий диалог: поскольку мадам дю Валлон просила не зеленый горошек для слуг, а дорогую пудру. Конечно, эту даму хорошо знали, причин не доверять ей не было, однако же сама дороговизна просьбы заставляла сомневаться, такой товар был на вес золота. Итог был разный. У кого-то побеждала жадность – и следовал отказ, вежливо сопровождаемый фразой вроде: - Простите, мадам, но у меня самой слишком мало. Или: - Ах, моя дорогая, но я совсем не пользуюсь пудрой! Мне попросту и нечего вам предложить! Мне так жаль! Полетт в общем-то было все равно, какой ответ она получит. Пару раз ей щедро позволили взять немного пудры. Мадам дю Валлон знала, что ей не составит труда вернуть ценность завтра же, поэтому принимала со спокойной душой. Но при любом ответе она или благодарила за участие, или рассыпалась в благодарностях за помощь, после чего долго прощалась и наконец уходила… Чтобы спустя недолгое время постучаться в другую дверь. Все это время графиня де Ла Фер стояла в стороне, так, чтобы ее не было видно, но зато можно было слышать весь разговор. Не потому что не доверяла мадам дю Валлон, а потому что полагала, что может возникнуть необходимость вмешаться: если кто-то из дам окажется слишком подозрительным или увидит что-то лишнее, то нужно было появиться и немедленно вступить в разговор. У Элен было два плана. В случае слишком нелюбезной собеседницы статс-дама собиралась просто сделать вид, что она шла мимо, услышала поздний разговор и пожелала узнать, отчего же они до сих пор не спят. А дальше можно было продолжить беседу о пудре, попутно предлагая хозяйке комнаты воспользоваться и ее, Элен, пудреницей, если это необходимо, как она непременно даст Полетт… И все прочее в этом духе. Если же дама окажется слишком подозрительна и заметит что-то лишнее, то следовало повести себя иначе. Можно было заговорить о том, что ее величество сегодня была не очень довольна исполнением обязанностей, возложенных на данную конкретную придворную даму. Или, если придраться к службе было невозможно (хотя при желании придраться можно было к кому угодно), то следовало заговорить о несколько вольном поведении при дворе либо о чрезмерных тратах на косметику и наряды – что было недопустимо в условиях, когда Франция ведет расточительную войну! Во всех случаях даме, которая будет выслушивать нотации, не придет в голову более оглядываться назад, в свою комнату. И чтобы ей там ни почудилось, она попросту уже будет не в силах это проверить. Главное было не упустить момент и вмешаться до того, как эта дама успеет развернуться и обнаружить происходящее… *** После побега из Лувра ее величество сделала множество выводов. И то, что ей следует меньше доверять своему окружению. И то, что ей необходимо знать все ходы-выходы в том дворце, что является ее домом, временно или постоянно. Так что перебравшись в Фонтенбло, Диана не могла успокоиться, пока не изучила все тайные ходы. Благо, что муж ей в этом не препятствовал, наоборот, велел камердинеру предоставить королеве все необходимые планы, а если необходимо, лично провести по всем комнатам и служебным помещениям. Следствием этого стало то, что на этот раз королева знала все потайные ходы во дворце, как убедилась в том, что подобные двери есть в каждых покоях, хоть и не все проживающие в них об этом знают. Поэтому Диана в сопровождении Жаклин отправилась… осматривать комнаты своих придворных дам. Разумеется, сама королева не могла это сделать – какой вышел бы скандал, если бы ее обнаружили в чьих-то покоях! Хотя на всякий случай Диана заготовила объяснение и на этот случай: просто желала поговорить с хозяйкой покоев наедине. И все же, чтобы не рисковать, молодая женщина лишь доводила Жаклин к покоям. Предварительно убедившись, что дама как раз сейчас отвлеклась на явившуюся к ней Полетт, то есть заглянув в комнату, отодвинув тайную панель, королева молча кивала горничной, показывая, что пора приступать. Служанка бесшумно проскальзывала в покои. Перерывать все вещи было бесполезно и долго, ее задача была проверить наиболее «тайные» места: под матрасом и подушкой, в шкафу среди нижних юбок и шкатулку на столе. Последний вариант был сомнителен, ведь похитив драгоценности у самой королевы, вряд ли кто-то решится прятать их в