Совсем другой век

Людовик на этот раз появился у супруги очень поздно – Диана уже задремала, но проснулась от стука закрываемой двери. - Простите, что разбудил, не ожидал, что разговор с послом займет столько времени, - сразу объяснил свою задержку он. – Я решил принять милорда немедленно, полагая, что послание вашего кузена может быть важным. - И оно важное? Король чуть помолчал, и это заставило Диану добавить: - Прошу меня простить, я не хотела вмешиваться в дела, которые меня не касаются. Мое участие вызвано лишь беспокойством. - Нет, не думайте, я полностью доверяю вам, это не тайна. Людовик устроился рядом с супругой, так что Диана придвинулась к нему, обнимая за шею и укладывая голову ему на грудь. - Однако я сам не знаю, насколько важен этот разговор с лордом Винтером, - продолжил король. – Он подтвердил все обязательства по договору и высказал готовность передать Карлу то, что я желаю ему сообщить. - И все? Разве для этого нужно было приезжать послу? Это нельзя было доверить просто письму? - Это и меня удивляет… На этом разговор между супругами прекратился. А вот на следующий день Диана смогла узнать то, что не узнал муж. Лорд Винтер появился перед ней, пользуясь тем, что королева вновь отправилась на прогулку по саду в сопровождении небольшого числа дам двора, среди которых была и Элен. Статс-дама и осталась возле подруги, в то время как остальные отстали, увидев желание королевы наедине поговорить с английским послом. - Ваше величество, я счастлив видеть вас такой, - с поклоном сообщил милорд. – Я оставлял вас совсем девочкой здесь, а нахожу мудрую женщину. - Я тоже рада вас видеть, лорд Винтер. Но вы преувеличиваете, мудростью я похвастать не могу, - улыбнулась Диана признательно. – Однако же я благодарю вас за комплимент и надеюсь однажды его оправдать. - Это не комплимент, мадам! Я прибыл сюда лишь вчера поздно вечером, но уже успел услышать о вашем ответе этому выскочке… - Ах, вот вы о чем! Последние дни я лишь эти слова и обсуждаю. Да, я была очень неосторожна и говорила громко, - кивнула Диана. – Излишняя эмоциональность… в дальнейшем я постараюсь сдерживаться. - О, я ничуть не корю вас! – покачал головой посол. – Напротив, ваше величество, видите ли, по дороге сюда, после высадки во Франции, я услышал немало об интригах, которые плетутся против вас, в том числе и этим человеком. И если хотя бы треть из этого правда, то это оскорбительно для шотландской принцессы… - Но я более не шотландская принцесса, милорд, я королева Франции, - напомнила та, мягко прерывая собеседника. – Прошу вас не забывать об этом. Я признательна вам за готовность выразить протест от лица моего кузена, но прошу вас не делать этого. Для меня и раньше война между нашими странами была страшным сном, сейчас же я даже настаиваю на невмешательстве Англии. - Что ж… это лишь подтверждает вашу мудрость. - Его величество сказал, вы прибыли сюда с подтверждением союза между нашими странами, надеюсь, так и будет далее. - Это так… отчасти… - Не лукавьте со мной, милорд! – покачала головой Диана. – Я считала вас своим другом, я прислушивалась к вашим советам. И теперь я прошу вас быть откровенным со мной. Неужели вы прибыли с дурными вестями? - Нет, я бы так не назвал мое послание. Но должен признать, что меня даже порадовали известия о вашем… противостоянии с кардиналом. Диана помолчала, обдумывая. - Вы хотите сказать, что Англии очень мешает Ришелье? – спросила она. – Надеюсь, вы не ждете, что я попрошу его голову у мужа? Или, тем паче, намекну кому-то из придворных, что хочу смерти этого человека. - Разумеется, нет, ваше величество! Но… Милорд помялся, видимо, очень не хотел говорить так прямо, как его призывала королева, но одновременно понимал, что лукавства она не потерпит, ведь ей придется объяснить до конца все. - Англии