Совсем другой век

- Будет лучше, месье д’Артаньян… - повернулась Элен к спутнику, - будет лучше… наверное, будет правильно, если вы пройдете вперед и сначала поговорите с трактирщиком… и выясните, что здесь произошло… - Разумеется! – подхватил юноша. Кажется, он по-своему истолковал ее слова, посчитав, что молодая графиня опасается услышать ужасное, а потому хочет держаться несколько в стороне. Так и вправду ей будет легче. Поэтому д’Артаньян, как и в трактире, где они отыскали Портоса, сначала провел спутницу к столу у окна. И лишь после направился к хозяину. Трактирщик, однако, уже спешил ему навстречу со множеством поклонов, которых заслуживал, может быть, не столько юноша в запыленной простой одежде, сколько его спутница в дорогой амазонке – а, содержа постоялый двор, этот человек с первого взгляда определял статус путника, стоимость его костюма и, как следствие, возможное содержание его кошелька. Притом порой по самым мелким деталям. - Добро пожаловать, монсеньор! – кланялся трактирщик юноше, поглядывая и на даму, которая выглядела надменной и отстраненной. – Что вам угодно? Что угодно вашей даме? Я к вашим услугам! Вот только я не знаю… - Благодарю, - прервал его д’Артаньян. – Однако сейчас я желал бы поначалу кое-что узнать у вас, любезный хозяин. - О, ну конечно же! – вновь начал было трещать тот. - Потише! – немедленно вновь прервал это гасконец. – Отвечай на то, что я спрашиваю, а не мели языком! - Как скажете, ваша милость! - Вот и скажи мне, ты помнишь заварушку, которая завязалась тут пару дней назад? Толпа гвардейцев против троих… путников? - Разумеется, монсеньор! Это же было просто ужасно! Такое сражение, смертоубийства! Столько крови тут было – моя жена и ее помощница замучались отмывать и засыпать тут соломой все. А уж убытков!.. - Ты сам виноват, - тут же опять оборвал его д’Артаньян. – Ты мог бы послать кого-то за стражниками из Блуа. - Я так и сделал, монсеньор! – в отчаянии вскричал трактирщик. – Но ведь вы же сами видите: мы находимся вовсе не рядом с городом! Дождаться тут помощи непросто, как и уговорить кого-то отправиться сюда в ночи! - А сам-то, наверное, трясся за дверями?! - Я человек маленький, ваша милость! Что бы я сделал, когда тут такое творилось?! Куда бы я полез, когда шпаги тут только и сверкали? Конечно же, вы, монсеньор, такое видите постоянно да и сами не уступите никому, однако я-то что могу… - Разве что избить палками, - буркнул гасконец, припомнив случай на постоялом дворе в Менге. - Да что вы, ваша милость! Да разве можно?! - Не поверю, плут, что ты держишь тут трактир, не имея возможности дать отпор зарвавшимся драчунам! - Так-то оно так, монсеньор, да не против же такой толпы народу! Это же армия! Это же легионы! - Легионы Врага человеческого? – хмыкнул д’Артаньян. - Вы смеетесь, ваша милость! Но это сравнимо! - Что ж, оставим пока твою совесть, надеюсь, она мучает тебя ночами… - О, монсеньор! - И поговорим о самой драке. Ты ведь наверняка подсматривал и видел все произошедшее, не так ли? - Ах, ваша милость, я лишь думал о том, чем я могу помочь… - Не лги! Или же я задам тебе вопрос, кому же ты собирался помочь? – хмыкнул д’Артаньян. – На чьей же стороне ты был? Трактирщик смущенно замялся – юноша поймал его на самом простом, ведь и вправду, вдруг он явился узнать что-то о ком-то из погибших гвардейцев, а вовсе не о тех трех, кто им противостоял? - Ладно, оставим это, плут, - после паузы продолжил д’Артаньян. – Рассказывай, что было, что ты видел! - Как прикажете, ваша милость! – тут же вновь затараторил трактирщик. – Что ж, здесь случилась настоящая война! Битва, не хуже тех, что идут ныне с испанцами! Сражение, о котором нельзя вспомнить без дрожи… - Мне неинтересны твои страхи. - Да, разумеется! Но