столь видном месте, если Диана быстро обнаружит пропажу, то может кликнуть охрану и велеть проверить вещи каждой из своих дам. А уж после держать ответ перед мужем, как она посмела устроить такое и отчего же так вышло, что его подарок исчез. Так повторялись комната за комнатой. Порой Диане казалось, что они близки к находке. Иногда ей чудилось, что фрейлина или придворная дама поднимет скандал, но Элен вовремя приходила на помощь. А время от времени королева впадала в отчаяние, уверенная, что уже ничто нельзя исправить. Время тянулось необычайно медленно. И тут же казалось, что ночи слишком мало, чтобы проверить все комнаты! Да и не могут же они ходить тут всю ночь… Однако покои сменялись покоями. Где-то Жаклин приходилось действовать очень тихо, чтобы не потревожить горничную хозяйки комнаты, где-то не было никого, так что можно было все сделать очень быстро. Наиболее тщательно, но абсолютно тщетно, Жаклин проверила покои мадам де Ланнуа, которую Диана помнила как служащую кардиналу. - Ничего, ваше величество! Горничная покинула последнюю комнату с самым огорченным видом, потерянно развела руками. - Под матрацем кольцо и золотое ожерелье, шкатулка не заперта, но там нет ничего похожего на то, о чем вы говорили, ваше величество. Среди белья и юбок ничего, но там и неудобно прятать, дверцы шкафа тонкие. Диана досадливо закусила губу. - Вы можете идти отдыхать, Жаклин, - тихо кивнула она. Сама королева направилась к себе, попутно размышляя о том, что же делать теперь. А еще больше о том, можно ли надеяться на те шкатулки, что были заперты? В некоторых комнатах все было именно так и простенькими ключиками горничной ничего не удалось вскрыть. Похитительница вряд ли бы рискнула… но ведь могла же! А еще могла просто держать подвески при себе. Здешние наряды позволяли спрятать под ними целую ювелирную лавку! *** По уставшему взгляду подруги Элен поняла, что успеха их обыск не принес. - Я могу и вправду позвать охрану и устроить уже публичный обыск каждой дамы тут, - в отчаянии предложила Диана. - Это будет иметь смысл, если мы что-то найдем, - отозвалась графиня. – Если же нет… ты получишь славу самодура, королю надо будет дать объяснения – то есть придется признаваться в пропаже… - Да, я помню. Дамы беседовали в комнате королевы, устроившись на стульях у окна. Уставшая Полетт ожидала у дверей, заняв мягкую банкетку. Конечно, было бы вернее отправить ее спать, но королеве и ее подруге хотелось верить, что они смогут отыскать еще какое-то решение, которое даст результат. В дверь тихо постучали, отчего дамы прервались, Полетт выглянула в приемную. И через мгновение сообщила: - Ваше величество, вас хочет видеть мадам Бонасье. Удивленная этим сообщением Диана лишь кивнула, приглашая позднюю гостью все же посетить ее. - Вы хотели нас видеть, мадам? – заговорила королева, едва галантерейщица появилась на пороге, не столько из-за любопытства, сколько понимая, что молодая женщина не нарушит этикет и не заговорит первой, а терять время на пустое молчание сейчас попросту не хотелось, и без того время перевалило за полночь. - Прошу меня простить, ваше величество! Констанция приблизилась более, чем это было позволительно, и говорила тихо, но очень быстро. - Я осмелилась прийти раньше, однако же мне никто не открыл, я посчитала, что ваше величество уже легли. Простите мне мою дерзость, но я оставалась в приемной, надеясь тогда встретиться с вашей статс-дамой… - Теперь вы встретились с нами обеими, - не удержалась от иронии Элен. – Ваше сообщение столь важно? - Возможно, нет, мадам, - с сомнением отозвалась Констанция. – Однако же я не могла найти покой… А после мне показалось, что за дверью кто-то ходит, вот я и осмелилась вновь постучать, надеясь… - Я готова вас выслушать, - уверила ее Диана. – Итак? Мадам Бонасье бросила взгляд на Полетт, однако же мадам дю Валлон никто не выставлял отсюда, да и, как помнилось Констанции, эта дама была единственной, не считая подруги королевы, которая покинула с ней захваченный интриганами Париж. Вероятно, ее величество доверяла этой даме и при ней можно было говорить без стеснения. Так что пришлось продолжать. - Сегодня я видела одну даму, ваше величество, которой ранее было отказано в нахождении при