мешает не столько Ришелье, сколько тот флот, который он взялся строить, - прямо обозначил он. - Однако, насколько я помню, это было согласовано еще при моей свадьбе, а брак моего кузена и сестры Людовика только подтвердил это, разве нет? Почему же теперь эта договоренность не устраивает Англию? - Потому что мы не предполагали, что это достигнет таких масштабов. Не прошло и года с вашей свадьбы, а Франция… - Все еще не может сравниться во флоте ни с Англией, ни с Испанией, ни с Голландией, милорд, - осмелилась вмешаться Элен. – Я могу утверждать это, поскольку являюсь супругой военного, так что военные разговоры все время ведутся вокруг меня, как часть бесед ведется при ее величестве, где я тоже присутствую. - Разумеется, это так, мадам, - кивнул лорд Винтер. – Но, по нашим расчетам, Франция не должна была сравниться с Англией ближайшие лет десять! - А разве теперь ваши расчеты изменились? – удивленно спросила Диана. – Насколько я знаю, за это время Франция не получила внушительного флота. Может быть, пару кораблей, что они решают? - Все верно, ваше величество, но подобные темпы все же удручают. Наши… люди доносят, что Ришелье очень тщательно подбирает флотоводцев… - Это разумный подход, - пожала плечами королева. – Или вы думаете, что Франция должна просто настроить кораблей и оставить их без толковых командующих? Кому нужны будут эти деревянные макеты? Селить в них рыбаков? - Разумеется, это так, ваше величество. Но с упорством этого человека это может означать огромные проблемы для Англии в дальнейшем. Он не просто находит тех, кто учился у лучших флотоводцев, его шпионы расспрашивают в подробностях о любых сражениях. И нет сомнений, что они запоминают все приемы боя. Да и некоторые пропавшие документы наводят на вполне неприятные подозрения. Все это говорит об опасности этого человека для нашей страны, ваше величество. Диана остановилась у розового куста, делая вид, что разглядывает цветы. Намеки милорда были очевидны: добиться того, чтобы Ришелье был отстранен от создания флота или вовсе сослан. - Значит, вы полагаете, что Франция может столь скоро стать… более могучей? – задумчиво произнесла молодая королева. - Боюсь, мы в этом уверены. Диана растерянно взглянула на подругу. Та ответила ей кривой улыбкой – весь этот разговор ей не нравился: отказать означало предать родину, согласиться – предать вторую родину и ввязаться в мерзкие игры. - Если вы помните, милорд, - заговорила королева, - перед моей свадьбой у нас был один весьма любопытный разговор. - Я прекрасно его помню, ваше величество, и потому осмелился сказать вашему кузену, что вряд ли моя миссия будет успешной. Я помню, как сам сказал вам, что Англия не видит в вас своего шпиона и влиятельного лица для действий против политики Людовика. Однако его величество Карл настаивал на этом, когда же я услышал все эти разговоры о кознях Ришелье против вас… - Вы решили, что все не так плохо и я стану плести интриги против кардинала? Полагаете меня способной на это? - Разве этот человек не заслужил отставки, мадам? - Недавно я лично просила мужа не наказывать кардинала за его противостояние мне, поскольку он нужен Франции. - А сейчас? - А сейчас, милорд, вы только подтвердили это. Мне неприятно думать, что этот человек выступает против меня. Мне больно думать, что действия Франции могут привести к противостоянию с моей родиной. Однако же я королева Франции, и, выбирая между ее интересами и интересами иных стран, я должна думать о первых. И если вам верно передали мои вчерашние слова, то вы должны понимать, что я еще и хочу об этом думать – хотя бы из тех чувств, которые я питаю к мужу. Милорд вздохнул и глянул на графиню. - Не ждите от меня попытки изменить решение, - покачала головой та. – Если бы вы раньше мне сказали о ваших планах, я еще в пути