***
— Сво-бо-да, Сво-бо-да, Сво-бо-да, — толпа зрителей около сцены уже полностью готова к выходу музыканта. PLC в руках держит какую-то очередную жестяную банку с энергетическим напитком, во рту кислое послевкусие, и с высоты балкона наблюдает за происходящим. С минуты на минуту выйдут те самые виновники «торжества», а если точнее концерта. Было интересно до ужаса увидеть такого парня как Макс за своим любимым делом, увидеть то, что он делает и играет. И блондин в составе своей группы, наконец, вышел, сразу попадая в море аплодисментов и взглядов. Видно, что зрители любят его, и Серёжа начинает понимать почему. Свобода хоть и был трудным в общении, на первый взгляд PLC, но всё же дарил только позитивные эмоции, будто сам хотел подарить окружающим часть внутреннего света. Этакий мальчик-лучик, улыбчивый добрый кот, тот самый, что живёт во дворе, греется в тёплых весенних лучах и трётся о ноги прохожих, выпрашивая любовь. А ведь котику мало кто отвечает взаимностью, чаще всего проходят мимо, отталкивают ногой и спешат дальше по делам, а Трущёв не знает что делать: то ли оттолкнуть и идти дальше, то ли погладить хорошего мальчика. Пока что Серёжа просто присматривается, стоит ли этот кот его внимания. А Максим и не знает, что хозяин здесь сейчас, сверху смотрит, по сцене скачет, заряд от публики получает. Динамичный, активный, старается выложиться по полной, доказывает самому себе, что может делать хорошее, если хочет, жаль, что не всегда это желание есть. Оно спало так долго, что он уж отчаялся, думал, никогда свой талант не найдёт. Что в руки попадалось, тут же бросал, если надоедало. Появился страх того, что и им кто-то заинтересуется, а потом беспощадно бросит, но все страхи позади, когда перед собой он видит море рук с белыми птичками. Ничего так не радует, как осознание, что песни написаны не зря, что они не напрасны, и весь тот путь, оставшийся позади, пройден тоже не зря. — А сейчас мы исполним песню, и вы её уже хорошо знаете, — начинаются первые ноты песни, и зрители тут же всё понимают. — Давайте, пойте со мной!Мои сильные стороны в песнях поломанных, Я успею ускориться. Твои ржавые волосы не успокоятся, Я успею ускориться.
Люди перед сценой то поднимаются вверх, то опускаются вниз, будто толпа пружинок, и припевают уже выученные строки наизусть.Забирай мои строчки, струнами тоже возьми, Мне нужно ускориться. Батареи разряжены, в этой стране мы одни, Нам нужно ускориться и написать о любви.
А Трущёву и правда нравится, даже хочется оказаться там, в толпе, прыгать вместе со всеми, поддаваясь музыке. Смотрит на Макса и изучает его манеру поведения на сцене. Энергичный, дарит заряд позитива, взаимодействует с залом, отдаётся весь и полностью. Вот он музыкант новой эры. Той эры, что начинает свой рассвет. Но в один момент взгляд чужой на себе ловит. Макс прямо на него смотрит, замерев на месте, но петь продолжает, последние строки песни. — Нам нужно ускориться, — улыбается, губы растягивая и показывая ряд зубов.— И написать о любви… PLC в ответ слегка хмурится, но тоже сияет улыбкой.***
— Что ты тут делаешь? — Максу и правда было интересно, с чего это вдруг такой человек как Сергей Трущёв захотел посетить его концерт собственной персоной. — Ну, знаешь, я тоже могу ходить на концерты, — слова звучали довольно дерзко, хотя объяснить, почему именно он не мог, манера уже такая. Неожиданно рядом с ними оказалась девушка. Она подбежала и накинулась на Свободу с объятиями, повиснув на его шее. — Максим, ты даже не представляешь, как я за вас рада. Концерт был шикарен! — Кристина стала целовать парня в щёку, а тот обнял её за талию, тем самым держа, чтобы та не упала. Она вовремя опомнилась, заметив рядом ещё одного зрителя: — PLC? Вы как тут оказались? — большие глаза становятся ещё шире, а рот приоткрыт от удивления, от чего картина стала довольно смешной. — После интервью мне было так интересно, что даже решил прийти и посмотреть, — нет, он не врал, говорил правду, которую не было смысла скрывать. — Ой, интервью… Я же должна была брать его у вас, но заболела. Я