если бы вы могли представить себе, как я пострадал, монсеньор! Сколько убытков я понес! - Полагаю, тебе лучше об этом поговорить с господином де Кавуа, капитаном гвардейцев. Или сразу попросись на аудиенцию к его преосвященству. Если ты еретик, то можешь позволить себе такую дерзость. - Да что вы, монсеньор?! – принялся истово креститься трактирщик. – Я сын нашей Церкви! Я добрый католик! Он наткнулся на тяжелый взгляд гасконца и проглотил оправдания. - Так я и говорю, ваша милость, - принялся рассказывать трактирщик. – Те трое воины умелые, по всему видать, как противостояли нападающим… - Что было после того, как двое из них уехали? – прервал хозяина д’Артаньян. – Что случилось с тем, который остался? - А! – трактирщик весь скривился от ужаса. – Ваша милость, так вы за этим господином приехали? - Что тебе не нравится, наглец?! – немедленно подобрался юноша. - О, монсеньор! Да я же лишь предупредить хочу! - О чем предупредить? - Ах, ваша милость! Изволите ли знать, человек этот уж сколько убытков нам принес! Да еще и тем, кто с ним пытался… - Что пытался?! – вспылил д’Артаньян. – Убить его?! И ты считаешь, что я должен одобрить подобную подлость?! - Терпение, ваша милость, молю вас, терпение! Итак, произошло то, что вам известно... - трактирщик сообразил, что более повторять рассказ не стоит, а надо уже сообщить то, чего от него добиваются. – И вот этот оставшийся дворянин, ваш друг, отчаянно защищался. Его слуга, который, по несчастью, затеял ссору с прибывшими на помощь к гвардейцам, никак не мог помочь господину... - Ах негодяи! У них все было просчитано! - Нет, ваша милость, я думаю, что совсем не все, и сейчас вы убедитесь в этом. Ваш приятель – извините, что я не называю его тем почтенным именем, которое он, без сомнения, носит, но нам неизвестно это имя, - итак, ваш приятель, уложив еще нескольких противников, отступил, продолжая защищаться шпагой, когда ворвались еще люди... - Да кончишь ли ты, палач! – закричал д’Артаньян, берясь за плетку для лошади. – Где Атос? Что случилось с Атосом? Элен тихо выдохнула: первоначально иначе начавшийся разговор постепенно свернул к канонному диалогу. И сейчас уже не было сомнений, что ей предстоит увидеть, несмотря даже на то, что здесь Атос провел "в заточении" меньше времени. Так что теперь графиня старалась настроиться на то, что муж будет в невозможном состоянии. Что он может при этом сказать ей, конечно, не угадать никак… - Отступая, как я уже говорил вам, ваша милость, - вещал тем временем трактирщик, - он оказался у лестницы, ведущей в подвал, и так как дверь была открыта, он заскочил туда и затворился изнутри. Все были убеждены, что оттуда ему не уйти, а потому никто не препятствовал ему делать это... - Ну да, им ведь нужно было лишь посадить его под замок! - Посадить под замок, боже праведный! Да клянусь вам, ваша милость, это он сам посадил себя под замок! Какие убытки, Боже правый! Если бы вы представляли себе, какие убытки! А ведь перед этим он наделал немало дел, он убил и ранил стольких тут! Неудивительно, что их товарищи потом еще долго жаждали мести… - Но где же Атос? – прервал его д’Артаньян, не желая слушать более об убытках. - Что сталось с Атосом? - Я, конечно же, не мог вмешаться, пока здесь все это происходило… - Ну да, конечно, - фыркнул гасконец. - А вот когда все разошлись, - невозмутимо продолжил трактирщик, - я подошел к погребу, чтобы просить его выйти. Ах, сударь, это был не человек, это был сущий дьявол! В ответ на предложение свободы он объявил, что это западня и что он не выйдет, не предъявив своих условий. Я смиренно ответил ему, что готов принять его условия. А разве у меня был выбор, монсеньор?! Да обратись я даже к властям, надо мной только посмеялись бы, что я пытаюсь