попыталась бы отговорить вас от этой затеи. Я разделяю мысли ее величества. - Что ж… я все равно должен был попытаться… Лорд Винтер поклонился, собираясь уйти. - Погодите, милорд, - остановила его Диана. – Должна ли я понимать, что отныне Англия будет всячески препятствовать Франции? - Надеюсь, что нет, ваше величество. - Хорошо… Тогда я надеюсь от всей души, что вы донесете до моего кузена мысль, что союз между нашими странами и наши общие цели гораздо важнее наших разногласий. Как я сделаю все, чтобы между нами не было войны. - Я постараюсь, ваше величество, тем более, что у вас есть важный союзник в Англии – ваша подруга и сестра Людовика. - Генриетта для Карла значит столь многое? - С каждым днем его привязанность все более растет, насколько могу судить я и другие придворные. - А влияние герцога Бэкингема? Лорд Винтер невольно усмехнулся. - Да, он теряет значимость. Это и к лучшему, влияние королевы англичанам больше по душе, пусть она и католичка, но близость жены все же гораздо естественнее для пуритан, а Генриетта к тому же часто поддерживает их. Милорд принялся рассказывать о некоторых нововведениях в Англии, о том, что молодая королева обращается ко всем подданным и просит мужа не забывать про интересы и желания пуритан. Карлу все это не очень нравилось, но, увлеченный своей супругой, он уступал ей в этих «мелочах». Диана улыбнулась, ей было приятно думать, что в какой-то мере к тому, что Генриетта заполучила уважение англичан, приложила руку и она, когда давала юной принцессе советы больше прислушиваться к пуританам. К разговору о действиях самой Дианы больше не возвращались. Хотя она невольно теперь думала о том, не приведут ли ее решения к противостоянию с Англией, пусть не сейчас, пусть лет через десять – от этого спокойнее не было. Иначе она не могла… Но теперь ей надо стараться ради мира. - Между Францией и Англией всегда было противостояние, - со вздохом напомнила Элен, когда они остались одни. – Мы не можем идти против всей истории. Диана только кивнула, благодаря за это, пусть и слабое, утешение. *** Полетт чувствовала себя гораздо лучше, она уже поднималась с кровати, но не рисковала ходить дальше своей комнаты. Утром ее навещала графиня, улыбчивая и радостная, она долго любовалась малышкой, не скупясь на комплименты. И лишь мельком сообщила, что ее поездка была успешной и все благополучно вернулись, но из-за позднего часа путники разделились, в Фонтенбло направились лишь те, у кого тут были дела. - А месье дю Валлон… еще не приезжал? – осторожно спросила она после четверти часа, проведенных у Полетт. - Нет, - коротко отозвалась та. - Да, конечно, еще так рано, - невозмутимо кивнула графиня. – К тому же ему сейчас сложно добраться… - О, несомненно, - не удержалась от иронии Полетт. – Как тут решиться явиться к жене, которая родила дочь! - Нет, я имела в виду его ранение. - Ранение? На молодую маму накатили все страхи, которые она испытывала до этого – не зря она чувствовала это! Она предполагала, она догадывалась, что за этим скрывалось! И вовсе не имеет значения… Полетт с досады закусила губу. Нет, это тоже имело значение. И большое для нее. От одной мысли, что он предпочел ей даже не юную фрейлину, не богатую герцогиню, а какую-то старую прокуроршу, молодую женщину накрывала обида и желание то ли реветь от обиды, то ли жестоко мстить! А все же сейчас страх за мужа победил все. То, что недавно она не успела толком разузнать, теперь вот вернулось само – вернулось и страхами за него, и желанием выяснить, что же все-таки случилось, и обидой, что не сказал… Тогда, по приезде трактирного слуги-паренька, все затмило оскорбление, сейчас Полетт хотела разобраться. - Ну да, - тем временем продолжала графиня несколько растерянно, - а он разве не написал вам? Это ужасно, выходит, я разболтала