дворе. - При мне никто не появлялся. - Она и в самом деле не осмелилась появиться у вас, ваше величество, - качнула головой мадам Бонасье. – Это и почудилось мне странным. Сначала я полагала, что она явилась сюда просить ваше величество о снисхождении и позволении вновь появляться при дворе. Но она так и не появилась тут с просьбой об аудиенции. - И кто же эта дама? - Мадам де Фаржи. - Она не в тюрьме?! – изумилась Диана. - Она была освобождена, - осмелилась вмешаться Полетт. – Как я слышала, доказательств ее участия в заговоре не было, потому пришлось ограничиться лишь приказом ей оставить двор и город. - Что ж, тогда все становится на свои места, - пробормотала Элен. – Кроме, пожалуй, одной детали… Скажите, мадам Бонасье, а вам неизвестно, с кем встречалась эта дама? Не могла же она лично пройти сюда!.. Статс-дама прервалась. - Пройти, чтобы что-то похитить? – шепотом закончила Полетт. – Кто-то осмелился что-то забрать у… ее величества? Констанция в ужасе прижала ладонь к губам. Графиня лишь кивнула, досадуя на то, что была слишком разговорчива, можно было бы выведать и поосторожнее. - Осмелюсь предположить, - беря себя в руки, заметила мадам дю Валлон, - что эта дама могла получить ключи у… прошлой королевы. Ведь ее величество получила многое в наследство от той дамы? Диана кивнула. Да, в этом план и вправду был прост. Не нужно было подбирать ключи к ее шкатулке, достаточно было взять лишь ключ у Анны Австрийской. - Мадам де Фаржи говорила с кем-то из двора, - наконец очнулась Констанция. – Но я не видела лица, со спины… это была дама ростом с мадам дю Валлон, волосы были украшены жемчугом, а платье… такого золотисто-коричневого цвета. - Мадам де Ланнуа, - тут же назвала Полетт. Элен и Диана, переглянувшись, кивнули, припомнив, что и вправду эта дама сегодня была в таком виде. - Но королева-мать и кардинал… Статс-дама только пораженно покачала головой. - Нам надо как-то вернуть похищенное! – зашептала Констанция. – Ваше величество! Нельзя терять времени! Диана взглянула на нее отрешенно. - Мадам! – молодая женщина рухнула на колени. – Я клянусь вам, что никогда не злоумышляла против вас! Единственный раз, когда я подчинилась этим людям… я сделала это вовсе не по собственной воле! - Мне это известно, - прошептала королева. - Прикажите! Я найду того, кто вернет похищенное! Что бы это ни было, ваше величество! Я клянусь… Элен помогла Констанции встать с колен, пока Диана устало прошлась по комнате, а после вновь вернулась и заняла тот же стул. Мадам Бонасье и вправду была честна, нет сомнений, что притворство ей было чуждо. И если раньше это было бы неким решением – действительно, кто лучше нее мог бы уговорить д’Артаньяна на подвиг? – то ныне все усложнялось тем, что нужно было не отправиться к известному человеку и просить его отдать подвески, но для начала выяснить, у кого они находятся, а после, вероятно, силой или хитростью забрать их. - А вам известно, где они? – вслух выдохнула Диана. - Они? – пробормотала Констанция. Королева вновь переглянулась со своей статс-дамой. Что ж, кажется, у них и вправду есть два человека, которым можно доверять. Может быть, они не помогут, но хотя бы посочувствуют и выслушают. - Как мы теперь понимаем, - заговорила Элен, - мадам де Ланнуа получила от мадам де Фаржи ключ от драгоценностей ее величества. - Обокрасть королеву?! – затрясла головой Полетт. – Но зачем?! - Не обокрасть, - горько усмехнулась Диана. – У меня забрали лишь одну вещь… подвески. Подарок короля. - Чтобы… оболгать? – догадалась мадам дю Валлон. - И поскольку Ланнуа и Фаржи действовали заодно, - продолжила Элен, - вероятно, что именно последняя увезла подвески из дворца. Вот только куда? Она спрячет их у себя? Или отдаст тому, кто ей велел это сделать? - И кто за этим стоит, - добавила Полетт. – Его преосвященство или их величества бывшие королевы. - Или они смогли найти общий язык, - поморщилась статс-дама. – Так сказать, «против кого будем дружить». Дамы удрученно переглянулись. Да, ухватиться им теперь было совершенно не за что, мадам де Фаржи могла более не служить прежним хозяевам, но могла выполнять и их поручение. Но ни одна из догадок им ничего не давала. Не штурмовать же дворец кардинала или замок королевы-матери!