указывать подобному господину! Так вот, о его условиях. "Прежде всего, - сказал он, - я требую, чтобы мне вернули моего слугу в полном вооружении". Это приказание было поспешно исполнено; вы понимаете, сударь, что мы были расположены делать все, чего бы ни пожелал ваш друг. Итак, господин Гримо - он сообщил свое имя, хотя и не очень разговорчив, - господин Гримо, несмотря на его рану, был спущен в погреб. Его господин принял его, загородив дверь, а нам приказал оставаться у себя. - Но где он наконец?! Где Атос? - В погребе, сударь. - Как, негодяй, ты все еще держишь его в погребе? - Боже упаси! Нет, сударь. Стали бы мы держать его в погребе! Если бы вы только знали, что он там делает, в этом погребе! Ах, сударь, если бы вам удалось заставить его выйти оттуда, я был бы вам благодарен до конца жизни, я стал бы молиться на вас, как на своего ангела-хранителя! - Так он там? Я найду его там? - Разумеется, сударь. Он заупрямился и не желает выходить. Мы ежедневно просовываем ему через отдушину хлеб на вилах, а когда он требует, то и мясо, но - увы! - не хлеб и не мясо составляют его главную пищу. Вчера я с двумя молодцами сделал попытку спуститься вниз, но он пришел в страшную ярость. Я услышал, как он взводит курки у пистолетов, а его слуга – у мушкета. Когда же мы спросили у них, что они собираются делать, ваш приятель ответил, что у него и у его слуги имеется сорок зарядов и что они разрядят все до последнего, прежде чем позволят хотя бы одному из нас сойти в погреб. Тогда, сударь, я пошел было жаловаться к прево, но тот, как я и ожидал, не принял мою жалобу и ответил, что я получил по заслугам и что это научит меня, как оскорблять благородных господ, заезжающих в мой трактир. А если я допускаю у себя дуэли, то с меня еще спросят! - Так что все эти дни... – гасконец едва скрывал смех. - Так что все эти дни, монсеньор, нам приходится очень плохо, потому что все наши съестные припасы хранятся в погребе. Вино в бутылках и вино в бочках, пиво, растительное масло и пряности, свиное сало и колбасы – все находится там. Так как спускаться вниз нам запрещено, то приходится отказывать в пище и питье всем путешественникам, которые к нам заезжают, и наш постоялый двор приходит в упадок с каждым днем. Если ваш друг просидит в погребе еще неделю, мы окончательно разоримся. - И поделом тебе, мошенник! В твоем рассказе так и не было появившейся стражи! А значит, ты так и не попытался все это прекратить! - Ох, монсеньор, если бы это зависело от меня… - вновь перешел к стонам трактирщик, однако тут же прервался. – Но послушайте, вон он опять разбушевался! *** Элен поднялась с места, чтобы лучше увидеть то, что происходило в другом конце большого общего зала. Только сейчас она вспомнила о том, какие люди должны присутствовать в этот момент… Правда, совсем в других краях, но совпадения были столь велики, что сейчас она бы не удивилась ничему, даже несмотря на то что англичанам было не очень удобно ехать этим путем и вроде бы совсем нечего делать в этих краях. А там, в дальнем углу зала, где виднелось что-то похожее на перила, то есть где, вероятно, и находилась лесенка и вход в подвал, там и вправду находились какие-то господа и с ними еще женщина… - Вы сами знаете, сударь, - объяснял тем временем трактирщик любопытному д’Артаньяну, отчего прибытие гостей вызвало такой переполох, - вы сами знаете, что англичане любят хорошее вино, а эти спросили самого лучшего. Жена моя, должно быть, попросила у господина Атоса позволения войти, чтобы подать этим господам то, что им требовалось, а он, по обыкновению, отказал... От подвала донесся сильный шум. И трактирщик заломил руки: - Боже милостивый, опять начался этот содом! Д’Артаньян встал и, в сопровождении Планше, державшего наготове