тайну! Пожалуйста, забудьте, что я вам говорила! Мне так жаль! И не волнуйтесь… - О нет, прошу вас! – немедленно прервала ее Полетт. – Расскажите мне все! Мне это важно знать. - Понимаю… Однако я знаю очень мало. И лишь могу предположить, что месье дю Валлон не хотел вас тревожить. И… стеснялся показаться перед вами не таким сильным, каким всегда был в ваших глазах. Молодая мама устало вздохнула. - Пусть бы он лучше был в моих глазах таким, - прошептала она, - чем знать, что он… впрочем, простите, это неважно. - Что неважно? Показалось или графиня как-то была напряжена? - Ее величество… что-то говорила вам? – предположила Полетт уныло, ощущая себя вдвойне растоптанной пред тем, что теперь слухи о ее муже разнеслись по всему замку. Если бы не слабость после родов, она не была бы так болтлива! Жена, которой изменяет муж, всегда становится предметом насмешки у окружающих. Но молодая богатая жена, которой предпочли старуху, и вовсе карикатурна. - Нет, - поспешно отозвалась графиня. Может быть, слишком поспешно для правды, но сомнения отмелись сами собой, когда она продолжила: - Мне кое-что стало известно случайно, трактирщик был очень болтлив и, как мне показалось, очень желал выставить не в лучшем свете своего постояльца. - Зачем это ему? Баронесса хмурилась, совершенно не понимая намека. - Хотя бы потому что Портос ему долгое время не платил. Этот люд – мещане - готовы оклеветать любого за экю. Об этом Полетт не думала, сейчас же невольно засомневалась. - А что если это все же правда? - Правда? – покачала головой графиня. – Я допускаю, что в прошлом что-то связывало месье дю Валлона с той женщиной. Но сейчас? Ради чего ему связываться с женщиной ниже него? У него нет нужды в деньгах, титула и положения она ему не может предложить, а красота и молодость ее давно в прошлом. И вот статс-дама ушла, а Полетт так и осталась с мыслями о том, что же все-таки произошло там… До сих пор она не думала, как так может быть, чем могла прельстить Портоса та женщина. Лишь в обиде кусала губы, досадовала и едва ли не была готова поверить в страстную любовь к другой! Не хотела в такое верить и продолжала искать причины, но не находила, потому что и мыслить-то связно не могла от обиды. Сейчас же, стараниями графини, подкинувшей хоть и слабое, но все же объяснение, Полетт и вправду пыталась связать все воедино. Возможно, что дело не в трактирщике, конечно, и не в его слуге. Но это объяснение казалось более правдоподобным: может быть, от Мушкетона трактирщик или кто-то из слуг узнал про прошлую женщину Портоса, вот и решил оговорить его перед всеми, а тут увидел среди прибывших даму, не исключено, предположил, что это жена месье дю Валлона, отчего можно было побольше денег получить… Такое объяснение казалось вполне связным. Но подробнее может объяснить лишь сам Портос. Если он появится. И именно поэтому сегодня она чувствовала себя лучше, но одновременно чувствовала и досаду на то, что раньше не выяснила всех подробностей, чувствовала усталость от того, что все разом навалилось на нее, и… чувствовала страх, что муж не появится и она так и останется в неведении о нем и его симпатиях. Ненадолго от всех этих мыслей ее отвлекла Одетт, которая появилась сообщить, что приехала кормилица для девочки. - И как же с крещением, мадам? – осмелилась спросить горничная. – С малым-то не успели тогда, не задумались даже в тот момент, отпустили священника, убедившись, что вам грехи отпускать не потребуется. А вы и имени никакого не назвали, уснули… Но уже который день ведь кроха без малого крещения! Может, хоть обычное тогда назначать поскорее? Не в Париж же нам возвращаться за этим. - Я все знаю, - кивнула баронесса. – Однако этот вопрос мы решим только после возвращения мужа… - Значит, сейчас и решим, - донеслось с лестницы. А следом на пороге появился