дико извиняюсь, — она виновато улыбается, как самый настоящий ребёнок, хотя, по сути, так и есть. — Да ничего страшного. Жаль, конечно, но всё что не делается, делается к лучшему, да Макс? — делает акцент на имени, надеясь, что и для Свободы эта встреча не была пустой. — Ага… — а котик голову опускает, рукой затылок чешет, не выдаёт свои чувства, знает, что не следует, но он не умеет врать, и якобы «равнодушный» голос выдает. А Трущёв лыбится, довольный. — Ладно. Вот тебе адрес, жду тебя завтра там, надо поговорить. Кристина так и не понимает, что могло такого произойти между ними двумя, но они продолжают сжимать руки друг друга. В руке у музыканта остаётся визитка «Восхода» с номером написанным ручкой, а взгляд следит за удаляющейся спиной в толпе.***
Максим стоит перед заведением, а взгляд устремлён на яркую и заметную в вечерней темноте вывеску «Восход». Сигарета постепенно тлеет меж пальцев, а изо рта выходит последний клуб дыма, перед тем как окурок летит на мокрый асфальт, а ботинок топчется на нём. В самой кофейне очень тепло и так же уютно, как и в другие разы, когда он здесь бывал, вот, правда, людей уже нет, поздно. Рука, замёрзшая во время перекура, уже стала отогреваться и приобрела более красный цвет. Он сел всё за тот же столик, свой любимый, и увидел, как к нему Кошелева идёт в своей униформе официантки: — Ну что, он ещё не приходил? — задал он вопрос девушке, но та лишь плечами пожала. — Может скоро подойдёт. Что-то будешь заказывать или я могу переодеваться идти? — миниатюрные пальчики теребят поднос, а сама она уже хочет надеть привычную одежду и закончить на сегодня. — Неа, ничего не буду заказывать. Своего собеседника подожду. Долго ждать не пришлось. Трущёв появился в дверях «Восхода» и как всегда в своем репертуаре. В любимой толстовке, в бомбере «Чёрный флаг», в темных очках он вызывал смешанные чувства, а за ним тянулся шлейф уличного холода после дождя. Он тут чёрная звезда, среди белых на небосводе. Взгляды персонала тут же оказались прикованы к мужчине, но его интересует тот, что смотрит из-под светлых волос. — Привет. Спасибо, что пришёл, — присаживается рядом, складывая руки в замок на столе. — Не раскатывай губу. Это не только из-за тебя. Меня Кристина ждёт после смены, так что давай быстрее к делу. — Мне понравилась твоя песня, которая последняя была на концерте. Я хочу записать студийку с тобой. — Хм, ничего себе, сам «PLC» хочет со мной совместную песню? Вот только мне не нужно такое сотрудничество. Я музыкант и хочу добиться успеха своими силами, а не из-за того, что знаменитый рэпер решил мне помочь, — слова вылетают сами по себе, он долго не думает над речью и смысла не видит, выбрасывает всё что на душе. — Да, моя аудитория сейчас мала, не такая большая, как у многих популярных исполнителей, но я знаю, что это мои люди, они будут со мной, потому что им нравится моя музыка. Мне не нужны огромные залы, мне достаточно просто быть услышанным. — Ну и пожалуйста. Отказался — твоё дело, но знай, когда ты опомнишься и поймёшь, что упустил, будет уже поздно, — пальцем в грудь напротив тыкает, эту напускную уверенность показывает, становится грозным как по щелчку, но внутри всё наоборот, всё не так. Встаёт, разворачивается, дверь с силой открывает, да так, что та чуть с петель не слетает. — Я и без твоей помощи справлюсь, мне она не нужна, а такие самоуверенные, как ты, уж тем более! — кричит Максим в след, спуская своих яростных псов. А Серёжа идти не может, стоит на пороге, но волю в кулак собирает и уходит, с невероятной обидой, скрываемой под маской безразличия. У Свободы маски нет, он не скрывает ничего, просто идёт к подруге, весь напряжён, надеется, что объятия помогут, но нет. А пустота будто плоть разъедает, очень неприятно щемит под рёбрами. — Макс! Этот коньяк дорогой! — девушка еле как успевает за другом, выходящим из подсобки, с прихваченным алкоголем. — Я верну деньги, — он и не оглядывается, идёт куда-то уверенным шагом, делая глоток, наполняя себя градусом. — Не останусь в долгу.Потоплю грусть и радость в своём коньяке…