мушкет, направился за хозяином. Элен же казалось, что она не в силах двинуться. Ее пугала не мысль увидеть пьяного мужа – ей уже доводилось столкнуться с этим, хотя это никак и не могло ее радовать. Но ее мучили мысли о том, во что это выльется. Если сейчас вновь идет возвращение к строкам романа, то это может странным образом преобразиться, как в кривом зеркале, и ударить по ней болезненными упреками и разрывом… Графиня заставила себя сделать лишь пару шагов, приблизившись к месту действия, но по-прежнему оставаясь только зрителем, незамеченным никем. Англичане, ожидаемо, возмущались действиями безумца, который засел в погребе и не позволяет хозяевам трактира достать оттуда вино и еду. Женщина тихо бормотала молитвы всем святым, трактирщик заламывал руки, стеная. Д’Артаньян молча готовил пистолеты, разглядывая все происходящее. - Мы выломаем дверь, - кричал один из англичан, - а если этот человек совсем лишился рассудка, - что ж, тогда мы убьем его, и все тут! Лорд Винтер, стоявший в шаге от него, молча кивнул. - Потише, господа! – наконец вмешался гасконец, направляя пистолеты на англичан. – Прошу извинить, но вы никого не убьете. - Ничего, ничего, - донесся глухой голос Атоса. - Впустите-ка этих хвастунов, и тогда посмотрим. Лорд Винтер нахмурился, но голос узнать было непросто, он искажался стенами подвала и дверью. Да и человек с пистолетами его беспокоил гораздо больше, все внимание было теперь переведено на него. - Планше, - тем временем объявил юноша то, что и так было очевидно – как он держал на мушке противников, - я беру на себя того, что наверху, а ты займись нижним... Так вы, господа, желаете драться? Отлично, давайте драться! - Боже праведный! – донеслось из подвала, притом вроде бы довольно трезвым голосом. – Мне кажется, я слышу голос д'Артаньяна... Дальнейшая короткая перепалка полностью повторяла роман, вот только юноша ни разу не упоминал имя своего друга, поэтому и лорд Винтер, который мог бы вспомнить голос, сейчас был неспособен на это. - Не мешайте мне, и я улажу и ваши дела, и свои... – завершил свою речь молодой человек. – Сейчас вам дадут пить, даю вам слово! - Если еще осталось вино, - донеслось из погреба. В этот момент трактирщик, пожалуй, покрывался холодным потом. А вот графиня измученно кусала губы: кого она обманывает? Конечно же, Атос пьян! И в дальнейшем последует или воспоминание о первой жене – крайне неприятное, конечно, - или воспоминания об их семейной жизни – тоже не самые чудесные… Пока мужчины, обмениваясь любезностями, убирали наконец оружие, Элен пыталась себя убедить в том, что ей необходимо выступить вперед и поговорить с лордом Винтером, может быть, даже уйти вместе с ним… И немедленно же давила в себе это чувство, которое напоминало желание сейчас сбежать отсюда – куда до того она так стремилась! Должна же ведь она лично увидеть мужа! - К сожалению, мой друг просто вынужден был так поступить, - тем временем объяснял англичанам д’Артаньян. - Вынужден? Странно звучит, сударь, - недоверчиво отозвался лорд Винтер. – Это больше похоже на захват. - Только потому что вы не знаете всего! – горячо вскричал юноша. – Видите ли, несколько дней назад мой друг здесь угодил в засаду. Люди кардинала толпой набросились на него, а он, вынужденный защищаться, отступил к единственному месту, где видел какую-то возможность спастись. - Люди кардинала? – настороженно переспросил лорд Винтер. – А что же им нужно было от вашего друга? - О, если вы не верите мне, можете расспросить хозяина! Этот плут не посмеет вам солгать! А теперь, господа, поднимитесь к себе, и ручаюсь, что не позже, чем через четверть часа, вам принесут все, что вам будет угодно. Англичане поклонились, развернулись, намереваясь направиться к комнатам… и тут