и сам Портос. Шел он, слегка прихрамывая и, едва вошел, сразу же облокотился о косяк двери. - Кажется, о том, что я стал отцом, я узнаю последним! – продолжил он, широко улыбаясь, но тяжело дыша. – И где же моя малышка? У меня же дочь, как мне сообщили? И что же мы теперь должны решить? Полетт, которая подскочила с кровати при виде мужа, подавила в последний момент желание немедленно броситься ему на шею. Вместо этого она уже спокойно подвинула стул, жестом приглашая Портоса сесть, а горничной кивнула, чтобы оставила их пока наедине – нужно было сначала о многом поговорить. - Нет, погодите! – остановил служанку, уже направившуюся вон, Портос, но на стул сел, чувствуя, что долго стоять ему тяжело, особенно после подъема по лестнице, еще и рана открыться может. Одетт колебалась, не зная, чей приказ исполнять. - Сначала я хочу увидеть свою дочь и обнять свою жену! С этими словами Портос схватил ладонь супруги и жарко поцеловал ее, притягивая Полетт к себе, молодая женщина сделала шаг ближе, позволяя держать себя за руку и млея от его большой теплой ладони. - Принесите дочку, Одетт! – велел тем временем месье дю Валлон. – Я хочу ее видеть поскорее! Та с поклоном поторопилась исполнить приказ. - А я бы хотела сначала кое-что прояснить, - набралась смелости мадам дю Валлон. – Насчет вашего письма… вернее, писем. - О чем вы говорите? Что вы хотите выяснить? Каких писем, мадам? Слово даю, я писал вам только один раз… - А не мне? – продолжала напирать Полетт. Портос не смутился, чего ожидала его супруга, но она и не могла знать, что у него уже утром был разговор с графом. Атос, который по-прежнему считал, что вмешиваться в чужую жизнь не вправе, все же дал понять другу: его жене известно про прокуроршу, а возможно, и о ранении тоже. Так что месье дю Валлон имел возможность, пока добирался сюда, подготовиться к предстоящему разговору. - Понимаю ваше возмущение, мадам, - спокойно произнес он. – Я столько времени держал вас в неведении о себе. И об одном я так и постеснялся вам сказать – я был ранен. Это неприятная правда, в которой я очень не хотел признаваться, чтобы... не разочаровывать вас. Так что мое геройство… сильно приукрашено. Молодая баронесса совершенно растерялась от такого честного признания, она-то ожидала, что муж будет или все отрицать, или все подтвердит. - А как же та женщина? – прошептала она. Портос вздохнул, вновь прижал ее ладонь к губам, а затем прижал свою ладонь к сердцу, как для клятвы. И слова звучали именно так: - Я даю вам слово и я клянусь вам, мадам, что ныне в моей жизни есть лишь одна женщина – это вы. Я не святой и не стану притворяться, что до вас пытался быть монахом. Я желал нравиться дамам, и у меня это получалось. Однако я выбрал вас. И мне не нужна другая женщина. Я клянусь вам, мадам! Возможно, он лукавил. И возможно, сам до конца не понимал этого. Потому что именно в этот момент он верил своим словам и давал клятву откровенно, от всего сердца, просто зная, что его Полетт хочет услышать именно это. И баронесса действительно ему поверила, решив для себя, что не хочет больше разбираться в том, что было, а выбирает то, что есть. К счастью, в этот момент появилась Одетт, неся кроху, только что накормленную. И молодая мамочка забрала дочку, сама показывая ее мужу. При этом лишь взглядом говоря ему: я поняла, я приняла и я очень тебе признательна. Может быть, она тоже лукавила, сама с собой играла, возможно, если бы речь шла о романе Портоса и некоей юной фрейлины, Полетт отнеслась бы к этому иначе. Но в этот роман она поверить не могла, а потому предпочитала принимать объяснение мужа. И верить в то, что ей довольно просто его принятия ее жизни. - А они… всегда такие? – вдруг спросил месью дю Валлон. - Какие? – не поняла Полетт, удивленно переводя взгляд с малышки на мужа и обратно, не