лорд Винтер наконец увидел графиню. - Вы, сударыня?! – он поспешил приблизиться к Элен. - Я, милорд, - вымученно улыбнулась она. – Рада вас видеть в добром здравии! А там, за дверью… - Неужели граф?! - Вы угадали, - кивнула она. – Простите, что не вмешивалась, я… видите ли, я не была уверена, что могу о себе так громко объявить. - Значит, вся эта история с людьми кардинала… - Совсем не преувеличение, - прошептала Элен. – Но, простите, об этом и вправду лучше поговорить не тут. - Разумеется, однако скажите… - Все обошлось самым лучшим образом, - угадала его вопрос графиня. – Атос и вправду попал в ловушку, но миссия была завершена с успехом. Лорд Винтер заметно расслабился. - Тогда поговорим позже, мадам, - поклонился он. - Да, нам очень надо поговорить, - согласилась Элен. – Вот еще… известная вам дама… больше не побеспокоит никого. На этот раз милорд чуть вздрогнул, внимательно глянул на собеседницу, затем понимающе кивнул и, еще раз поклонившись, наконец отправился вместе со своим спутником наверх, к одной из комнат постоялого двора. Элен же взглянула на д’Артаньяна. Тот заметил разговор с англичанином, но, поскольку говорили они тихо, содержание этой беседы не знал, а потому подумывал уже, не вмешаться ли ему и не потребовать ли от этого человека учтивости. Однако графиня не показывала недовольства, потому и гасконец оставался на месте, пока не спеша, правда, и предложить Атосу покинуть его добровольную темницу – все же никто из посторонних еще не ушел. Но едва англичане удалились, как д’Артаньян постучал по двери погреба. - Они ушли, милый Атос! Отворите же дверь, прошу вас! - Сию минуту. Некоторое время ушло на разбор баррикад, созданных Атосом, кажется, там действительно в ход пошло все, что было: какие-то мешки, хворост, доски, судя по доносящимся из-за двери звукам. Наконец дверь поддалась, в отверстии появился граф. Прищурившись, он пытался разглядеть помещение перед собой, чему мешало то, что до того он провел время в почти лишенном света подвале, а также то, что д’Артаньян, едва заметив друга, бросился к нему, крепко обнимая и готовый немедленно увлечь за собой. Элен, которая внимательно продолжала следить за мужем со стороны, пыталась угадать состояние Атоса. Он все же напился? Или он помнит свое слово? Его голос до сих пор не казался голосом пьяного человека… - Вы ранены? – донесся до нее вопрос д’Артаньяна. И графиня буквально впилась ногтями в ладони от одного этого вопроса, вызванного, как она знала, пошатыванием мушкетера – а уж она знала, отчего Атоса так шатает, как знала и этот его ответ: - Я? Ничуть не бывало. Я мертвецки пьян, вот и все. И никогда еще человек не трудился так усердно, чтобы этого достигнуть... Клянусь богом, хозяин, должно быть, на мою долю досталось не меньше чем полтораста бутылок! - Помилосердствуйте! – не выдержал трактирщик. – Если слуга выпил хотя бы половину того, что выпил его господин, я разорен. - Гримо хорошо вымуштрован и не позволил бы себе пить то же вино, что я. Он пил только из бочки. Кстати, он, кажется, забыл вставить пробку. Слышите, что-то течет? Д’Артаньян хохотал, хозяин заламывал руки… А Элен наконец увидела походку мужа, услышала нормально его голос и... ей стало вдруг легче. Атос не был пьян. То есть был, разумеется, но вовсе не так, как он только что озвучил, кажется, это было сказано исключительно чтобы подразнить трактирщика, скорее следовало бы сказать, что граф был нетрезв. И далеко не так, как она однажды застала его в кабинете… Пока хозяин в ужасе разглядывал появившегося Гримо, облитого лучшим оливковым маслом, а д’Артаньян веселился над всей этой картиной, Элен наконец сделала шаг навстречу мужу. Он тоже ее заметил. Удивленно моргнул, кажется, пытаясь осознать, не чудится ли ему это видение… - Слава богу, вы живы! – прошептала графиня, стремительно подходя к нему и обнимая. – Мне кажется, я сейчас сойду с ума… Но это вы! - Я, - согласился он. – А это вы… Элен тихо засмеялась, беря его с другой стороны, не столько потому что его нужно было помочь вести, раз уж он не пьян, но просто оттого, что ей хотелось его обнимать, пусть даже якобы для помощи. Но при этом ее действии Атос заметно скривился. - Вы ранены! – выдохнула Элен. И это, в отличие от слов д’Артаньяна, был не вопрос, графиня была уверена в своей неприятной догадке. - Это пустяк, - попытался успокоить ее Атос. Молодая женщина не ответила. Но как только они поднялись в номер, Элен немедленно принялась стягивать с мужа одежду. *** Энергии и уверенности графини сейчас было столько, что она немедленно вызвала служанку, велела той принести теплой воды и чистой ткани, сама же, несмотря на все протесты Атоса, закончила с одеждой и осматривала супруга. - Я кое-как подлечился, - усмехнулся граф. - Я вижу, - покачала головой Элен. Откуда-то снизу донесся жалостливый крик – видимо, хозяева трактира наконец осознали весь ужас случившегося с ними. - Жаль их, - пробормотал д’Артаньян, сообразив тоже, кто может так стенать. – Все же их вина в произошедшем невелика. - Да, они пострадали, - согласилась Элен. Атос только тихо фыркнул в ответ. В этот момент в комнату ворвался трактирщик, вооруженный вертелом. И, несмотря на всю комичность его вида и то, что позади него мелькала перепуганная служанка, держа кувшин с водой, Элен невольно вздрогнула. - Вина! – равнодушно велел Атос. - Вина?! – опешил трактирщик. - Вина! Да ведь вы выпили больше чем на сто пистолей! Да ведь я разорен, погиб, уничтожен! Графиня кивнула служанке, приняла воду и взялась протирать несколько зарубцевавшиеся раны мужа, думая о том, что если муж выпил мало, но дорого, значит, выбирал только лучшее - пришлось, видимо, потрудиться в темноте с выбором. - Полно! – тем временем говорил он. - Мы даже не утолили жажду как следует. - Если бы еще вы только пили, тогда полбеды, но вы перебили все бутылки! - Я был ранен, упал. В этом нет моей вины, найдите того наглеца, что проткнул меня. Я же старался удержаться на ногах! - Все мое масло пропало! - Масло – отличное лекарство для ран. Надо же было бедняге Гримо залечить раны, которые вы ему нанесли. - Все мои колбасы обглоданы! - В этом погребе уйма крыс. - Вы заплатите мне за все! - Трижды негодяй! – отозвался Атос, но не поднялся, чтобы не мешать супруге делать то, что она делает. Д'Артаньян, конечно же, и тут угадал намерения друга и пришел к нему на помощь, подняв хлыст. А вот граф, пока юноша пререкался с трактирщиком и поучал того, что следовало бы быть повежливее с постояльцами, взглянул на хмурую супругу. Той определенно не нравилось все происходящее… Вздохнув, Атос припомнил, что она была против даже пары пинков, отвешенных мальчишке-вору. - Бог с тобой, хозяин! – прервал граф причитания трактирщика – а тот от упреков уже перешел к страданиям. – Этак ты, пожалуй, размягчишь мое сердце, и из глаз у меня польются слезы, как вино из твоих бочек. Вот что… Он на миг призадумался. - Полагаю, полусотни пистолей будет довольно, чтобы покрыть понесенные тобой убытки... – решил Атос. Трактирщик на миг задохнулся от щедрости, но немедленно же запричитал вновь: - Но как же, монсеньор! А сломанная мебель, из-за ваших друзей сломанная! А солома, которой нам пришлось все перестилать! А… - Об этом побеседуешь с его преосвященством! – рявкнул д’Артаньян. – Это его люди затеяли драку! Сообразив, что и вправду несколько зарвался, хозяин замахал руками. - Нет, что вы, ваша милость! Пятьдесят пистолей! Сойдемся на этом! - Хорошо, - поморщился Атос, потому что Элен, неудовлетворенная состоянием