понимая, что не так. - Ну… сморщенные, - пробормотал тот. Молодая баронесса замерла. До сих пор все не скупились сказать маме, какая красивая у нее дочка, как похожа на нее… И вдруг любимый муж задает подобный вопрос, так характеризует родную дочь! - Она ведь… изменится? – почти испуганно продолжил он. И Полетт, не выдержав, расхохоталась. Кажется, выбор имени для ребенка будет очень забавным занятием! А им ведь еще крестных выбирать и дату крестин. *** Атос в очередной раз воспользовался своим положением лейтенанта мушкетеров и вернулся в Фонтенбло вместе с Портосом, а, проверив посты, отправился к супруге. К счастью, погода сейчас стояла отличная, потому королева и двор, в основном, проводили время в саду, конечно, если только ее величество не была занята государственными делами. Последнее, однако, в связи с присутствием короля, ложилось, по большей части, на его плечи, те же вопросы, которые решала сама правительница, она могла обсуждать где угодно, принимая просителей и гостей у пруда или на аллее. Граф отыскал супругу как раз в саду, в компании ее величества, которая приветливо кивнула ему и отпустила Элен, переключая свое внимание на иных дам и позволяя таким образом поговорить супругам. - Я не мог провести много времени с Портосом, - начал муж, - но я сказал ему, чего ему ожидать здесь. - Полагаете, они помирятся? - Уверен в этом, дю Валлон вовсе не желает расставаться с супругой, он дорожит ею, насколько я могу судить, а, по вашим словам, баронесса тоже не стремится расстаться с мужем. Если он о чем-то умолчит… может, это и к лучшему. - Благодарю вас. - Ни к чему, - Атос чуть сжал ладонь жены, - скорее это я должен вас благодарить, что вы хотите им помочь и предупредили меня, хотя я все же не считаю верным в это вмешиваться. Однако я хотел с вами поговорить о другом. - О другом? – невольно напряглась Элен. Граф помог ей устроиться на скамейке, после и сам сел рядом – все же разговор предстоял непростой. - Да, о другом… Сколько ни подбирал он слова, но сейчас не знал, как и начать разговор об отсутствии у них детей. - Если вы хотели обсудить наши планы, - начала Элен. - Да, можно и так сказать, - хрипло подтвердил Атос. – Прошло уже столько времени… а у нас… - Ах, вот вы о чем, - прервала его молодая женщина шепотом. Но затем заговорила уже громче, хоть и с трудом сохраняя спокойствие: - Что ж, вы правы, разумеется, прошло немало времени, а я до сих пор не подарила вам наследника. - Все так, - выдохнул Атос, радуясь тому, что она столь легко его поняла, значит, можно переходить к главному. Он и не предполагал, что Элен уже попросту все перевернула с ног на голову, додумала себе его упрек и его решение. Привычная уже ожидать от него только худшего, она сама зачеркнула в памяти все, даже их полное взаимопонимание в эти дни. - Ну что ж, должна сказать, что монастырская жизнь совсем не по мне, - не скрывая иронии, неожиданно продолжила она. – Да и вашу прошлую супругу, судя по всему, монастырь ничему хорошему не научил. Граф побелел от этого напоминания, только это и помешало ему прервать жену и верно направить разговор. - Забавно, мы только что постарались спасти брак вашего друга и моей подруги, а теперь обсуждаем наш развод, не так ли? Благодарю вас, что предупредили меня заранее, я полагаю, что за это время я решу, как мне лучше жить далее… Атос наконец пришел в себя. И на этот раз его ответ не преобразился в раздражение, слова супруги графа привели в насмешливое состояние. - Вам будет лучше отправиться в семейное поместье вашей матушки, - предложил он, - потому что поначалу вам будет не место при дворе. После же, если ее величество сможет добиться милости от мужа, вам могут и должность вернуть, как знать. В свою очередь я, полагаю, отправлюсь к себе, так что мы не будем друг другу попадаться на