одной раны, принялась очень тщательно ее рассматривать. – Значит, покончим с этим. Д’Артаньян, отдайте ему мой кошелек. Гасконец чуть покачал головой, не очень соглашаясь с другом, но исполнил просьбу Атоса, правда, предварительно пересчитав деньги, чтобы не отдать трактирщику больше того, о чем уговорились. - А теперь принеси вина! – велел граф. - Какого? – с готовностью отозвался хозяин. - Того, которое в глубине погреба, у решетки. Там осталось еще двадцать пять бутылок, остальные разбились при моем падении. Принеси… - Атос глянул на жену и закончил: - для начала три бутылки. - И не забудь подать четыре бутылки того же вина господам англичанам, - велел д’Артаньян вслед трактирщику, который уходил, бормоча о бездонности Атоса. Графиня тоже лишь чуть покачала головой, не очень одобряя решение мужа, но сейчас не желая спорить, тем более, что ей нужно было… заново вскрыть и обработать рану, затем зашив ее – сейчас та выглядела не лучшим образом. Поэтому молодая женщина вновь позвала служанку, велев ей помогать. Это определило и характер разговоров. Пока они ждали вино и служанку, д’Артаньян успел сообщить другу, что все завершилось благополучно. Но когда женщины взялись за обработку раны, гасконец, который не мог открыто рассказывать о произошедшем, решил пересказать другу то, как они побывали у Арамиса, а затем как отыскали Портоса. Ирония и дар рассказчика д’Артаньяна были непревзойденными – Атос от души посмеялся над тем, что услышал, а также угадал то, что было скрыто за всеми намеками. Так что даже пару раз поглядывал на супругу – как она ко всему этому относится? Элен было не до гляделок, поскольку все ее внимание забирала рана. И мысли о том, что он все эти дни был без нормальной помощи врача! - Вам следовало отправиться, как только было можно, - лишь однажды прошептала она еле слышно. - Я не мог подвергать всех опасности… И оставалось только принять этот ответ. - Нет причин для волнений, мадам, - уже когда они заканчивали перевязку, вдруг осмелилась сказать служанка. – Рана не была загрязнена, хотя… хотя и была не очень хорошо обработана. Но опасности нет… Элен только кивнула в ответ. Да, пожалуй, что она слишком преувеличивает, просто переживания всех дней вылилось вот в это… И этот страх, что он ранен! Ведь в романе он не был ранен! А здесь… Конечно, один противостоя стольким противникам, он не мог избежать ран. Но это легко понимать мозгом, а не видеть самой. - Лучше расскажите, как все прошло, - попросил Атос, когда в комнате они наконец остались одни. - Если позволите, - вмешалась Элен. Мужчины удивленно взглянули на нее – отчего она останавливает разговор? - Здесь лорд Винтер, - пояснила та. – Мне кажется, что ему следует знать… если не всю, то почти всю эту историю. Так что я бы позвала его к нам, чтобы не повторять одно и то же несколько раз. - Планше, - кликнул д’Артаньян. – Ступайте к англичанам и просите лорда Винтера пройти сюда, к нам в номер! Слуга с поклоном поспешил исполнять приказ. Элен же, пока оставив мужа, обратила внимание на раны Гримо. Тому досталось тоже немало – прибывшие на помощь своим гвардейцы никого не щадили. Судя по всему, один из них ранил слугу, а другой оглушил – что и спасло Гримо от смерти, потому что даже раненый он не отступил бы и пытался помешать напасть на хозяина, а так просто очнулся, когда Атос был уже в погребе. Рана же опасной не была, хотя крови он потерял действительно немало – поэтому одну из бутылок вина Элен, с молчаливого согласия друзей, передала Гримо. Наконец в дверях появился лорд Винтер. - Господин граф! – поклонился он. – Если бы я только знал, что это вы! - Милорд, если бы я знал, что это вы, то не пожалел бы для вас вина. Присаживайтесь! Моему другу есть что рассказать нам обоим.