глаза, напоминая обо всем, что между нами было… Он наклонился к супруге, сейчас с интересом следя за ее реакцией. Элен больше не истерила, хотя сдерживать слезы ей было непросто. - А между нами было немало, не так ли? – заговорил Атос уже шепотом. – Вы помните ту ночь, когда вы впервые кричали мне в плечо? Или как вечерами возвращались домой, опираясь на мой локоть? - Я помню очень многое, мой муж и господин, - отвернулась она. – Помню, как было мне больно в нашу самую первую ночь. Помню, как много раз мне еще было больно и как это ничуть не интересовало вас. Помню, как меня отходили палкой, как нерадивую служанку. Так что не беспокойтесь, я смогу верно определить свои воспоминания, чтобы мысли о вас не были столь болезненными, отдаваясь тоской во мне. Граф отстранился, невольно потер виски. Все выходило не так, как он ожидал. И он совершенно не понимал, что же сказал не так. Но дело было даже не в этом, а в том, что он отпускал ошибки Элен, прощая ее, она же... копила на него обиды. - Что ж, я пришел говорить не об этом, - глухо произнес он после долгой паузы. – По правде говоря, я хотел обсудить с вами паломничество… - Паломничество? – растерялась Элен. - Да, паломничество. Как я слышал, искренний святой путь супругов дарит им прощение грехов и желанного наследника. Супруга молчала, ей такая мысль в голову не приходила, поэтому сейчас она совершенно растерялась и не представляла даже, что ответить. Насмешничать над верой она не могла, а всерьез соглашаться ей казалось странным. Да и настроившись на иную беседу, она пока не могла ясно мыслить о другом. Атос некоторое время вновь молчал, обдумывая услышанное от жены. Выходило странное: все, что он считал давно забытым, не нуждающимся более в обсуждении, она прекрасно помнила и… все это лишь увеличивалось, а не уходило из сердца. Граф даже прикрыл глаза, обдумывая, чего он хочет. Развода он никак не желал, пошел бы и на паломничество, и на иные покаяния… Но все это было бесполезно, потому что для нее куда важнее была ее обида - притом такая, что в любой момент, вот как сейчас, мгновенно становилась выше любых самых приятных воспоминаний. - Полагаю, мадам, - медленно и тихо произнес Атос, - что вы правы: нам лучше разойтись. Думаю, детали нам еще предстоит обсудить, но... Брак, мне кажется, расторгать не следует, это испортит репутацию вам и заставит вас оставить вашу подругу. Так что более разумным будет, если я просто оставлю службу и уеду в Ла Фер. Тогда я не смогу вам дарить новые неприятные воспоминания, столь лелеемые вами. До сих пор я полагал, что мы все решили, что наши чувства… Он сам себя прервал, покачав головой. - Все это неважно. Раз уж так случилось, то пусть будет так. Сейчас я не могу просить отставку, это будет предательством. Но я обещаю вам подать прошение королю, как только закончится военная кампания. Думаю, что я к тому времени смогу назвать себе преемника, так что Людовик подпишет. - Вы хотите… - только и смогла выдавить Элен, не веря в то, что слышит, просто не понимая, как это может быть. - Между нами будет сохранен официальный брак, - кивнул Атос. – Для всех вы будете графиней де Ла Фер, муж которой после стольких боев предпочел хотя бы временно удалиться от двора. Никто и не заметит, как "временно" станет "постоянно". Вы будете предоставлены сами себе… Разумеется, если у вас нет иной кандидатуры для нового брака. Граф поднялся, поклонился и направился прочь. Элен же продолжала сидеть на месте, осознавая все, что услышала. Ей только что предложили фактически самую большую свободу, которая только была возможна тут, в этом мире. Просто потому что… потому что… Не это ли знак его любви? Но что ей делать? Вернуть его и сказать о своей любви – это навсегда перечеркнуть путь к свободе. Или принять этот дар, отказавшись... от всех чувств.